Глава 20. После того как я танцевала в твоих руках, я впервые поняла, что надежда есть и мы будем вместе
После того как я танцевала в твоих руках, я впервые поняла, что надежда есть и мы будем вместе.
— Этот?
— Нет, вон тот.
Себастьян остановился около Лии и взглянул на дуб. Это было одно из деревьев на опушке леса, чьи нижние ветви отделяло от земли всего несколько футов.
Лия повернулась к нему, ее брови поднялись.
— Как мило с вашей стороны подыскать для меня подходящее дерево. Я уверена, даже Генри сможет залезть на него без труда.
— Глупости, — возразил Себастьян. — Генри лазил только однажды.
Она взглянула на него, улыбнулась и подошла поближе к дубу. Она взяла брюки и рубашку у мальчика в холле. Хотя все было ей впору, но видеть Лию в мужских брюках, нет, это было слишком неожиданно и возбуждало. Даже когда она просто шла, брюки обтягивали ее зад на каждом шагу, и тело Себастьяна тут же реагировало естественным образом.
Лия посмотрела на него через плечо:
— Начинать?
Он кивнул:
— Да, если готовы.
Ухватившись одной рукой за ствол, она высоко подняла ногу и поставила ее на самую нижнюю ветку, затем, оттолкнувшись другой ногой, подтянулась. Но вместо того чтобы уверенно удержаться на ветви, нога Лии соскользнула. Себастьян бросился вперед и подхватил ее, не давая упасть. Его руки обхватили ее талию.
— Не ушиблись? — спросил он, его губы двигались рядом с ее ухом, а сердце громко стучало в груди.
— Нет. Все в порядке, попробую еще раз.
— Я не уверен, — сказал он, не отпуская ее.
Она выскользнула из его рук и резко повернулась, исподлобья глядя на него.
— Вы такая маленькая и хрупкая, — пошутил он. — Может, сначала стоит поучить вас, как залезать на мою постель? Она ближе к земле.
Прищурившись, Лия повернулась к нему спиной, но он заметил, как покраснели ее щеки. Когда она снова поставила ногу на ветку, Себастьян шагнул к ней, поддерживая за спину.
— Да, это очень кстати, — сказала она, не глядя на него.
— На этот раз постарайтесь держаться крепче. Затем, когда вскарабкаетесь на ветвь, можете ухватиться за ствол, чтобы подняться выше.
Она недовольно надула губы, но делала так, как он советовал. Себастьян поддерживал ее, пока она старалась закрепиться на ветке, сначала за спину, затем за талию и бедра. Когда она протянула руки выше, чтобы обхватить ствол, рубашка зацепилась, приоткрывая верх ее груди. Рука Себастьяна задрожала, скользя по ее ноге.
Лия удержалась на ветке и посмотрела вниз на него.
— Так вы идете или нет?
Прошло много времени с тех пор, как он лазил по деревьям, но, казалось, его тело помнило все, и он без особых усилий вскарабкался на ветвь и стоял, не держась за ствол. Он повернулся к Лие:
— Впечатляет?
— Разумеется... Особенно если учесть, что даже ребенок может залезть на это дерево без труда.
— Возможно, но не так успешно. — Он указал наверх: — Продолжим?
Лия продолжала лезть дальше, Себастьян поддерживал ее, как мог. Она снова поскользнулась, когда расстояние между двумя ветками оказалось шире, чем ее шаг. Тогда Себастьян стал взбираться впереди нее, чтобы подтащить ее вверх, если она застрянет.
Наконец они оба уселись на толстую дубовую ветвь в футах двадцати над землей, которая была способна выдержать их обоих. Хотя было холодно, оба разогрелись от усилий. И тяжело дышали, наблюдая, как вырывается пар при дыхании.
— Мои поздравления, леди Райтсли. Вы все-таки сделали это!
Она повернулась лицом к нему. Широкая улыбка на ее губах была еще шире, чем в тот раз, когда он впервые упомянул слово «безрассудство».
— Спасибо, милорд, — сказала она и наклонилась к нему, ее плечо коснулось его бока.
На какой-то момент Себастьян затаил дыхание, сознавая важность момента. Она прикоснулась к нему. Правда, это не был поцелуй. Но вместе с тем нечто большее. Акт доверия — маленький, но неоспоримый.
— Что произошло с Йеном? Он сделал что-то непоправимое, что заставляет вас избегать меня, или просто дело во мне? — спросил он и тут же проклял себя, когда почувствовал, как она напряглась рядом с ним.
Он подумал, что она начнет спускаться вниз, но нет, она не стала. И хотя она отвернулась, но продолжала спокойно сидеть. Когда она молчала несколько минут, он снова отругал себя.
— Простите меня. Я не должен был спрашивать.
Она сделала движение головой — почти кивок, — и он мог слышать ее глубокое дыхание.
— Вы помните, как сравнивали меня с Анджелой в Линли-Парке?
— Лия...
— Вы думаете, Йен избегал близости со мной и поэтому обратил внимание на Анджелу?
Себастьян хранил молчание. Извиняйся хоть тысячу раз, это ничего не изменит.
— Правда заключается в том, милорд...
— Себастьян.
Он мог наконец-то напомнить ей, что теперь он ее муж. Он больше не был другом ее умершего мужа, грубо и мстительно пытавшегося сделать ей больно, дабы заглушить собственную боль.
— Правда заключается в том, Себастьян, что Йен приходил ко мне в спальню каждую ночь.
Себастьян не думал, что что-то может причинить ему боль большую, чем предательство Анджелы и Йена. Но он ошибался. То, что она сказала сейчас, было гораздо хуже.
— Это было почти сразу после того, как я узнала об их романе... Все должно было бы быть по-другому, но... Я не хотела понимать это. Я думала, может быть, если я ничего не скажу, тогда это кончится само собой, и он вернется ко мне. И снова будет любить меня. Но он начал обсуждать со мной свою измену. Извинялся. Я плакала. И чувствовала еще большую боль, потому что я отдала ему свое сердце, а оказалось, что это никому не нужно. Он больше не любил меня.
Ее голос был мертвый, лишенный эмоций, сухой, как те листья, что роняло дерево.
— Не знаю, зачем он делал это, может быть, думал, что я буду чувствовать себя лучше? И я позволяла ему, потому что я... — Она рассмеялась странным чужим смехом. — Я думала, хотя он не может выразить это в словах, но наша близость доказывает, что он по-прежнему чувствует что-то ко мне. Когда после всех признаний и извинений он занимался со мной любовью, я не знала, что думать. Мне было стыдно... За него, за себя, за сложившуюся ситуацию. Я говорила ему, что меня не волнуют его отношения с ней, но я хочу ребенка, я заслужила это право — иметь своего собственного ребенка, чтобы любить и радоваться. И это была правда. Я отчаянно хотела этого. Я мечтала стать матерью, еще когда была девочкой, и всегда любила играть с Беатрис в дочки-матери. Может быть, он больше не любил меня или, по крайней мере, думал, что разлюбил, но если он приходил в мою постель каждую ночь, по крайней мере я знала, что он по-прежнему хочет меня. И тогда мне было достаточно этого.
Себастьян посмотрел вниз, потревоженный движением руки Лии, которую она сжала в кулак.
— И так продолжалось до конца. Человек слова, — фыркнула она, — каждую ночь он входил в мою спальню. От него пахло другой женщиной, сексом, ванилью и еще чем-то...
— Лавандой.
Желваки заходили на скулах Себастьяна.
Лия кивнула.
— Ее запах. Он пах Анджелой. И приходил ко мне, раздевал меня, целовал, ласкал... Я хотела верить, что он доставляет мне удовольствие, потому что хочет меня, но... Проходили недели, и его ночные визиты были все, что он давал мне. Я поняла, что он таким образом старался замолить свой грех. Каждый раз, когда он занимался со мной любовью, это было молчаливое извинение. — Она вздохнула. — И вскоре я стала со страхом ждать этих ночей. Я могла бы не впустить его, но не сделала этого. Я хотела ребенка. Но этого так и не случилось, и... вы понимаете? Постепенно я превратилась в шлюху. Его шлюху. Впрочем, как и он... Мое тело — место для зачатия ребенка. Его — инструмент для производства. Господи, какое же облегчение я испытала, когда он умер.
Она дрожала всем телом. Дрожала так сильно, что ее дрожь передалась ему. И в эти минуты он не мог даже сообразить, что должен сказать.
— Мне очень жаль, Лия. — Он поднял руку и обнял ее за плечи, затем снова опустил ее. — Мне очень жаль.
— Это ужасно, не так ли? Что я не испытываю печали? Я никогда не желала его смерти. Я приняла это как есть, молясь каждый день, что, может быть, я зачала... И даже сейчас, когда он ушел...
Лия вздохнула. Он мог чувствовать каждое движение ее тела. Нежное движение ее плеч, когда воздух исходил из ее легких. Он так хотел обнять ее, так хотел, чтобы она попросила его об этом. Но больше, чем прежде, он боялся ее отказа. Он не желал сравнения с Йеном.
— Нет, он не был чудовищем, — тихо продолжала она. — Он мог бы хуже относиться ко мне, но этого не было. Он просто... Любил другую. — Она замолчала, затем откинула голову и посмотрела на него. — Я хочу спуститься вниз.
— Хорошо.
И дальше все было так, словно этого разговора не было, как будто она не открыла ничего из своего прошлого с Йеном. Они спустились вниз, Себастьян первый, чтобы помочь ей. По дороге домой она говорила о Генри, о том, как она не дождется, когда придет зима и они будут играть в снежки. Она говорила о том, что будет у них на обед. О птицах, которые летали над головой, о том, как уютно выглядит дом, и она предлагала ему добежать до дома наперегонки...
Но она не сказала о чем-то главном, что помогло бы ему поверить, что стена, разделявшая их, наконец-то разрушена. И когда они вошли в дом, Себастьян ощутил, как другая, невидимая дверь захлопнулась перед ним, отделяя ее от него.
Как только Лия вошла в свою комнату, она села на край кровати и спрятала лицо в ладонях. Почему она не может освободиться от своих страхов? Она хотела Себастьяна, знала, что и он хочет ее.
У нее был выбор, как в тот раз, когда она решала: устраивать ли домашний прием или отказаться от этой идеи? Надеть платье из органзы или остаться в прежнем? Покинуть родительский дом или выйти замуж за мясника? Последствия каждого из этих выборов не сулили ничего хорошего. Тот, что ей предстояло сделать теперь, куда проще.
Она снова заплакала, скучая по объятиям Себастьяна. Ее будущее с ним было ясно: она должна либо уступить своим страхам и уязвимости или быть с ним.
В тот вечер Лия встретилась с Себастьяном в гостиной, где они обычно проводили время до обеда. На этот раз она с особым пристрастием выбирала платье: темно-розовый шелк, собранный на плечах, большой вырез на груди. Это было довольно-таки скромное платье по сравнению с другими вечерними туалетами, но то, как материал облегал ее фигуру, вовсе не выглядело невинным, а скорее пробуждало чувственность. Всего несколько раз Лия одевалась так, чтобы привлечь внимание мужчины. Сегодня был тот случай.
Она улыбалась и болтала с ним, пока он вел ее в столовую. И очень старалась сфокусироваться на каждом блюде, но, подвинув блюдо с уткой в соусе, вдруг поняла, что Себастьян прекратил говорить. И очевидно, смотрел на нее какое-то время.
— Что-то не так? — спросил он.
Лия отложила вилку и опустила руки на колени. Прикусив губу, она смотрела на слуг. Движением руки Себастьян попросил их удалиться.
— Что случилось?
— Я не голодна, — сказала она.
— Вам нездоровится? — поинтересовался он.
— Нет, просто я хочу пойти в свою спальню.
Хотя удивление по-прежнему было написано на его лице, когда она поднялась, он тоже встал. Она посмотрела на него.
— Лия?
— Я... я бы хотела, чтобы вы пошли со мной.
Это были только слова, но, сказав их, она почувствовала, как все силы покинули ее.
Он не понял. Она могла только сказать, что он быстро подошел к ней, как будто она могла упасть в обморок, и обхватил ее руку повыше локтя.
— Мне послать за врачом?
— Нет, — возразила она и, распрямив плечи, глубоко вздохнула. — Я приглашаю вас в свою постель.
Его пальцы крепче сжали ее руку, глаза опустились, скрывая их выражение.
— Конечно, я могу вытолкнуть вас за дверь, — сказала она и улыбнулась, когда он взглянул на нее.
— Вы уверены?
— Да, — сказала она, ее ответ был чуть громче, чем шепот. — Да, — повторила она тверже и громче.
Он кивнул и повел ее из столовой, вниз в холл и потом вверх по лестнице. Когда они подошли к дверям ее спальни, она знала, он ждет, не изменит ли она свое решение.
— Откройте дверь, — сказала она.
Он послушался, скользнув другой рукой вниз по ее руке и переплетя свои пальцы с ее пальцами, провел ее в комнату.
Они смотрели друг на друга, стоя рядом с кроватью, и она могла слышать его дыхание, такое же интенсивное, как и ее.
— Я могу раздеть вас? — спросил он.
Она кивнула и повернулась к нему спиной. Его руки не дрожали, уверенно расстегивая пуговицы, и вскоре платье спустилось на талию, а далее последовал и корсаж. Лия вытащила руки из рукавов и закрыла глаза, когда почувствовала, как Себастьян наклонился и, взяв ее юбки, снял платье через голову.
Она не открывала глаз, пока он продолжал раздевать ее. Сначала корсет. Затем нижние юбки, туфли, чулки, белье... Каждый предмет одежды падал на пол рядом с ее ногами, и она выполняла его указания.
— Поднимите руки.
— Колени...
— Подвиньте ногу.
Он отдавал приказания, и она выполняла их, представляя, что каждый приказ идет от ее горничной. Она не старалась стыдливо прикрыться, мысленно уступая, закрыв глаза и не произнеся ни слова.
Затем его руки коснулись ее волос, он вынул шпильки, и тяжелые локоны упали на ее плечи, спину, грудь. Она почувствовала, как он сделал движение и теперь стоял перед ней.
Его руки обхватили ее щеки, согревая кожу, когда он приподнял ее лицо вверх.
— Лия.
Когда она открыла глаза, то обнаружила, что смотрит прямо на него.
— Ты такая красивая.
И она снова закрыла глаза, услышав это эхо слов Йена, но сказанное голосом Себастьяна.
— Я не собираюсь делать что-то большее, пока ты не разрешишь мне.
Она кивнула.
— И не сделаю ничего, пока ты не посмотришь на меня. Это я, Лия. Себастьян. Не Йен.
— Я знаю, — прошептала она и посмотрела на него.
Это была ложь, хотя его глаза говорили другое, ее сердце и мозг были уверены, что все будет точно так же, как было с Йеном.
Он шагнул к ней. Не настолько, чтобы коснуться ее, но достаточно, чтобы она могла ощутить тепло его тела.
— И я обещаю тебе, — шептал он ей на ухо, — я хочу тебя больше, чем хотел он. Много, много больше.
— Я верю... — шепнула Лия.
И снова ложь.
Он отодвинулся и снял сюртук, жилет, галстук, рубашку. Не сводя с нее глаз, стоял перед ней голый по пояс.
— Я выгляжу как Йен?
Лия позволила себе восхититься им, позволила своим глазам пройтись по его широкой груди и мускулистым рукам. Завитки темных волос покрывали его мощную грудь и темной дорожкой спускались вниз к мускулистому животу. Он был шире там, полнее Йена, а его волосы темнее.
— Нет, — сказала она и снова взглянула на него. — Ты не похож на Йена.
— Прикоснись ко мне, — сказал он. — Положи руки мне на грудь.
Она послушалась и положила ладони в центр его груди. Волосы были на удивление мягкими, и его рука была горячей, когда он подвинул ее руки, и она могла услышать, как бьется его сердце.
Он держал свою руку на ее руке, не отпуская ее.
— Ты слышишь, как оно стучит? Как быстро? Быть рядом с тобой почти невыносимо. Трудно дышать, трудно смотреть на тебя, понимая, что ты не хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя.
Она пошевелила пальцами, поглаживая его кожу, настолько, насколько позволяла его рука.
— Я очень хочу тебя, — сказала она, глядя на его грудь.
— Да?
Ее щеки пылали, и она пыталась отойти, но он крепко держал ее.
— Я не пригласила бы тебя сюда, если бы не хотела.
— Я понимаю. Но это не проверка, как далеко ты можешь зайти?
— Нет.
Он отпустил ее руку. Впервые Лия осознала, что она совершенно нагая, отчужденность и обособленность внезапно исчезли. Ей надо было бы попытаться прикрыть грудь и треугольник волос в развилке бедер, но он наблюдал за ней. Его взгляд говорил ей, что он знает ее лучше, чем она сама.
— Я же сказал, что не сделаю ничего, пока ты сама не скажешь мне, — напомнил он. — Скажи мне, чтобы я прикоснулся к тебе.
Она подняла подбородок, отказываясь отступать.
— Пожалуйста, Себастьян, прикоснись ко мне.
Он начал с основания ее шеи, двигаясь вниз к ключицам, затем еще ниже, кружил по ореолу соска, сначала одного, потом другого.
— Я думаю, что Йен ласкал тебя так? — сказал он, не отпуская ее взгляд.
Лия нахмурилась.
— Да, но я не хочу, чтобы...
Она задохнулась, когда он зажал сосок между пальцами, мягко потянул, затем снова сжал.
— Нет, конечно, ты не хочешь говорить о нем. Но я знаю, что ты будешь думать о нем, когда я буду прикасаться к тебе, будешь сравнивать нас.
— Я не буду, обещаю...
Хотя она и сказала это, в ее воображении возник Йен, который склонялся к ней, и балдахин над его головой...
— Нет, ты будешь. Но после того, что будет сегодня, я обещаю, что ты больше никогда не будешь думать о нем, когда я с тобой. Только ты и я.
— А ты думаешь об Анджеле сейчас, когда я с тобой?
— Нет. — Их взгляды встретились. — Ты уже давно заставила меня забыть о ней, Лия. — Он сделал паузу, позволяя ей осознать его слова. — Есть что-то такое, что ты и Йен не делали, когда занимались любовью?
Лия покраснела.
— Я... я не думаю...
Глаза Себастьяна потемнели. Он опустился перед ней на колени и обхватил руками ее бедра. Потянувшись вверх, лизнул языком один сосок, затем другой.
— Он целовал тебя? — пробормотал он, зажав сосок между губами, мягко прикусил, удовольствие и боль слились вместе, пока он ласкал его языком.
Его рука поднялась от ее бедра и накрыла ее грудь, сжимая ее, пока он продолжал ласкать сосок языком.
Руки Лии легли на его голову, затем она уронила их.
Себастьян отклонился, глядя вверх на нее.
— Он целовал твою грудь, Лия? Он брал твои соски в рот?
— Да, — отозвалась она хриплым, чужим голосом.
Он проводил губами по ее животу, прокладывая дорожку к развилке ее бедер. Он двигался медленно, мучая ее, и она хотела закричать, чтобы он поторопился и скорее закончил это. Не занимался с ней любовью так, как это делал Йен.
Он оторвался от ее тела, его пальцы коснулись треугольника волос в развилке ее бедер.
— Черные, — пробормотал он, приподнял голову и улыбнулся. — Я ошибся.
На этот раз Лия не могла сдержать стон, и, как будто не по ее воле, ее ноги невольно раскрылись, ожидая... Он продолжал двигаться, дразня ее, поглаживая ее бедра, икры, лодыжки... Наклонившись, покрывал горячими поцелуями внутреннюю сторону ее ног, возбуждаясь все сильнее, нежно покусывал их, ласкал языком... Она еле сдерживалась, положив руки ему на плечи, ее сознание наполнилось тяжелым, томительным удовольствием, когда она поняла, что он намерен осуществить свои фантазии.
Ее ноги еще шире раскрылись в молчаливом приглашении.
Когда он снова отодвинулся, она почти закричала в расстройстве. Но его руки двинулись туда, где она ждала его рот, лаская ее влажную плоть пальцами.
— Лия.
Ее имя прозвучало как призыв, и она послушалась, наклонила голову, чтобы увидеть пламя желания в его глазах, требовательно приоткрытый рот.
— Йен делал это с тобой? — спросил он, и его большой палец, наконец, лег на нежный лепесток между ее ног.
— Да, — простонала она, сжимая его плечи.
Его средний палец проник внутрь ее, и она застонала.
— Он ласкал тебя ртом? Целовал тебя здесь? Лизал языком, трогал губами? Скажи...
— О Боже! — вскричала она, ее колени дрожали. — Да! Черт побери, да!
Его большой палец не прекращал свою работу, лаская ее лепесток, а средний ритмично скользил туда и обратно.
— И ты кончала, Лия? Смотри на меня, — приказал он, когда ее веки опустились, их вес становился все тяжелее, пока она следила за движением его руки. — Отвечай мне!
Она взглянула на него:
— Да! Я кончала. Снова, и снова, и снова...
— Тогда сделай это со мной. Иди ко мне, сейчас же... — мягко проговорил он, и, чувствуя легкое прикосновение его пальца, она подчинилась, каждый мускул напрягся, задрожал, ее бедра двигались резкими толчками вместе с его рукой, его касания стали настойчивей, стремительно ведя ее к экстазу.
Лия обхватила рукой его шею, ее лоб покрылся испариной, ей не хватало воздуха... Но она не могла бы сейчас сделать вдох. Она чувствовала, как Себастьян приподнял голову и поцеловал ее грудь, затем поднялся и подхватил ее на руки.
— Я не хочу тебя, — пробормотала она, положив голову ему на грудь.
Он уложил ее на постель и укрыл одеялом, когда она повернулась на бок.
— Все хорошо. Мы женаты. Рано или поздно мне удастся убедить тебя в обратном.
Он отошел, и она слышала шуршание ее платья, когда он подобрал его с пола.
— Ты уходишь?
— Нет.
Глухой звук его ботинок, брошенных на пол, и дальше звук, который, как она думала, похож на снятие брюк. Комната тонула в темноте, и только язычки пламени еще вспыхивали в камине... Ее дыхание снова участилось, когда она почувствовала, как прогнулся матрас. Лия ждала, что он обнимет ее, стараясь снова возбудить, так приспособить их тела, чтобы он мог войти в нее. Когда прошли минуты, и он не прикоснулся к ней, она перевернулась на спину и повернула к нему голову.
Он лежал на другой стороне кровати и смотрел на нее, в его зеленых глазах отражался свет камина.
— Себастьян?
Он потянулся и положил ладонь ей на щеку, большой палец ласкал ее губы, совсем как в саду в Линли-Парке.
— После того как Йен занимался с тобой любовью, он уходил к себе или оставался с тобой?
— Он уходил, — сказала она, ее губы двигались под его прикосновениями.
Себастьян убрал руку.
— Тогда позволь мне остаться с тобой на ночь, я просто буду спать рядом.
— Ты не хочешь... ничего больше?
— Нет, сегодня я просто хочу быть с тобой.
Она не знала, что ответить. Она была готова понять его желания, но он больше не хотел ничего. Она колебалась, затем повернулась на бок и смотрела на огонь.
— Спокойной ночи, Себастьян.
— Спокойной ночи, Лия.
Она наблюдала за пламенем, оно угасло, и только угли светились в темноте. Закрыв глаза, она попыталась уснуть, но не могла. Она так ясно ощущала его присутствие, не могла забыть его прикосновения, его язык на своей коже.
Он заставил ее рассказать, что делал с ней Йен, как он занимался с ней любовью. Но она не сказала ему, что никогда прежде не была так готова ответить. Ласки Себастьяна были другие, пробуждали в ней нечто гораздо большее, чем простое физическое удовольствие.
Ничего похожего не было с Йеном.