Функции эмоциональных переживаний.

Одно из положений сводится к тому, что эмоции выполняют функцию оценки.

Понятие «оценки» фигурирует в каждом из 16 направлений понимания эмоций. Незави­симо от того, как в истории психологической мысли трактовались эмоциональные явления – как вид ощущений или суждений, как моменты воли или как самостоятельные психические образования – за ними всегда признавалась способность оценивать, хотя существовали раз­личные точки зрения о том, что именно (вещи, действия, внутренние отношения; их полез­ность, достоинства или гармонию) и как именно (сознательно – бессознательно; абсолютно – относительно) оценивают эмоции.

Познавательные процессы отражают, прежде всего, объективные свойства среды, реаль­ные ее связи и отношения, обеспечивая приспособление к ней деятельности субъекта. Но поскольку деятельность – это всегда деятельность субъекта, ее осуществление предполагает кроме такой объективной информации о среде также еще наличие информации, идущей, так сказать, от субъекта и указывающей, например, что следует избегать. Субъект отражения не­обходимо должен быть еще и субъектом нуждающимся. Эмоциональные переживания, все­гда направленные на некоторое познавательное содержание и как бы дополнительно его ха­рактеризующие, в структурном отношении вполне удовлетворяют тому, чтобы отвечать за «недостающую» функцию оценки отражаемого объективного со стороны субъекта, которая ясно обнаруживается также и феноменологически.

Постоянство, с которым оценка упоминается в истории объясняется тем, что те психиче­ские образования, которые обнаруживают ее наиболее ясно, являются вместе с тем, если можно так сказать, и наиболее ясно эмоциональными; во всяком случае, именно они презен­тируют сферу эмоциональных явлений в теориях, рассматривающих ее крайне узко. Речь идет об элементарных переживаниях удовольствия и страдания (приятного – неприятного), способных «окрашивать» как наши ощущения, перцептивные образы, так и отвлеченные мысли, представления, а также о более специализированных, «автономных» эмоциях, таких, как страх, любовь, гордость и т.п. которых от переживаний удовольствия – страдания отли­чает то, что они кроме момента оценки содержат в себе еще некоторую специфическую ре­акцию субъекта на оценивающий факт: гнев, ненависть, стыд, содержат в себе, очевидно, не­что большее, чем отрицательное отношение, недовольство. Третий подкласс, охватывающий такие специфические психические явления, как желание, стремление, влечение и т.д., соот­ветствует тот переменный успех, с которым за эмоцией признавалась помимо функций оценки не менее важная другая функция – функция побуждения.

В учении Гоббса удовольствие, любовь и желание (аппетит) – это три аспекта одного и того же явления. Декарт включает желание в число шести исходных страстей, сочетающихся в более сложные, у Спинозы оно - один из трех «первоначальных или главных» аффектов.

Авторы, критиковавшие отнесение побуждающих эмоциональных переживаний к явле­ниям воли, указывали, прежде всего, на очевидное несовпадение и даже взаимоисключение эмоциональных и собственно волевых побуждений, отличающих обычно прямо противопо­ложной направленностью. Волевое усилие необходимо там, где нужно действовать либо при отсутствии непосредственного эмоционального импульса, либо вопреки ему, когда, напри­мер, приходится сдерживать раздражение, «отрываться» от увлекательной работы, пренебре­гать физической болью и т.п. Можно указать также на затруднения, которые возникают при попытке разграничения пассивных и активных (волевых) эмоциональных явлений в фило – и онтогенетически неразвитой психики.

Признак активности, свойственный специфической группе эмоциональных явлений, все­гда рассматривался достаточным основанием для их классификационного обособления. Кри­тика трихотомных схем психического была направлена, поэтому не на сам факт выделения в эмоциональной сфере отражения полюсов, вокруг которых группируются переживания, раз­личающиеся активностью – пассивностью, а на чрезмерное обособление этих полюсов, на недопустимых их разрыв, фиксируемый в противопоставлении эмоций и воли. «Говоря о воле, - пишет С.Л. Рубинштейн, - необходимо учитывать, что идущее от Тетенса и Канта трехчленное деление психических явлений на интеллектуальные, эмоциональные и волевые не может быть удержано. Первичным, основным является двухчленные деление психических процессов на интеллектуальные и аффективные в том смысле, в котором этот термин упот­ребляется в философии XVII–XVIII вв. Эти последние …в свою очередь уже вторично под­разделяются на 1) стремления, влечения, желания и 2) эмоции, чувства. …К воле, к воле­вым процессам в собственном смысле должен быть отнесен лишь высший уровень первой группы процессов (стремления и т. п.)»

Кант именовал группу «волей» – «способность желаний». Страсти и аффекты, относимые им к этой способности, значительно более тесно связаны с чувствами удовольствия – неудовольствия, чем собственно волей, которую Кант понимал как желание, внутреннее определяющее основание которого следует уже не из чувства, а из разума и размышления субъекта. Следующие определения Кант представил сложные отношения существующие между желаниями, вытекающие из чувства, и волей: «Склонность, которую разум субъекта может подавить, - это страсть. Чувство или неудовольствия в настоящем состоянии, не оставляющее в субъекте места для размышления (разумного представления о том, следует ли отдаться этому чувству или противится ему), - это аффект».

Бен, один из первых защитников расширенной трактовки воли и психологии, утверждал: «Хотя проявления Воли представляются нам как нечто отличное, или добавляющееся, к проявлениям собственно Чувств, тем не менее каждому волевому акту, справедливо так называемому, стимулом, или предшественником, служит некоторое чувство. Подлинные предшественники – удовольствие и страдания». «Эмоциональная» теория воли Вундта рассматривает чувство, аффект и волю 'как последовательные ступени связанных между собой процессов», связанных именно так, что в проявлениях воли «результаты, готовленные чувством и аффектом, доходят до полного развития»

Значительные отступления содержало в себе второе течение, связанное с появлением в психологии понятия мотивации.

Проблема мотивации сформировалась в период перехода психологии с описательного к объективному этапу развития и является прямым продуктом этого процесса. Потребности субъекта, его привычки, прошлым опытом и т.п., которые в свою очередь определяются еще более общими закономерностями биологического и социального развития. Проблема мотивации, предполагает выяснение всех факторов и детерминант, побуждающих, направляющих и поддерживающих как поведение, так и отдельные действия живого существа.

Однако проблема мотивации вытеснила проблему побуждающих переживаний, вместо того чтобы включить ее в себя и дать объяснение. Термины: «желание», «стремление» в современных психологических текстах заменяются объяснительными понятиями «мотив», «драйв», «валентность» и т.п..

Редукция потребности, фрустрация, конфликты тому подобные мотивационные механизмы и процессы не исключают, не «компенсируют» и никаким других образом не снимают факта существования субъективных переживаний, непосредственно побуждающих к деятельности; теория мотивации, как бы глубоко она ни проникала в механизмы детерминации поведения, не может считаться полной, если она этого факта не объясняет.

С, Л, Рубинштейн показывает, что «Эмоция в себе самой заключает влечение, желание, стремление, направленное к предмету или от него, также как влечение, стремление всегда более или менее эмоционально». Также в работе Арнольда и Гассона, эмоции определяются как «переживаемая склонность приближаться к объекту, оцениваемому как подходящий, или удаляться от объекту, оцениваемого как неподходящий, подкрепляемая специфическими органическими изменениями в соответствии с типом эмоции».

О родственной природе оценивающих и побуждающих переживаний свидетельствует, прежде всего, их сходное положение в структуре психического: необходимая предметная направленность, обусловливающая своеобразие строение эмоционального явления, в равной мере свойственна как оценивающим, так и побуждающим переживанием. Разумеется, предметное содержание побуждающих эмоциональных явлений тоже не всегда бывают достаточно осознанным и конкретным.

Именно непременная относительность субъективных побуждающих переживаний создала возможность их вытеснения «объективными» мотивационными терминами, такими, как мотив, валентность и т.п. «Если человек хочет, то хочет непременно чего-нибудь.…Это значит вот что. Акт воли, который сам, прежде всего, есть только предмет самосознания, возникает по поводу чего-либо, что принадлежит к сознанию других вещей, т.е. что составляет объект познавательной способности, которой объект в этом отношении называется мотивом» (Шопенгауэр)

«Добавляясь» к отражаемому содержанию и выражая специфическое отношение к нему субъекта, оценивающие и побуждающие переживания вместе противостоят познанию как субъективный полюс отражения, как пассивная и активная формы пристрастности, как модификация, или способы, идеального существования вещей в индивидуальном сознании. Такие «традиционные» эмоциональные явления, как любовь, ненависть, гнев содержат в себе моменты, как оценки, так и побуждения, о чем свидетельствует неустойчивое их положение в трихотомных схемах психического, относивших их как к чувствам, так и к воле.