О простых, теоретических, объектах. Методы наименования, логического генерирования, вербального комбинирования
Общеизвестно, что к области теории обычно относят знания, характеризующиеся такими признаками, как обобщенность, внутренняя логическая связность и непротиворечивость, предсказательная сила, соответствие некоторой реальности, то есть истинность (иногда, впрочем, по ряду веских причин удовлетворяются непротиворечивостью вместо обычной истинности, например, при построении систем так называемых модальных логик — логики норм, логики оценок; реальность норм, как мы отмечали несколько выше и в иной связи, не характеризуется признаком истинности, но здесь важно корректное следование мысли в рамках некоторой особой логики).
Признаки научного теоретического знания взаимосвязаны. Что-либо предсказать, предвидеть можно тогда, когда знание близко к истине (соответствует реальности) и когда оно отражает нечто общее в явлениях этой реальности, действительности. Известно, что большинство обследованных взрослых людей быстро и точно могут прочитывать (считывать показания шкал приборов, например) буквы и цифры при условии, если их величина составляет не менее 35 — 40 угловых секунд [370]. Это общее знание, обоснованное фактами, позволяет нам предвидеть, что если объекты восприятия будут иметь меньшие величины (например, из-за неудачной установки того или иного прибора на рабочем месте или непродуманного оформления его шкалы), то либо возрастет количество ошибок, допускаемых соответствующим работником, либо (если он всякий раз должен будет вставать, вытягиваться или нагибаться, чтобы приблизить глаза к прибору) возникнут неоправданные явления утомления соответствующих групп мышц, либо работник придумает какое-нибудь усовершенствование для себя (например, укрепит перед прибором увеличивающую линзу или хоть по-своему "размалюет" шкалу, если это удастся). Описанного рода "пророчество" имеет веские основания и позволяет внести рекомендации по улучшению рабочего места. Особенно это существенно, если рабочее место типовое: полезный эффект рационализации будет умножен на количество занятых соответствующей работой операторов.
Но вы не могли не заметить, что когда речь идет о человеке, прогноз не может быть однозначным. И это свидетельство не несовершенства примененной схемы размышления о возможном будущем, а своеобразия человека как предмета рассмотрения. Поведение воды при нагревании или серной кислоты при опускании в нее цинка можно прогнозировать вполне однозначно, неважно, где происходят эти процессы — в пробирке или в заводской емкости. Но естественно-научные и технические стереотипы, привычки мышления и, в частности, прогнозирования событий приходится "откладывать в сторону" и учитывать сложность, самочинность, нестандартность, уникальность человека как предмета рассмотрения. И идеал научности подхода в отношении к человеку совсем не тот, который уместен в науках о "неживом". Этот идеал обязательно включает принцип учета индивидуального своеобразия человека со всеми вытекающими из этого следствиями (и неожиданностями, неудобствами для тех, кто хотел бы человека стандартизировать, схематизировать, отображать краткими общими моделями, формулами и пр.). Очень просто: подход к человеку должен быть человечным (гуманистичным). И это признак не незрелости психологии (в частности, психологии труда) как науки, а черта ее специфики.
Следует отметить, что теоретическое отношение человека к действительности обусловлено самим фактом существования естественного языка и речевой деятельностью. Способность оперировать более или менее обобщенным, истинным и имеющим "предсказательную силу" знанием усваивается каждым человеком в детстве вместе с усвоением речи. Теория в научном значении этого слова есть специально развитое понятийно-речевое образование (система), которое в зародыше встречается и необходимо человеку на каждом шагу.
Обратим внимание на некоторые важные и до некоторой степени странные особенности теоретического знания. Основная — для очень многих слов (терминов) и утверждений (как в обычном языке, так и в сколько угодно строгих и "высоких" теориях) не удается указать вещи, явления, ограниченные рамками места и времени, которые (вещи, явления) соответствовали бы этим словам. Например, мы говорим "трудящийся". А в действительности не можем встретить того, о чем думаем, ибо то, что мы реально встретим, будет вполне определенный человек с именем и фамилией, женщина или мужчина определенного возраста и с несметным количеством других, в частности, чисто индивидуальных признаков. Но ведь когда мы говорим "трудящийся", то имеем в виду совсем не это, но "вообще всех" трудящихся, даже таких, которых никогда не увидим: тех, которые были в прошлом во все времена, и тех, которые появятся в будущем. И так обстоит дело, вероятно, с большинством слов. Аналогичным образом дело обстоит не только с отдельными словами, но и с предложениями, утверждениями. Таким образом, мир языка, мир слов имеет свое особое существование. И, строго говоря, объектом теории является некоторый мир словесных построений, языковых конструкций, отображающих реальные явления и их зависимости в своеобразной (идеализированной) форме моделирующего упрощения. Это прежде всего мир терминов и предложений, понятий и суждений.
В соответствии с определенной философской позицией [68] будем различать простые и сложные объекты теории. Простыми будем считать те, которые соответствуют фактам (^евымыд^нныйГ явлениям, событиям процессам); сложными — те, которые соответствуют закономерным их зависимостям. Общефилософские положения мы постараемся конкретизировать на частном материале психологии труда.