Здесь и далее следует пока невычитанный текст. Свежайшая текущая версия — на GDocs. Еще раз приношу прощения за неудобства, скоро текст будет перезалит 16 страница
К концу эдакой тирады, ее, казалось, действительно вот-вот стошнит, так что, чтобы прийти в себя, она уселась на край постамента, прямо под знакомым белым платьем.
— Ыыыыхх… Меня это просто невероятно злит, — пробормотала она, грациозно обмахиваясь копытом. — Все это отныне лишь процесс — производство, подминающее под себя обыденность. Мы ведь способны на лучшее… способны быть лучше этого. В чем же тогда смысл самовыражения, если популярно лишь то, что его лишено?
Она сглотнула и посмотрела на пол; локоны гривы легли с обеих сторон лица, заключив его тем самым в рамку водопадов растрепанных фиолетовых волос.
— Я всегда хотела как-то повлиять на мир. При помощи моего Бутика и моего ремесла я хотела делиться своим вдохновением со всей Эквестрией. И вот приходит какая-то пони по типу Силвер Симс, и я вновь встречаю в ней душу, что дошла до тех вершин, которых я только мечтаю достичь, и что же я в ней вижу? Что я вижу в той пони, которой мечтаю стать? — она закрыла глаза и провела обоими копытами по лицу. — Мммммфф… Клянусь, я не знаю, есть ли вообще еще какой-то смысл пытаться. Весь этот… этот вкус. Я до смерти устала от этого вкуса…
Я стояла там неподвижно, в той тишине, что последовала за ее тирадой. Я боялась нарушить ее: как будто разбиение этого безмолвия никто из нас не был бы в состоянии пережить. Я понимала — мне нужно что-то сказать, так как больше некому. Но моему голосу вечно суждено быть в забвении. Хотя, в то же время, я ожидала, что эхо моих слов останется в целости.
— Возможно, мисс Рарити, имеет значение только то, что у вас самой есть собственный вкус? — сказала я, подойдя поближе, чтобы погладить ткани юбки перламутрового платья. Я мягко улыбнулась и продолжила: — В этом затхлом мире какого-нибудь пони обязательно привлечет ваша свежесть.
— Хммм… благородная мечта, — прошептала она и опустила копыта. Она хмурилась, глядя на то же платье, на которое, улыбаясь, смотрела я. — Но как долго мне ею грезить, ужасно боясь от нее пробудиться?
Она перевела взгляд на меня.
— Превращусь ли я в итоге в старую кобылу, когда, наконец, соберу плоды своих амбиций? Меня бросает в дрожь от образа того, во что обратится тогда мой гений, моя душа, из которой высосано всякое вдохновение, а также оттого, что я буду вечно в тени таких, как Силвер Симс и Хойти Тойти, потому что я сама стану слишком хрупкой для собственного сияния.
— Я не знаю, что об этом сказать…
— Равно как и я не стану прикидываться, что знаю, — она встала и посмотрела на платье столь же пренебрежительно, как одна серогривая личность, виденная мной недавно. — Я убеждаю себя, что думаю о будущем. Но грезить о нем — дело совершенно иное. От моей молодости осталось не так уж и много лет. И для меня пришло время употребить их наилучшим образом. Слишком долго я гонялась за ветреными веяниями души очарованной кобылки. Такие, как Хойти Тойти и Филти Рич нашли свои теплые места в индустрии, — она сглотнула, принимая решение. — Теперь пришла моя очередь.
— Но Рарити… — я пристально на нее посмотрела. — Это платье! Оно… оно прекрасно!
— И, действительно, оно навечно займет свое место в сердце какой-нибудь пони, — Рарити раздула ноздри. — За подходящую цену. В конце концов, такова природа вещей.
Она повернулась ко мне; призрак той кобылки, что однажды щебетала как певчая птичка, теперь смотрел на меня с каменным лицом.
— Не могу ли я, случаем, помочь вам сегодня с его покупкой? Уверяю вас, дорогая, что, несмотря на мой бурный характер, я от начала и до конца перфекционистка в том, что касается моих услуг.
— Я… Я… — я переводила взгляд с нее на платье, потом на седельную сумку. Я пыталась быстро что-то выдавить из себя, и, наконец, тихо проговорила, обращаясь к стенам: — На самом деле, я не собиралась ничего покупать или заказывать…
— О?
— Эм… На самом деле… — я посмотрела на платье. Что-то заиграло внутри меня, что-то, что иногда искренне жаждет подражать собой трещащим языкам пламени камина в моей хижине. Мне необходимо было знать, что в мире существуют вещи, способные восставать из пепла. Единственное, что реально в слове «поражение» — лишь буквы, что его образуют. — Меня… Меня прислали к вам передать сообщение…
— Сообщение?
— Да, — я сглотнула, дрожа от осознания того, что намереваюсь сотворить. — От одной пегаски, которую я встретила в Сахарном Уголке — очень милой кобылки с бабочками в качестве Метки.
— Флаттершай? — лицо Рарити отчасти неизбежно озарилось. Она моргнула. — Что такого важного произошло, о чем она не может мне рассказать лично?
— Она сказала, что она… Что ей нужно сделать свитер для ежика, который у нее живет в доме… эм… потому что несчастная зверюшка заболела.
— Для ежика…? — Рарити сморщила нос. Она почесала подбородок в глубокой задумчивости. — Странно. Я не знала, что у нее в доме живет ежик.
— Эм. Она сказала, что нашла его только этим утром. Он, наверное, упал ночью в реку, и ей кажется, что он заболел пневмонией. Если она быстро не достанет для него свитер или одеяло, то…
— Ни слова более! — взмахнула копытом Рарити, а затем, вздохнув, устало улыбнулась. — Бедняжка, наверное, не находит себе места от беспокойства. Я больше волнуюсь за нее, чем за маленькое животное, по правде говоря. Все остальное может подождать, как мне кажется. Спасибо, что доставили это сообщение, мисс…
— Хартстрингс. И… Эм… я рада, — я сглотнула и нервно ей улыбнулась. — Права ли я, что вам будет не найти в этом беспорядке материалы для вязания свитера?
— Фу! — Рарити взмахнула головой и прошла в дальний конец комнаты. — Даже не напоминайте! Я увязла в заказе на платье, требующем огромное количество атласа и тесьмы. Если я просто успокоюсь и открою глаза, то наверняка найду, чего мне не хватает. Не сомневаюсь, ваша самоотверженность, с которой вы слушали меня, этому определенно поможет.
Она окончательно вышла из моего поля зрения; ее голос раздавался из глубокой кладовки, пристроенной к главному залу.
— А теперь… прошу тебя, Селестия, скажи мне, что я не потеряла еще и свои вязальные принадлежности! Ха! Клянусь, все эти дела с Силвер Симс перевернули у меня все с ног на голову!
Пока она продолжала бормотать себе под нос, я, закусив губу, на цыпочках продвигалась к жемчужному платью. И только когда я убедилась, что она не собирается в скором времени вернуться, я распахнула свою седельную сумку…
В тот полдень, в первый же миг, когда я увидела Рарити, я ожидала, что выражение ее лица будет полно злости. Но вместо того оно выражало шок — глубокий, оглушенный шок. Именно так я и поняла, что достигла желаемого.
Мне трудно было поначалу разглядеть ее лицо, но не по причине расстояния, а по вине всех остальных чувственных деталей, которыми мне в тот момент приходилось мысленно жонглировать. Когда она быстрым шагом направилась ко мне через центральную площадь Понивилля, я отвлеклась от взгляда ее глаз на побледневшем лице, от яркого алого заката, озаряющего меня подобно театральным прожекторам, от хора сверчков, аккомпанировавших на границе ночи моим струнам, и, наконец, от десятков и десятков пораженных лиц пони, образовавших вокруг меня плотное кольцо. Я с точностью касалась каждой струны лиры телекинезом, вылавливая из прошлого приятные мелодии и раскрашивая ими настоящее в попытке сформировать нечто, что было бы дважды столь вдохновляюще, сколь и прекрасно.
Сквозь аккорды я слышала мою аудиторию, и я наслаждалась их голосами — ибо они были также и аудиторией Рарити.
— Вы когда-нибудь слышали что-нибудь столь прекрасное?
— Она играет «Оду Единству» Принцессы Платины, как мне кажется, но я никогда не слышал столь деликатного исполнения!
— Когда в последний раз вы слышали подобное в Понивилле?
— Шшш… Пожалуйста! Я хочу послушать!
— Я едва ли могу слышать музыку! Я слишком поражена этим платьем на ней! Где она достала столь царственное одеяние?
— Это что, настоящие жемчужины?Они поразительны!
— О, как кстати! День рождения Ее Величества Принцессы Платины был всего несколько дней назад…
— И мне казалось, что подобное можно наблюдать только где-нибудь в Кантерлоте!
— Восхитительно. Просто восхитительно, говорю вам.
— И это платье! Она его специально заказала под себя?
— Не говори глупостей! Этот наряд должен принадлежать особе королевской крови!
— Кто эта кобыла?
— Я без понятия! Она просто пришла сюда на видное место и принялась играть!
— Я должна узнать у нее, где она достала такое изумительное платье! Клянусь, это лучшее, что я видела за вечер…
Уголком глаза, я видела мечущуюся фиолетовую гриву Рарити, когда она бросала взгляд то налево, то направо, разевая рот все шире и шире в ответ на каждый следующий восторженный шепоток толпы. Пока она пыталась наскрести из глубин своего ступора объяснение происходящему, к ней подошла и встала рядом мягкая желтая фигура.
— О! Силы небесные, Рарити! Это же…?
— Да, Флаттершай. Это… это платье, пропавшее из бутика несколько часов тому назад! Я уже собиралась пойти в полицию, чтобы заявить о краже, и тут… — она сглотнула. — О звезды…
— Ты думаешь, этот единорог украла…?
— Шш! Флаттершай, дорогая! Только послушай это!
— А? О. Очень приятная музыка. «Ода Единству» Принцессы Платины, мне кажется…
— Нет, нет, нет… послушай пони! — прошипела Рарити. — Ты слышишь, что они говорят?
Обе подруги вытянулись к толпе, навострив уши на звуки симфонии шепота, продолжавшего создавать фон для моей безудержной игры.
— Клянусь, это платье будто создано из морской пены с берегов Голубой Долины!
— Может быть, это импорт из страны морских пони?
— Ты что, рехнулась? Они же миф!
— Это платье само слишком великолепно, чтобы быть настоящим, если уж о том говорить.
— И оно подходит к выступлению просто прекрасно. Будто Вечер Теплого Очага наступил пораньше.
— Хихихихи…
— Скажите, эта единорожка принимает оплату?
— Или автор ее платья, раз уж вы упомянули…?
Я глубоко дышала, впитывая каждое слово, услышанное мной. Я отыгрывала последние ноты композиции, закрыв плотно глаза и медитативно улыбаясь. И только закончив, я подняла веки. И когда я открыла глаза, я в первую очередь устремила свой взгляд в глаза Рарити. Я не переставала смотреть на нее все время, пока аплодисменты толпы разрывали собой хрупкую свежесть грядущей ночи. Искривив губы в улыбке, я блеснула зубами, прежде чем грациозно поклониться и уложить лиру в седельную сумку.
— Браво! Браво!
— Восхитительное представление, юная леди!
— Очень, очень много времени прошло, с тех пор как я слышал «Оду Единству» целиком, и это было лучшее соло, которое мне вообще доводилось слушать!
— Скажите пожалуйста, вы из Кантерлота? Вы представляете здесь один из знатных домов?
— Прежде чем вы на это ответите, скажите, где вы достали это чудесное платье?
Толпа смеялась от неудержимого восторга, наэлектризовавшего воздух. Я добавила собственный смех в общий хор, прежде чем склонила голову.
— Я, быть может, одета по-королевски, но только лишь от того, что королевское внимание было уделено производству этого наряда, — я оглядела толпу и указала копытом. — О, взгляните же… вот и сама модельерша! Никто иная, как сама Рарити, хозяйка Бутика Карусель! Именно она сделала это платье. В конце концов, разве в этом было какое-нибудь сомнение?
Вся толпа разом развернулась, чтобы, разинув рот, уставиться на нее, разделившись на две половины, будто я одним только жестом проплавила в их рядах дорожку. Рарити чуть не опрокинулась на спину, пораженная внезапно обрушившейся на нее стеной сияющих глаз. Флаттершай покраснела как свекла и немедленно отступила назад, когда масса исступленных пони окружила ее подругу-модельершу.
— Рарити! Если бы я только знала!
— Пони с вашим вкусом не согласился бы на меньшее!
— Рада слышать, что вы по-прежнему вкладываете душу и сердце в ваше ремесло.
— Да, Понивиллю определенно не помешает больше подобного — да всей Эквестрии, чего уж говорить!
— О, прошу вас! Пожалуйста, скажите мне, что в вашем магазине еще остались жемчужины!
— Мы определенно просто обязаны заказать у вас парные платья для Троттингемской Садовой Вечеринки!
— О! И Ночь Кошмаров! Я всегда хотела платье Принцессы Платины! Ни минуты не сомневаюсь — вы сумеете сделать что-нибудь столь же прекрасное, как этот чудесный ансамбль!
— Какой удачный выбор — продемонстрировать работу с исполнением «Оды Единству». Чувствую, будто я отправилась в прошлое.
— Да. Столь прекрасная музыка отлично сочетается со столь прекрасным платьем!
— Прошу вас, скажите, вы принимаете заказы?
— Вы работаете вместе с этим музыкантом, мисс Рарити?
Она закусила губу и медленно повернулась, чтобы оглядеть все восторженные лица. Ее тело заметно дрожало, но глаза ее бесспорно сияли.
— Я… эм… Хехех… Так сказать… эм… — она оглядела множество голов и грив, пока ее взгляд не пересекся с моим. — Я… просто столь же удивлена, как вы, — она сглотнула. — Довольно… забавно, каким спонтанное вдохновение иногда бывает, не так ли?
Толпа усмехнулась. Флаттершай гордо улыбнулась. А я…
Я была жива.
— Честно! Я не знала, что он украл это платье! — воскликнула я. Прошел уже час, и мы обе заходили в одиночестве в Бутик. Мир за окнами потемнел, окрасившись фиолетовыми тонами. Я знала, что у меня осталось очень мало времени, чтобы «прибрать за собой», но я была убеждена, что я сделала все, что было нужно.
— Простите мою наивность, мисс Рарити, — я медленно сняла с себя платье, стараясь не слишком мять его девственные ткани. — Меня легко увлечь, когда я, как сейчас, на отдыхе. Когда пони предлагает платье такой красоты за столь низкую цену, я обычно дважды подумаю, прежде чем принять предложение. К сожалению, Кантерлот далеко, и мне кажется, мой здравый смысл я там и оставила. Хихихи!
— О, я очень хорошо понимаю это чувство, мисс… Хартстрингс, я права?
— Ммммхмммм.
— О, в мой первый визит в Эпполузу, я чуть не объелась тянучками из кактусового нектара из запасов местного общего магазина. Это одна из тех вещей, которую я и мои друзья редко желаем вспоминать.
— Хихихихи… ага! — я покончила с грациозным выпутыванием из ткани и передала платье ей. — Могу себе представить.
Она осторожно приняла платье, поднимая его с помощью своего прозрачного телекинетического поля. Ее лицо было спокойно и безэмоционально, когда она хмыкнула и спросила:
— Не могли бы вы еще раз описать этого жеребца? Того злодея, который, как вы говорите, спихнул его вам на улице за Ратушей?
— Ммммм… — я прикинулась, что глубоко задумалась, оглядывая глазами потолок магазина. — Он был невысоким, коренастым. Пегас, мне кажется. Одно из крыльев было облезлым. Желтая шкура, вроде бы. Мерзкий цвет.
— Бывает иногда, — легкомысленно промычала Рарити, аккуратно вешая платье на манекен. Не оборачиваясь ко мне, она проговорила: — И сколько же битов он с вас взял?
— О, вы, наверное, не поверите, но… три сотни битов! Разве это не безумие? — я закатила глаза и драматично махнула копытом. — Благая Луна, если бы мои родители узнали, они бы меня убили! Кхм. Мне просто жаль, что это все обернулось таким жалким ограблением. Жеребец сказал, что купил наряд в «Бутике леди Рарити на восточном краю города». Он вообще даже не побеспокоился о том, чтобы сказать правду: о том, что он его украл.
— Он, должно быть очень привередливый грабитель, — сказала Рарити. — Мы обе должны быть ему благодарны хотя бы за то, что он сохранил платье в хорошем виде, — она, наконец, глянула на меня. — Не сомневаюсь, вы хотите найти способ вернуть свои биты.
— Э… — я помахала копытом, с легкомысленным выражением лица. — Мои родители, бывало, спускали на меня раза в два больше трех сотен битов. Хихи… Как иначе, думаете, я продержалась до конца в кантерлотской музыкальной школе?
— У вас весьма замечательный талант, мисс Хартстрингс.
— Хех, это просто хобби, — я широко ей улыбнулась. — Но, эй! Это дело в итоге пошло нам обеим на пользу, не так ли?
— Боюсь, вам надо выражаться чуть яснее, дорогая.
— Ну, а как же та толпа, что я собрала? — я указала за дверь с пьяной улыбкой. — Честно говоря, я просто хотела покрасоваться платьем, которое только что приобрела…
— Неужели…?
— Но я была совершенно без понятия, что соберу больше трех десятков пони, желающих послушать мое выступление! Я вот что вам скажу, мисс Рарити: это платье — нечто особенное! Я никогда раньше не привлекала столько внимания!
— Правда?
— Ага. Мне даже казалось, что я жульничаю. Правда! Я задолжала за это вам, и вашему платью.
— Хмм-хмм-хмм… — она легко усмехнулась и, обойдя меня кругом, чтобы посмотреть мне в лицо, положила пару копыт мне на плечи. — Мисс Хартстрингс, дорогая, присядьте со мной, если вы не против.
Я моргнула, глядя на нее, со ртом застывшим в попытке что-нибудь сказать. Я почувствовала, как мое сердце неровно забилось, будто бы я не попала в ноту впервые за вечер. Нервничая, я сделала, как она просила. Меня не покидало чувство, будто меня собирается отчитывать мать.
Когда Рарити заговорила, я вскоре поняла, что не так уж и ошиблась в этом предчувствии.
— Моя дорогая, ни один грабитель с хоть каким-нибудь самоуважением, оставшимся в нем, не украдет мою работу, чтобы продать ее меньше чем за две тысячи битов.
Я сглотнула и продолжила столь же пластмассово улыбаться.
— Ну, эм, может он был… хм… в о-отчаянии! Ага! Именно ведь потому у нас есть преступники, так? Некоторым пони так нужны деньги вот прямо сейчас, что они готовы продать что угодно!
— Гораздо проще было бы подобному громиле ночью вломиться в окно продуктового магазина, чтобы перехватить себе что-нибудь поесть, — она бросила взгляд за окно. — И в самом деле, Понивилль — фермерский городок. Моя подруга Эпплджек говорит мне, что из ее садов регулярно выносят яблоки.
— Но… может быть… — я крепко закусила губу. Мой контроль над ситуацией распадался с пугающей скоростью — мой мозг пока не готов был это принять. — Может, он не был таким уж умным…
— Должно быть, его поразило очень серьезное психическое заболевание, раз он проигнорировал цену такого количества натуральных жемчужин, оказавшихся в его копытах. Если этот пони догадался украсть это платье из моего магазина, то он… или она мог бы год ни в чем себе не отказывать, после продажи его на Мейнхеттенском черном рынке.
Я пыталась сказать что-то еще, но во рту у меня пересохло. Прошли уже часы после того, как я совершила немыслимое, и только в этот момент я начала ощущать первые волны ужасающей вины.
Стоит поблагодарить мягкий голос Рарити, что успокоил мой оглушающий поток моего пульса, обращая его в тихий ручеек.
— Вы производите на меня впечатление весьма изобретательного и интеллигентного единорога, мисс Хартстрингс. Сегодня в полдень, я вошла в эту самую комнату в поисках чего-то. Что это должно было быть, я более не могу вспомнить. И вдруг я узнаю, что последнее созданное мной платье внезапно пропало, и я не могу толком понять, куда, или кто мог его забрать… до настоящего момента.
Я разглядывала пол между нами. Я скребла копытами плитку, ощущая первые за эту ночь волны холода, накатывающие на меня.
— Мисс Рарити, я не буду вас судить за любое действие, которое вы решите сейчас предпринять против меня. Но остановитесь на секунду. Остановитесь и подумайте о том, что произошло в центре города.
Даже не глядя, я знала, что ее лицо приняло недоуменное выражение.
— А что насчет центра города?
Я снова подняла глаза, чтобы встретить ее взгляд. Мне трудно было сказать, блестели ли в них слезы, или это было просто мое отражение.
— Там были пони, с которыми вы живете в одном городе, Рарити! И они влюбились в ваше платье! В его качество! В ту идею, которую вы в нем реализовали! И в то мастерство и в те силы, что вы в него вложили!
— Позволь мне поправить вас, дорогая, — болезненно улыбнулась она. — Они восторгались вашим выступлением. Так просто совпало, что оно было окрашено в созданные мною цвета.
— Но… но это же то же самое!
— Нет, — мягко вздохнув, помотала она головой. — Не то же самое.
— Вам… Вам просто нужно как-то привлечь к себе внимание! — воскликнула я, и дыхание мое стало рваным, когда и я тоже стала свидетельницей своего отчаяния. — Ваше платье невероятно, Рарити! И все, что ему нужно — лишь его миг в свете прожекторов и… и…
— Шшшш… — она нежно погладила копытами мои плечи и, добро глядя прямо мне в душу, произнесла: — Я не знаю, кто вы, мисс Хартстрингс. Я не знаю, откуда вы обо мне услышали, или что вы полагаете, что знаете обо мне как о художнике. Единственное, что я знаю о вас — это то, что вы абсолютная незнакомка. Тем не менее, несмотря на это, я действительно верю, что между нами есть одна общая черта. Это знание о том, что в этом платье не осталось более ничего из того, во что я верю. Ничего, кроме парочки уроков о том, как направить мои таланты по куда более светлым и широким дорогам.
— Но… — я изо всех сил старалась не разрыдаться. Сидя перед ней, я ощущала себя маленьким жеребенком. Избегая ее взгляда, я погрузилась в созерцание платья, будто бы пытаясь омыть жемчужины в своих слезах. — Но вы достойны того, чтобы о вас помнили, мисс Рарити. Вы такой талантливый, работящий единорог. Вы заслуживаете внимания…
— Не имеет никакого значения то, чего мы заслуживаем, дорогая, — она наклонилась ко мне, ловя мой взгляд. — Значение имеет то, что мы зарабатываем. Говорил ли вам кто-нибудь, что я — живая часть Элементов Гармонии?
Она откинулась назад и заговорила глубокомысленным тоном:
— Предназначение, по каким-то одному ему известным причинам, назначило меня Элементом Щедрости. Я была инструментом изгнания порчи Найтмар Мун из Принцессы Луны. С тех пор моя привилегия и мое благословение заключается в том, что я бок о бок иду с Твайлайт Спаркл, первым единорогом, что за долгие пятисот лет стал личным протеже самой Принцессы Селестии. Разве вам не кажется, что если бы я захотела воспользоваться преимуществами таких связей и занять себе теплое местечко на сцене кантерлотской высокой моды, я бы уже давно это сделала?
Я тихо задумалась об этом, чувствуя, как в глотке у меня растет болезненный комок.
— Хмммм… — она улыбнулась своей приятной мысли. — Я бы солгала, если бы сказала, что в прошлом меня не искушал соблазн сделать что-нибудь столь жалкое и никчемное. Но мне нравится думать, что с тех пор я стала куда лучшей кобылой.
Она уголком глаза взглянула на меня, и взгляд этот был мягок, но пронизывающ.
— В мире много вещей, которые я хотела бы заполучить. Слава — одна из них; и даже самые близкие мои друзья вам скажут то же самое. Но вот чего они не знают, но что должно быть очевидно для любого пони с душой, подобной моей собственной, так это того, что я всегда жажду стать лучше: как леди, так и творческой личностью. И жажда эта сильнее всех моих других мечтаний, тех, что я могу хотя бы осмелиться назвать высокими. Видите ли, мисс Хартстрингс, если я не заработаю самостоятельно свое место в этом мире, то самое большее, чем я смогу стать, так это королевой никчемных побед. Ни один подобный матриарх обыденности не достоин короны — хихихи — неважно, сколь сияющей.
Сделав дрожащий вдох, я посмотрела за окна, на сгущающую тьму подкрадывающейся ночи.
— Я тоже разделяю с вами это желание, Рарити. Но… Но уже давно я познала, что более не могу ему следовать с прежней легкостью, — я всхлипнула и изобразила пусть и лишенную выразительности, но ощутимую храбрость на своем лице. — Я просто хочу помогать окружающим сиять там, где я не в состоянии.
— Все мы родились с возможностью сиять, мисс Хартстрингс. Но мы не можем силой привлекать друг к другу лучи прожекторов. В противном случае, мы тогда будем лишь плясать под старую, скучную мелодию, возвысившись только единожды, ценой потери возможности цвести самостоятельно. И если есть что-то, чего я терпеть не могу, так это представления, не заслужившего себе выхода на бис.
Я бросила на платье последний, неприкаянный взгляд. С губ моих сорвалась усмешка вместо всхлипа, когда я болезненно выдавила:
— Думается, некоторые вещи в нашем мире не в состоянии пережить перезачарования.
— Именно поэтому я поставила целью своей жизни изобретение новых, более красивых вещей, — улыбнулась Рарити. — И тем же следует заняться и вам.
Я проводила ее взглядом, когда она встала и прошлась из стороны в сторону.
— Я не люблю отказываться от подарков, особенно от тех, что столь искренне и страстно преподнесены, — она подхватила телекинезом черную парусину и отнесла ее туда, где покоилось на манекене жемчужное платье. — То, что вы сделали сегодня… то, что выпопытались сделать сегодня, было лихо, смело, и при всем при этом, щедро. Именно потому я не собираюсь подавать заявления о краже. Пропажа длилась всего лишь несколько часов такого дня, что в противном случае был бы крайне скучен.
Она уложила полотнище поверх платья. Комната мгновенно стала темнее настолько, что светлые линии тела Рарити тут же выделились, сияя как полированная слоновая кость.
— Я очень завидую вашему таланту, дорогая. О, как бы я хотела начать сначала и увлечь себя искусствами, плоды которых куда менее… бессмертны.
Я тяжело сглотнула и склонила голову, чтобы она не увидела слезы, стекающей по моей левой щеке. В памяти своей я видела улыбающиеся лица пони, собравшихся вокруг меня и слушающих мое выступление. И вновь они напомнили мне угасающие угли камина моей хижины.
— Не завидуйте слишком много, мисс Рарити, или вы всю жизнь только и будете делать, что н-начинать все сначала…
— Хммм… — она мягко улыбнулась мне. — Я это запомню.
Вытерев лицо, я кивнула.
— Почему-то мне кажется, что вы это действительно запомните…
Мы говорили еще о разных вещах, пока не пришла ночь. Мы говорили о сплетнях. Мы говорили о популярных личностях. Она назвала мне имена нескольких известных музыкантов, с которыми ей доводилось встречаться, и я снова прокляла звезды за то, что мне так и не довелось увидеться лицом к лицу с легендарной Октавией. Когда на небе начали появляться звезды, я решила покинуть ее, ибо в противном случае был риск, что луна безжалостно обрежет эту встречу, ставшую столь приятной.
— Ну что же. Мне и правда пора вернуться к работе, — сказала Рарити. Она закончила убирать беспорядок, что оставил за собой ее злобный двойник несколько часов назад. — Это платье, над которым я работаю, само себя не закончит, в конце концов.
Я проводила ее взглядом, когда она быстрой рысью подошла к упомянутому недоделанному платью. Медля на выходе из Бутика, я выдохнула первые клочки пара.
— Будет ли когда-нибудь конец вашей работе, мисс Рарити? Вы когда-нибудь остановитесь?
— Решать это индустрии, а не мне, — сказала она. Тон ее голоса был изношен, как множество материалов, копящих пыль в дальних углах заведения. Возможно, она все это время говорила сама с собой.
— Хммммм… Что еще здесь мне нужно добавить? — задал вопрос ее звонкий голос куда-то в направлении платья. — Здесь уже есть тесьма. И изумруды, — по залу прокатился вздох, подкрашенный бледным сиянием луны. — Нужно больше лент…
Звон колокольчика над дверью был оглушающим.
Прошло уже три недели. Мне казалось, что я археолог, наткнувшийся на неоскверненный храм, веками стоявший заброшенным. Мое сердце, на самом деле, ушло в копыта, вместо того чтобы плясать от радости, когда ее певучий голос поприветствовал меня, обвивая собою лучи утреннего солнца.
— Добро пожаловать в Карусель-Бутик, где всякое одеяние — chic, unique et magnifique.
— Здравствуйте. Я… — я закусила губу, запнувшись и затем выдохнула: — Я только проездом в городе. Я не ищу ничего особенного. Но…
Скованно шагая, я подошла к центру зала, еще по пути начав рыться в седельной сумке. Я достала звуковой камень и подняла перед собой этот унылый предмет, будто он был прилетевшей по ветру пылинкой. Моя голова все не переставала болеть от восьмой элегии, но этим утром у меня уже не оставалось сил, чтобы плакать.
— Мне было интересно, не владеете ли вы, случаем, навыками зачарования камней. Как видите… эм… здесь есть над чем поработать.
— Давайте его сюда, я посмотрю, дорогая, — Рарити отошла грациозной походкой от куртки, над которой работала, и приняла камень из моего магического захвата. Поправив очки на носу, она промычала себе под нос: — Хммммм… Да, он определенно через многое прошел. Для меня перезачарование старых камней — довольно редкий заказ. Но тот день, когда я более не возьмусь за возвращение былого лоска драгоценному камню, будет днем моего выхода на пенсию. Ехехех…
— Я… эм… Я уверена, что у вас и так полно куда более важных дел.
— О, не говорите ерунды! Эта неделя у меня свободна — ничего толком не происходит, — она описала глазами круг. — Нечем заняться, кроме как возиться с этими унылыми полотнами шерсти, прикидывая, смогу ли я превзойти последний писк моды, образец которого прислали мне из Кантерлота. Кхм. Если честно, — она улыбнулась мне сладчайшей, но и не менее элегантной улыбкой. — Вы для меня настоящее украшение утра. Не будете ли против присесть здесь, пока я работаю?