СУДЕБНОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА: ОСНОВНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ 4 страница
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 700.
В соответствии с данным Постановлением Конституционным Судом РФ вынесены решения об отказе в принятии к рассмотрению ряда жалоб граждан, оспаривавших указанные положения ГК РФ, поскольку соответствующий вопрос разрешен в конституционном производстве. Резолютивная часть соответствующих определений также включила в себя нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Определения от 8 февраля 2001 г. N 42-О <1>, от 8 февраля 2001 г. N 43-О <2>).
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2001. N 15. Ст. 1530.
<2> СЗ РФ. 2001. N 15. Ст. 1531.
В п. 1 резолютивной части Постановления от 17 июля 2002 г. N 13-П Конституционный Суд РФ постановил: признать не соответствующими Конституции РФ, ее ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 46, ст. ст. 49, 50, ч. 3 ст. 55 и ч. 3 ст. 123, находящиеся в нормативном единстве положения п. п. 1 и 2 ст. 342, ч. 1 и п. 1 ч. 2 ст. 371, п. 2 ч. 1 ст. 378, ч. 1 ст. 379 и ч. 3 ст. 380 УПК РСФСР, а также п. п. 1 и 2 ст. 36 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" - в части, допускающей пересмотр и отмену в порядке надзора по протесту прокурора вступившего в законную силу оправдательного приговора ввиду односторонности или неполноты расследования или судебного следствия, а также несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела в случаях, когда в предшествующем разбирательстве не были допущены нарушения, которые отвечали бы критериям, предусмотренным п. 2 ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод <1>.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2002. N 31. Ст. 3160.
В Постановлении от 11 мая 2005 г. N 5-П по делу о проверке конституционности ст. 405 УПК РФ предметом проверки являлась содержащаяся в названной статье УПК РФ норма, устанавливающая абсолютный запрет на поворот к худшему для осужденного в надзорном порядке. Конституционный Суд РФ разрешил это дело сообразно с Постановлением Европейского суда по правам человека по делу "Никитин против России" от 20 июля 2004 г., в котором Европейским судом отмечалось, что требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу в связи с появлением новых или вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенных нарушений, которые были допущены на предыдущих стадиях процесса и привели к неправильному исходу дела <1>.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2005. N 22. Ст. 2194.
Признав оспариваемую норму не соответствующей Конституции РФ, Конституционный Суд РФ использовал свое право на восполнение возникающего в результате признания оспариваемого положения неконституционным правового пробела, указав, что впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство пересмотр обвинительного приговора в порядке надзора по жалобе потерпевшего, его представителя и по представлению прокурора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу. Непосредственным основанием соответствующей позиции Конституционного Суда РФ, как прямо следует из его решения, явилась позиция Европейского суда, сформулированная им по уже упомянутому делу "Никитин против России", в соответствие с которой возможность рассмотрения требования о пересмотре оправдательного приговора только в течение одного года с момента вступления его в силу согласуется с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод (§ 39, 55 и 56 Постановления).
Чаще всего Конституционный Суд РФ обращается к практике Европейского суда по правам человека в рамках конституционного истолкования норм текущего законодательства в целях подкрепления своей позиции в процессе уяснения, в частности: нормативного содержания того или иного правового института, его ключевых (универсальных) параметров; нормативного содержания конституционных прав; порядка разрешения коллизий конституционных ценностей, воплощенных в конституционных правах, свободах и иных конституционных институтах; пределов допустимого ограничения конституционных прав.
Так, например, в Постановлении от 14 июля 2005 г. N 9-П по делу о проверке конституционности положений ст. 113 НК РФ в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа <1> Конституционный Суд РФ через практику Европейского суда раскрыл юридическую природу института давности привлечения к налоговой ответственности. В решении по данному делу он установил, что давность привлечения к налоговой ответственности - институт, общий для правовых систем государств - участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейский суд по правам человека рассматривает ее как право, предоставляемое законом лицу, совершившему налоговое правонарушение, не быть преследуемым по истечении определенного срока с момента совершения деяния, с тем чтобы достигалась правовая защищенность и не подвергалось посягательствам право на защиту, которое было бы скомпрометировано, если бы суды выносили решения, основываясь на неполной в силу истекшего времени доказательственной базе (Постановление от 22 июня 2000 г. по делу "Коэм и другие против Бельгии").
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2005. N 30. Ч. II. Ст. 3200.
В Постановлении от 27 июня 2000 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова" <1> Конституционный Суд РФ на основе правовых позиций Европейского суда по правам человека пришел к выводу о том, что нормативное содержание конституционного права обвиняемого на помощь адвоката охватывает собой правомочия обвиняемого и на досудебных стадиях производства по уголовному делу. В Постановлении Конституционного Суда отмечается следующее. Рассматривая право обвиняемого на получение помощи адвоката как распространяющееся на досудебные стадии производства (решение от 24 мая 1991 г. по делу Quaranta, Series A, N 205, para 27; решение от 24 ноября 1993 г. по делу Ymbrioscia, Series A, N 275, para 36), Европейский суд по правам человека сформулировал ряд положений, согласно которым отказ задержанному в доступе к адвокату в течение первых часов допросов полицией в ситуации, когда праву на защиту мог быть нанесен невосполнимый ущерб, является - каким бы ни было основание такого отказа - несовместимым с правами обвиняемого, предусмотренными п. 3c ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (решение от 8 февраля 1996 г. по делу Murray, 1996-I, para 66). При этом под обвинением в смысле ст. 6 Конвенции Европейский суд по правам человека понимает не только официальное уведомление об обвинении, но и иные меры, связанные с подозрением в совершении преступления, которые влекут серьезные последствия или существенным образом сказываются на положении подозреваемого (решение от 27 февраля 1980 г. по делу Deweer, Series A, no. 35, para 44, 46; решение от 15 июля 1982 г. по делу Eckle, Series A, N 51, para 73; Решение от 10 декабря 1982 г. по делу Foti, Series A., N 56, para 52), т.е. считает обязательным исходить из содержательного, а не формального понимания обвинения.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2000. N 27. Ст. 2882.
В этом же ряду находятся касающиеся проблем права собственности, имущественных прав граждан Постановления Конституционного Суда РФ от 30 июля 2001 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности положений подп. 7 п. 1 ст. 7, п. 1 ст. 77 и п. 1 ст. 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве" <1>, от 16 мая 2000 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений п. 4 ст. 104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" <2>, от 13 декабря 2001 г. N 16-П "По делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 16 Закона г. Москвы "Об основах платного землепользования в городе Москве" в связи с жалобой гражданки Т.В. Близинской" <3>; и др.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2001. N 32. Ст. 3412.
<2> СЗ РФ. 2000. N 21. Ст. 2258.
<3> СЗ РФ. 2001. N 52. Ст. 5014.
Столкнувшись с проблемой определения конституционных оснований права на объединение в политические партии, Конституционный Суд РФ установил, что, несмотря на отсутствие прямого терминологического закрепления данного права в Конституции РФ и международных правовых актах, Европейский суд по правам человека неоднократно указывал на то, что политические партии подпадают под действие общих норм о праве на объединение (например, решение по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции" от 30 января 1998 г.); следовательно, право граждан на объединение в политические партии, включающее право создания политической партии и право участия в ее деятельности, является неотъемлемой частью права каждого на объединение, а свобода деятельности политических партий как общественных объединений гарантируется. Возможность для граждан свободно объединиться в политическую партию, образовать партию как юридическое лицо с тем, чтобы действовать коллективно в области реализации и защиты своих политических интересов, - одна из необходимых и наиболее важных составляющих права на объединение, без чего данное право лишалось бы смысла <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 декабря 2004 г. N 18-П "По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 9 Федерального закона "О политических партиях" в связи с запросом Коптевского районного суда г. Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации "Православная партия России" и граждан И.В. Артемова и Д.А. Савина" // СЗ РФ. 2004. N 51. Ст. 5260; Постановление Конституционного Суда РФ от 1 февраля 2005 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности абз. 2 и 3 п. 2 ст. 3 и п. 6 ст. 47 Федерального закона "О политических партиях" в связи с жалобой общественно-политической организации "Балтийская республиканская партия" // СЗ РФ. 2005. N 6. Ст. 491.
В ряде случаев Конституционный Суд РФ апеллирует к практике Европейского суда по правам человека в целях определения надлежащего порядка разрешения коллизий конституционных ценностей, воплощенных в конституционных правах, свободах и иных конституционных институтах.
Так, при выработке Постановления Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. N 15-П, ключевым вопросом которого являлось соотношение свободы слова и права на свободные выборы, активно было использовано решение Европейского суда по правам человека по делу "Боуман против Соединенного Королевства" от 19 февраля 1998 г. В данном решении, касающемся аналогичной проблемы, Европейский суд отметил, в частности, следующее. Свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга; по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам; тем не менее при некоторых обстоятельствах эти два права могут вступить в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым, чтобы до или во время проведения выборов были установлены определенные ограничения свободы слова, которые в обычных условиях были бы неприемлемы; их цель - обеспечить свободное выражение мнений народа при избрании законодательной власти <1>.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2003. N 44. Ст. 4358.
Обращения Конституционного Суда РФ к решениям Европейского суда по правам человека были связаны и с установлением допустимых пределов ограничения конституционных прав.
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 г. N 16-П "По делу о проверке конституционности абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления" <1> указывается следующее. В демократическом обществе с присущим ему религиозным плюрализмом, как следует из ч. 3 ст. 17 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и корреспондирующих им положений п. п. 2 и 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также п. 2 ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подобного рода ограничения могут быть предусмотрены законом, если это необходимо в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п. На это, в частности, обращается внимание в Постановлении Европейского парламента от 12 февраля 1996 г. "О сектах в Европе" и в Рекомендации Совета Европы N 1178 (1992) "О сектах и новых религиозных движениях", а также в Постановлениях Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 г. (Series А. N 260-А) и от 26 сентября 1996 г. (Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV), разъяснивших характер и масштаб обязательств государства, вытекающих из ст. 9 названной Конвенции.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 1999. N 51. Ст. 6363.
Зачастую решения Европейского суда по правам человека интегрируются Конституционным Судом РФ в осуществляемое им конституционное истолкование оспариваемых законоположений.
Так, в Определении от 12 апреля 2005 г. N 113-О "По жалобе гражданина Маслова Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав ч. ч. 1, 2 и 3 ст. 30.11 КоАП РФ" <1> на основе, в частности, Постановлений Европейского суда по правам человека по делу "Вернер против Польши" от 15 ноября 2001 г. по вопросу процессуального равноправия и по делу "Рябых против Российской Федерации" от 24 июля 2003 г. по вопросу принципа правовой определенности в приложении к процессуальным отношениям Конституционный Суд РФ дал конституционное истолкование оспариваемым положениям КоАП РФ, согласно которым предполагается обязанность суда надзорной инстанции известить лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, о факте принесения протеста прокурора, предоставить возможность ознакомления с протестом и представить свои возражения на него.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2002. N 22. Ст. 2195.
Что касается решений Конституционного Суда, связанных с толкованием Конституции РФ, то лишь в одном постановлении о толковании Конституции РФ Конституционный Суд обратился к нормам Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Постановление от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ <1>).
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.
В то же время некоторые из принятых Европейским судом по правам человека решений вполне могут быть использованы для толкования отдельных положений Конституции РФ. К примеру, окончательное решение Европейского суда по правам человека от 16 сентября 2004 г. по вопросу приемлемости жалобы "Галина Петровна Герасимова против Российской Федерации" <1>, в котором Европейскому суду по правам человека пришлось обратиться к вопросу о природе органов местного самоуправления, может послужить для выявления содержания нормы ст. 12 Конституции РФ о самостоятельности местного самоуправления и невхождении органов местного самоуправления в систему органов государственной власти. В названном решении Европейский суд по правам человека указал, что в соответствии с прецедентной практикой конвенционных органов органы местного самоуправления, несомненно, являются государственными органами в том смысле, что они действуют на основании публичного права и осуществляют государственные функции, переданные им на основании Конституции и иных законов (см., mutatis mutandis, решение Европейской комиссии от 14 декабря 1988 г. по делу "Ротентурм Коммюн против Швейцарии", жалоба N 13252/87; решение Европейской комиссии от 7 января 1991 г. по делу "Аюнтамьенто де Х. против Испании", жалоба N 15090/89, Decisions and Reports (DR) 59, p. 251. Европейский суд напомнил, что в международном праве термин "государственная организация" не сводится только к центральным органам власти. В тех случаях, когда государственная власть децентрализована, указанное понятие распространяется на любой национальный орган власти, осуществляющий публичные функции (см. упоминавшееся выше решение Европейской комиссии по делу "Аюнтамьенто де Х. против Испании").
--------------------------------
<1> Журнал российского права. 2005. N 1. С. 115 - 119.
При этом обязательность официального нормативного толкования конвенционных положений, формулируемого Европейским судом по правам человека, для конституционно-судебной практики в Российской Федерации предполагает, что соответствующие правовые позиции Европейского суда должны использоваться национальными органами конституционного правосудия корректно, с учетом всего комплекса юридически значимых для разрешения конкретного конституционно-правового спора обстоятельств, а не только лишь на основе фактического сходства "фабул" конвенционных и конституционных дел.
Конвенционная юрисдикция Европейского суда по правам человека является важным фактором утверждения и развития общеевропейских конституционных ценностей, их защиты национальными органами конституционного контроля. Это, однако, не исключает возможности возникновения и, соответственно, необходимости повышенного внимания к проблемным вопросам, определенным коллизиям и противоречиям между общеевропейскими и национальными институтами гарантирования прав и свобод человека и гражданина, между конвенционной юрисдикцией Европейского суда и компетенцией национальных органов конституционного контроля.
3.4.5. Акты конвенционного контроля как основания
для пересмотра конкретного дела заявителя
в национальной правовой системе:
позиция Конституционного Суда РФ
Отношения между Европейским судом по правам человека и Конституционным Судом РФ строятся на основе прямых и обратных связей и, соответственно, имеют двусторонний характер и сложное содержание. Это проявляется, в частности, в том, что правовые позиции Европейского суда по правам человека, оказывая заметное воздействие на практику конституционного правосудия, в то же время во многом именно благодаря решениям Конституционного Суда РФ приобретают качества внутригосударственной формально-юридической значимости, через конституционно-судебное правоприменение и нормативно-интерпретационную деятельность Конституционного Суда наращивают свой нормативный потенциал.
Речь в данном случае идет не только об использовании Конституционным Судом РФ практики европейского конвенционного контроля для целей конституционного судопроизводства, но и о конституционно-судебном обосновании решений Европейского суда в качестве источника права. В Постановлениях от 5 февраля 2007 г. N 2-П и от 26 февраля 2010 г. N 4-П, Конституционный Суд прямо указал, что не только Конвенция о защите прав человека и основных свобод, но и решения Европейского суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П; Постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 г. N 4-П.
Такое конституционное понимание места и роли актов конвенционного контроля означает, в частности, что лицо, по жалобе которого вынесено постановление Европейского суда по правам человека, во всяком случае должно иметь возможность обратиться в компетентный суд с заявлением о пересмотре вынесенных по его делу судебных постановлений и быть уверенным, что его заявление будет рассмотрено. Это тем более важно, если иметь в виду, что в силу особенностей полномочий Европейского суда по правам человека, осуществляющего свою деятельность на основе принципа субсидиарности, и специфики рассматриваемых им дел, не всякое его решение, обязывающее государство-ответчика выплатить соответствующую денежную компенсацию, обеспечивает тем самым и полное восстановление нарушенного права. Европейский суд по правам человека только констатирует нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении заявителя, но не вправе принять дальнейшие меры, с тем чтобы устранить его, в частности в тех случаях, когда выявленное нарушение носит длящийся характер либо обусловлено допущенными национальным судом существенными нарушениями норм процессуального права. В таких случаях эффективное восстановление нарушенного права может блокироваться вступившим в законную силу национальным судебным актом, в связи с вынесением которого заявитель обратился в Европейский суд по правам человека и который является обязательным на территории соответствующего государства и должен исполняться. Поскольку национальный судебный акт не подлежит пересмотру в системе международной юрисдикции, принятое государством обязательство исполнять окончательные постановления Европейского суда по правам человека, в том числе констатирующие такие нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, для устранения которых требуется отмена судебных актов, вынесенных в рамках национальной юрисдикции, обусловливает введение в национальном законодательстве механизма восстановления прав заинтересованных лиц в случае, если эти права не могут быть восстановлены путем присуждения и выплаты одной лишь денежной компенсации. Иное свидетельствовало бы об умалении и ограничении права каждого на судебную защиту, предполагающего конкретные гарантии, которые позволяют реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости <1>.
--------------------------------
<1> Следует, однако, признать, что для целей исполнения решений Европейского суда по правам человека государствами - участниками Конвенции о защите прав человека и основных свобод могут и должны приниматься необходимые и разнообразные меры как правовосстановительного, так и правоохранительного (превентивного и гарантийного) характера, которые, конечно, не могут быть ограничены или сведены к пересмотру того или иного правоприменительного или судебного акта. В принципе же на соответствующих государствах лежит конвенционная обязанность прежде всего самостоятельно, без применения процедур и средств наднационального принуждения соблюдать свои обязательства, вытекающие из содержания Конвенции, и обеспечивать восстановление нарушенных прав и основных свобод человека и гражданина через применение национальных (внутригосударственных) механизмов. В связи с этим обращает на себя внимание Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" // СЗ РФ. 2010. N 18. Ст. 2144), призванный оградить граждан от нарушений, связанных с необоснованными задержками сроков осуществления правосудия, - а они составляют существенную долю нарушений Российской Федерацией положений ст. 6 Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство в разумный срок - и тем самым "разгрузить" Европейский суд по правам человека. Упомянутый Федеральный закон вместе с тем прямо предусматривает, что в течение шести месяцев со дня вступления его в силу лица, подавшие в Европейский суд по правам человека жалобу на предполагаемое нарушение их права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок, в отношении которой не вынесено решение по вопросу ее приемлемости или по существу дела, могут обратиться в порядке, установленном настоящим Федеральным законом и процессуальным законодательством Российской Федерации, в суд с заявлением о присуждении им соответствующей компенсации (ч. 2 ст. 6).
Опираясь на эти правовые подходы, Конституционный Суд РФ в названном Постановлении от 26 февраля 2010 г. N 4-П фактически удовлетворил требования заявителей о нарушении их конституционного права на судебную защиту таким процессуальным регулированием, которое не содержит определенного механизма исполнения вынесенного Европейским судом по правам человека решения о нарушении национальными властями конвенционных прав и, в частности, не предусматривает возможности пересмотра конкретного дела гражданина, в связи с которым и состоялось решение Европейского суда по правам человека.
Заявители по этому делу - гражданине, в отношении которых Европейский суд по правам человека установил, что при рассмотрении гражданских дел с их участием органами правосудия Российской Федерации были допущены нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (выразившиеся в отмене в порядке надзора, вступивших в законную силу судебных постановлений, рассмотрении гражданского дела составом суда, который не может быть признан судом, созданным на основании закона), обратились с заявлениями о пересмотре соответствующих судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, в удовлетворении которых им, однако, было отказано. При этом судебные органы исходили из того, что ст. 392 ГПК РФ, регулирующая вопросы пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, содержит исчерпывающий перечень оснований для такого пересмотра, в число которых вынесение Европейским судом по правам человека решения в пользу заявителя не входит.
В связи с этим обратившиеся в Конституционный Суд РФ граждане настаивали на признании нормы ч. 2 ст. 392 ГПК РФ неконституционной, поскольку она не предусматривает в числе оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский суд по правам человека, и тем самым вступает в противоречие с требованиями ст. ст. 1, 2, ч. ч. 1, 2 и 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ст. 18, ч. 1 ст. 19, ст. 42, ч. ч. 1 и 2 ст. 46, ч. 2 ст. 55, ст. ст. 79 и 120 Конституции РФ.
Не признавая оспариваемое законоположение неконституционным, Конституционный Суд РФ выявил его конституционно-правовой смысл, удовлетворяющий как запросам заявителей по данному конкретному делу, так и общей конституционной потребности в исполняемости и действенности всех законных судебных актов.
По мнению Конституционного Суда, решения Европейского суда по правам человека, вынесенные в связи с нарушением властями Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина, должны безусловно исполняться на территории Российской Федерации и предполагают при необходимости ревизию ранее принятых правоприменительных актов (включая судебные). Возникает вопрос: в каком именно процессуальном порядке это должно происходить?
Апелляционное и кассационное производство предназначены для проверки лишь не вступивших в законную силу судебных постановлений и, соответственно, не могут использоваться для целей исполнения решений Европейского суда по правам человека. Что же касается надзорного порядка пересмотра судебных актов по названным обстоятельствам, то в условиях действующего законодательства он практически невозможен <1>. Обращение в суд надзорной инстанции ограничено сроком в шесть месяцев со дня их вступления в законную силу и условием исчерпанности иных установленных способов обжалования судебного постановления до его вступления в законную силу (ч. 2 ст. 376 ГПК РФ). При этом восстановление указанного процессуального срока допускается только в исключительных случаях, когда суд признает уважительными причины его пропуска по обстоятельствам, объективно исключающим возможность подачи надзорной жалобы в установленный срок (тяжелая болезнь, беспомощное состояние и др.), и которые имели место в период не позднее одного года со дня вступления обжалуемого судебного постановления в законную силу (ч. 4 ст. 112 ГПК РФ). Наличие указанного пресекательного процессуального срока для обращения в суд надзорной инстанции является непреодолимым препятствием для использования названного механизма пересмотра судебных актов, в связи с выявлением Европейским судом по правам человека нарушений Конвенции, так как постановление выносится им по его истечении.