Реинкарнация и западная культура. Хотя идеи реинкарнации обычно связывают с вели­кими мыслителями Востока, это понятие имеет длинную, славную историю и в западной культуре

 

Хотя идеи реинкарнации обычно связывают с вели­кими мыслителями Востока, это понятие имеет длинную, славную историю и в западной культуре. Известный исто­рик Сирани Дер Нерсессян, например, говорит: Вообще непонятно, насколько глубоко идеи Востока проникли в греко-латинский мир: со времен Александра Македонского рост скептицизма там обусловливался про­тиводействием влиянию Индии 14.

Дер Нерсессян упоминает, что Аполлоний, знамени­тый философ-пифагореец, живший до нашей эры, совер­шил путешествие из Эфеса в Индию и многие секреты брахманов, заимствовав их там, привез на Запад15. Грече­ский историк Геродот (V в. до н. э.) полагал, что египтяне были первыми приверженцами реинкарнации, но сами египтяне подлинным источником представлений о транс­миграции признавали Восток, в особенности Индию16. Ранние египетские записи свидетельствуют о том, как бог Осирис, олицетворяющий эзотерическое знание, был за­везен из Индии в Египет, приняв форму пятнистого быка, поэтому все последователи Осириса верят, что бог пере­воплотился (реинкарнировал) в быка. Подобно древне­индийским традициям, у древних египтян представления о реинкарнации распространялись и на различные виды животных17.

Ричард Гарб, возможно, являлся в свое время (ко­нец XIX века) наиболее известным знатоком Индии, и хо­тя его труды написаны с позиции христианства, он, тем не менее, утверждал, что Индия оказала изначальное вли­яние на развитие древнегреческой и,следовательно, всей западной мысли в целом18. Историк-индолог Артур Осборн развил эту идею. Он утверждает, что такими вос­точно-индийскими практиками и обычаями, как холицис-тическая медицина, вегетарианская диета и религиозный мистицизм, постепенно прокладывался путь в западную философию и литературу. Осборн и другие ученые XIX ве­ка утверждают, что впервые на Западе услышали о реин­карнации благодаря влиянию Индии на западных фило­софов и писателей.

Мартин Нильсон, современный европейский фило­соф, — представитель группы ученых, которые полагают, что идеи реинкарнации могли развиться в греческой мыс­ли независимо от влияния Востока. Видный писатель-фи­лософ Герберт Лонг согласен с Нильсоном, но отмечает, что, возможно, восточноиндийская философия все же внесла сюда свой вклад. Лонг посвятил много страниц те­ории «местного происхождения», гласящей, что, хотя от­дельные схожие идеи могут иметь независимое друг от друга развитие, учение о реинкарнации в целом как зре­лое онтологическое мировоззрение своими корнями, по всей вероятности, уходит в Индию19 , В поддержку своей теории он отмечает, что реинкарнация являлась частью Элевсинских Мистерий, которые связывают с философа­ми XV века до н. э. из Элевсиса, небольшого городка в че­тырнадцати милях к западу от Афин. Эти мыслители бы­ли известны тем, что многие свои идеи заимствовали из регулярных путешествий в Индию. Являясь предшествен­никами классической греческой мысли, они полностью разделяли теорию реинкарнации, и многие писатели, по­добно Лонгу, приходят к заключению, что именно благодаря им это учение так широко представлено в древнегре­ческих текстах.

На Западе реинкарнационистские идеи восходят к VI веку до н. э., приблизительно ко временам Орфея и, немного позднее, Пифагора. Сократ, о котором мы зна­ем по сочинениям его ученика Платона (III в. до н. э.), трактует значение слова «душа», ссылаясь на орфических поэтов20. Они рассматривали тело как темницу для души, отбывающей тюремное заключение в материальном ми­ре. Орфизм развился в оккультное течение и получил из­вестность благодаря связи с популярным богом Дионисом (еще одно имя, неразрывно связанное с реинкарнационистским мышлением).

Имя Пифагора также тесно связано с ранним учени­ем о реинкарнации. В «Метаморфозах» Овидия приво­дится речь Пифагора, в которой он полностью поддержи­вает идею трансмиграции. Согласно Диогену Лаэртию (I в. н. э.), одному из известнейших биографов Пифагора, великий философ был первым, кто сказал: «Душа, попа­дая то в одно существо, то в другое, движется, таким обра­зом, в круговороте, предписанном необходимостью»21.

В изложении Ксенофона мы находим одно из самых известных свидетельств верования Пифагора в реинкар­нацию:

 

Однажды, говорят, он проходил мимо и, за­метив, что мучают щенка, пожалел его и ска­зал: «Перестаньте! Прекратите эти ужасные побои, потому что на самом деле это душа че­ловека, бывшего моим другом. Я узнал его, как только услышал этот громкий крик22.

 

Кроме того, Диоген записал, что Пифагор заявлял, будто он способен воскрешать в памяти свои прошлые жизни. Ямблих, биограф IV века н. э., добавляет, что Пи­фагор к тому же старался помочь и другим восстанавли­вать детали из их прежних жизней23.

Имена двух других древнегреческих философов, хотя и не таких популярных, Пиндара и Эмпедокла, также свя­зывают с учением о реинкарнации. Пиндар прославился как один из величайших лирических поэтов Греции; в пер­вой половине V в. до н. э. его стихи служили популярным источником сведений о реинкарнации. Гордон Кирквуд пишет, что Пиндар был первым из греческих поэтов, кото­рый усматривал связь между справедливой наградой после смерти со справедливостью и высокими моральными ка­чествами человека24. Эмпедокл же, расцвет деятельности которого приходился приблизительно на то же время, придавал значение другому аспекту трансмиграции. Он учил, что души этого мира первоначально были богами в высших сферах и пали в воплощенный мир из-за того, что совершали неподобающие поступки. Они осуждены, согласно Эмпедоклу, на 30 000 рождений, в разнообразных видах, включая рыб и растения. В конце концов, говорит он, душа восстановит свое естественное состояние в выс­шем духовном царстве, чтобы больше уже не рождаться25. По мере того, как мы приближаемся к временам Пла­тона (на один-два века позднее), мы обнаруживаем всплеск подобных мыслей относительно реинкарнации. Этот выдающийся греческий философ, как и его учитель Сократ, бесспорно, были самыми ревностными из за­падных сторонников учения о реинкарнации. Несомнен­ный вес и значение «метемпсихоза на Западе, — свиде­тельствует «Британника» (11-е изд.), — обусловлено тем, что его принимал Платон». Первое упоминание Платона о реинкарнации содержится в произведении «Мено», где Сократ отчетливо излагает и поддерживает эту идею. Позднее идея реинкарнации нашла более полное разви­тие в «Федо», где Сократ говорит, что душа невидима, ни с чем не смешивается, всегда одна и та же и вечна; что душа бессмертна и не перестает существовать после смер­ти. Сократ говорит, что в этой жизни существо на самом деле не узнает новое, а, скорее, припоминает истины, из­вестные из прошлых жизней 26.

Самый примечательный аргумент «Федо» — доказа­тельство от обратного — прием, широко распространен­ный в древнегреческой культуре. Сократ утверждал, что противоположности проявляются во всем. Мы видим их повсюду: большой и маленький, хороший и плохой, силь­ный и слабый, точный и неточный и т. д. Противополож­ности вытекают друг из друга: например, человек стано­вится сильнее, становясь менее слабым. Этот принцип, утверждает Сократ, должен относиться к жизни и к смер­ти: мертвое проистекает из живого, а живое — из мертво­го. Этот вывод, по крайней мере отчасти, согласуется с повседневными наблюдениями, потому что каждый так или иначе наблюдал смерть, которая является естествен­ным завершением жизни. Сократ заключает, что «стано­виться живым» — это на самом деле «становиться проти­воположным мертвому». Следовательно, жизнь вытекает из смерти. Представления реинкарнации, говорит он, лучше всего объясняют этот логичный ход души. Для под­тверждения этого заявления он приводит тщательно про­думанные аргументы, но они слишком громоздки, чтобы приводить их здесь.

Многие из логических доводов в пользу реин­карнации, приведенные в «Федо», перекликаются с текс­тами древнеиндийского писания «Бхагавадгита». Дейст­вительно, их положения настолько близки, что это наводит на мысль о том, что Платон знал содержание ин­дийского текста. Еще отчетливее это просматривается в самой известной работе Платона «Республика», когда он рассказывает там историю об Эре, который был убит на поле сражения, но «вернулся», хотя его тело уже лежа­ло на погребальном костре. Эр описывает путешествие души в мельчайших подробностях, и становится очевид­ным, что Платон полностью разделяет учение о реинкар­нации, которое ранее было представлено его знамени­тым учителем. Эти идеи получили более полное развитие в «Федре» и «Тимее», где Сократ четко обосновывает глу­бокую веру в трансмиграцию.

Резюмируя воззрения греческих философов, ученые выделяют 10 положений: (1) божественное происхожде­ние души; (2) падение души; (3) вращение души в кругово­роте рождений; (4) обращение к душам, ожидающим реинкарнации; (5) неизбежность метемпсихоза; (6) воз­можность освобождения души из круговорота после трех добродетельно прожитых жизней; (7) суд в подземном царстве; (8) суд и осуждение грешников; (9) награждение благочестивых; (10) упорядоченность шкалы человеческих жизней27. Многими из этих положений Платон, опи­савший и распространивший взгляды своего учителя, подтвердил влияние идей предыдущих философов, как греческих, так и индийских. Вклад Платона состоял в том, что он дал вразумительное истолкование доводов реинкарнации, их достоверность могли принять даже те, кто горячо ей противился.

Главный ученик Платона, Аристотель, тем не менее, не разделял энтузиазма своего учителя относительно идеи о реинкарнации. Не делали этого и более поздние школы стоицизма и эпикурейства, которые принижали значение этого учения. Эпоха науки и материализма при­внесла с собой непосредственное восприятие «этого ми­ра» и тем самым как бы покончила с понятием реинкарна­ции, существовавшим в прошлом. Хотя оба течения — стоицизм и эпикурейство — основывались на духовных предпосылках и даже пропагандировали многие идеи Аристотеля (ранние работы которого, например, «Эдем», свидетельствуют о признании понятия пред суще­ствования и реинкарнации), они подготовили платформу для последующих, в большей степени эмпирических фи­лософских течений. Наука и техника с ее недальновид­ным лозунгом «здесь и сейчас» многим обязана тому пути, который проторил Аристотель.

Следует заметить, что Аристотель, хотя и был блес­тящим мыслителем, на протяжении веков подвергался жесткой критике со стороны философов за свое «разоб­щение идей», или «логику категорий», — теорию, которая предполагала, что все соответствует своему собствен­ному четко ограниченному определению: религия — это религия, наука — это наука, история — это история и т. д. Ошибочность такого суждения, по словам критиков, заключается в том, что реальность не соответствует этой модели. Категории, налагаясь, перекрывают друг друга. Религия переплетается с историей, наука — с религией, и так далее. В этом смысле взгляд Аристотеля явился предвестником широко распространенной сейчас на За­паде точки зрения, которая попросту игнорирует гармо­ничное взаимодействие различных категорий существо­вания. После Аристотеля наука, например, могла развиваться, не взаимодействуя с религией, а религия — без участия науки, что приводило к меньшему достиже­нию цели каждой из них и в меньшей степени отражало ту действительность, которая существует в реальном ми­ре. Проблемы, вытекающие из такого мировоззрения, обширны, и, чтобы не отвлекаться от основной темы этой книги, оставим критику логики Аристотеля более компетентному автору.

Тем не менее, следует отметить, что с признанием науки и аристотелевого мышления среди священнослужи­телей появилась тенденция к компромиссу со своими эзотерическими убеждениями с целью в какой-то степени сохранить их в стремительно меняющемся мире. Христи­анство, исповедуемое сегодня большинством прихожан, например, не дает ни малейшего намека на реинкар­нацию, однако, как мы в этой книге увидим позже, поня­тие трансмиграции играло важную роль в ранней тео­логии христианства. Широко распространенные сегодня формы христианства подверглись серьезной обработке под действием учения Фомы Аквинского, который осно­вывал свое мировоззрение на логике Аристотеля и отвер­гал мистические стороны собственной традиции, в том числе идею реинкарнации. Христианам с их склон­ностью к этой форме религии, возможно, интересно бу­дет узнать, что взгляд Аристотеля и Фомы увязывается с традицией Платона и Франциска, которая в той же сте­пени является христианской, но признает философию, включающую понятие реинкарнации. Обе точки зрения развивались бок о бок, имея на протяжении всего своего существования своих приверженцев и еретиков.

Сразу после жизни Иисуса ранняя Римская империя явилась свидетельницей возрождения реинкарнационистского мышления. Плутарх (46—120 гг. н. э.) так же убедительно излагал концепцию трансмиграции, как делал это Порфирий в III веке. Порфирий часто ссылался на митраистов как источник информации относительно реинкарнации. Этот факт, в свою очередь, позволяет уче­ным считать, что понятие реинкарнации было распространено в раннехристианских сектах. Как мы увидим далее, реинкарнация играет значительную роль в каждой из пяти мировых религиозных традиций: индуизме, буд­дизме, иудаизме, христианстве и исламе. Мы рассмотрим эти традиции, начиная с древнейших и заканчивая наибо­лее современными. В завершение мы подвергнем обзору то обилие недавних научных фактов, которые свидетель­ствуют о реинкарнации, и сделаем выводы, основываясь на очевидности приводимых сведений.

 

 

Глава I

ИНДУИЗМ

 

Точно так же, как душа переселяется из детского тела

в юношеское и из него в старческое, так в момент смерти

она переходит в другое тело.

 

«Бхагавад-гита», 2.13.

 

В Индии, на древней священной земле Кришны, Ра­мы, Будды и бесчисленных аватар (Божественных воплощений), реинкарнация воспринимается как реаль­ность, очевидная и для скромного дворника, метущего улицу, и для эрудированного пандита (ученого), и для праведного садху (святого праведника). Несмотря на то, что существует определенный контингент ученых, заявля­ющих, что понятие реинкарнации можно найти лишь в индийской философской литературе позднего периода, а не в подлинных священных писаниях — Ведах, тем не ме­нее, упоминание об этом явлении встречается и в ранних ведических произведениях: «Тот, кто произвел ее на свет, не знает ее. От того, кто созерцает ее, она сокрыта. Она спрятана во чреве своей матери. Рождаясь множество раз, она пришла в этот мир в страдании»1. Подобные упомина­ния буквально пронизывают «Аватара Веду», «Манусамхиту», «Упанишады», «Вишну-пурану», «Бхагавата-пурану», «Махабхарату», «Рамаяну» и другие древнейшие тексты Индии, входящие либо в изначальную санскритскую Ве­ду, либо относящиеся к числу ведических литературных произведений, которые считаются дополнительными. Эта устоявшаяся традиция, закрепленная в писаниях, за­ложила основу непоколебимой веры индусов в реинкар­нацию. Вот несколько примеров из ведических источни­ков, дающих представление об их точке зрения на указанный предмет:

 

О ученая и терпимая душа, после странст­вий в водах и растениях личность попада­ет в утробу матери и рождается вновь и вновь. О душа, ты рождаешься в теле рас­тений, деревьев, во всем, что сотворено и одушевлено, и в воде. О душа, сверкаю­щая подобно солнцу, после кремации, сме­шавшись с огнем и землей для нового рож­дения и найдя прибежище в материнском чреве, ты рождаешься вновь. О душа, дости­гая чрева вновь и вновь, ты безмятежно покоишься в материнском теле как ребе­нок, спящий на руках у матери («Яджур Веда», 12.36-37).

 

«Шветашватара Упанишада» (5.11) предоставляет возможность заглянуть в глубь природы перевоплощении:

 

Как тело растет за счет пищи и воды, так индивидуальное «я», питаясь своими стрем­лениями и желаниями, чувственными связя­ми, зрительными впечатлениями и заблуждениями, обретает в соответствии со свои­ми действиями желаемые формы.

 

«Брихадараньяка Упанишада» (4.4.1—4) дает дальней­шие объяснения того, как совершается реинкарнация:

 

[В момент смерти] область ее [души] сердца начинает светиться, и этот свет помогает ду­ше выйти наружу через глаз, через голову или через другие отверстия в теле. И пока она отходит, праны [различные потоки жиз­ненного воздуха] сопровождают ее до следу­ющего места пребывания... Ее знания и дея­ния следуют за ней, так же как и мудрость, хотя отдельные подробности ее прошедшей жизни и не сохраняются.

 

Точно так же, как гусеница, доползая до кон­чика одной травинки, собравшись, перетас­кивает себя на другую, так и душа, сбросив с себя, вместе с его невежеством, одно тело, переносится в другое, новое тело. Как юве­лир придает слитку золота новую, более при­влекательную форму, так и душа, сбросив старое и бесполезное тело, облачается в но­вые и, возможно, лучшие, чем прежде, тела, которые получает в соответствии со своими прошлыми поступками, возможностями и желаниями.

 

В приведенных выше выдержках затрагивается дейст­вие закона кармы, который в данном контексте указывает на то, что особенности следующей жизни находятся в со­ответствии с качеством прожитой. Слово карма происхо­дит от глагольного корня кри — «делать» или «действо­вать» — слова, выражающего причинную связь. Другими словами, оно указывает не только на действие, но и на неизбежную ответную реакцию на него. Карма имеет не­гативный аспект, известный как викарма, что примерно переводится как «плохая карма». «Плохая» в том смысле, что она связана с порочной или низменной деятельнос­тью, которая приводит к последующему рождению в более низких видах жизни и, как отрицательный результат, при­вязывает душу к миру рождения и смерти. Положитель­ная же карма подразумевает благотворительную, мило­сердную деятельность, результатом которой является желаемая реакция — награда в виде материального благо­получия, что также привязывает душу к материальному миру. Наконец, существует категория действий, получив­шая название акарма; она подразумевает духовную дея­тельность, не вызывающую материальных реакций. Толь­ко акарма высвобождает нас из круговорота рождений и смертей, избавляет от любых реакций — положитель­ных и отрицательных, привязывающих нас к этому миру двойственности; она дает душе возможность вернуться к ее первоначальной природе. Духовная деятельность имеет благочестивое происхождение. Священные писа­ния мировых религий в целом разделяют мнение о духов­ной деятельности, считая, что она возвышает человека как над «хорошей», так и над «плохой» кармой. В ведиче­ских текстах содержатся положения, четко и со всей оп­ределенностью разграничивающие три вида деятельнос­ти: хорошую, плохую и трансцендентную2.

В странах Запада слово карма часто и не совсем пра­вильно используют в значении «судьба», «рок». Эти поня­тия восходят к греческой мойре— философии действия/противодействия, ограничивающей возможности даже богов. По определению греков, не существует ника­кой возможности уйти от власти судьбы. Греческая тра­гедия, одна из ранних и наиболее популярных форм западной литературы, уходит корнями в мойру и характе­ризуется чувствами безнадежности и неизбежности. Од­нако кармы можно избежать. И действительно индий­ской литературе несвойственны трагические сюжеты, поскольку считается, что карму, в отличие от мойры, мож­но нейтрализовать и даже стереть, занимаясь духовной практикой3. Так полагает и Венди Д. О'Флаерти, профес­сор теологии Чикагского университета:

...карма может быть преодолена преданнос­тью Богу. Эта простая вера нашла тщательно продуманное, классическое обоснование в философии Рамануджи [XI век], который утверждал, что Бог, для того чтобы обратить ксебе кающихся грешников, может взять верх над силой кармы. Учение кармы детер­минировано и другими ведущими направле­ниями индийской религии, согласно кото­рым для индивидуума не исключается возможность плыть против течения време­ни и судьбы4.

Как учит индуизм, людей побуждает к действию в ос­новном их представление о том, что принесет им наибо­лее скорую выгоду. Отсюда вытекают предпосылки к раз­личному социальному или антисоциальному поведению, которое приводит, с одной стороны, к удовольствию, свя­занному с жизнью «высокоразвитых» человеческих су­ществ, с другой — к страданию от повторных смертей и рождений в разнообразных телах низших видов. Правила, регулирующие высокое или низкое рождение, занима­ют сотни томов ведических и постведических текстов, но ученые усматривают в традициях индуизма три взгляда, определяющих отношение к смерти: