Вы найдете ему хорошее применение. 3 страница
Хоро мотало по всему миру из-за ее прошлого. Лоуренс должен был бы выучить урок ее жизни и, немедленно отринув идею открыть лавку в столь опасном месте, отправиться искать счастье в другие места.
Даже он это понимал.
Тем не менее слова Хоро слегка ошарашили его – правда, по иной причине.
– Может, и так, но…
– …Но что?
Лоуренс положил руку на голову Хоро и медленно погладил.
Хоро с недовольным видом попыталась оттолкнуть его руку, но Лоуренс продолжил гладить.
Хвост Хоро шелестел по кровати, значит, ее раздражение не было искренним.
Следом Лоуренс обнял Хоро, словно для того, чтобы она никогда от него не ушла.
– Но иногда прошлое – это то, что держит двоих вместе.
Лоуренс припомнил ту ночь, когда Хоро проникла в его повозку, залитую лунным светом.
«Я хочу вернуться в Йойтсу», – сказала тогда волчица.
Но из-за одной этой фразы Лоуренс, конечно же, никогда не забрался бы в такую даль, как сейчас.
– Дурень. Одна и та же судьба не повторяется снова и снова, – ответила Хоро и наконец отпихнула руку Лоуренса.
Это было верно.
Но верно было и обратное.
– Уверен, трудные времена кончатся совсем скоро, – произнес Лоуренс. Хоро хихикнула.
Лоуренс положил подбородок на макушку Хоро, и хвост размашисто колыхнулся.
***
Вечером того дня, когда Лоуренс успешно продал свою лавку, Хильде, как и обещал, появился на постоялом дворе.
На этот раз он был в облике кролика с самого начала, так что узелка с одеждой при нем не было.
Когда город празднует и мясо улетает с полок со страшной быстротой, гулять по улицам в облике кролика опаснее, чем по лесу.
– Могу ли я узнать ваше решение?
Хильде выглядел более худым, чем прошлой ночью, и голос его звучал не столько хрипло, сколько иссушенно.
Легко было представить, что он весь день отчаянно, изо всех сил пытался уговорить своих противников в компании Дива.
Если когда-нибудь он будет рассказывать летописцу о своей жизни, это будет самая сильная часть рассказа.
Хильде сидел на стуле совершенно не по-кроличьи. Лоуренс ответил ему за себя и за Хоро:
– Мы передадим тебе запретную книгу.
Слова Лоуренса пронзили тельце Хильде, точно стрела.
– …
Хильде какое-то время молча сверлил Лоуренса своими красными глазами, точно не в силах сказать что-либо.
И его длинные уши не шевелились.
Лоуренс даже подивился, не лишился ли Хильде чувств.
Похоже, ситуация в компании Дива стала безнадежной. Лоуренс не знал, какие нити связывали Хильде и остальных. Но он подозревал, что компанию Дива составляли исключительные люди, каждый из которых был не менее отважен, чем Ив. Несомненно, там шла поистине устрашающая война речей вкупе с изощренными интригами.
Если решение Лоуренса и Хоро поможет им спастись посреди всего этого, Лоуренс уже будет рад; и тем более рад – потому что это будет в их же интересах. Хильде испустил очень глубокий вздох, совершенно не вяжущийся с его маленьким тельцем, и изобразил нечто напоминающее улыбку.
– Я вам чрезвычайно признателен.
Хильде произнес это таким тоном, будто нашел лучик света в глубинах преисподней.
Однако это не означало, что все разрешилось благополучно.
Даже прежде, чем дело дойдет до вопроса, сможет ли Хильде переубедить мятежников, предстояло решить практическую задачу: добраться до запретной книги.
– Мы не против того, чтобы отдать книгу. Однако торговец, который как раз сейчас собирается ее приобрести, не разделяет наших взглядов.
Скорее всего, книготорговцу Ле Руа безразлично, какая судьба ждет северные земли. Для него существование запретной книги и ее значение для северных земель было не более чем средством заручиться помощью Лоуренса и Хоро.
Иными словами, Ле Руа слезными мольбами не тронешь.
– У меня есть деньги, – без малейшей паузы ответил кролик – казначей компании Дива.
– Сколько?
– Я могу заплатить триста румионов. Я оставил их в тайнике здесь, в городе.
Лоуренсу даже не нужна была Хоро, чтобы понять, правдивы эти слова или нет.
Казначею торговой компании, которая заставляла плясать под свою дудку окрестных землевладельцев, собрать такую сумму, конечно, было нетрудно. Возможно, сам Дива дал Хильде эти деньги на случай особых обстоятельств.
Когда низвергнутая королевская фамилия вновь возвращается на престол, это всегда происходит при поддержке лояльных подданных, которые поддерживают изгнанного короля золотом. Те, кто заранее не принимает мер на случай падения, редко поднимаются вновь.
– Думаю, это намного больше, чем понадобится. Но меня кое-что беспокоит.
– Что именно?
Даже будучи кроликом, Хильде говорил со столь изысканным произношением, что у Лоуренса в животе все сжималось.
Лоуренс подумал, что, не будь Хильде в облике кролика, едва ли он, Лоуренс, смог бы говорить с ним как с равным.
Лица его как человека он под капюшоном не разглядел, но не сомневался, что это лицо исполнено уверенности.
– Если тебе не удастся переубедить мятежников или надобность в книге отпадет… – при последних словах тон Лоуренса изменился, подчеркивая более глубокое значение, таящееся в его словах.
Хильде неотрывно смотрел на Лоуренса, и Хоро посмотрела на него практически так же. Если так случится, что северные земли обратятся в безжизненную пустыню из-за методов, описанных в книге, Хоро будет чувствовать на себе часть вины. Поэтому сейчас им нужно было оставить себе как можно больше возможностей для дальнейших действий.
– Да. В случае если я не сумею их переубедить, то не буду возражать, если вы заберете запретную книгу обратно силой. Если же она утратит свою необходимость, я верну вам ее втайне.
– !..
При словах Хильде у Хоро перехватило дыхание.
– Благодарю тебя, – ответил Лоуренс.
Останется запретная книга в компании Дива или нет, имело огромное значение для Хоро с ее чувством вины.
Это обещание стоило тысячи золотых монет.
– Итак, осталось отправиться в Киссен и заполучить книгу.
– Книготорговец хитер и осторожен, а кроме того, обладает сильным чувством долга, – заметил Лоуренс. – Для тех, кто одалживает деньги, этот характер – хуже некуда.
Хильде решительно кивнул.
Его красные глаза отнюдь не были глазами глупца, который, попав в тяжелое положение, может лишь просить других о помощи.
– Обращаться к бумагам – слишком окольный путь. Мне нужно быстрое решение и быстрые действия. В любом случае у нас мало времени. Сейчас в компании Дива две противоборствующие стороны все еще спорят. Однако некоторые из землевладельцев, поставивших очень многое, буквально одержимы – они ведут себя так, как будто под угрозой все их состояние.
– Ты хочешь сказать, что они могут взять власть в свои руки мгновенно?
– Да. Каким бы абсурдным это ни казалось, но они великолепно умеют получать то, что им нужно.
Отцы убивают сыновей, сыновья убивают отцов. Родня разведенных жен и сыновья-бастарды захватывают троны. И как бы аморально ни вели себя эти люди, не боящиеся никаких богов, они горделиво заявляют о своей правоте.
Силой захватить власть в торговой компании для них все равно что утренняя пробежка.
– У меня есть товарищ-птица. Его крылья быстры, но… нести он может не больше, чем та котомка.
Значит, этот товарищ и выкрал котомку Коула. Нередко бывает, что, когда ешь в открытом поле, птицы налетают и крадут еду. Произошедшее с Коулом – практически то же самое.
– Поэтому я попросил бы отправиться туда достопочтенную госпожу Хоро.
При этих словах Хильде впервые за все время посмотрел Хоро в глаза.
Хоро, сидящая на кровати свесив ноги, тихонько вздохнула.
– Я нужна взамен птицы?
– В определенном смысле.
Даже если человеческий облик для существа неродной, это вовсе не значит, что на самом деле оно громадное и сильное. Это относилось к Хильде, сидящему сейчас перед Лоуренсом и Хоро; это относилось и к птице, старательно выполняющей поручения Хильде.
– Я не прочь. Кроме того, неплохо иногда пробежаться в своем истинном обличье, – сказала Хоро и встала с кровати.
Хильде опустил и поднял голову, словно принимая точку зрения надежного товарища.
– Сколько времени потребуется достопочтенной госпоже Хоро, чтобы добежать туда?
– Понятия не имею. Я ведь не знаю, насколько далеко тот город.
Мордочка Хильде нахмурилась. Сейчас самым драгоценным для него было не оружие и не деньги – а время.
Лоуренс поспешил вмешаться:
– Насколько дальше отсюда до Киссена, чем до Реноза?
Длинные уши Хильде тотчас вскочили, он поднял голову.
– Гонец на быстрой лошади управляется вдвое дольше, чем до Реноза.
– Дорога плохая?
– Более-менее.
Если дорога «более-менее» плохая, для Хоро это вряд ли создаст проблему.
Хильде одними глазами повторил прежний вопрос. Хоро ответила немного раздраженно:
– Если я буду бежать без сна – полтора дня. С обратной дорогой выйдет три или четыре.
Хильде глубоко кивнул.
Потом кивнул еще раз.
– Это заставит завидовать даже моего товарища с его крыльями.
– Но это, конечно, если бежать как от собственной смерти.
На ее носу появилась крохотная морщинка.
Для Хоро это было более чем скромная реакция.
Значит, ее слова были правдой в буквальном смысле.
– Если бы мои старые товарищи узнали, что волчица служит на побегушках у кролика, они смеялись бы до колик. Но таков сейчас мир. Сейчас самое большее, что я могу, – вломиться в компанию Дива, обнажив клыки. Но времена, когда проблемы можно было решать таким путем, миновали. Или я ошибаюсь?
Хоро не считала, что уничтожение группы, противостоящей Хильде, – выход из положения. Все в этом мире связано между собой сложным образом – и все держится в хрупком равновесии.
Чтобы управлять миром людей, требуются не большие когти, но тонкие пальцы.
Однако, подумал Лоуренс, если бы не события в Уинфилде, Хоро ни за что не согласилась бы помогать Хильде. То, что Хаскинс пошел на столько жертв во имя защиты своего дома, крепко запечатлелось в памяти и у Лоуренса.
Хоть он и был известен как Золотой баран, легенду о котором рассказывают исстари по сей день, но ему пришлось есть плоть себе подобных и стать в конце концов орудием людей.
Тем не менее Хаскинс ни разу не поколебался.
У Хоро было непонятное выражение лица – несомненно, она тоже сейчас вспоминала Хаскинса.
Сделав глубокий вдох и стерев им это выражение лица, Хоро расправила плечи и сказала:
– Я не знаю, сколько времени понадобится, чтобы забрать книгу у торговца. А ты?
Стало быть, она решила, какова будет ее роль во всем этом, и настроилась делать свое дело с полной отдачей. И теперь настала очередь Лоуренса.
– В Ренозе я предлагал способы, которые потребовали бы немедленного принятия решения…
– Ты думаешь, они принесут успех?
С уверенностью, конечно, нельзя было утверждать ничего.
И все же Лоуренс ответил:
– Некоторые люди, если им вручить триста золотых и шлепнуть по заду, побегут вперед так, что только пятки будут сверкать.
Представив, видимо, Ле Руа, бегущего со всех ног, точно у него горят штаны, Хоро хихикнула. Даже Хильде позволил себе улыбнуться над шуткой.
Как бы серьезна ни была ситуация, очень важно оставлять место для улыбок.
Лоуренс прокашлялся и подытожил:
– В общем, я думаю, будет пять – шесть дней.
Если положение ухудшается день ото дня, этот срок, конечно же, должен казаться вечностью. Но, увы, созданный Единым богом мир безжалостно велик.
– Я ничего не обещаю, – сказала Хоро.
– Полагаю, они уже добрались до Киссена. Могу только надеяться, что книга уже у них.
Хильде сказал это вовсе не для того, чтобы у Лоуренса или Хоро стало легче на душе.
Тем не менее, в отличие от предыдущего раза, они оба молча кивнули.
Люди говорят: даже если ты работаешь с врагом твоего отца, после рукопожатия успех приходит чаще.
Если решаешь сотрудничать с кем-то, необходимо забыть обо всем лишнем и сотрудничать от всей души.
Хильде с неожиданным для кролика напором сказал:
– Что ж, давайте поспешим.
Хоро зевнула и ответила:
– Ты ведь будешь хорошим мальчиком, правда?
Эти слова были обращены к Лоуренсу.
Нельзя сказать, что Хоро нагрузилась тяжелой поклажей, – она взяла всего лишь мешочек с золотом и немного пищи и воды, после чего покинула город.
Лоуренс увидел птицу, летящую высоко в лунном небе. Сделав несколько кругов вокруг Лоуренса и Хильде, она направилась на восток.
Хильде ушел.
Если его не будет в компании слишком долго, при появлении там его и убить могут. Несомненно, следующие несколько дней будут самыми долгими в его жизни.
Лоуренс как торговец был бы счастлив, если бы ему удалось помочь Хильде достичь своих целей. Но Хильде так и не попросил его о помощи напрямую.
Это было понятно. Лоуренс был всего лишь бродячим торговцем, и от одной мысли о том, чтобы сунуть голову в распри компании Дива, у него мурашки бежали по спине.
И тем не менее Лоуренсу стало немного тоскливо, когда он вновь остался при роли бродячего торговца. Он в одиночестве вернулся на постоялый двор – комната показалась ему непривычно большой – и лег на кровать.
Разлуке с Хоро предстояло длиться меньше недели, но все же он подумал: «Пожалуйста, возвращайся скорее».
К оглавлению
Глава 7
На следующий день, едва проснувшись, Лоуренс принялся искать глазами Хоро.
Конечно, это было бессмысленно; он покраснел, едва осознав, что делает.
Он считал, что Хоро очаровательна, когда ищет его глазами, а она, вероятно, думала то же самое о нем. В комнате было тихо, если не считать шума улицы, доносящегося через закрытые ставни. Лоуренс поскреб бородку и вздохнул.
Он вышел во внутренний дворик, поздоровался с упражняющимися и болтающими между собой наемниками и начал подравнивать бородку. Он делал это сотни раз, однако и это привычное занятие не принесло успокоения.
Конечно, он прекрасно понимал, почему.
Хоро.
Даже несмотря на то, что он знал, что ее не будет лишь несколько дней, он чувствовал себя как человек, у которого взяли в починку любимый нож: чувство пустоты в руке. Пожалуй, ему следовало еще в Ренозе настоять на том, чтобы отправиться вместе с Хоро в Йойтсу. Возможность крутить в голове подобные мысли без стеснения – пожалуй, единственное хорошее в том, что Хоро не было.
Позволив себе роскошь печальной задумчивости, Лоуренс затем отправился в город и поменял все серебряные монеты, какие у него были, на золотые. При обычных обстоятельствах тот, кто желал приобрести золотые румионы, должен был бы отправиться к менялам компании Дива, но сейчас, когда вокруг новых монет поднялась такая суматоха, все желали заполучить серебро, да так отчаянно, что готовы были его с руками отрывать.
Менялы на рынке платили за серебро невероятно много по сравнению с золотом.
В нормальном городе, если цена на что-то растет слишком быстро и неоправданно, правители и главы гильдий успокаивают народ, и все утихомиривается.
Если священники не молятся, крестьяне не пашут, воины не сражаются, а все вместо этого поглощены азартными играми – легко догадаться, чем это закончится для города.
Однако здесь был город свободы и надежды. Лоуренс понимал, что никто не собирается препятствовать людям торговать серебряными монетами. Более того, те люди в компании Дива, которые сейчас брали верх, возможно, даже раздували это пламя.
Чем выше взберется цена серебряных монет, тем больший доход получат они сами. Хотя серебряная монета, как бы далеко она ни забралась, в конечном итоге остается всего лишь кусочком серебра с отпечатанным на нем символом, цена этого кусочка способна взлететь до небес.
Лоуренс с легкостью заполучил золотые монеты на улице, битком набитой менялами. В отличие от серебра, золото не чернеет и не ржавеет – оно всегда блестит. В холодной деревне, где он родился, Лоуренс, естественно, не видел золотой монеты ни разу, и даже когда он странствовал по городам и деревням со своим учителем, первую золотую монету увидел лишь через несколько лет.
И когда это произошло, Лоуренс понял, почему золото занимает особое место в истории человечества. Блестящие и тяжелые, золотые монеты словно были воплощением всего драгоценного в этом мире. Золото заставляло людей преклоняться перед собой, словно люди были не в силах даже представить себе, что с ним можно обращаться как-то по-иному.
Конечно, на золотом румионе тоже был отчеканен некий символ, но какой именно – особого значения не имело. Само золото уважали куда сильнее, чем давно умершего правителя.
Однако в отличие от золотых монет, редко появляющихся на рынке из-за дороговизны, с серебряными монетами, использующимися в каждодневной торговле, все было иначе.
Вот почему, когда Лоуренс наткнулся на нескольких наемников, убивающих время за азартной игрой, разговор вдруг зашел о том, что может быть на новых деньгах.
– Небось лик правителя, как обычно, – сказал мужчина с большим шрамом, идущим через угол глаза.
– Да ну? Какого же именно правителя? Или они напихают туда сразу кучу лиц?
– Ну… главу компании Дива?
Хоть наемники и казались людьми грубыми, однако их познания были куда обширнее, чем можно предположить. Причиной тому было множество городов, через которые они проходили, и множество событий, которые они наблюдали. Нужно быть выдающимся человеком, чтобы обрести мудрость, ничего не видя, однако расширить кругозор благодаря жизненному опыту способен и обычный человек.
Это было одно из немногочисленных общих наставлений, которые Лоуренс получил от своего учителя.
– Другие короли в жизни не простят компанию, если ее глава угодит на монеты. И потом, он вообще кто? Его физиономия никакой цены монете не придаст.
– …Ну а ты тогда как думаешь, чей будет лик?
– Кто знает…
Наемник пожал плечами и сделал ставку на лежащие на столе карты.
– Господин торговец, а ты как думаешь? – спросил он у Лоуренса, наблюдавшего за их игрой.
Конечно, они знали, что Лоуренс в хороших отношениях с Рувардом и Мойзи.
Но Лоуренс все равно был напряжен, точно стоял перед хищными зверями. Ответил он так:
– Раз они рудокопы, думаю, они могут отпечатать кирку или что-нибудь в том же духе.
– А, точно. Кирка. Может быть, да.
Существовали объединения, которые в качестве военных стягов поднимали не полотнища, а железные котлы.
Главное было, чтобы любой мог сразу понять, кто эти люди и какое место они занимают в мировой паутине. Чтобы чеканить собственные деньги, обычно требуется поддержка влиятельного человека – вот почему на монетах изображают лики правителей.
Если за деньгами с таким большим количеством отчеканенных монет стоит много аристократов, вполне возможно, что изображением на монетах окажется вовсе не человеческий лик.
– Но все ж-таки жалко будет, если это окажется кирка.
– Жалко?
– Ну а что, разве нет? Отличная же возможность дать всем узнать свое лицо.
– Болван. Уйма народу хочет, чтобы их лица узнали, на всех просто места не хватит!
– А, это точно.
И они оба весело рассмеялись.
– Но готов поспорить, кирка многим не понравится.
Наемник, приняв решение, сходил одной из своих карт.
Потом другой положил поверх нее свою карту, потом третий – свою, потом все остальные заорали «ублюдок!» и бросили карты.
– Зараза, вот зараза. Дерьмо.
Бурча эти и подобные выражения, они покидали на стол медяки.
Тот, кто положил последнюю карту, с ухмылкой собрал монеты и, пробормотав «это верно», сунул их в свой кошель.
– Из-за рудников вокруг моей родной деревни сейчас кругом все раскопано и вода грязная. Если на монетах будет кирка, народ волноваться начнет, а?
Те, кто проиграли, потянулись к своим кружкам, но при этих словах задумались.
– И вообще, вам не кажется, что все это дело малость пованивает?
– С чего бы это?
– Кто знает. Но скажу вам так, – и, видимо, приняв выражение лица, с каким он играл в карты, наемник оглядел остальных и перевернул лежащую на столе монетку. – Приятно держать в руке правителя, которого знаешь в лицо. Мне нравится герцог Риджи Лысый из герцогства Гольбеа. Поэтому мне жаль, что те серебряки уже не ходят.
Это имя носил правитель, достойный легенд, однако его сын был убит, а трон узурпирован. Конечно, монеты с ликом прежнего короля переплавили, а использование оставшихся объявили преступлением. Классический пример запрета на применение вражеских денег.
– Это, конечно, да. Но волноваться начнут в любом случае, чье бы лицо они ни отчеканили, – заметил еще один наемник, постарше.
Скорее всего, он был прав.
Деньги должны быть просто деньгами – не средством, позволяющим сильным мира сего распространять свою известность.
Да, нередко бывало, что это служило препятствием, мешающим деньгам широко ходить по миру.
Из-за того, что право чеканить деньги – почти то же самое, что власть правителя, сама чеканка стала больше символом власти, чем собственно способом создавать деньги.
– Но для нас даже лучше, если будут волнения, – заметил еще один из наемников.
– Это уж верно.
Снова поднялся смех. Затем беседа свернула на путь выяснения, кто у кого любимый правитель.
Некоторые из имен были Лоуренсу знакомы, другие нет. Уйти ему не давало одно: от этого разговора кровь бежала по его жилам быстрее, чем от любых разговоров с другими торговцами.
Торговцы между собой редко говорят о том, кто кому нравится или не нравится. Когда два торговца общаются, то лишь потому, что они рассчитывают получить прибыль, или хотят обсудить какие-то платежи, или еще что-нибудь в том же духе. Словом, главное – это деньги.
Но сейчас простота того, что он слышал, казалась ему очень важной. Он даже подумал, что, если бы такая простота была во всем, мир был бы гораздо лучшим местом.
Из-за того, что «эти люди» не в ладу с «теми людьми», нужны сотни разных видов монет.
Говоря откровенно, это неудобно.
Удобство лучше неудобства.
Лоуренс чувствовал, что то, что пыталась сделать компания Дива, – правильно.
А те, кто хочет применить силу, чтобы воспрепятствовать этой мечте или даже разрушить ее, живут в прошлой эпохе.
Он хотел, чтобы Хильде преуспел, а для этого Хоро должна была вернуться как можно скорее.
Об этом он думал, бродя по городу, после того как оставил играющих в карты наемников.
Он считал разумным и правильным, чтобы деньги служили мерилом прибылей и убытков, а не олицетворением власти тех или иных аристократов.
Именно аристократы были виновниками раздора в компании Дива.
Лоуренс подивился, почему же они такие глупцы.
Да, лучше всего было бы, если бы на монетах оказался отчеканен не лик какого-то влиятельного аристократа, а что-то другое.
Если догадки наемников неверны, то что же может оказаться подходящим?
Это была почти загадка, и Лоуренс никак не мог ухватиться за ответ.
Он поужинал с Рувардом и Мойзи; они говорили о признаках раскола в компании Дива, потом о предстоящем походе к Йойтсу, потом о других, менее важных материях – но все это время Лоуренс думал над той загадкой.
Конечно, дело было в том, что он просто не мог выкинуть ее из головы, но истинной причиной была пустота в его руке.
Вернувшись в одиночестве к себе в комнату, он хотел одного: как можно скорее отправиться в постель.
Он ничего не мог сделать, чтобы помочь Хильде, и у него было слишком мало времени, чтобы заработать здесь какие-нибудь деньги. Он понял, что, когда ему нечего делать, его сердце неспокойно. Его грызло одиночество.
Когда человек торгует, всегда есть кто-то, с кем он торгует. Все начинается с ожидания, что другие как-то будут реагировать на твои слова.
Лоуренс осознал, что нить, связывающая его с остальным миром, порвалась.
Хоро, должно быть, вот так же чувствовала себя все те века, что она прожила в пшеничных полях деревни Пасро. Когда Лоуренс об этом подумал, то решил, что его самого тишина и одиночество пшеничных полей просто свели бы с ума.
Хоро была поистине неординарным созданием.
Если все пойдет как задумано, Хоро вернется через две-три ночи, не раньше. А если не как задумано, то, по крайней мере, птица – партнер Хильде – вернется и сообщит о происходящем.
Лоуренс надеялся, что все пройдет как по маслу.
Такое случалось нечасто, и именно поэтому хорошо было бы, если бы для разнообразия случилось сейчас.
Споры иссякнут, проблемы решатся, и все без колебаний двинутся вперед. И он, Лоуренс, откроет свою лавку, и рядом с ним будет Хоро, а в его подчинении – надежные помощники. Если он захочет, то сможет воспитать наследника.
Но, тут же нахально подумал он, у этого наследника непременно будут волчьи уши и хвост. Он, Лоуренс, сделает вид, что той пощечины в Ренозе просто не было.
Он подивился, можно ли будет отрезать уши и хвост ножницами.
Тогда ему придется всего лишь попросить Нору заняться швами.
Нет, это рассердит Хоро; может быть, стоит попросить Ив? «О, Хоро в ярости, она стучит кулаком по столу все сильнее и сильнее. Не злись ты так. Если для тебя это так важно, сделай все сама. Хотя с твоим-то характером – вряд ли ты даже нитку в иголку сумеешь вдеть…»
Лоуренс собирался думать обо всем этом, но, по-видимому, где-то на середине мысли заснул.
Потом он вдруг проснулся посреди черноты.
Стук. Не Хоро по столу, нет – кто-то молотил в дверь.
– Да? – отозвался он, не вставая с кровати, и стук прекратился.
Кто бы это мог быть?
Едва он так подумал, дверь открылась сама.
– Господин Лоуренс.
Вместе с пламенем свечи в комнату вплыл голос ветерана.
В проеме стоял Мойзи, рядом с ним был один из юношей.
В свете свечи лицо Мойзи выглядело очень серьезным.
– Извини, я, кажется, заснул… Что случилось?
Встав с кровати, Лоуренс осознал, что спал в одежде.
Он принялся поправлять рукава и воротник, но еще до того, как он закончил, Мойзи сказал:
– Они поднимают войска.
– А? – переспросил Лоуренс. Мойзи, не отведя взгляда, без намека на колебание выложил тяжелый факт, натянутый, точно шнурки на ботинках.
– Компания Дива решила поднять войска.
Внезапно Лоуренсу показалось, что его тело утягивают обратно в черноту.
Значение сказанного было слишком очевидно.
Хильде проиграл еще до того, как прибыла запретная книга.
– Думаю, нам нужно поторопиться и выйти прямо сейчас.
Да, в здании постоялого двора было тихо, но чувствовалось некое шевеление. Вне всяких сомнений, подчиненные Мойзи спешно готовились к выходу.
– Господин Лоуренс, а ты что будешь делать?
Лоуренсом овладела нерешительность.
То, что банда наемников покидает город именно тогда, когда компания Дива поднимает войска, однозначно показывает нежелание сотрудничать. Это не означает, что банду тотчас заклеймят как врага, но если одинокий бродячий торговец, тесно связанный с нею, останется, то его запросто могут принять за лазутчика.
Если за Лоуренсом будут наблюдать, он не сможет спрятаться, как настоящий лазутчик.
Стоит ему попасть под подозрение… Здесь правит компания Дива, и некому будет жаловаться, если его схватят для допроса, а потом убьют. Уровень опасности был неописуемо высок.
Однако Лоуренс дал обещание Хильде.
Он не верил, что сейчас от запретной книги будет хоть какая-то польза; и он не думал, что хоть какая-то польза будет от того, что он останется. И тем не менее Хильде исчерпал все прочие возможности, раз ухватился как за соломинку за запретную книгу, даже несмотря на сомнения по поводу достоверности ее содержимого. А значит, сейчас у него не оставалось путей к спасению. Зная это, Лоуренс просто не мог бросить все и сбежать.
Лоуренс согласился помочь ему приобрести запретную книгу, потому что видел в этом для себя немалый доход.
Потому и решение, которое он примет сейчас, будет иметь немалый вес.
– Я хочу кое с кем связаться.
– Связаться?
Лицо Мойзи осталось хмурым: связаться с Хильде явно будет задачей не из легких.
– Мы готовимся уходить, потому что город внезапно стал собирать войска. То, что это произошло ночью, означает, что в компании Дива есть кто-то знакомый с военным делом. Когда рассветет, выбора уже не останется – только сотрудничать с ними. Но те, кто не готов к дороге, просто не могут уйти ночью, даже если не хотят склоняться перед Дивой. Умный ход.
Похвала Мойзи в адрес людей, поднимающих войска, означала, что судьбу тех, кто решится им противостоять, он считает совершенно очевидной.
И, вне всяких сомнений, это так и было.
В голове у Лоуренса мелькнула мысль: а Хильде вообще жив еще?
– И все же… я должен с ним встретиться.
Мойзи неотрывно смотрел на Лоуренса.
После короткой паузы он кивнул. Этот кивок означал принятие данности: он наемник, а его собеседник – торговец.
– Оставить с тобой кого-нибудь?
Это было очень любезное предложение. Лоуренс покачал головой.