Год. Присоединение Сибири к России казаками атамана Ермака.
Кроме присоединения Казанского и Астраханского царств ещё одним великим деянием русского народа в эпоху Ивана Грозного стало присоединение Сибири.«Могущество России будет прирастать Сибирью» - эти слова великого русского учёного Михаила Васильевича Ломоносова сохраняют свою значимость вплоть до настоящего времени. Причём этот дар судьбы достался Ивану Грозному благодаря военной доблести казачьего отряда атамана Ермака, сокрушившего мощь Сибирского хана Кучума. Не ждал, не гадал Иван Грозный, какой дар ему преподнесут донские казаки на закате его царствования. Вот как поведал об этом событии поэт Дмитрий Кедрин.
(В. Суриков. Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем.)
«... Мы в Кучумову землю пошли
Загладить бывалые вины.
В Сибири, от белого света вдали
Мы бились с отвагою львиной.
Там солнце глядит, как сквозь рыбий пузырь,
Но мы, государь, одолели Сибирь!..
…Нечасты в той дальней стране города,
Но стылые недра богаты.
Пластами в горах залегает руда,
По руслам рассыпано злато.
Весь край этот, взятый в жестокой борьбе,
Мы в кованом шлеме подносим тебе!
Немало высоких казацких могил
Стоит вдоль дороженьки нашей,
Но мы тебе бурную речку Тагил
Подносим как полную чашу.
Прими эту русскую наша хлеб-соль,
А там хоть на дыбу послать нас изволь!»
Так докладывал грозному царю в 1581 году казак Иван Кольцо, возглавлявший посольство Ермака в Москву. Конечно, царю Ивану Васильевичу такой щедрый подарок был весьма кстати после стольких политических неудачь.
«…Иван поднялся и, лицом просветлев,
Что тучею было затмилось,
Промолвил: − Казаки! Отныне свой гнев
Сменяю на ласку и милость.
Глаз вон, коль старое вам помяну!
Вы ратным трудом искупили вину.
Поедешь обратно, лихой есаул, −
Свезёшь атаману подарок…»
(Посланцы Ермака перед Грозным. Гравюра 1880 года)
Не знаем. По воле ли божественного проведения, или это дело случая, но подарок царя сыграл трагическую роль в судьбе Ермака. Об этом подробно поведал поэт-декабрист Кондратий Рылеев, давший такую яркую картину гибели его самого и его отряда:
«…Страшась вступить с героем в бой,
Кучум к шатрам, как тать презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окружённый.
Мечи сверкнули в их руках –
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей дружина…
Ермак воспрянул ото сна
И, гибель зря, стремится в волны,
Душа отвагою полна,
Но далеко от брега чёлны!
Иртыш волнуется сильней –
Ермак все силы напрягает,
И мощною рукой своей
Валы седые рассекает…
Плывёт… уж близко челнока, −
Но сила року уступила,
И, закипев страшней, река
Героя с шумом поглотила.
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжёлый панцирь – дар царя –
Стал гибели его виною…»
(К.Ф. Рылеев. Смерть Ермака // Поэты-декабристы. Сборник. – М. : Художественная литература, 1986. – С. 185 – 186.)
Несмотря на гибель отряда Ермака, отныне, по образному выражению Михаила Ломоносова, богатства России стали прирастать Сибирью. И сейчас трудно представить, что было бы с российской экономикой без сибирской нефти и дальневосточного газа.
(Гравюра. 1880.)
Что же касается общей оценки царствования Ивана Грозного, то на этот счёт есть ещё одна информация к размышлению: когда российская общественность накануне 1862 года обсуждала проект памятника в Великом Новгороде в честь тысячелетия Руси, то на его постаменте нашлось место всем 109 великим людям России, кроме одного, чьи преступления перед страной и её народом сделали его, по мнению общественности, недостойным памяти и почёта. Не трудно понять, о каком правителе России идёт речь.
(Автор И. Шредер. 1862.)
Однако может быть и другое мнение об этом самодержце, если попытаться по примеру Аполлона Майкова заглянуть в душу Ивана Грозного. Поэтическое творчество такое допускает. Вначале поэт очень красочно описал душевные муки царя во время его поездки на богомолье в один из подмосковных монастырей.
«Но царь на светлый пир нейдёт.
Один, он в келье заперся…
Он ест лишь хлеб, он воду пьёт,
И весь он богу отдался…
Вот на обитель сходит сон;
Один лишь царь не знает сна…
Всё ходит он, всё пишет он
Им побиенных имена…
Всё кровь… А тут – покой кругом!
Главу обитель вознесла,
Что тихий остров на мирском
Многомятежном море зла…
Принять бы схиму здесь… Лежать
Живым в гробу, а над тобой
Монахи будут возглашать:
«Раба Ивана упокой…»
Всё суета!.. И как видна
Она из гроба-то!.. А тут
Что в царстве будет? Вся страна
Взликует! Скажут: царь был лют!
Измена встанет! Зашумят
Опять бояре, города…
Найдётся царский брат иль сват,
Мой род зарежет… Что тогда?
И дух его, как ворон злой,
По всей Руси витать пошёл
И ищет: где он, недруг мой?
Где смута? Где гнездо крамол?
Зовёт на суд он города,
Живых и мёртвых он зовёт,
И, вновь для грозного суда
Готовый, мысль в душе куёт, −
Куёт он мысль, как бы сплотить
Всю Русь в одно, чтоб ничего
Не смело в ней дышать и жить
Без изволения его…»
(В. Шварц. Царь Иван Грозный в Монастыре
Но эта поэма не столько о душевных страданиях царя Ивана IV, сколько о долготерпении русского народа.
«А ночь меж тем над Русью шла…
И не одна душа, томясь,
Теперь гадала и ждала:
Что царь замыслил в этот час?..
И, чуть звонят, народ – во храм,
Вопит, как жаждущий в степи:
«Когда ж, господь, конец бедам!»
И клир в ответ ему: «Терпи!»
Терпи!.. и вытерпела ты,
Святая Русь, что посылал
Тебе господь – все тяготы
Насильств, и казней, и опал…
Тяжёлый млат ковал тебя
В один народ, ковал века, −
Но веришь ты, что бог, любя
Тебя карал, − и тем крепка!»
(Майков А.Н. Упразднённый монастырь. Соч. в 2-х т. – М. : Правда, − Т. 1. – С. 436 – 438.)