ИНТЕНСИВНАЯ ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
Сорок лет тому назад я начинал свою самостоятельную работу именно с этого. Хочется вернуться в те времена, как в солнечное детство, как в первую любовь, как к первому ребёнку…
Одна из самых любимых моих «рабочих пословиц»: «Живёшь один раз, но каждый день!». Хочется вернуться в те первые дни… Пожить той жизнью. Менее терапевтично. Менее интенсивно. Многое подправить, поправить, перерассказать… Тем более что всё тогда было новорождённым, наивным, природным, родным… Всё было впереди… Не тяготилось прошлым, будущим, возможными последствиями. Всё было в большей степени своё, чем общее. Общее было более своим, чем общим.
Была более конкретная, более телесная душевность. Более прозрачная, при-зрачная духовность.
Обобщения были устными, незаписанными, не столь определёнными, более свободными. Своеобразное устное предание. Сказки о психотерапии. «Сказка ложь, но в ней намёк…» Намёки для себя, для пациентов. Намёки, которые само-реализовывались, творили новую реальность, новую, более здоровую, здравую жизнь.
Но боюсь, что «вернувшись в детство», теперь я его бы исказил. Добавил бы к детству роста, старости, а не жизни. Это была бы измена части, но и измена целого.
И не в том, что я их изменил. Скорее оказалось бы, что я и м изменил. И себе изменил. И себя изменил.
Настоящее, истинное, живое нельзя изменить. Можно помочь ему измениться, создать условия для этого.
Попытки прямо воздействовать, менять часто равносильны разрушению.
Не решусь усовершенствовать даже публикацию 1998 года. Это «тот день, когда я жил один раз»… «Однажды». «Давным-давно…»
Но, как и обещал, я попробую добавить духа к Интенсивной психотерапевтической жизни. Как и к Интенсивной терапевтической вере, Библиотерапии, Супервизии, Терапевтическому сообществу, к важнейшим терапевтическим явлениям и понятиям, целительным словам…
Суть, сущность, действенность интенсивной терапевтической жизни — создание условий для проявления жизни в достаточном её многообразии, для достаточной цельности, единства этого многообразия и интенсивности, благодаря совместности, со-временности, органичности, душевности, духовности.
Обыденная жизнь большинства современных людей, особенно склонных к заболеваниям, нарушениям, обычно бывает односторонней: органической (телесной) или односторонне душевной с преобладанием преимущественно одного-двух процессов — влечений, ощущений, эмоций, ума (слишком умный), памяти, идеалов — или даже односторонне духовной (сектантство, односторонняя религиозность, политиканство…). Редко обыденная жизнь бывает и органической, и душевной, и духовной, при том в соответствии (гармонии), равновесии многообразия и единства. Редка уравновешенность даже в пределах хотя бы одной сферы: организма (тела), души, духа.
Это состояние хорошо иллюстрирует анекдот: Рабиновича, открывшего дверь своей квартиры, спрашивают: «Тут ли живёт Рабинович?» Он отвечает: «Нет». И когда его спрашивают, разве он не Рабинович, он отвечает: «А разве это жизнь?».
Говоря простыми словами: одно дело жизнь в быту; другое — жизнь от души, поступки с душой, работа с душой; третье — жизнь, деятельность, набравшись духа, собравшись с духом…
Основные сущности ИТЖ: жизнь, цельность (целительность, единство), время (вечность). Мы говорим и о таких сущностях как Истина, Свобода, Душа, Речь, Молитва, Вера, Чудо, Бог, Любовь, Младенчество, Детство, Юность, Зрелость, Старость, Смерть, Отчество, Материнство…).
Попробуем приблизиться, приникнуть к этим сущностям.
Проникнуться в возможной степени ими.
В этом разделе мы не имеем возможности углубиться в сущности душевности и духовности через познание, посредством ума, но, быть может, благодаря сути некоторых слов, проникнемся некоторой духовностью непосредственно.
Теория и практика психотерапии 2015, №4 (8). Стр. 54—61
Скачать файл репринта
Психотерапия жизнью. Интенсивная терапевтическая
жизнь Александра Алексейчика. Сообщение 4*
Алексейчик Александр1, Каган Виктор2, Кочюнас Римантас3, Варнаков Игорь4,
Пятронис Робертас 5, Миккин Галина 6, Есельсон Семен 7, Тарасенко Ольга8, Деге Гунта 9
1 — Врач психотерапевт, психиатр. В 1967 г. основал первый в Литве психотерапевтический
кабинет, позже и первое стационарное отделение психотерапии, работающее по
принципам терапевтического сообщества. Заведует этим отделением до сих пор, Вильнюс, Литва;
2 — Доктор медицинских наук — медицинская психология, психиатрия (USA — M.D.,Ph.D.), Россия—США—Германия;
3 — Психолог-психотерапевт. Доктор психологии. Профессор Вильнюсского университета.
Директор Института гуманистической и экзистенциальной психологии. Бирштонас, Литва;
4 — Психиатр, психотерапевт, гипнотерапевт. Врач частной практики, Иваново, Россия;
5 — Психолог, психотерапевт (экзистенциальная терапия), Вильнюс, Литва;
6 — Практический психолог-консультант и психотерапевт. Руководитель секции Эстонской
ассоциации экзистенциальной и гуманистической психотерапии, Таллинн, Эстония;
7 — Экзистенциальный консультант. Директор Международного института
экзистенциального консультирования, Ростов-на-Дону, Россия;
8 — Врач-психиатр, сертифицированный экзистенциальный психотерапевт, Тюмень, Россия;
9 — Частнопрактикующий индивидуальный и групповой психотерапевт, Рига, Латвия.
* Книга под названием «Психотерапия жизнью. Интенсивная терапевтическая жизнь Александра Алексейчика»
вышла в свет в Вильнюсе в 2008 г. УДК 615.85. ISBN 978-9955-873-01-3. Cоставитель — Римантас Кочюнас.
© Александр Алексейчик, © Римантас Кочюнас, © Институт гуманистической и экзистенциальной психологии, 2008.
Печатается по частям с любезного согласия Римантаса Кочюнаса
Оригинальный способ психотерапии — Интенсивная терапевтическая жизнь (ИТЖ) был создан одним из первых профессиональных психотерапевтов Александром Ефимовичем Алексейчиком. Суть психотерапии А. Алексейчика — это «лечение души душой», как он сам когда-то определил предназначение психотерапии в целом. В ней создается пространство для интенсификации жизни страдающего человека, «повышается температура» его душевного и духовного проживания сложных жизненных ситуаций, трудности и проблемы из плоскости болезни перемещаются в плоскость исцеляющей жизни.
Ключевые слова: психотерапия, интенсивная терапевтическая жизнь, Алексейчик, экзистенциальная и гуманистическая психотерапия.
Продолжение. Начало см.
«Теория и практика психотерапии» 2014, №№ 1, 4; 2015, №1
Жизнь
Обыденное понятие жизни, очень скудное, не только бездуховное, но и бездушное, хорошо выразил в начале ХХ века убийца Петра Аркадьевича Столыпина: «Что такое жизнь? Лишняя тысяча съеденных котлет!».
По сути — это наивысшая полнота бытия. Высшая максимально возможная целостность, включающая в себя всё. Это альфа и омега. Начало и конец. Она первична. Первичнее Бытия. Первичнее, чем Ничто. Первичнее смерти, ибо она включает смерть.
А смерть жизнь исключает. Это такая сущность, когда целое неизмеримо больше суммы частей. Только некоторое приближение к пониманию этого даёт такая метафора: целый, работающий автомобиль из 3 000 частей — намного больше, чем груда деталей от 1 000 автомобилей… Это удивительная со-при-частность, со-вместность, со-временность, со-действие… Это удивительное множество атомов, объединённых в молекулы, молекул, объединённых в клетки, миллиарды клеток, объединённых в ткани, органы, организм… Если даже на этом остановиться, на уровне человеческого организма, кажется непостижимой следующая сущность.
Цельность
Целостность. Единство этих миллиардов. Они живут индивидуально. Имеют свои пределы, границы — свои и общие. Своё и общее время. И всё у них происходит во-время.
В мире — мирно. Не удивительно, что могут быть нарушения, разрушения. Удивительно, что так редко бывают нарушения этого единства. Откуда такая многомиллиардная цельность, организованность, можно сказать, царство Божие. Когда всё — легко… Здоровое восьмидесятикилограммовое тело «ничего не весит». Пудовые, шестнадцатикилограммовые ноги легко проходят десятки километров босиком по песчаному пляжу… Но стоит попасть камешку в ботинок, заболеть одному из трёх суставов в стопе, и движения всего тела становятся мучительными.
То же — в душе: беспокоит одно воспоминание, представление и весь свет души меркнет. Нет мира в душе… Конечно, он есть. Эта многомиллиардная цельность не может исчезнуть.
Но мы от него отпали. Отпали от сверх-естественного к естественному, в естественное. Нет всего благополучия. Есть только камешек в ботинке. Нет Отца — есть глупый, капризный старик… Как вернуться от части к целому? Как позаботиться о ноге? Опять стать Сыном? Чтобы жизнь была жизнью, а не бытом, цельной, целящей, а разрушенной на части, необходима следующая сущность.
Время
Время— интенсивное, как вечность, с вечностью. Тем более что наш язык нам подсказывает, что вечность не есть нечто потустороннее — это век человека. Часто он меньше ста исторических лет. Но прожить свой век — реально.
Жизнь — это развитие. От двух зародышевых клеток до 150 миллиардов в течение 9 месяцев. Это — рождение.
Многие из нас живут от рождения до смерти. Многие от Адама — до Страшного суда. У многих жизнь — случилась. У некоторых про-ис-ходит. Ис-ходит из Вечности. Про-ходит в вечность. Вос-ходит к вечности. Созидается. Со-существует. Существует с сущностью. В со-трудничестве многих сущностей в душе. В со-трудничестве души с Духом. С Богом. Со-творяется… Некоторые люди, конечно, не со-творяют, а вы-творяют…
В ИТЖ мы к времени добавляем вечность. Некоторые виды психотерапии к жизни добавляют годы. Некоторые — отнимают. Некоторые к годам добавляют жизнь.
В ИТЖ к жизни добавляем и цельности, и вечности… Конечно, если будет на то воля Господа и господина нашего пациента…
Конечно, мы с коллегами, я с пациентом, сам пациент не столько добавляем, сколько создаём условия, чтобы добавлялось, происходило, рождалось… Чтобы было со-существование, а не борьба за существование. Чтобы отдельные душевные процессы «были друг с другом», а не друг против друга.
Что делать, чтобы душа объединяла, целила эти процессы, помогала душевным процессам «быть в раю» со-гласия, со-трудничества, а не в аду разно-гласия, рассогласованности, чтобы душа сохраняла ту огромную энергию «первых дней творения», хотя бы нашей индивидуальной жизни?
Представления на теоретическом уровне мы можем получить благодаря следующим метафорам. Личинка, гусеница и бабочка — одно и то же существо, но живут они в совершенно разных сущностях, разных пространствах и даже в разном времени: личинка — вечность, гусеница — недели, бабочка — день. Человек может жить и в вечности личинки, и во времени гусеницы, и одним днём бабочки.
Когда ребёнку 5 лет, у него впереди — вечность, может быть ещё 20 таких жизней. Когда ему 40 лет — всего одна прожитая жизнь. Когда человеку 75 лет — у него впереди 1/20 часть прожитой жизни. «Один день…» Но зато 20 прожитых жизней в опыте. Совсем другая интенсивность, глубина, вариантность.
Благодаря такому «устройству» жизни человек в той или иной степени может иметь и цельность, и интенсивность жизни ребёнка и золотой середины, цельность и интенсивность жизни «сеньора».
Не ощущения живут в нас, не чувства, влечения, память живут нами, не мышлению, воле… мы служим. Это они служат нам, мы живём ими, живём с ними… Живём полной жизнью.
Самое простое метафорическое выражение ИТЖ следующее: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Лучше один раз почувствовать, чем сто раз увидеть. Лучше один раз захотеть, чем сто раз почувствовать. Лучше один раз сделать, чем 100 раз захотеть.
Лучше один раз сделать с любовью, с душой, с вдохно-вением, чем сто раз… Лучше один раз сделать это с со-ответствующим мне человеком, чем сто раз с несоответствующим…
Как осуществляется эта жизненность, живость, цельность, исцеление, интенсивность, достаточная законченность, пережитость вместо выживания? Один из наиболее частых способов — употребляя, применяя особенно живые для пациента, самого терапевта слова. Те, которые, по Э. Розенштоку-Хюсси, пре-образуют ситуацию из случайности в событие, наделяют событие жизнью и нас объ-единяют с событием. Те слова, которые мы произносим от себя, из себя. Те, которые отличаются от придуманных, как ходьба от полёта. Каждый шаг — удар по земной тверди, которая по-своему отзывается на каждый такой шаг. Слова, которые имеют последствия. Слова — свидетели. Слова, о которых мы сами можем свидетельствовать. Так, как свидетельствует тот один хороший свидетель, который лучше десяти хороших адвокатов. В отдельном разделе я приведу список таких для многих живых, оживляющих, исцеляющих, из-вечных слов.
Другой способ — это условия, которые касаются как индивидуальной терапии, так и семейной, групповой терапии.
Принятие
Принятие жизни, мира, группы, самого себя, терапевта. Практически это значит слышать, видеть, ощущать, чувствовать, в первую очередь хорошее, доброе в первоначальном благо-датном образе. В самом начале Господь создал мир и увидел, что он хорош. Изначально хорош. Настолько, что захотелось Господу разделить это благо с человеком… Жизнь такова, мир таков, что даже трудности, нарушения, болезни, испытания могут быть нам во благо. По моей любимой пословице: «Если Бог нас наказывает, слава Богу, он нас ещё не забыл!». «Мир меня не понимает, не принимает… Не так всё плохо. Не надо изменять этот мир. Это скорее я непонятен, я неприемлем… А уж с этим можно справиться. Я ещё не пробовал по-настоящему объясняться… Не просил, не заслуживал при-ёма. Не погрузился в этот мир. Только стою на берегу…»
«Конечно, это важно, что я сюда пришёл. Но ещё важнее, что врач (группа) меня принял(а)… Если взглянуть в целом, то я попал сюда чудом. Чудо меня сюда привело. Можно этому чуду довериться… В-вериться я, наверное, ещё не могу. Но до-вериться можно…»
Истина
Истина, её варианты, частности и правда. Обыденная жизнь полна мелких условностей, относительностей, удобной схематичности. И истину растаскивают по частям, на части, удобные к частичному применению, со-ответствованию. Из истины делают частные истины. Присваивают её. Приватизируют. Она становится всё менее общей, менее объединяющей нас и изнутри и извне. Она становится правдой, частной правдой, частной справедливостью. Да и по правде мы не живём. Не хотим мы правды. Трудно бывает её о себе услышать. А уж сказать?! Вы-сказать?!
Потом придётся долго объясняться, извиняться, выслушивать либо упрёки, либо сочувствие… Недавно одной моей пациентке муж сказал, что в первый год семейной жизни, оказывается, он и на четверть её так не любил, как после рождения дочери… Что тут было! Три года спустя она рассказывала это со слезами величиной с горошину…
Поэтому мы не говорим не только истины, даже правды о себе, о других и не слышим её…
В ИТЖ проживается истинная жизнь. Чаще она начинается с «жизни без лжи», без «сомнительной правды». Учимся говорить кратко, кротко. Учимся говорить: «По-настоящему ещё не знаю», «Не уверен», «Не доверяю себе, чтобы ясно высказаться», «Не знаю». Если не нравится ощущение, чувство, желание, воспоминание, мысль, вывод, решение, действие, сам человек, то нельзя говорить, что нравится. И только. Вначале и это уже очень много. Мы не даём проявляться неистинному в себе… И о себе не слышим неправды.
Истинное, настоящее в наших ощущениях, чувствах, желаниях, опыте, делах — это то, что сохраняет свою значимость, достоверность, действенность при передаче другим. И разделяется ими с нами, не уменьшаясь от такого деления, а увеличиваясь.
Моя истина возвращается ко мне от других несколько иной, обогащённой, но моей истиной. И нашей. Более живой.
Наши малые правды, истины развиваются, взаимно обогащаясь, в большую, более общую истину. Более действенную.
Активность
Без движения атомов, молекул, клеток, тканей, органов чувств, инстинктов, мысли нет жизни. Даже вера — путь.
Чем больше активности, тем больше жизни. Движение, активность объединяет органы в организмы, отдельные душевные процессы — в «Душу», душевную деятельность, людей в общество…
В обыденной жизни — физической, душевной, духовной, общественной — люди отказываются от активности. Или их активность слишком односторонняя: преобладают эмоции, ум, страсти… «Я не знаю». «Знал бы — к специалисту не обращался бы!»
«Не видел». «Первый раз вижу!» «Есть люди опытнее». «Не могу брать ответственность!» «Хочу, но не знаю как…» При пассивности распадается не только связь времён, но и душа. Душевная жизнь для своего существования требует непрерывной активности. Даже во сне. Образ езды на велосипеде, которая возможна только при движении — только намёк на эту активность.
Представим себе гения, у которого только немного запаздывают воспоминания, мысли… И нет гения. Нет Истины.
В ИТЖ мы всегда находим достаточно активных душевных процессов, чтобы на них опереться, чтобы создать арифметическую или геометрическую прогрессию в душе или в духе. «Я не знаю, но… ощущается, чувствуется, хочется, вспоминается, представляется, кажется, думается, верится… Сам не начну, но охотно присоединюсь к действиям Х… Не уверен в успехе, но добрую волю сейчас проявить смогу… Ничего не могу, но всегда в таком положении могу по-быть рядом… Могу разделить Ваши и выразить свои чувства… Могу сравнить. Могу оценить». И начинается цепная реакция активности, объединяющая в цельность, целесообразность.
Свобода
Чрезвычайно важным условием осуществления ИТЖ является свобода. Болезнь — это множество ограничений. И не только болью, слабостью физической или душевной, даже избытком чувствительности, потребностей, желаний (избыток настроения нас лишает свободы). Свободу ограничивает внешний мир, свободу ограничивает внутренний мир человека, свободу ограничивает сам человек. Поэтому и в индивидуальной, и в групповой психотерапии мы вводим условие — максимум возможной реальной свободы и постоянное её развитие.
Вам, мне тут всё позволено — всё ощущать, чувствовать, хотеть, вспоминать, думать, говорить, просить, требовать, делать… Вы, мы тут почти ничем не ограничены. Особенно сам себя человек может не ограничивать.
Тут с терапевтом, с людьми этой общины я могу позволить себе не меньше, чем позволял себе Апостол, который говорил: «Всё мне позволено, но не всё полезно… Я могу обладать всем, но не всё должно обладать мной».
Больной человек — святой человек. В некоторой степени, во время болезни — святее Апостола. Могу себе больше позволить, чтобы в действии увидеть, что про-исходит, что делается, что необходимо делать. Мне самому не надо себя ограничивать. Если я зайду слишком далеко, не туда, меня задержат, поддержат…
В ИТЖ преобладают не запрещающие заповеди Ветхого Завета, а благословляющие Нового: блаженны нищие духом, алчущие, плачущие…
Реальность
Можно сказать, что одним из основных признаков, как и одной из основных причин нездоровья, особенно душевного, является нереальность, мнимость. И личная, и общая жизнь людей, и их отдельные психические процессы малореальны. Они «основываются» на том, что люди читали, слышали, «видели» по телевидению, «помнят», на том, до чего они до-думались, им кажется, они разделили чьё-то мнение, им хотелось бы, «опять хочется…», они опасаются, что так может быть, это вероятно, есть же причины, по которым в это верят тысячи и т. д. И часто человек остаётся «на плоскости» одного-двух душевных процессов. И в этом процессе ещё и в одном времени, чаще прошлом, нередко в «светлом будущем»…
Настоящая жизнь многомерна, сравнима, со-из-мерима. Мы её ощущаем, слышим, видим, «вкушаем», «жаждем», чувствуем, дышим, действуем, преодолеваем сопротивление, изменяемся под действием этого сопротивления… Отдаём себе отчёт. Сравниваем. Уравниваем. Постигаем несравненность. Непостижимость.
В ИТЖ мы погружаем людей в эту многомерность, выбирая наиболее реальный, перспективный для пациента процесс. Вы не знаете, но видите. Не знаете, но чувствуете. Чувства у Вас в «замешательстве», но влечение, опыт Вам подсказывают. А что подсказывает страх? А кураж? Что бы Вы чувствовали в этих обстоятельствах 5 лет тому назад? Через 20 лет? Ваш друг? Ваш враг? Вы в присутствии друга? Врага? Вспомните анекдот по этим обстоятельствам. И реальность про-является, является.
Трудно удержаться и не вспомнить очень современный для нашего общества, нашего времени, нашей жизни тест, погружающий нас в современную реальность: «О ком Вы думаете, думая о деньгах?». В том числе среди больных, терапевтов, родственников, друзей, начальства, подчинённых. Политиков… И сколь многое после этого вопроса становится реальным.
Ответственность
После предыдущего «теста» хочется в наше время ответственность свести к тому, за кого, сколько мы хотим, можем, должны платить. И, конечно, деньгами. Не услышали, не увидели, не вчувствовались, не вспомнили, не захотели, не по-могли по-сильно… мы — в долгу…
Но вспоминая святоотеческое, душевное, духовное: мы за всех в ответе, мы перед всеми виновны…
Или общность, община, общество — это не власть всех, не власть народа, не власть каждого, а ответственность каждого.
В нашей психотерапии именно ответственность при-соединяет или со-единяет, единит, целит наше «Я» с «Ты», «Он», «Мы»… Позволяет из этого единства черпать новые ощущения, чувства, влечения, опыт, разум, веру, добродетели… То, что во многих «системах» психологической помощи в наше время абстрактно-мистически называют «энергией», «силой».
В практике ИТЖ ответственность осуществляется условием: за всё, по возможности за всё, желательно дарить, давать, платить по возможности со-ответственно тому, что мы получили, насколько это нам важно, со-ответственно тому, от кого мы получили. За правду о себе мы платим правдой о других, за реальность других — своей реальностью; за активность, свободу других — своей активностью и свободой… За безопасность платим принятием порядка, первенства «стариков, женщин и детей», «меньшинств», наиболее больных, слабых, убогих. За помощь себе мы платим помощью другим, по-мощи, по возможности.
Формы дара, дани, по-дати, платы чрезвычайно разнообразны. Мы можем платить, делясь своими ощущениями, чувствами, деланиями, опытом, новыми для субъекта помощи определениями, сравнениями, обязующими, значимыми, имеющими последствия словами, обещаниями.
Дарим своё время, уступая его, например, в группе, посвящая его. Дарим свою боль. Свои переживания, нередко заслоняя ими пациента от враждебности его внешнего и внутреннего мира.
«Я наполовину менее раним, чем Н. Поэтому думаю, что эти претензии целесообразно предъявить мне. Посмотрим, как я с ними справлюсь».
«Я согласен принять сейчас это задание… это наказание…» «Согласен побыть с Н. в центре круга, в центре событий. Прикрывать ему спину… Вряд ли я смогу что-то сделать, но по-быть смогу, быть смогу».
Можно заслонять человека своим телом… И наконец, если человек не знает, чем надо платить, то, согласно любимому мною ещё с советских времён выражению: «Если не знаете, как поблагодарить, то — деньгами, если не знаете сколько — то много. Если неудобно — то очень много».
Тут трудно удержаться и не привнести в «теорию» очень практическое и личное. За 30 лет советской практической работы ни один человек не обвинил меня в мздоимстве. Материальной заинтересованности…
Часто применяется принцип арифметической или геометрической прогрессии. Если сегодня мы не можем уделить пациенту 10 минут, то завтра придется уделить 20, послезавтра — 40 минут. Если сегодня не могу ему дать 5 литов, то завтра придется дать 25…
Безопасность
Пожалуй, последнее из важнейших условий ИТЖ, которое необходимо обеспечить клиенту или пациенту, — безопасность.
Его жизнь вне общности и вне общения с психотерапевтами, вне психотерапевтической группы не является истинной жизнью именно потому, что наполнена настоящими и ещё чаще мнимыми опасностями.
«Разве это жизнь?» Мы боимся правды, свободы, своего несовершенства, несоответствия «этому миру», ожиданиям наших близких, любимых; боимся быть непонятными, боимся обидеть… У нас масса прав, но лучше не пытаться «качать права».
Если мы и получаем помощь, то чувствуем себя униженными, должниками. Это не жизнь, а выживание. Это не жизнь во всём её богатстве, а существование, когда мы добиваемся только самого существенного, самого необходимого. Сравним со знаменитым высказыванием Михаила Светлова: «Я могу обойтись без самого существенного, но не могу — без лишнего!».
Как мы гарантируем безопасность? Конечно, безопасность не идеальную, не предупредительную. Суть жизни — опасности и победа над ними без постоянной борьбы, со способностью эффективно защищаться, защищать других. Опасность не устраняется заранее. Тем более что чаще всего она внутри пациента, внутри его и наших сотрудников. Но мы гарантируем, что она уменьшается, от-страняется, у-страняется, контролируется при её проявлении, предупреждаются её последствия, как только пациент обращается за помощью. Сколько тогда появляется свидетелей в Вашу пользу! И помощников.
Лучший способ ослабить сосредоточенность на опасности — ослабить чувство страха, беспокойства, напряжение — по-делиться и разделить его… Лучший способ подбодрить себя — подбодрить другого.
В психотерапевтической группе, в отделении всегда есть пациенты более опытные, более деятельные, более эффективные, для которых помощь другим — условие укрепления своего здоровья, закрепления успехов в лечении. В крайнем случае помогает сам терапевт. Внутри себя, в душе всегда можно выбрать наиболее надёжный процесс с помощью свидетелей и помощников.
Свидетельством цельности вышесказанного может послужить описание картины ИТЖ в одном случае. Живописание реальной работы мне представляется почти невозможным. Непостижимым. Тут мало быть «гением пера». Подозреваю, что большинство пишущих психотерапевтов являются в большей степени поэтами, чем работниками. Тут надо иметь и индивидуальный, и общий, передающийся пациенту и читателю талант болезни, талант исцеления и здоровья.
Мы можем себе представить хирурга-поэта в своём деле, юриста-поэта, но хотели ли бы мы быть их клиентами?..
Однако… Лучше один раз увидеть, хотя бы при-зрачно, прозрачно, чем 100 раз услышать…