Придет большая часть команды. Джесс бросила Коди. Надо помочь утопить горе в вине». 9 страница

 

 

***

Вернувшись домой, я нахожу Лондон сидящей у меня на крыльце и обнявшей свою сумку, и прежде чем успеваю подняться на верхнюю ступеньку, она начинает говорить:

– Я только что приехала. Не могла ждать…

– Мечтаю, чтобы ты соврала хотя бы раз, – ворчливо подшучиваю я. – Мне нравится представлять, как ты тут сидишь и с волнением и тоской ждешь меня.

Она слегка ударяет меня по плечу, когда я наклоняюсь открыть дверь.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашиваю я, обернувшись через плечо и бросив на столик ключи, кошелек и телефон.

– Может, пива.

Чувствую ее у себя за спиной, как она, посмотрев по сторонам, идет за мной на кухню. И ничего не говорит, когда открываю холодильник и, достав бутылку пива, открываю ее.

Повернувшись с бутылкой в руке, я тут же наталкиваюсь на нее. Лондон стоит рядом – буквально в паре сантиметров – теперь прижавшись грудью к моей руке.

Я улыбаюсь, но выходит кривовато и неуверенно.

– Ну привет.

Она облизывает губы.

– Привет.

Лондон изучающе смотрит на меня, и я понимаю, что она собирается с духом для чего-то. Но я чувствую себя слишком настороженным, чтобы делать на что-то ставки. Возможно, она передумала и не хочет пива. Возможно, хочет чего-нибудь перекусить. Или, может…

Она поднимает руку и, проведя ею по моей груди, кладет мне на затылок.

– Лондон?

Наклоняет меня к себе, одновременно с этим тянется сама и накрывает мой рот своим.

Блядь.

Бля-я-я.

Я чувствую столько всего: и облегчение, и ее мягкое прикосновение, и ее сладость. Она губами проводит по моим, посасывая нижнюю и приоткрывая их, и мой пульс взрывается. Ее язык скользит по верхней губе, по зубам, и я чувствую ее стон, прежде чем слышу.

Мое сердце сейчас – чертов монстр, крушащий все подряд когтистыми лапами.

Я отодвигаюсь, чувствуя себя на бритвенно-острой грани между блаженством и разбитым сердцем и нуждаясь в понимании, куда сейчас упаду.

– Ты…

Даже не знаю, как закончить вопрос. И не хочу, чтобы это было поступком, о котором она потом пожалеет.

Для себя я уже все решил – я влюблен в нее. А что-то мимолетное просто не смогу выдержать.

– Просто поцелуй меня, – шепотом просит она.

Погрузив пальцы мне в волосы, Лондон встает на цыпочки и осыпает поцелуями мой подбородок. Эти нежные нерешительные поцелуи стараются убедить меня, подтолкнуть к чему-нибудь большему. Заставив себя открыть глаза, я вижу, как она нервничает. Неужели думает, что я смогу сказать нет? Эта беззащитность на ее лице… От нее у меня просто сносит крышу.

Бутылка разбивается вдребезги у наших ног, но и хрен с ней – мне нужны обе руки, чтобы держать ее лицо. Со стоном я откидываю ее голову и, завладев ее ртом, скольжу языком внутрь, практически рыча и чувствуя, как она сжимает в кулаках мои волосы. Делаю шаг вперед и, проведя руками по ее шее, по плечам и спине, хватаюсь за бедра и закидываю ее ноги себе на талию.

В моих мыслях хаос: там нет ничего, кроме облегчения и жажды, жажды и любви, и – просто пиздец – я стою, кружась на месте, не переставая ритмично стонать ей в рот.

Я даже не знаю, где ее взять. Хочу ее в своей постели. У себя в комнате. Или прямо у этой стены.

– В твою комнату, – говорит она, проводя губами мне по щеке. – Мы можем пойти в твою комнату?

Я поворачиваюсь и, спотыкаясь, иду по коридору, в то время как она, посасывая, целует мою шею и, запустив руки в волосы, потирается бедрами.

Мои ноги каким-то чудом приводят нас в мою спальню, и я кладу ее на кровать, после чего, накрыв ее всем телом, поглаживаю ее язык своим все в том же неторопливом ритме.

Лондон поднимается, переворачивает меня на спину и усаживается верхом. Потом смотрит вниз – туда, где ее киска прижата к члену.

– Мне нравится, – мельком поглядев вокруг, замечает она.

Вслед за ней я тоже оглядываю комнату: кровать, комод, окно. Это самая обычная комната – удобная, но ничем не примечательная и не большая, поэтому наши взгляды почти сразу снова встречаются. Думает ли она о том, как много здесь было женщин? Или чистые ли у меня простыни?

Мне хочется рассказать ей абсолютно все – что здесь я занимался сексом всего с двумя или тремя девушками, что у меня чистые простыни и что в этой кровати никто, кроме меня самого, никогда не ночевал – но это непросто, тем более что вдруг ей все равно?

Лондон берется за подол сарафана, смятый на бедрах, и снимает его через голову. Заведя руки за спину, расстегивает свой простой белый лифчик и дает ему сползти вниз по рукам.

Не в состоянии пошевелиться, я наблюдаю, как она расстегивает и помогает снять мою рубашку. Бросив ее куда-то в сторону, я кладу руки на ее талию и смотрю на нее.

– Ты мне нравишься, – шепотом говорит она.

Выдохнув, я подаюсь вперед и жадно целую ее в шею.

И тут в мозгу мелькает самая ёбнутая мысль на свете: я не хочу сейчас заниматься сексом. Хочу ее поцеловать. Просто целовать. Просто чувствовать. Хочу сосредоточиться на том, как она ко мне прикасается, какие звуки издает, когда ее касаюсь я. В те разы мы с ней заходили достаточно далеко, но сейчас я хочу вернуться назад и ощутить все то, что бывает в первый раз.

Скользнув языком по ее ключице, я провожу им по верху груди и вокруг соска. Ее идеальную кожу и идеальное тело хочется облизывать и посасывать снова и снова.

Ее беспокойные пальцы потягивают мои волосы. Выгнув спину, она прижимается ко мне ближе, кружит бедрами и пытается посильнее обхватить меня ногами.

– У меня чувствительная грудь, – тяжело дыша, произносит она. – Да, мне так нравится.

Не выпуская сосок изо рта, я улыбаюсь ей одними глазами и вижу, как тяжелеет ее взгляд, когда он становится мокрым от моего языка.

– Это я заметил.

Раньше она всегда контролировала происходящее, даже в душе, когда в то же самое время мне казалось, что между нами все было уже по-другому. Но сейчас, когда она так открыта и беззащитна, и смотрит на меня с таким нетерпением и…

– Люк.

Ее голос срывается на этом одном слоге, и она закрывает глаза, больше ничего не договаривая. Но я и так вижу недосказанное у нее на лице:

Не делай мне больно.

Почувствовав, как кольнуло под ребрами, я сажусь прямо и целую ее медленно и глубоко.

– Эй, – шепотом зову ее я, а когда она не открывает глаза, добавляю: – Лондон.

Наконец она их открывает.

– У меня больше никого нет.

Она вглядывается мне в лицо, после чего кивает и целует – так сладко, совсем не глубоко, мягко касаясь своими губами моих.

– Сейчас по идее ты должна сказать мне, что тоже ни с кем не встречаешься, – бормочу я, не отрываясь от ее губ, и она хихикает.

Но смотрит очень серьезно, когда отодвигается от меня.

– Я больше ни с кем не встречаюсь.

– Хорошо.

– Ты ведь понимаешь, как это звучит? – спрашивает она, снова пристально глядя на меня. – Ты говоришь, что хочешь отношений со мной?

– Считаю, что дал это понять достаточно недвусмысленно.

По-кошачьи растянувшись на мне, Лондон оставляет у меня на губах один поцелуй и спрашивает:

– Где у тебя лежат презервативы?

Проведя большим пальцам по ее губам, я отвечаю:

– В тумбочке, – кивком показываю, с какой стороны и добавляю: – Но я пока не хочу этим заниматься.

Она думает, что я шучу, и слегка шлепает меня по груди, но я тут же ловлю ее руку.

– Нет, я серьезно.

– Мы ведь уже занимались сексом, вот ты странный.

– Тогда было по-другому, – замечаю я. – Сейчас это – другое.

Медленно кивнув, Лондон пытается скрыть смущение, а после того как у нее это не получается, признается:

– Я хочу тебя. В смысле, именно тебя.

– Я тебя тоже, – уверяю ее я. – Боже. Поверь мне, – сглотнув, я закрываю глаза, чтобы успокоить мысли, прежде чем посмотреть на нее снова. – Но еще я знаю, что люблю тебя, – говорю я, и она перестает дышать. – И я очень, очень не хочу все испоганить.

Она беззвучно, одними губами пытается что-то сказать, после чего наконец спрашивает:

– Ты любишь меня?

Я пожимаю плечами и иду ва-банк.

– Да.

Будто только сейчас это заметив, она говорит:

– Ты дрожишь.

Улыбнувшись, я целую ее в уголок рта.

– Потому что я нервничаю.

Наклонив голову набок, она слегка скептически замечает:

– Но ты никогда не нервничаешь.

– За всю свою жизнь я любил только одного человека, – отвечаю я, убирая волосы ей за спину и накрывая ее щеку ладонью. Блядь, выражение ее лица, когда она так смотрит на меня… – И сейчас это чувство совершенно другое, понимаешь?

Лондон кивает и, соскользнув со моих коленей, ложится рядом и выжидающе смотрит на меня.

– И что мы будет делать?

Я улыбаюсь и замечаю, как выражение ее лица смягчается. Она никогда этого не говорила, но уверен, что Лондон нравится, когда я улыбаюсь.

– Хочу прикоснуться к тебе. Можно? – спрашиваю я и, наклонившись, целую ее шею.

Я смотрю, как она втягивает нижнюю губу в рот, что-то обдумывая, потом шепотом отвечает:

– Хорошо. Можно и мне прикоснуться к тебе?

– Я первый, – не переставая целовать ее в шею, я улыбаюсь и пальцами неторопливо пробираюсь под резинку ее нижнего белья. Моя рука медленно движется по ее лобковой кости, потом дальше… и она с тихим свистом втягивает в себя воздух, когда скольжу по клитору и еще ниже…

Охуеть, – у меня перехватывает дыхание, и я прижимаюсь своим лбом к ее. – Охуеть, ты уже…

– Да, да, знаю, – она хватает меня за затылок, чтобы притянуть к себе, и, закрыв глаза, целует, пытаясь приоткрыть мой рот. Но я хочу наблюдать за ней в этот момент. Хочу увидеть все. Один раз поцеловав ее, я отодвигаюсь и не отвожу взгляд от ее лица, когда, смочив ее влагой клитор, кружу пальцами

еще

еще

и еще,

а она, полузакрыв глаза, приоткрывает рот и подается бедрами навстречу моим движениям.

– Так хорошо?

– Да-а-а, – тихо и протяжно отвечает она.

Я вытаскиваю руку из ее белья. Она тут же открывает глаза и останавливает ее.

– Нет. Не…

– Тс-с-с, – с поцелуем говорю я. – Доверься, – давая ей понять, о чем я, стягиваю с нее трусики.

Хохотнув с облегчением, Лондон привстает, чтобы вернуть мне поцелуй.

Я провожу рукой ей по животу. Ее ноги слегка раздвинуты и согнуты в коленях. Для моей руки места достаточно, но не для полного моего внимания.

– Раздвинь ноги.

Она медлит, и, поцеловав ее, я повторяю:

– Раздвинь. Пошире. Пожалуйста. Хочу смотреть на тебя.

Покраснев, она опускает колени по сторонам и наблюдает за моим лицом, когда я подаюсь вперед и прикасаюсь к ней.

Ощущение, будто в моей груди что-то тяжело падает куда-то в живот, и, затаив дыхание, я смотрю на нее, такую открытую передо мной во всех смыслах. Поддразнивая, я не спешу и даю ей понять, что буду настолько терпеливым, насколько ей нужно, но когда она протягивает ко мне и руки и скользит ими по моей голой груди и животу, понимаю, что ей нужно большее – быстрее.

И не останавливаясь.

Лондон всхлипывает, тянет меня к себе за затылок, чтобы поцеловать, но я мотаю головой, потому что хочу смотреть и чтобы она чувствовала только мою руку. На самом деле, мне хочется, чтобы она стала безумной и немного слетевшей с катушек – мне нравится, как она становится измученной до предела, как жаждет поцеловать и ощутить меня сверху. Хочу, чтобы она умоляла о моем члене, языке и пальцах.

Она слегка стонет от разочарования, но слышать, как она задерживает дыхание, когда я ускоряюсь, и сдавленно ахает, когда вхожу в нее двумя пальцами – это неописуемо. Все это время она глаз не спускает с моего лица – я это чувствую, хотя и не вижу, завороженно следя за своими мокрыми от нее пальцами, за тем, как краснеет ее кожа и подрагивают ноги, и как, приподняв бедра и сильней прижавшись к моей руке, она сжимает пальцы изнутри и кончает с громким и протяжным криком.

По ее телу пробегает мелкая дрожь, когда, вытащив пальцы, я провожу ими по мокрой мягкой коже.

Она лежит с закрытыми глазами, погрузив пальцы себе в волосы.

– Ты там жива, Логан?

– Нет, – хихикает она, и я наклоняюсь провести кончиком языка по ее ямочке. Я хочу делать так целую вечность.

В ответ на поцелуй она приоткрывает рот, мягкий и теплый, вбирая мой язык и мои стоны. Мне хочется выбраться из собственной кожи проникнуть под ее, остро чувствуя любовь и отчаянную потребность в большем. Я по-прежнему не хочу секса, но тело готово растерзать за это мозг.

Лондон открывает газа и улыбается, поняв, что я смотрел на нее во время этого поцелуя.

– Можно мне… – она не договаривает свой вопрос и скользит рукой вниз по моему животу, к ремню. Смотрю, как она расстегивает его, и дрожащим голосом отвечаю:

– Да, – после чего, почти захлебываясь воздухом, добавляю: – Да, хорошо.

Лондон смеется над моей странной отчаянной сдержанностью, но не мне ее винить. Ну то есть блядь… Я не хочу ей отказывать. Да и не могу. Не в такой момент, когда она лежит тут голая. И не тогда, когда мои пальцы помнят, как она стискивала их своими мышцами. Так что если она сейчас ко мне не прикоснется, то я запрусь в ванной подрочить по-быстрому.

Не спеша расстегнув молнию, она смотрит на свои руки и приспускает брюки. Она убивает меня, ну честно. Я снимаю их, отпихиваю в сторону и снова поворачиваюсь к ней. Лондон запускает руку мне в боксеры и, наконец глядя мне в лицо, говорит:

– Иди сюда.

Она имеет в виду часть меня, которую берет в руку, ту часть тела, которая помнит прикосновения кончиков ее пальцев. Бля, я не знаю, почему, но это так горячо – что она так сказала, не обращаясь при этом ко мне, чтобы я наклонился и поцеловал ее, например. Это так мило и свежо, при этом невероятно сексуально, что я чуть не выпаливаю, как ее люблю, но момент не сильно подходящий, чтобы сказать это снова.

Как это ни парадоксально, но сейчас ясно понимаю, насколько я моногамен. Насколько хочу быть в постоянных и глубоких отношениях. И даже представить себе не могу, что позволю кому-то делать со мной то, что сейчас делает Лондон. Она просто прикасается к моему члену, но он уже принадлежит ей, как и любая другая клетка моего тела. И даже появившийся (в качестве теста) в моей голове образ Миа – секундное воображение, что на месте Лондон сейчас она – кажется настолько не правильным, что он тут же блекнет от ощущения губ Лондон, удовольствия от ее мягких и глубоких поцелуев и движений ее рук вверх и вниз: она сначала как будто знакомится со мной заново, а потом сжимает крепче и ускоряется, уделяя внимание именно там, где нужно. Я испускаю стон в ее рот, и она отодвигается.

– Так нечестно! – со смехом восклицает она. – Ты не давал целовать…

Я перебиваю ее, снова прижавшись к ней ртом и с силой раздвигая ее губы, чтобы нырнуть языком и погрузиться в нее всеми способами, какими только могу в этот момент.

Потому что сейчас я понимаю, почему она так хотела целовать меня несколько минут назад. Причина в ноющей боли в моей груди, что пытается выплеснуться наружу, в желании полнее чувствовать эту девушку, поблагодарить ее – бля, я даже не знаю – и показать, на что похоже ощущение, когда она прикасается ко мне и дарит такое удовольствие. Двигаясь в ее руке, я ложусь на бок, притягиваю ее лицом к себе, продолжая трахать ее кулак, и поднимаю ее ногу себе на бедро, чтобы дать волю и своим пальцам.

Такая мокрая.

Я ввожу в нее один палец, сцеловывая и проглатывая ее всхлипы, и чувствую, что утопаю в ощущениях ее ладони на моем члене и ее влажной кожи на своей руке.

Это секс, но не совсем.

Это секс, но при этом куда большее.

Есть столько способов заниматься любовью с этой девушкой, и, боже, я хочу опробовать каждый.

Лондон подается бедрами навстречу моей руке, ерзает и покачивается, и да, она уже близко – потому что уже задержала дыхание – а когда я встречаюсь с ней взглядом, вижу, что она смотрит то на мое лицо, то на свою руку, которую я трахаю, и я практически читаю ее мысли – простое наблюдение за мной сейчас толкает ее к полной потере контроля.

– Кончи на меня, – шепотом просит она.

Много времени мне не потребуется. Пиздец, я изо всех сил сдерживался все это время – по крайней мере, об этом кричит мне собственное тело. Как только перестаю контролировать оргазм, он обрушивается на меня – три, четыре, пять мощных быстрых рывка в ее ладони, и вниз по спине стекает горячее удовольствие, выплескиваясь на нее. На ее живот и руку. На грудь и предплечье. Она смотрит, широко раскрыв глаза, и почти сразу же, слегка приоткрыв рот и откинув назад голову, с громкими отрывистыми вскриками кончает.

Тяжело дыша, Лондон кладет голову мне на плечо.

– А у нас это неплохо получается, – шепотом замечает она, потом, хихикнув, целует меня в центр груди.

Мы только что закончили, но мне трудно представить, что с ней хоть когда-нибудь не захочется тут же снова.

Осторожно провожу рукой ей между ног, и она скулит, потираясь об мою ладонь.

– Болит? – спрашиваю я.

Она молча мотает головой, щекоча волосами мне грудь.

– Лондон?

– М-м-м?

Я глажу средним пальцем ее клитор.

– Я очень хочу тебя тут поцеловать.

Выгнув спину, она прижимается ко мне и скользит руками по моей груди вверх к шее, чтобы притянуть ближе и поцеловать.

И таким образом не дать мне сползти вниз и сделать, что я хочу.

– Тебе не нравится? – не отрываясь от ее губ, спрашиваю я.

– Нравится, и даже слишком, – шепотом отвечает она. – И думаю, это чуть ли не лучшее, что ты можешь сделать для меня.

Немного отодвинувшись, я чувствую, как на языке вертится вопрос: «Тогда почему ты мне не позволяешь?»

Но Лондон меня опережает и так же тихо говорит:

– Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце. Хотела бы. Но правда не могу.

Поцеловав ее, я замираю у ее губ, чувствуя, как в горле появился ком.

– Хорошо.

Лондон вглядывается своими голубыми глазами в мое лицо.

– Просто для меня это самое интимное на свете.

Кивнув, я отвечаю:

– Согласен.

Проведя рукой вверх по ее телу, я влажным пальцем обвожу ее сосок и наклоняюсь втянуть его в рот.

Это большая ошибка.

И от ее вкуса я, хотя только что кончил, хочу ее снова.

Почувствовав, как я твердею, Лондон поворачивается ко мне и берет меня в руку.

– Но ведь мы уже занимались сексом… – посмотрев мне в лицо, она продолжает: – И не понимаю, почему мы не занимаемся им сейчас.

Застонав, я смотрю, как она поглаживает меня, и чувствую, как наплыв эмоций стискивает грудь.

– Просто хотел, чтобы это было по-другому.

– Ты и сам сказал, что чувствуешь себя по-другому, – шепчет в ответ она.

– Я… Я хотел, чтобы это для тебя было по-другому.

Лондон целует меня так медленно и глубоко, что заставляет мою голову кружится.

Она не забирается верхом и не притягивает меня на себя, а это молчаливое признание, что она меня услышала, чувствуется комфортом и пыткой одновременно.

 

 

***

Ощущение, будто меня что-то вытаскивает из какого-то дурмана.

Я чувствую ее руки на себе, лихорадочные и настойчивые. Тянущие меня на себя и царапающие спину. Я чувствую ее. Ее горячие бедра на моих. Посасывающие поцелуи на шее.

Ее влажное тепло.

Она ахает.

Да.

Люк, да.

Мне снился сон – по крайней мере, так оно и было, пока от острого укуса в плечо я резко не проснулся и не ощутил, что начинаю входить в нее.

Лежа подо мной, она ловит ртом воздух и просит меня двигаться и погрузиться глубже. Я ощущаю себя еще заторможенным спросонья. Обхватив руками мое лицо, она притягивает меня к себе.

– Пожалуйста. Люк.

– Охренеть, – это все, что я в состоянии произнести, и все, что в состоянии подумать, когда мое зрение немного проясняется, и я вхожу глубже. – Ты меня разбудила?

Лондон хриплым ото сна голосом хихикает. Затем проводит руками по моему телу и хватает за задницу.

– Не знаю… – между резкими вдохами она продолжает: – Я вроде проснулась… – потом, приподняв бедра повыше, резко ахает: – Поцеловала тебя… – Лондон выгибает спину и стонет, когда я подаюсь назад и снова медленно вхожу в нее. – А ты был такой теплый и пах так хорошо.

Со стоном я двигаюсь вперед и назад.

– А потом… – захлебываясь воздухом, говорит она, – ты был такой твердый и перекатился на меня. Я подумала, что ты уже не спишь.

Она такая мягкая, теплая и мокрая вокруг меня, движения рук и ног такие медлительные ото сна. А я офигевший от острого ощущения гладкости простыней и ее жадных укусов на моей шее. Чувствую ее сонные посасывающие поцелуи и скользкую влагу вокруг члена. Лондон приподнимает бедра, встречая мои толчки, и мы слаженно двигаемся вместе –

так хорошо,

просто охуенно.

Застонав, я не перестаю ее целовать, погружаясь языком в ее рот и посасывая губы и подбородок. Пиздец, кажется, мы очень шумные и не перестаем говорить.

Так приятно, говорит она.

Охрененно приятно, соглашаюсь я.

Она спрашивает, какого черта я вообще решил подождать.

В ответ я нежно ее кусаю и, бормоча, признаюсь, что хотел смаковать, насладиться ею. Что хотел обращаться с ней, как с особенной.

Но она говорит мне, что это уже особенное и что это очевидно.

А потом – не останавливайся, Люк.

Не останавливайся.

Я чувствую, как улыбаюсь, прижавшись лицом к ее шее, и не в состоянии сдержать рвущийся радостный смех. Я и забыл, какие ощущения это вызывает, насколько это невероятно другое – заниматься любовью. Не просто подцепить кого-то и перепихнуться. Это не просто два контактирующих тела ради взаимного удовольствия. Это странное чувство проникновения в душу, отчего секс становится гребаным откровением.

Но подняв голову и посмотрев ей в глаза, я понимаю, что такого в моей жизни еще никогда не было – вот этого взаимопонимания, которое не нуждается в словах. Ее сбивчивый шепот всего в сантиметре от моих губ. Я чувствую себя с содранной кожей, когда она наблюдает за мной, двигающемся в ней. Для подобного опыта с Миа я был слишком молод, а потом слишком бесчувственный.

Это так хорошо

Люк

так приятно

о боже, Люк

– она повторяет это снова и снова, глядя мне прямо в глаза, и повтори она это еще сотню раз, все равно будет звучать свежо и ново. Ее голос такой хриплый. Хриплый и умоляющий. И да, это невероятно хорошо, но я знаю – может быть гораздо лучше. Знаю, со временем это станет в сотни раз лучше, но, мать вашу, тут я чувствую, что она начинает кончать – по тому, как кожа становится еще горячее и как напрягаются мышцы, как она замирает и задерживает дыхание, и вот оно: внутри нее срабатывает каскад маленьких взрывов, и, выгнув спину, она вскрикивает и вонзается мне в спину короткими ногтями.

Когда наклоняюсь насладиться прикосновением ее горячего языка к моему и вибрирующими стонами, мой разум смолкает, а тело превращается в одно сплошное безумие. Мышцы стягивает, а освобождение нарастает, сконцентрировавшись внизу и блокируя любую мысль. Остается только чистый гребаный восторг от того, что я с ней.

Я вхожу глубже и со стоном кончаю, выгнувшись назад и видя, как она не отрывает от меня взгляд – сонный и довольный. Проведя руками по моей груди и животу, Лондон обнимает меня за талию, удерживая меня над собой.

Внутри себя.

И тут у меня в уме начинает настойчиво зудеть мысль: я кончил в нее.

– Лондон, я ничего не надел.

Прижавшись поцелуем к моей шее, она говорит:

– Я на таблетках.

Это отлично, но мне все равно нужно заверить ее:

– Я совсем недавно проверялся…

– Тс-с-с, – уткнувшись лицом в мою шею, отвечает она. – Ты не стал бы так делать, если бы не был уверен в безопасности.

Она права, но я чувствую себя выведенным из равновесия из-за слабеющей связи между нами, потому что она начинает засыпать. И из-за того, что она не захотела поговорить о случившемся чуть больше. Все ощущается слишком значимым – я еще не оправился от наплыва эмоций – и при этом я по-прежнему внутри нее. Мне хочется заставить ее поговорить, уточнить, на самом ли мы деле теперь вместе и на самом ли деле она теперь мне доверяет. Но у нее, по-прежнему лежащей подо мной, уже выровнялось дыхание, и она заснула.

 

 

***

Спустя несколько минут, когда понимаю, что не разбужу, я выхожу из нее. Сидя на коленях между ее ног, я оглядываю ее тело. Волосы спутаны, губы слегка сжаты вместе. На шее виден ритмичный пульс, грудь спокойно опускается и поднимается. Смотрю ниже, на ее разведенные в стороны бедра, где кожа мягкая и безупречная.

Я влюблен в ее тело, влюблен в ее ум.

Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце.

Хотела бы. Но правда не могу.

А потом мы занялись сексом без каких-либо намеков на взаимность с ее стороны. Никакого признания, что она хочет большего со мной, никаких уверений, что когда-нибудь подарит мне хотя бы часть своего сердца, не говоря о всем… и это больно. Понятно, что это был просто спонтанный секс посреди ночи, и мы руководствовались скорее животными инстинктами, нежели осознанными решениями, но все равно чувствую себя неспокойно.

Поднявшись с кровати, я надеваю трусы и, пошатываясь, бреду по коридору в сторону кухни, где сталкиваюсь со своей сестрой.

Она в пижаме, выглядит уставшей, как будто долго не могла уснуть.

А спустя секунду до меня доходит, почему она не могла уснуть. Желудок подпрыгивает, и меня едва не тошнит.

– О господи.

Марго кивает.

– Да уж.

Как-то ясно осознав, что полуголый, я мысленно благодарю себя, что надел хотя бы трусы.

– Не знал, что ты сегодня приедешь ночевать.

Она облокачивается локтями на стол.

– К моей соседке – оцени юмор – пришла ее девушка, и они вели себя ужасно громко.

Я закрываю лицо ладонью.

– Черт. Извини.

В ответ Марго качает головой.

– Отчасти я хочу поздравить ту, кто у тебя там, потому что звучало это реально круто.

Марго! Отвратительно же.

Выпрямившись, она идет мимо меня к шкафчику и достает стакан.

– Думала, ты завязал с перепихоном с разовыми девицами.

– Не твое дело вообще-то, – говорю я и, выхватив стакан у нее из рук, наливаю в него воду. – Но это Лондон.

Выпучив глаза, она пару секунд это обдумывает, после чего, содрогнувшись, отвечает:

– Я бы порадовалась за тебя, если бы все еще не была травмирована, – она оглядывает меня с ног до головы. – Ну и жесть, Люк. Ты все еще потный!

– Теперь мы оба травмированы, – я делаю глоток воды. – Хотя ты ведь тут больше не живешь.

Усевшись на стол, она изучает меня взглядом более внимательно.

– Ты выглядишь слишком напряженным, учитывая…

Я не знаю, что сказать, правда. Если бы сегодня чуть раньше меня спросили, как бы я хотел, чтобы закончился мой день, я бы без колебаний ответил: «С Лондон в моей постели». Но сейчас я не понимаю, что означает ее присутствие в моей постели.

Хочу, чтобы это значило хоть что-нибудь.

– Все нормально, – отвечаю я, а когда Марго делает раздраженное лицо, добавляю: – Думаю, она относится к этому не так серьезно, как я.

Моя сестра буквально возводит очи к небесам и говорит:

– Дай-ка мне секундочку насладиться этой иронией, – потом делает глубокий вдох и медленно выдыхает: – Черт, это потрясающе.

Я начинаю всерьез злиться.

– Марго, ты что, решила поприкалываться?

Она выглядит по-настоящему смущенной.

– Ну да. Кажется.

– Если бы я умничал по поводу твоего секса с женщинами, ты бы меня порвала, как тузик грелку. И если бы спала каждую ночь с разными, то ожидала бы от меня, как я похлопаю тебя по спине и скажу, что считаю твою раскрепощенную сексуальность достойной восхищения.

– Я точно не стану ожидать от тебя мнения по поводу своей сексуальности, – невозмутимо отвечает она.

– Ладно, но ты ждешь, что я приму ее и не стану осуждать.

Кивнув, она соглашается со мной.

– Тогда почему ты ко мне относишься по-другому? – спрашиваю я. – Почему мне не позволено какое-то время спать со всеми подряд, а потом влюбиться и при этом не выслушивать подъебы с этими твоими наслаждениями иронией, когда беспокоюсь, что она не чувствует то же самое ко мне?

Влюбиться? – вытаращив глаза, переспрашивает она.

– Да, – после паузы отвечаю я.

Опустив голову, она смотрит в пол какое-то время и бормочет:

– Ничего себе. Извини, ты прав. Я правда рада за тебя. Просто устала и немного шокирована.

Наклонившись, я целую ее в лоб.

– Мы уже спим. Шуметь больше не будем.

Развернувшись, я иду по коридору в спальню. Лондон сидит посреди кровати и натягивает простыню повыше.

Забираюсь в постель и пытаюсь уложить ее рядом, но она сопротивляется.

– Там какая-то девушка? – спрашивает она.

Бля. Она слышала наши голоса. И, конечно же, что-то заподозрила. И бля номер два: вот тебе и доверие, Люк.