Форт Чаффи, Арканзас. Обработка».
Глава из книги Рекса и Элизабет Мансфилд
«Сержант Пресли - Наша нерассказанная история о годах отсутствия Элвиса»
Перевод Веры Митрохиной
Благодарности.
Наша благодарность, в первую очередь, адресована Элвису Пресли, который создал обстановку, которая свела нас вместе в Святом Браке, и также бабушке, Минни Мэй Пресли, которая любила Элизабет так сильно, что вдохновила наши отношения расцвести, вопреки ее собственному внуку. Благодарность также адресована Питеру и Монике Кранцлер за их любовь и многолетнюю поддержку. Также Джейн Дэвис Гоуэн (в девичестве Дженни Вилбэнкс) за ее помощь в нашем побеге в распростертые объятия друг друга для совместной жизни. Также матери и сестре Элизабет, Элле и Линде Маккормик, за одолженные нам сохраненные фотографии и письма, которые усовершенствовали нашу историю в этой книге. Также Кену Баркеру за его дружбу, братскую любовь и вдумчивую редакцию книги. И, в конце концов, но не в последней степени, Маршаллу и Зое Террилл, настоящим авторам этой книги, которые наводящими вопросами и волнением продолжительно и непрестанно преумножали нашу историю в течение написания этой книги.
Рекс и Элизабет Мансфилд.
Наша благодарность, в первую очередь и прежде всего, адресована Рексу и Элизабет Мансфилд, которые, по нашему мнению, имеют наиболее уникальную и романтическую историю любви. Эти двое являются образцовыми и сердечнейшими людьми, которых мы имеем удовольствие знать, и рассказать их историю для нас является привилегией. Благодарность также адресована нашей замечательной редакционной команде: Питу Эрманну, Кену Баркеру, Тельме Джеб, Дженет Ди Джорж, Бонни Линн и Кэролин и Майку Террилл. Каждый член привнес особенный дар своей редакцией и поочередно послужил одобряющим отделом и историческим компасом, сохраняя наше повествование прямым и подробным. Нам также приятно поблагодарить Джона Хеза за его наблюдательный глаз во время сверки фактов в нашей рукописи. Благодарим Роя и Чи Чи Фишер за подаренные две фотографии Элвиса, обедающего в их заведении, и Рича Консола за позволение нам использовать его письмо от Элвиса от 1959 года. И Эстель «Гага» Грин за вдохновение нас быть мечтателями, такими как она.
Маршалл и Зоя Террилл.
Введение.
Рекс и Элизабет Мансфилд
Элвис Пресли не был ни богом, ни чудовищем, хотя почти каждый, пишущий об этой сложной и харизматичной суперзвезде, изображает его или тем, или другим. С одной стороны, Элвис был Королем рок-н-ролла, богатым и знаменитым, обожаемым миллионами фанов и одним из величайших артистов, которого когда-либо знал мир – с другой стороны, Элвис Аарон Пресли был сын издольщика, простой деревенский парень из Тьюпело, Миссисипи.
Мы знали Элвиса на вершине его славы и популярности. Когда моей жене Элизабет было 19 лет, как многие юные женщины по всему миру, она была безумно влюблена в его знаменитость, его музыку, его фильмы и в большинство из всего того, чем он был. Она не могла знать, когда затевала план взять автограф у юной звезды, как эта встреча изменит направление ее жизни навсегда.
Я? Я был, как Элвис, южный парень со своими собственными мечтами и как большинство юных американцев в годы после Второй Мировой Войны, я был призван призывной комиссией Соединенных Штатов послужить моей стране как солдат. Когда я был призван в армию, я знал, что моя жизнь драматично изменится. Чего я не знал, так это того, что ни ранние утра, ни интенсивные тренировки, ни требовательный образ военной жизни не окажут такого сильнейшего влияния на меня, как один человек, парень солдат, некто, кого я буду называть другом.
То, что последует далее, это как наша история, так и история человека, известного как сержант Элвис А. Пресли, серийный номер U. S. 53310761. И как вы скоро откроете, наши жизни были настолько переплетены в то время силой дружбы, службы, страсти, обмана и любви, что одна история не может быть рассказана без другой.
Мы поместим вас назад во времени, и глубоко внутрь ближнего круга Элвиса каждым нашим собственным словом, чтобы разделить с вами наши личные воспоминания о тех годах, которые протекали по ту сторону заголовков, фанских журналов, и книг, составленных музыкальными историками – воспоминания двух друзей в униформе и девушки, однажды вторгнувшейся между простым солдатом и Королем рок-н-ролла.
Глава 1
Палмерсвилль».
Я думаю, я всегда буду простым деревенским парнем в сердце, в отличие от Элвиса Пресли.
Я, Дональд Рекс Мансфилд, родился 8 июля 1935 года в сельскохозяйственной общине Палмерсвилля, Теннесси, населением 100. Палмерсвилль находится в 120 милях севернее Мемфиса, в 120 милях западнее Нэшвилля и он такой, что вы можете назвать его «однолошадным городом».
Издавна известная как «красные холмы» область Западного Теннесси, холмы, знаменитые благодаря их красной глинистой почве. Бедный состав почвы делает вдвойне тяжелым выращивание культур и, следовательно, нуждается в усиленном удобрении.
Несмотря на ограниченные земледельческие перспективы, мои родители, Рассел и Бертис Мансфилд, купили 90-акровый участок земли в 1940 году за 1200 долларов и превратили его в успешно работающую ферму. Мы выращивали коров, свиней и цыплят, обеспечивая мясо и молоко на нашем обеденном столе. Мы выращивали наши собственные овощи, которых хватало на нашем столе даже с избытком. То, что мы не употребляли сами, мы продавали. Выращенные хлопок и табак были другими прибыльными товарами. Мы даже выращивали и заготавливали сено, чтобы кормить коров и лошадей в течение зимних месяцев.
Табак был наиболее тяжелейшей культурой в выращивании, потому что это был 14-месячный процесс. Табак заготавливали осенью, обычно на недавно убранной земле. Это делали за два месяца до того, как урожай прошлого года был окончательно продан на табачном аукционе в Мюррай, Кентукки.
Это была гнущая спину работа, постоянно внаклонку во время посадки, прополки и удаления червей (снимание табачных червей руками и раздавливание голов червей между вашим большим и указательным пальцами). Были также процессы снятия нижних пожелтевших листьев, срезания урожая, когда он созревал, и подвешивание вялых стеблей табака на жердь перед перемещением их в табачный амбар. А там листья высушивались, отделялись от стеблей, сортировались, связывались, упаковывались и приготовлялись для аукциона. Все это следовало сделать к ранней зиме, чтобы наш урожай вместе с тысячами урожаев других табачных фермеров был готов к продаже большой табачной компании, скупающей табак для производства сигар.
Мы также засеивали большой овощной огород каждой весной, выращивая сладкую кукурузу, зеленые бобы, масляные бобы, тыквы, кабачки, ботву репы и репу, томаты, салат-латук, морковь, зеленый и красный перец, зеленый горошек и черноглазый горошек. Сладкий и ирландский картофель были также предпочтительны. Моя мать консервировала овощи в банках, чтобы мы могли есть их круглый год.
Ради забавы мы также выращивали арахис, воздушную кукурузу, виноград, мускусные дыни и арбузы. У нас были яблоневые, сливовые и вишневые деревья на участке вместе с черным грецким орехом, орехом пеканом и тутовыми деревьями. Дикие побеги сладкой ежевики давали урожай по всей местности.
Никто бы не спутал нас с Рокфеллерами, но мы всегда имели крышу над нашими головами, одежду на наших спинах, и множество хорошей пищи для еды. Мы были богаты в этом смысле, но мы не имели ничего сверх. Все, что нам принадлежало или приобреталось, мы зарабатывали в поте лица.
Конечно, ферме требовались работники и спины, поэтому ты растил своих собственных. Родители имели детей, чтобы любить и лелеять, и также, чтобы помогать пахать, сеять и возделывать землю. Мой старший брат Дойл и я испытали это в первую очередь.
Не прошло много времени, прежде чем мой отец приставил меня к работе. Я вспахал свою первую грядку кукурузы в пять лет, это было забавное зрелище, ведь я едва мог дотянуться до рукоятки плуга. С того момента я работал не переставая.
Соседние фермеры в нашей общине производили «обмен работой» по осени, чтобы помочь каждому собрать большие урожаи, такие как кукурузу, сено и табак. В 14 лет я работал также тяжело, как любой взрослый в нашей общине.
Когда мы изучали рабочие аспекты фермы, я также учился изобретать свои собственные забавы. Мои кузены и я забирались на деревья и притворялись Тарзанами. Мы забирались на 20-футовое ивовое дерево и съезжали вниз на землю по его веткам, или срезали дикую виноградную лозу внизу большого дерева, раскачивались над прудом или ручьем и прыгали в холодную воду. Мы также играли в ковбоев и индейцев.
Мои нежные детские воспоминания включают лошадь по имени Белль. Белль была не только умнейшим животным, которое я когда-либо имел, но также очень ласковым. Она была осторожна со мной, как мать может быть со своим собственным ребенком.
Например, я был слишком мал, чтобы запрыгнуть на нее, поэтому она позволяла мне взять стул, прислонить его к ее туловищу и заползти ей на спину. Она нежно и терпеливо ждала меня, пока я как следует не обрету равновесие. Я использовал ее гриву, чтобы управлять ею и никогда не нуждался в уздечке. Это считалось стыдно и мне не позволяли ездить на ней верхом в школу.
Вскоре после того, как я в пять лет вспахал первую грядку кукурузы, я начал вставать каждый день в 4 часа, чтобы выполнить свою ежедневную работу перед школой. Она включала кормление и доение коров, кормление лошадей, свиней и цыплят, и собирание яиц.
Затем, я каждый день должен был идти одну милю пешком, чтобы встретить школьный автобус, потому что дорога, ведущая к нашему дому, была слишком изрыта колеями и размыта, чтобы автобус мог подъехать прямо к нашей двери. Так продолжалось 10 лет. Мой счастливый день пришел, когда мне было 15, когда наша дорога, наконец, была засыпана гравием, и автобус смог забрать меня прямо от моего дома.
Палмерсвилльская школа была старомодной, ничем не выделяющейся общественной школой. Это было одноэтажное здание с классами от 1 до 12. Когда я выпустился в 1954 году, в нашей старшей школе был 81 студент. Наш выпускной класс был бОльшим, с 24 студентами. 99 процентов из которых выросли на ферме.
Моя мать была движущей силой в семье, нагружающей умственной и тяжелой работой. Я хорошо успевал в школе, делал мою ежедневную работу на ферме и был вознагражден, получая семейную машину в субботние вечера.
Я окончил старшую школу с несколькими академическими наградами, но спорт был моей страстью, особенно баскетбол. Наша школа была слишком маленькая, чтобы поддерживать футбольную программу, поэтому «раундбол» был королем в Палмерсвилле. Общество наградило нас прекрасным новым гимнастическим залом. Я был лучшим игроком в нашей баскетбольной команде в течение всех четырех лет старшей школы.
Во мне было 5 футов 8 дюймов роста и 140 фунтов веса, я играл в защите и получил прозвище «Малыш» от других игроков команды. Мой короткий рост не был помехой, потому что я был быстрый и сообразительный. Я в среднем приносил 22 очка за игру в течение выпускного года и вывел положение в результативное по очкам за несколько недель. В течение моего выпускного года мы поставили 4 рекорда.
После того, как я окончил старшую школу в 1954 году, мой отец отстранил меня от фермы.
«Ну, сынок, я дал тебе получить образование», сказал он. «Оно позволит тебе отсюда так далеко пойти по жизни, как ты захочешь». Моему отцу удалось получить только 4 класса образования, прежде чем он вынужден был работать. Он хотел, чтобы я пошел так далеко, как заведут меня мои таланты.
Это сделали двое из нас. В действительности, моим всепоглощающим стремлением было возместить все расходы.
Летом после выпуска я пошел работать на Дрезденскую обувную фабрику, упаковывать обувные коробки и грузить их в фургоны для перевозки. Это была тяжелая работа, но она была как прогулка в парке по сравнению с работой на ферме. В действительности, ничего из того, что я когда-либо делал в жизни, не было так физически тяжело, как вырасти на ферме красных холмов в Западном Теннесси.
В сентябре 1954, скопив достаточно денег, заработанных на обувной фабрике и рассчитывая на небольшую стипендию, я поступил в Университет Теннесси в Мартине, что в 10 милях южнее Дрездена.
Я в течение пяти лет встречался с девушкой по имени Кэрол Пентекост. Мы стали возлюбленными с восьмого класса. Кэрол была моей первой истинной любовью, и я намеревался однажды взять ее в жены. В течение лета мы продолжали встречаться, или, по крайней мере, я так думал. Затем я начал немного сомневаться, когда Кэрол хотела видеться со мной только субботними вечерами, заявляя, что ее учеба мешает более чем одному свиданию в неделю.
Она поступила в летнюю школу Университета Мартина прямо после окончания старшей школы. Но высшее образование было не единственной вещью, которой она занималась там. В конце концов, правда вышла наружу, она тайно встречалась с другим парнем. Я узнал об этом от друга, который жил в том же общежитии, что и Кэрол, и это просто разорвало мое сердце. В середине первой четверти я бросил колледж. Я был настолько истерзан двуличием Кэрол, что я просто не мог сконцентрироваться на моей учебе. Я постоянно натыкался на Кэрол и ее парня на кампусе. Школа была такая маленькая, что это непременно случалось. Я не мог оставаться там дольше, поэтому я уехал в Мемфис и нашел работу банковского кассира в Union Planters Bank.
Отработав 6 месяцев на полную занятость, я осознал, что это тупиковая работа для подающего надежды предпринимателя. Разбито сердце, или нет, я вернулся в Университет Мартина. Обучение стоило дорого, и я работал на различных работах, чтобы сводить концы с концами. По утрам я был кассиром в City State Bank. Я обслуживал столики в кафе Мартина в обеденный час и по вечерам убирал классы в университете со второй половины дня. По выходным я менял шины на местной станции обслуживания Gulf. Каким-то образом мне удавалось выкраивать время для домашней работы и подготовки к тестам. Все, что я с потом добывал, было 125 долларов в месяц, едва достаточно, чтобы заплатить за комнату, питание и обучение.
Мистер и миссис Hulan Pound, владельцы химчисткового бизнеса и ежедневные посетители кафе Мартина, восхищались моей рабочей этикой. Позднее, в 1956 году, после того, как я окончил 2 года колледжа, они представили меня Бобу Аткинсону, который поручил мне работу на полную занятость возить образцы и продавать телефоны и электрическое оборудование из Сент-Луиса. Мое начальное жалованье было 250 долларов в месяц плюс дорожные издержки. Я работал на McCabe-Powers Auto Body Company около 9 месяцев, пока мне не предложили больше денег их конкуренты, Holan Corporation в Гриффине, Джорджия. Моя начальная оплата была 350 долларов в месяц, плюс один процент комиссионных с продаж, и неограниченный счет на издержки.
Я переехал в Шарлотт, Северная Каролина, и пошел работать на Holan Corporation, путешествуя и продавая оборудование. Моя территория состояла из Вирджинии и Каролин, и, работая там, я стал успешным, каким всегда мечтал быть. В 1957 году я заработал 10 000 долларов за год жалованьем и комиссионными, это было много денег для молодого одинокого человека. Жизнь была хороша. У меня была прекрасная новая машина, деньги в банке и я любил свою работу. Впереди не могло быть ничего, кроме розового будущего, или, по крайней мере, так я думал, пока дальний родственник по имени Дядя Сэм не взял на себя заботу о моей жизни.
В начале марта 1958 меня позвали продавать в г. Роли, Северная Каролина, когда я решил позвонить своей матери из мотеля. У нас были очень близкие отношения. Недели не проходило, чтобы я не позвонил проверить, как она, и известить ее об изменениях в своей жизни. В этот раз она была взволнована сильнее, чем обычно.
«Сын, тебе пришло самое чудесное письмо сегодня от президента Соединенных Штатов», сказала мама. «Это милейшее письмо, которое я когда-либо читала».
Президент Дуайт Д. Эйзенхауэр пишет мне? Я действительно возвысился в мире. Может быть не далеко до коктейля с Хрущевым?
«Поздравляю», подытожила она, и прямо затем я узнал, что Айк не хочет сравнять счет в гольфе.
Моя чудесная наивная мать не поняла, что это была стандартная в Соединенных Штатах повестка, подписанная президентом. Я уходил в армию на два года.
Мужчины Мансфилдов имели историю служения своей стране. Мой брат Дойл поступил служить во флот во время Второй Мировой Войны. Я не боялся служить своей стране или неохотно выполнять свой долг, но это нагрянуло в неподходящий момент моей жизни. Хотя в тоже время, я думаю, не существует подходящего момента быть призванным в армию.
На следующий день я позвонил в местную призывную комиссию и сказал им, что мне нужно какое-то время, чтобы привести мои дела в порядок. Они спросили меня, как много времени мне нужно. Я сказал им, что буду готов к 24 марта, и они даровали мне двухнедельную отсрочку.
В то время как у меня было только две недели подготовиться к армии, другому призывнику откладывали его призыв с января 1957. Это было, когда Элвис Пресли получил свое первое письмо от главнокомандующего. Менеджер Элвиса, полковник Том Паркер, сумел отложить призыв Элвиса в армию Соединенных Штатов вследствие множества его карьерных обязательств. Элвис был на вершине; он был номер один эстрадный артист в стране. Вдобавок к его записям и выступлениям, он имел несколько успешных прибыльных фильмов у себя за поясом.
Вторая повестка пришла в апреле 1957, но снова полковник Паркер это отложил. К этому времени медиа грязно кричали, а газетчики писали, что Пресли имеет льготное обращение из-за его звездного статуса.
Это не так, отвечал Элвис. Хотя в действительности он был встревожен сменить голубые замшевые туфли на армейские походные ботинки.
«Никому не следует волноваться обо мне», сказал Пресли репортерам. «Я иду исполнять свою службу как любой другой американец. Мой отец сказал мне: «Если тебе предстоит быть солдатом, будь хорошим солдатом», вот, что я и собираюсь делать».
Наконец, в декабре 1957 Элвис публично объявил, что он готов служить своей стране, и это стало причиной того, что руководство Студии Парамаунт в Голливуде почти что споткнулось о мертвеца (столкнулось с препятствием). Парамаунт только что подписала с Пресли контракт на главную роль в Кинг Креол на 250 000 долларов. Предполагалось, что фильм начнут снимать в январе 1958 года, но без величайшего рок-н-ролльного возлюбленного в мире в главной роли, они могли бы с тем же успехом не беспокоиться.
Полковнику удалось получить еще одну отсрочку от армии до тех пор, пока фильм Кинг Креол не будет завершен. 11 марта 1958 был последний день Пресли на съемочной площадке. 24 марта Элвису было приказано явиться в местный призывной пункт города, в котором он жил, Мемфиса.
Эта моя первая, а Элвиса последняя, отсрочка стала причиной пересечения наших жизней и изменила направление моей жизни навсегда. Назовите это судьбой, предопределением, или удачей в лотерее, но вся моя жизнь собиралась измениться.
Рано тем же утром я получил бесплатный автобусный билет от моего призывного пункта в Дрездене, Теннесси, и сел в автобус до Мемфиса с моими армейскими призывными бумагами в руках. Мне было всего 22.
Прибыв на центральную автобусную станцию Мемфиса в 11 часов утра, я удивился, найдя армейскую штатную машину, ожидающую меня, укомплектованную сержантом в качестве моего персонального водителя. Сперва я подумал, что если таковы все виды обслуживания, которые дает армия, то я собираюсь действительно наслаждаться своим туром на службу! Но вскоре я обнаружил настоящую причину для столь сверх особого армейского обращения.
«Солдат, как тебе нравится быть призванным в армию вместе с Элвисом Пресли?» сказал сержант, ведущий штатную машину.
Хотя я не был большим фаном Пресли, он был знаменитостью, и я был откровенно взволнован перспективой стоять рядом с самим мистером Кинг Креол, когда я буду принимать мою присягу. Такое случается не каждый день, чтобы человек был призван в армию вместе с Элвисом Пресли, история, которую я однажды с гордостью смогу рассказать своим внукам.
«Ну конечно, да!» сказал я восторженно. «Это звучит так волнующе для меня».
Сержант сообщил мне, что армии нужно собрать достаточно новых новобранцев для призыва в этот день. Правила требовали минимальное число новобранцев – 13, чтобы призыв мог состояться и мог быть запрошен военный автобус, отправляющийся из Мемфиса, Теннесси в Форт Чаффи, Арканзас. Мне посчастливилось быть самым последним новобранцем, необходимым, чтобы выполнить квоту.
Имеющая опыт отражения иностранных армий в двух мировых войнах, армия Соединенных Штатов была не сопоставима против орды плачущих и кричащих подростков, фанов Элвиса Пресли. Kennedy Veterans Memorial Hospital в Мемфисе был призывным центром армии С. Ш. для всех, кто был призван, или шел добровольцем со всего Западного Теннесси. Армия хотела отправить Элвиса оттуда так быстро, насколько это возможно, потому что его фаны, в основном юные подросткового возраста девушки, отчаянно хотели увидеть мельком «Короля», и в процессе практически сокрушили ворота госпиталя.
Когда сержант и я прибыли к воротам госпиталя, я впервые лично близко увидел нанесение ущерба, причиной которого был Элвис, куда бы он ни шел. Я оцениваю, там должно быть было 500 кричащих, царапающих, слезливых ожидающих фанов, крушащих ворота. Это была моя первая проба возбуждения, которое окружало эту юную звезду, и мне сложно было понять, как один человек может быть причиной такого сильного неконтролируемого возбуждения столь многих людей.
Городская полиция Мемфиса и военная полиция медленно, но верно действовала, отделив фанов, чтобы дать сержанту и мне проехать в главные ворота. Затем мы подъехали к зданию, где 12 других молодых людей ожидали быть призванными в армию в этот день вместе с самим Королем рок-н-ролла.
Элвис Пресли был не таким, как я ожидал. Я впервые увидел его сидящим решительно обособленно на переднем ряду кресел в приемной, одетого в разноцветное клетчатое спортивное пальто и стильные мотоциклетные ботинки. Он напоминал мне библейское описание юного Иосифа, наряженного в многоцветные одежды, которые были подарены Иосифу его отцом Иаковом.
В этот момент я почувствовал то же чувство, что Рэд и Сонни Уэст и другие члены «Мемфисской мафии» позднее выразили, чувство, когда они вошли в контакт с Элвисом: мне немедленно захотелось защищать его, по причинам, которых я был не в состоянии понять.
Странно, что вообще можно сказать такое о ком-то, кого ты раньше никогда не встречал, вот, что я чувствовал. Все, что Элвис Пресли делал, было на виду у публики, следящей за каждым его движением. Он выглядел одиноким молодым человеком в этот день. Где-то глубоко внутри себя я инстинктивно знал, что мы должны стать близкими друзьями. Назовите это интуицией, назовите это проницательностью. Однако, это было так, я ощущал это где-то у себя подложечкой.
На нормальном призыве военный новобранец обычно проходит тщательный четырехчасовой медицинский осмотр. Ничего нормального не было в этот раз. Мой медосмотр был «сокращенной» версией, и занял всего пять минут.
«Ты выглядишь прелестно здоровым, малыш. Ты годен», - вот, в основном, как это произошло. Пункт провел призывной процесс как можно быстрее, чтобы Элвис мог ехать дальше. Десятью минутами позднее я стоял с Элвисом в комнате, полной незнакомцев, держа мою правую руку поднятой и произнося присягу армии С. Ш.
«Я, Рекс Мансфилд, торжественно клянусь, что я буду истинно верным и преданным Соединенным Штатам Америки. Я буду служить им честно и верно против каких бы то ни было всех врагов, и я буду выполнять приказы Соединенных Штатов и всех офицеров, назначенных надо мной, следуя всем правилам кодекса военной службы». После этого я официально стал членом армии С. Ш.
Кроме Элвиса и меня, в тот день были призваны: Тимоти Кристофер, Гилмор Дэниэл, Фарли Гай, Луис Херн, Уолес Хувер, Роберт Мехерри, Алекс Мур, Уильям Монтегью, Уильям Норвелл, Джеймс Пейн и Натаниель Уиггинсон.
Так скоро, как присяга была произнесена, всех нас погрузили в ожидающий оливково-коричневый армейский автобус, припаркованный прямо снаружи перед передней дверью призывного центра. Перед тем, как мы погрузились, я посмотрел за окно и заметил полковника Тома Паркера, глубоко погруженного в беседу с Элвисом. Казалось, он дает Элвису особые инструкции на счет того, что должно происходить далее в этот день.
В автобусе каждый занял двойное сиденье для себя, потому что нас было только 13. Элвис был последним, кто вошел в автобус, и первым, кто нарушил тишину. Когда мы отъезжали от призывного центра, отец Элвиса, Вернон Пресли, дал задний ход его новым черным Кадиллаком лимузином. Вернон пытался развернуться, чтобы он и его жена Глэдис могли наблюдать, как мы уезжаем, и махать на прощание их сыну.
Когда они помахали напоследок их сыну с каждой стороны открытых окон передних дверей Кадиллака и наш автобус уехал прочь, Элвис, наконец, заговорил.
«Ну, прощай, длинный черный сукин сын!» сказал он полу-печально, полушутя.
Этот комментарий вызвал улыбки и хихиканье у его товарищей пехотинцев.
Элвис стал «официально» одним из ребят.
Глава 2
Форт Чаффи, Арканзас. Обработка».
Когда Элвис Пресли ступил в этот автобус, он стал рядовым Е-I Элвисом А. Пресли, серийный номер U. S. 53310761, собственностью Соединенных Штатов, казенным солдатом, обыкновенно известным как «GI».
«Небеса знают, я хочу оправдать ожидания людей», сказал Элвис репортерам. Это было время в истории, когда вы делали то, что ваше правительство говорило вам делать. Но армия знала, что номер 53310761 был не обычным рядовым, и действовала соответственно.
Мне никогда не забыть вид всех этих юных девушек, яростно дергающих и толкающих друг друга, просто пытаясь еще разок мельком глянуть на Элвиса. Некоторые даже пытались перевернуть автобус, когда армия забирала их идола прочь от них и гражданской жизни.
Какой бы ни был хаос снаружи госпиталя, казалось, он не смущает Элвиса, в то время как для нас, простого народа, это было нечто чужеродное. Мы все были удивлены, как этот парень может быть столь небрежным в отношении всех этих девушек, которые хотят кусочек его. Все, что он делал, это улыбался и посылал им воздушные поцелуи.
Девушки продолжали храбро бороться, но автобус медленно выезжал из их хватки, и несколько из них преследовали нас, пока это не стало безнадежным. Мы миновали ворота и направились через Мемфис.
Когда мы держали наш путь в Арканзас, пересекая Миссиссиппи по мосту в Западном Мемфисе, я заметил, что мы не были одни. Нескончаемый караван автомобилей следовал за армейским автобусом. Нас сопровождал эскорт военной и гражданской полиции всю дорогу через мост. После того, как мы пересекли реку и ехали в сельской местности Арканзаса по шоссе 70, мы заметили, что караван автомобилей, наконец, сократился до нескольких заядлых фанов. Но подкрепление было в пути.
Мы сделали остановку в Западном Мемфисе у Горячих Бисквитов Эрла, чтобы выпить кофе. Предполагалось, что никто не должен был знать, что у нас запланирована остановка в частном придорожном ресторане, но это не остановило 200 фанов Элвиса Пресли, ожидавших нас там.
Водитель автобуса и большинство ребят покинули автобус и угощались сэндвичами и безалкогольными напитками, в то время как бедный Элвис был вынужден есть в автобусе. Присутствие путешествующего фан-клуба, в действительности, не было случайностью или совпадением, на это указывал вид полковника Тома Паркера, раздающего фотографии 8Х10 с автографом его мальчика.
Полковник Том Паркер имел интересный характер, мягко говоря. Я позднее узнал, что он успешно поднялся от ярмарочника до менеджера кантри артистов, таких как Эдди Арнольд и Хэнк Сноу и возвел их на вершину их профессии. Когда Элвис взошел на сцену в середине 1950-х, Паркер оказался в нужном месте в нужное время и стал менеджером Пресли в 1955. Грушевидный и толстый, Паркер был физически не привлекательный, но любой мог сказать, когда он был в присутствии Элвиса, он был тот еще кадр. И хотя армии придется быть боссом Элвиса в течение следующих двух лет, полковник был все еще способен извлечь собственную выгоду с Дяди Сэма настолько, насколько это касалось его мальчика.
Хотя я не имел прямого контакта с полковником, я наблюдал за ним издалека с удовольствием и восторгом, видя, как он обращает все, исходящее от СМИ, на пользу своему клиенту. Оглядываясь назад, я должен сказать, что он проделал превосходную работу.
В 1956 Элвис Пресли господствовал на музыкальном Олимпе, когда он выпустил ряд синглов, проданных в несколько миллионов копий. Это были: «Heartbreak Hotel», «Don’t Be Cruel», «Hound Dog», «I Want You, I Need You, I Love You», «Blue Suede Shoes» и «Love Me Tender».
Поток Элвис-продукции – губная помада, полотенца, пижамы, парфюм – бомбардировали рынок и продавались с поразительной легкостью. Америка не могла насытиться Элвисом Пресли. В действительности, Голливуд тому способствовал.
В апреле 1956 Элвис подписал контракт на семь картин с Парамаунт Пикчерз на 100 000 долларов за картину, что сделало его кинозвездой.
В то же самое время Паркер рекламировал его как кусок мыла. Паркер остерегался передозировки Элвисом, заботливо регулируя его выступления на национальном телевидении. Если вы хотели связаться с Элвисом, вы должны были обратиться к полковнику.
Талант и харизма принадлежали Элвису, но без сомнения, полковник делал шоу.
Он не остановился с уходом Элвиса в армию, но как показала первая остановка на пути в Форт Чаффи, теперь он делал это (шоу) вне сцены.
Мы вернулись на шоссе 70 и проехали следующие 90 миль. Следующую остановку мы сделали в North Little Rock в семейном частном ресторане под названием Дом Стейков Роя Фишера на шоссе Бродвей 1919 – месте, которое все еще работает и сегодня.
Пока остальные солдаты входили в ресторан через переднюю дверь, Элвиса проводили через черный ход и он присоединился к нам в отдельной столовой. Вся еда там была домашнего приготовления и такой вкусной, как это возможно, также как и сегодня. Лучше всего было то, что все угощение было за счет Дяди Сэма.
Окончив нашу трапезу, мы вернулись в автобус и проделали последнюю часть пути в 115 миль. Мы прибыли в Форт Чаффи около 23 часов 15 минут. Удивительно, там было несколько машин, заполненных преданными упорными фанами, которые следовали за нами прямо к воротам.
Конечно, Элвис был совершенно привычен к такому сумасшествию. Остальные из нас были удивлены происходящим, но мы также наслаждались каждой минутой. Мы все чувствовали себя так, как если бы мы были частью Элвиса, как будто мы разделяли его сияние славы.
Я сочувствовал фанам, отъезжавшим от Военной Базы Форта Чаффи. У них был длинный путь назад в Мемфис. Но не у полковника Паркера – он и СМИ были допущены сопровождать нас на базу.
Все мы были утомлены фанфарами нашего первого дня в армии. После прибытия в лагерь бедный Элвис должен был еще позировать для фотосъемки и провести интервью в специальной приемной комнате. Остальные из нас радостно побросали свои мешки и немедленно заснули, как только были распределены по комнатам. Хотя армия обычно терпела безумие СМИ, граница была прочерчена, когда фотограф был обнаружен прячущимся в казармах. Он хотел сделать откровенную фотографию Элвиса, спящего в его комнате. Парень вылетел оттуда с аэродинамической силой. Для большинства из нас путешествие с Элвисом было наиболее впечатляющим событием в нашей жизни. Я быстро усвоил, что этот первый день безумного волнения был только началом череды многих последующих дней. Лучшее было еще впереди.
Журнальным и газетным репортерам было позволено следовать за Элвисом только в определенное время и всегда под присмотром полковника. Армия проделала фантастическую работу по защите Элвиса, кроме того, была добавлена военная полиция сопровождать нас. Их охрана была превосходной.
На следующий день Элвис был уже одет и побрит к тому времени, когда остальные из нас только проснулись. Полковник и многие фотографы присоединились к нему за завтраком, чтобы сделать много фотоснимков. Хотя это была не та разновидность еды, к которой привык Элвис, он был голоден и сказал, что все хорошо на вкус.
В медсанчасти Форта Чаффи новобранцы получили несколько прививок и были вручены наши первые военные чеки. Они насчитывали 7 долларов в день. Репортер спросил Элвиса, что он собирается делать со всеми этими деньгами.
«Открою кредитную компанию», ответил Элвис с дежурной улыбкой.
Нам всем выдали оливковые шерстяные униформы, рабочую одежду, ботинки, носки, нательное белье, дождевики, складные палатки и сумку, в которой это все нести. После того, как нам было выдано наше новое одеяние, мы поупражнялись складывать и упаковывать это все в сумку. Это звучит, как бить баклуши, но в действительности, это был навык, который требовал серьезной аккуратности и мастерства.
Затем нам сделали солдатскую машинную стрижку. Когда стригли Элвиса, полковник Паркер присутствовал с определенным расчетом. Он привел нескольких фотографов, и камера запечатлела, как были срезаны драгоценные локоны его мальчика.
«Волосы сегодня есть, завтра нет», сострил Элвис перед свыше пятидесяти фотографами и газетчиками, когда ему сделали обычную армейскую стрижку. Он относился с чувством юмора ко всем вещам. Затем он забыл заплатить 65 центов парикмахеру и его позвали назад для оплаты.
Мы провели остаток нашего времени в Форте Чаффи под руководством сержанта Френсиса Джонсона, проходя письменные и устные тесты. Эти тесты должны были помочь армии определить, для чего каждый новобранец был лучше всего пригоден, или, по крайней мере, нам так сказали. Элвис и остальные из нас хорошо посмеялись из-за того, что случилось после завершения тестирования.
Ребята, которые были первоклассными автомеханиками в гражданской жизни, были определены в повара, ребята, которые были высококвалифицированными поварами в гражданской жизни, были определены в механики, водители грузовиков стали офисными клерками в то время, как офисные клерки стали водителями грузовиков, и так далее. Это значило, что армия ограничивала и определяла место каждого из нас в сфере совершенно противоположной той, в которой мы были пригодны в нашей гражданской жизни.
В действительности, армия уже приняла решение относительно наших судеб даже прежде, чем тесты были розданы.
После тестирования и ознакомления семеро из тринадцати мемфисских новобранцев были погружены в автобусы и отправлены в различные военные тренировочные базы по всей стране.
Шестеро из нас – включая Алекса Мура, Натаниеля Уиггинсона, Уоллеса Хувера, Уильяма Норвелла, Элвиса и меня – были погружены в другой военный автобус с другими новобранцами и отправлены в Форт Худ, Техас. Форт Худ был расположен в 150 милях к югу от Даласского Форта Ворз Метроплекс; приблизительно в 15 милях к западу от Темпля, и совсем рядом с маленьким городом под названием Киллин.
В то время Форт Худ был крупнейшей военной базой в Соединенных Штатах, около 50 000 человек находились там, главным образом, для прохождения основной и начальной основной подготовки солдат.
Мы, в основном, спали в течение четырех дней в процессе выполнения процедур в Форте Чаффи. Но мы не получили никакого сострадания от армии, когда нас подняли с кроватей в 3 часа утра и нам было приказано собрать наши сумки и быть готовыми покинуть Форт Худ в течение часа. Это был один долгий день, когда мы отправились за 500 миль на юг через Оклахому «Глубоко в Сердце Техаса».
Как я вскоре обнаружил, когда Дядя Сэм говорит тебе прыгать, ты спрашиваешь «Как высоко?»
Глава 3