Первая добродетель: послушание

В цивилизации, которая рассматривает всю вселенную как государство, послушание должно необходимым образом выступать первейшей добродетелью, ибо государство построено на послушании, на безоговорочном приятии власти. Поэтому неудивительно, что в Месопотамии «добронравная жизнь» была «послушной жизнью». Индивидуум стоял в центре все расширяющихся кругов власти, которая ограничивала свободу его действий. Ближайший и теснейший из этих кругов был образован властью в его собственной семье: отец и мать, старшие братья и старшие сестры. В нашем распоряжении имеется гимн, описывающий золотой век, и мы видим, что этот век характеризуется как век послушания, как

Дни, когда один — не должал другому,

Когда сын почитал отца,

Дни, когда уважение жило;в стране, когда малый почитал большого,

Когда (младший) брат чтил старшего брата.

Когда старший сын наставлял младшего сына,

Когда младший подчинялся старшему1.

Человека постоянно увещевают: «Внемли словам матери твоей, как речениям бога твоего»; «Чти старшего брата твоего»; «Внемли словам брата твоего, как словам отца твоего»; «Не гневи сердца старшей сестры своей».

Однако слушаться старших членов своей семьи — это лишь начало. За пределами семьи располагаются другие круги, другие власти: государство и общество. Там, где ты работаешь, имеется старшой, имеется управляющий имением, надзирающий за сельскохозяйственными работами, в которых ты принимаешь участие. Имеется царь. Все они могут и должны требовать абсолютного послушания. Житель Месопотамии смотрел с неодобрением и жалостью, да и со страхом на толпу, не имеющую предводителя: «Воины без царя — это овцы без пастуха»2.

Толпа без вождя, организующего и направляющего ее, растерянна и смятенна, подобно стаду овец без пастуха. Впрочем, она еще и опасна; она может быть разрушительной, подобно водам, прорывающим сдерживающую их плотину и затопляющим поля и сады, если нет на месте надсмотрщика каналов, ведающего починкой плотин: «Ремесленники без старейшины — воды без надсмотрщика каналов»3.

Наконец, лишенная предводителя, неорганизованная толпа беспомощна и непродуктивна, подобно полю, которое не приносит ничего, если оно не вспахано: «Земледельцы без управителя — поле без пахаря»4.

Следовательно, упорядоченный мир немыслим без верховной власти, налагающей на него свою волю. Житель Месопотамии убежден, что власти всегда правы: «Приказ дворца, подобно приказу Ану, не может быть изменен. Слово царя правильно, его высказывание, подобно высказыванию бога, не может быть изменено!»5. И подобно тому, как существуют сферы человеческой власти в семье, обществе и государстве, сковывающие свободу индивидуума, так существуют и сферы божественной власти, которые нельзя преступить. Здесь мы снова находим более непосредственные и более отдаленные узы подчинения. Ибо узы, связывающие индивидуума с великими богами, имели — по крайней мере в III тысячелетии — несколько отдаленный характер. Он служил им не столько как индивидуум, сколько как член своего сообщества; он обрабатывал для них землю в их поместьях, вместе со своими соседями и согражданами он подчинялся их законам и указам, и он принимал участие в их ежегодных праздниках в качестве зрителя. Однако, совершенно подобно тому, как раб редко находится в тесных личных сношениях с владельцем манора, так и индивидуум смотрел на великих богов как на отдаленные силы, к которым он мог взывать лишь во время каких-либо великих кризисов, да и тогда только через посредников. Тесные личные отношения — такие отношения, которые он имел с носителями власти в своей семье: с отцом, матерью, старшим братом и сестрой — индивидуум имел только с одним божеством — со своим личным богом.

Личный бог обычно представлял собой какое-либо из младших божеств в пантеоне, которое испытывало специальный интерес к семье данного человека или симпатию к нему лично. В некотором смысле — и, может быть, это и есть первоначальный аспект — личный бог выступает как персонификация успеха и удачи. Успех интерпретируется как сила, вливающаяся извне в деяния человека и делающая их результативными. В основе достигнутых успехов лежат не способности человека, ибо он слаб и не имеет силы повлиять на ход событий во вселенной в сколько-нибудь заметной степени. Это может сделать только бог, поэтому, если все выходит так, как человек надеялся, или даже лучше, то несомненно, им и его делами заинтересовался кто-то из богов, который и принес ему успех. Человек, пользуясь месопотамским термином, «приобрел бога». Изначальный аспект личного бога как силы, стоящей за успехом человека, очень ясно выступает в таких сентенциях, как «Без личного бога человек жить не может, мальчику не совершить подвига в битве»6, и в том, как личный бог связан с предусмотрительностью и планированием: «Если ты обдумал твои планы заранее — твой бог с тобой, если ты не обдумал твои планы заранее — твой бог не с тобой»7. Это значит, что, только планируя заранее, ты можешь рассчитывать на успех, только тогда твой бог с тобою.

Поскольку личный бог есть сила, способствующая успеху в человеческих действиях, то вполне естественно, что он или она должны также нести моральную ответственность за эти действия. Когда Лугальзагеси, правитель Уммы, напал на город Лагаш и частично разрушил его, население Лагаша не колеблясь возложило вину на божество Лугальзагеси: «Пусть ляжет это преступление на шею его личного божества богини Нидабы!»8. Это значит, пусть истинные божественные власти, управляющие вселенной, сочтут ее ответственной за то, чему она помогала и к чему она подстрекала.

Этого-то личного бога прежде всех других человек обязан был почитать и слушаться. В каждом доме существовало маленькое святилище для личного бога, где владелец дома поклонялся ему и делал ежедневные приношения.

Воистину обязан муж возглашать величие бога своего,

Всем — сердцем своим (должен) юноша подчиняться словам бога своего9.

Награда за послушание

Если эта монотонная тема послушания — семье, правителям, богам — была сущностью добронравия, т. е. правильной жизни в древней Месопотамии, то что же, позволительно спросить, выигрывал человек, ведя добронравную жизнь? Наилучший ответ может быть дан в терминах месопотамского мировоззрения, в терминах положения человека в космическом государстве. Человек, как вы помните, был создан для рабской службы богам. Он — их слуга. Так вот, усердный и послушный слуга может обращаться к своему хозяину за защитой. Более того, усердный и послушный слуга может рассчитывать на продвижение, на знаки милости и награды со стороны своего хозяина. Нерадивый, непослушный слуга, с другой стороны, не может рассчитывать ни на что подобное. Таким образом, путь послушания, службы и почитания есть путь для обретения защиты; это также путь к земному успеху, к высочайшим ценностям месопотамской жизни: к здоровью и долголетию, к почетному положению в общине, к богатству и обилию сыновей.

Когда мы рассматриваем месопотамскую вселенную с точки зрения выгод, которые могут быть получены индивидуумом для самого себя, то личный бог становится центральной фигурой. Он представляет собой звено, связывающее индивидуума со вселенной и ее силами. Он представляет собой Архимедову точку опоры, позволяющую сдвинуть мир. Ибо личный бог не так идеален и грозен, как великие боги; он близок и знаком. И он участлив. С ним можно поговорить, можно поклянчить, сыграть на его жалости — словом, использовать все средства, которые применяет ребенок, чтобы добиться своего от родителей. Характер этих взаимоотношений может быть проиллюстрирован письмом человека к своему богу, ибо жители Месопотамии часто писали письма своим богам. Быть может, они полагали, что, обращаясь к богу, нельзя быть всегда уверенным, что он дома, тогда как корреспонденцию бог просматривает наверняка. Опять-таки это зачастую могло быть связано с тем, что пишущий мог быть слишком болен, чтобы явиться лично, и поэтому обращался письменно. В случае письма, которое мы процитируем, представляется, что пишущий воздерживается от личного прихода потому, что он дуется на бога. Его чувства задеты, ибо он думает, что бог пренебрегает им. Он намекает, что такое пренебрежение очень неразумно со стороны бога, ибо верных почитателей раздобыть нелегко, да и заменить трудно. Но если только бог удовлетворит его желания, то он немедленно явится и воздаст ему хвалу. Наконец, он старается разжалобить бога: бог должен принять во внимание, что речь идет не только о нем, но у него есть также семья и бедные маленькие детки, которые страдают вместе с ним. Письмо гласит: «Богу моему отцу скажи, так говорит. Апиль-Адад, раб твой: „Пошто пренебрегаешь ты мною? Мне подобного кто тебе даст, кто заменит меня? Мардуку, что любит тебя, о том напиши! Узы мои да разорвет он! Лик твой да узрю я, ноги твои да поцелую я! Помилуй и семью мою — старых и малых моих! Ради них милость мне окажи, помощь свою мне даруй!“»10.

Узы, о которых идет речь в письме, — это какая-то болезнь. Любая болезнь рассматривалась как злой демон, который схватил жертву и держит ее в плену. Такой случай фактически выходит из рамок могущества личного бога. Личный бог может помочь человеку в его предприятиях, может создать ему положение и снискать ему уважение общины; но он недостаточно силен, чтобы вырвать его из когтей злого, беззаконного демона. Однако — и вот почему так замечательно обладать связями с теми, кто занимает высокие посты, — личный бог имеет влиятельных друзей. Он вращается в кругах великих богов и хорошо их знает. Поэтому теперь, когда его подопечный схвачен злым демоном, время воспользоваться всем своим влиянием, чтобы привести громоздкую машину божественного правосудия в движение: «Мардуку, что любит тебя, о том напиши», — говорится в нашем письме.

Мы, живущие в современном государстве, считаем само собой разумеющимся, что машина правосудия — суды, судьи, полиция — находится в распоряжении любого человека, считающего себя обиженным. Но это очень современная точка зрения. Достаточно отойти вспять в средневековую Англию, чтобы обнаружить государство, в котором было очень трудно заставить королевский суд вести твое дело. А раннее месопотамское государство, по модели которого было создано космическое государство, было гораздо более примитивным, чем средневековая Англия. В этом примитивном государстве еще не развилась. исполнительная машина, предназначенная для исполнения приговора суда. Исполнение предоставлялось выигравшей стороне, и по этой причине суд не принимал дело, пока он не был уверен, что за истцом стояла власть, могучий покровитель, который бы гарантировал, что судебное решение будет исполнено. Точно так же первый шаг личного бога заключался в том, чтобы найти такого покровителя среди великих богов. Обычно Эа, бог пресных вод, брался осуществить покровительство. Но Эа, был столь величественным и отдаленным, что личный бог не мог прямо обратиться к нему. Он обращался к сыну Эа, Мардуку, а Мардук побуждал затем своего отца к действию. Если Эа соглашался действовать, то он отправлял своего посланника, жреца-заклинателя, сопровождавшего личного бога в суд богов, где посланник выступал от имени Эа в том смысле, что бог солнца (божественный судья) принимает данное дело для обсуждения. Он обращался к восходящему солнцу во время впечатляющего храмового церемониала. Воздав похвалы солнцу как судье, как способному оказать законную помощь против. всякого рода демонов и исцелить болящего, жрец продолжал:

Бог-солнце! Во власти твоей долю их облегчить!

Ты, кто улаживает раздоры так, будто это нечто единое!

Я — посланец бога Эа,

Послание, что Эа дал мне, так тебе повторил:

«Что человека того, сына бога своего, касается, то суди его дело,

Изреки приговор ему, злую болезнь из тела его изгони!»11.

Решением бога солнца, гарантированным могучим Эа, злой демон, таким образом, вынуждался отпустить свою жертву.

Случаи, в которых личного бога просили использовать свое влияние для того, чтобы добиться божественного правосудия, относятся к наиболее типичным проявлениям его полезности, но, естественно, его просили воспользоваться своим влиянием также и для того, чтобы добиться общего благосостояния и преуспеяния. Он должен был замолвить доброе слово за своего подопечного при любой возможности. Так, например, правитель Энтемена молится, чтобы его личному богу было навсегда позволено представать перед великим богом Нингирсу, ходатайствуя о здоровье и долголетии Энтемены12.

Если подытожить теперь, что говорят нам наши тексты по поводу наград за добронравную жизнь, мы находим, что жизнь — это вещь, полная произвола. Послушанием и службой человек может завоевать благорасположение своего личного бога. Личный бог может использовать свое влияние среди высших богов для того, чтобы добиться от них милостей для своего протеже. Однако даже справедливость относится к таким милостям; ее нельзя требовать, но ее можно добиться через личные связи, личное давление, через фаворитизм. Даже самое совершенное добронравие несет в себе лишь посул, а не уверенность в ощутимых наградах.