Показывайте и рассказывайте
Хорошие авторы поднимаются и спускаются по лестнице абстракции. Внизу окровавленные ножи, четки, обручальные кольца, бейсбольные карточки. Наверху — слова, которые обращаются к высоким смыслам, такие как «свобода» и «грамотность». Помните о середине лестницы — о ступеньках, где притаились «бюрократия» и «общественность».
В этом месте учителей называют «инструктирующими единицами».
Лестница абстракции остается одной из наиболее полезных моделей мышления и письма, когда-либо созданных. Популяризированная С. И. Хайакавой [S. I. Hayakawa] в книге 1939 года «Язык в действии» [Language in Action], лестница была принята и усовершенствована сотней способов, чтобы помочь людям думать ясно и доносить смысл.
Самый простой способ разобраться с этим приемом — это начать с самого названия. Лестница абстракции. Название состоит из двух существительных. Первое — «лестница», специальное приспособление, которое можно увидеть, подержать в руках и залезть на него. Это можно ощутить. С помощью лестницы можно что-то делать. Приставить к дереву, чтобы спасти Вашего кота по кличке Вуду. Низ лестницы опирается на конкретный, «бетонный» язык фактов. Бетон жесткий, вот почему, когда падаешь с вершины лестницы, можно сломать ногу.
Второе слово — «абстракция». Его нельзя съесть, нельзя понюхать или измерить. Его трудно привести в качестве примера. Оно обращается не к чувствам, а к интеллекту. Это идея, которая требует объяснения на примерах.
Раннее эссе Джона Апдайка начинается так: «Мы живем в эру ненужных изобретений и негативных усовершенствований». Язык общий и абстрактный, почти наверху нашей лестницы. Он провоцирует нашу мысль, но какое конкретное доказательство наводит Апдайка на такое заключение? Ответ во втором предложении: «Возьмем пивную банку». А конкретнее, Апдайк жалуется, что изобретение банки с быстрой открывалкой разрушило подлинный опыт питья пива. «Открывалка» и «пиво» находятся в самом низу лестницы, «подлинный опыт» — наверху.
Мы получили этот языковой урок еще в детском саду, когда играли в «Покажи и расскажи». Когда мы показывали классу бейсбольную карточку с изображением Микки Мантла [Mickey Mantle] 1957 года, мы находились внизу лестницы. Когда мы рассказывали ребятам о том, каким великим для Микки был сезон 1956 года, мы начинали взбираться по лестнице вверх, по направлению к значению «величие».
Давайте представим образованного репортера, которому нужно осветить собрание местного школьного совета. Возможно, тема обсуждения новый список книг, обязательных для чтения. Вряд ли репортер услышит историю малышки Бесси Джонс, третьеклассницы в классе миссис Гриффит в начальной школе Галфпорта [Gulfport]. Девочке придется еще раз проучиться в третьем классе, так как она не прошла государственный тест по чтению. Бесси рыдала, когда мама показала ей результат теста.
Вряд ли он услышит и членов школьного совета, поднимающихся к вершине лестнице, чтобы обсудить «важность уровня грамотности в образовании, выборе призвания и гражданстве».
Язык школьного совета возможно застрянет на середине лестницы: «сколько потребуется инструктирующих единиц, чтобы выполнить объем и последовательность списка?» — может спросить эксперт по обучению. Кэролин Мэйтален, отличный педагог из Южной Каролины, учила меня: когда журналисты создают прозу, которую читатель не может ни увидеть, ни понять, они застряли на половине лестницы.
Давайте посмотрим, как хорошие авторы перемещаются вверх и вниз по лестнице абстракции. Разберем Лид Джонатана Бора [Johnathan Bor] об операции по пересадке сердца: «Здоровое семнадцатилетнее сердце качает дар жизни в тридцатичетырехлетнем Брюсе Мюррее после четырехчасовой операции по пересадке сердца, которая прошла в пятницу, по словам врачей, без сучка и задоринки». Это сердце в самом низу лестницы — второго такого сердца нет нигде в мире — но кровь, которую оно качает, обозначает нечто большее — «дар жизни». Такие движения вверх по лестнице отрывают от земли, создают эффект, который многие авторы называют «возвышение».
Один из великих американских писателей о бейсболе — Томас Бозвелл [Thomas Boswell] — написал эссе о старении атлетов:
«Уборщики приходят в полночь, крадутся по едва освещенному пустому полю с ленивыми метлами и томными, поливальными шлангами. Весь сезон они убирают мертвые остатки игры. Теперь, в угасающие дни сентября — октября, они пришли забрать души бейсбола.
Возраст — дворник, травма — его метла.
Вперемежку с отправляющимися в помойную кучу, мы найдем наших старых друзей, которых задвинули в мусорную корзину истории бейсбола».
Абстрактные «мертвые остатки» очень скоро становятся видимыми «использованными пивными стаканами» и «перемазанными горчицей обертками». А уборщики с вполне реальными метлами и шлангами трансформируются в смерть с косой в поисках бейсбольных душ.
Метафора и уподобление помогают нам понять абстракцию через сравнение с конкретными вещами. «Цивилизация — это река с берегами,» — писал Вилл Дюрант [Will Durant], задействуя оба конца лестницы. «Река иногда полна крови от убийств, воровства, криков и прочих действий, которые обычно записывают историки; в то время, как на берегах реки, незаметно люди строят дома, занимаются любовью, растят детей, поют песни, сочиняют стихи и даже вырезают фигурки. История цивилизации — это история берегов. Историки пессимисты, потому что игнорируют берега ради реки».
Практикум
1. Прочтите статью в газете или журнале с лидом-историей, за которым следует «заумный» абзац, объясняющий, к чему все это. Заметьте, изменяется ли характер языка от конкретного к абстрактному.
2. Найдите статьи о бюрократии и общественности, которые, на Ваш взгляд, застряли в середине лестницы абстракции. Что нужно переделать (спуститься или подняться по лестнице), чтобы читатель смог увидеть или понять?
3. Послушайте слова песен, чтобы услышать, как язык двигается по лестнице абстракции. «Свобода лишь еще одно слово для тех, кому нечего терять». Или «Война? Для чего она хороша? Совсем не для чего». Или «Я люблю большие попки и я не могу врать…» Обратите внимание, как конкретные слова используются в музыке для выражения абстрактных понятий: любовь, надежда, желание и страх.
4. Перечитайте свои работы и попробуйте описать в двух-трех словах, о чем эта статья «на самом деле». О дружбе, о потере, о наследстве, о предательстве? Есть ли средства сделать эти понятия доступнее читателю?
5. Задайте в Google поиск на слова «лестница абстракции».
Интересные имена
Помните, что писатели и журналисты, благодаря тренировке и особенностям характера, клюют на людей с интересными именами и места с необычными названиями.
Тяготение к интересным именам, строго говоря, не прием, но условие, такое приятное литературное добавление. Я как-то написал статью об имени З. Зайзор [Z. Zyzor] — последнем имени в телефонном справочнике жителей Санкт-Петербурга, штат Флорида[19]. Имя оказалось вымышленным, когда-то давно его придумали работники почты, чтобы в случае необходимости, родственники могли позвонить им, просто набрав последний номер в телефонной книге. Что привлекло мое внимание? Имя. Я подумал, что скрывает «З»: Зельда Зайзор, Зорро Зайзор? Каково это быть всегда последним в списке фамилий?
Беллетристы, естественно, придумывают имена своим героям, имена, которые становятся настолько привычными, что превращаются в часть нашего культурного воображения: Рип Ван Винкль [Rip Van Winkle][20], Икабод Крэйн [Ichabod Crane][21], Эстер Принн [Hester Prynne][22], Капитан Ахаб [Captain Ahab][23], Исмаил [Ishmael][24], Гекльберри Финн [Huckleberry Finn][25], Холден Колфилд [Holden Caulfield][26].
Спорт и развлечения — вот неистощимый колодец интересных имен: Бэйб Рут [Babe Ruth], Джэки Робинсон [Jackie Robinson], Микки Мантл [Mickey Mantle][27], Зола Бадд [Zola Budd][28], Джонни Юнитас [Johnny Unitas], Джо Монтана [Joe Montana][29], Шакил О'Нил [Shaquille O'Neal], Спайк Ли [Spike Lee][30], Мэрлин Монро [Marilyn Monro], Элвис Пресли [Elvis Presley].
Авторов влечет к историям, которые происходят в городах с интересными названиями:
— Киссимии [Kissimmee[31]], Флорида
— Баунтифул [Bountiful[32]], Юта
— Интеркорс [Intercourse[33]], Пенсильвания
— Муз Джоу [Moose Jaw[34]], Саскачеван
— Форт Додж [Fort Dodge[35]], Айова
— Опп [Opp[36]], Алабама
Но лучшие имена, словно по мановению волшебной палочки, принадлежат реальным людям, которые попадают в новости. Лучшие репортеры замечают и используют преимущество совпадений имени и обстоятельств.
Статья в «Балтимор Сан» [Baltimore Sun] повествует печальную историю женщины, чья привязанность к мужчине привела к смерти двух ее дочерей. Мать звали Сьерра Сван [Sierra Swan[37]]. Несмотря на лирическое имя, вызывающее образ естественной красоты, она разлагалась в мрачной обстановке, «где героин и кокаин продаются на обочине, под пустыми взглядами заколоченных окон». Автор проследил ее падение не в лапы наркотиков, а «попадание под влияние сожителя Натаниэля Бродвея [Nathaniel Broadway[38]]».
Сьерра Сван. Натаниэль Бродвей. Писатель не смог бы придумать имена более подходящие и интересные.
Я наугад открыл записную книжку и обнаружил следующие имена на следующих друг за другом страницах:
— Даниэлла Молл [Danielle Mall]
— Чарли Малетт [Charlie Mallette]
— Холлис Малликоат [Hollis Mallicoat]
— Илир Молкази [Ilir Mallkazi]
— Эва Мало [Eva Malo]
— Мэри Малуф [Mary Maloof]
— Джо Малпигли [Joe Malpigli]
— Джон Мамагона [John Mamagona]
— Лакмика Манаваду [Lakmika Manawadu]
— Кай Манг [Khai Mang]
— Рудольф Манго [Rudolph Mango]
— Людвиг Мангольд [Ludwig Mangold]
Имена иногда дают предысторию, снабжая нас этническими данными, темой поколений и свойствами характера (Великолепный американский теолог Мартин Марти [Martin Marty], обладая недюжинным чувством юмора, говорил о себе как о «Марти Марти»).
Интерес автора к именам часто перекидывается на предметы. Роальд Дал [Roald Dahl], снискавший популярность как автор романа «Чарли и шоколадная фабрика», вспоминает свое детство в магазинах конфет, где он мечтал о сладостях: «Глаза быка» и старомодные леденцы «Уловка[39]», и Клубничная карамелька, и Мятные льдинки, и Кислотные леденцы, и Грушевые леденцы, и Лимонные леденцы… Моими любимыми были Шербет-сосулька и Лакричные шнурки. А что уже говорить о «Гобстопперах» [40]и «Щекотке в носу».
Сложно найти писателя с большим интересом к именам, чем Владимир Набоков. Возможно, из-за того, что он писал и по-русски, и по-английски и серьезно занимался бабочками, Набоков расчленял слова и образы, выискивая глубинные смыслы. Его величайший антигерой, Гумберт Гумберт, начинает рассказ о Лолите этим незабываемым абзацем:
«Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та.
Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была всегда: Лолита».
В великом и скандальном романе Набоков приводит алфавитный список одноклассниц Лолиты, начиная с Грации Анджель и заканчивая Леной Шленкер[41]. Роман буквально становится справочником американских названий местечек, начиная с того, как мы называем гостиницы: «все эти «Закаты», «Перекаты», «Чудодворы», «Красноборы», «Красногоры», «Просторы», «Зеленые Десятины», «Мотели-Мотыльки», — и заканчивая забавными надписями на туалетах: «Парни» — «Девки» (TM), «Иван да Марья», «Он» и «Она», и даже «Адам» и «Ева»[42].
Что в имени тебе моем? Для внимательного автора, и пытливого читателя, ответ может быть шутка, подробность, обаяние, аура, характер, совпадение, психоз, осуществление, наследство, украшение, осуждение и обладание. В некоторых культурах, если я знаю и могу произнести Ваше имя — я владею Вашей душой.
Рампелстилтскин.
Практикум
1. В иудейско-христианской истории Создания Бог дарует человеку силу над другими созданиями: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». Обсудите с коллегами религиозное и культурное влияние наречения имени, включая такие церемонии, как имя при рождении, имя при крещении, смена имени и брак. Не забудьте о кличках и псевдонимах. Как это может использовать писатель?
2. Дж. К. Роулинг — чрезвычайно популярный автор серии о Гарри Поттере. Среди ее многих талантов дар присваивания имен. Вспомните ее героев: Альбус Дамблдор или Сириус Блэк или Хеомиона Гранжер. И антагонист Гарри Поттера — Драко Малфой с приспешниками Краббом и Гойлом. Прочтите один из романов о Гарри Поттере, обращая особое внимание на грандиозную вселенную имен, выдуманных автором.
3. Начните записывать интересные, характерные имена и названия мест вокруг Вас в дневник.
4. В следующий раз, для статьи, проведите интервью с экспертом, который объяснит непонятные названия: цветы в саду, части двигателя, ветви семейного древа, породы кошек. Подумайте, как это можно использовать в тексте.