Москва: Дом книги «Арбат», торговые дома «Библио-Глобус» и «Молодая гвардия», магазин «Медицинская книга». Санкт-Петербург: Дом книги. 2 страница

Возникают новые свойства, которые подчиняются другим законам. Систему невозможно описать через свойства ее элементов. Никакую человеческую систему — семью, организацию — невозможно описать через сумму составляющих ее личностей.

Хорошо узнаваема дисфункциональная семья: муж и жена по отдельности — прекрасные, чуткие, тактичные люди. Вместе они являют миру бессмысленно скандалящую пару. Это происходит потому, что их прекрасные человеческие качества вторичны по отношению к законам функционирования их дисфункциональной семейной системы.

Вторая часть «организмического» взгляда — все части и процессы целого взаимовлияют и взаимообусловливают друг друга.

Окружающий нас реальный мир создает у человека иллюзию возможности описывать себя через простые бинарные оппозиции: верх-низ, лево-право, плохо-хорошо, следствие-причина и т.п.

Возможно, легкость и «естественность» бинарного мышления связана с симметричностью суши. Все растения, животные, люди обладают осью симметрии, которая делит их на половины. Так живое приспособилось к тяготению земли. Находясь в этом симметричном мире, просто опираться на бинарные оппозиции. Они «работают» при описании и понимании статичного, механического мира, но бесполезны в тех случаях, когда надо понимать и описывать многоуровневые взаимодействия и взаимозависимости.

Системный подход сложен тем, что предполагает особый способ восприятия реальности, отличный от того, к которому все мы привыкли. Возникшие еще в XVIII веке представления о детерминированности мира, о возможности вычленить причину и следствие, найти одну истинную первопричину, мешают понять, что в реальности причины и следствия могут меняться местами. В мире может существовать множество истин, справедливых в разных условиях и с определенной степенью вероятности.

Часть 1

Представление о бинарности мира создает линейную причинно-следственную связь, с помощью которой описываются процессы или события. В этой картине мира главный вопрос: «Почему?».

В системном подходе такая линейная причинно-следственная логика существовать не может. Она заменяется на круговую логику, в которой главный вопрос: «Зачем?».

Для того чтобы увидеть психодиамику семейной жизни, необходимо перейти к системному мышлению. Почему маленький Ганс панически боится лошадей в упряжке и не выходит из дома? Потому что он испытывает эротическую привязанность к своей матери, боится гнева отца за это, вытесняет «преступное влечение» и проецирует свой страх на лошадей в упряжке, поскольку именно такой вид лошадиной морды напоминает ему лицо отца в очках. Это линейная логическая цепочка, представляющая ход рассуждений психотерапевта, который помещает причину симптоматического поведения внутрь человека.

Системная логика видит причину симптоматического поведения какого-либо человека в механизмах гомеостатической регуляции функционирования той конкретной системы, элементом которой этот человек является. Именно поэтому системная логика не отвечает на вопрос «Почему?», она отвечает на вопрос «Зачем?». Можно предложить много версий того, зачем маленький Ганс боялся выходить из дома:

1. Чтобы мама меньше занималась сестричкой, чтобы система не переходила на следующую стадию жизненного цикла.

2. Чтобы родителям было о чем говорить друг с другом, вместо того чтобы ругаться, заниматься непростым сексом, умиляться на дочку (нужное подчеркнуть).

3. Чтобы было что обсуждать с 3. Фрейдом, который был учителем и психотерапевтом отца маленького Ганса.

Системная логика сложна для усвоения и практики еще и потому, что она должна преодолеть законы порождения высказываний, законы вербального взаимодействия.

В семье множество событий происходит одновременно. Все, что совершается в семье, является информацией, сообщением для всех ее членов. Эти сообщения поступают к людям как вербально, так и невербально.

Теоретические основы

Мама моет посуду на кухне и гремит ею больше обычного, потому что она сообщает, что сердита на папу, который пришел с работы позже обычного. Папа в это время смотрит телевизор, но не закрывает дверь комнаты, показывая, что хочет мириться. Сын, который обычно делает уроки сам, сейчас, чувствуя напряжение в атмосфере, просит отца помочь с решением задачи. Отец помогает, но говорит громко, унижает, демонстрирует, что без него сын — пустое место, что он (папа) нужен семье. Мама встает на защиту сына, упрекает папу за то, что он мало занимается ребенком. Однако, пусть через скандал, но родители начинают общаться и мирятся в конце концов.

Самое интересно, что думают они об этом эпизоде и рассказывают о нем совсем не так, как это было, потому что размышления и рассказ наверняка происходят на словах. Из рассказа исчезает одновременность и многомодальность поступления информации от всех ко всем. Средствами языка эти процессы передать невозможно, потому что язык линеен. Одно слово в одну единицу времени; друг за дружкой в затылочек выстраиваются звуки речи и буквы письма. Язык передает события так же, как проекция движения колеса на бумаге (прямая линия), и не отражает его реальное круговое движение. Для развития системного мышления необходимо преодолеть эти ограничения (Палаццоли М.С. и др., 2002).

Любые изменения, происходящие в любой из подсистем, отразятся во всех других подсистемах и системе в целом. Принцип Вира о невозможности улучшить функционирование системы, улучшая ее отдельные элементы, — прямое следствие этого положения.

Эти основополагающие идеи общей теории систем конкретизируются на поле семейной психотерапии.

Итак, базовая идея системной семейной психотерапии заключается в том, что семья — это социальная система, то есть комплекс элементов и их свойств, находящихся в динамических связях и отношениях друг с другом. Семья — это «живой организм, напоминающий скорее пламя, чем кристалл» (Черников А.В., 1997).

Семейная система — это открытая система, она находится в постоянном взаимообмене с окружающей средой. Это самоорганизующаяся система, то есть ее поведение целесообразно. Люди, составляющие семью, поступают так или иначе под влиянием правил функционирования данной семейной системы, а не под влиянием своих потребностей и мотивов.

Часть 1

Система первична по отношению к входящему в нее элементу. Исходя из этого, целесообразным представляется работать со всей семейной системой, а не с одним ее элементом.

Однако это положение не является жестким, потому что элементы семейной системы находятся друг с другом в постоянном взаимодействии, между ними складываются топологические и динамические отношения.

Топологические отношения — это отношения близости-отдаленности. Структура семьи, состав ее коалиций: мать и дети, а отец на периферии, или коалиция отец — дочь против коалиции мать-сын, или супружеская подсистема и детская подсистема — все это разные варианты топологических отношений элементов.

Динамические отношения — это отношения влияния, зависимости, взаимодействия и коммуникации.

Теория коммуникации

Целый ряд основополагающих идей и принципов системной семейной терапии (ССТ) представлен современной теорией коммуникации, которая является самостоятельной областью теоретического знания. При этом теория и практика системной семейной терапии не только получает свое обоснование в этой теории, но и является для нее постоянным источником исследовательских задач, наряду с другими областями исследования коммуникации — в больших социальных системах, животном мире и в системах искусственного интеллекта.

Здесь в качестве теоретических оснований ССТ рассматривается та часть исследований в области коммуникации, которая прямо или косвенно проецируется на теорию и практику системной семейной терапии и, в свою очередь, является во многом инициированной практикой последней. Эти идеи разрабатывались в рамках проекта Пало Альто в конце 1960-х — начале 1970-х годов под руководством Грегори Бейтсона (Бейтсон Г., 2000) и получили свое дальнейшее развитие и обобщение в работе участников этого проекта — Пола Вацлавика, Джанет Бивин и Дона Джексона «Прагматика человеческих коммуникаций» (Вацлавик П., Бивин Дж., Джексон Д., 2002).

>

Теоретические основы

Наиболее значимыми для ССТ являются следующие положения.

1. Все поведенческие проявления людей могут рассматриваться как коммуникация. Как уже отмечалось, люди в семье постоянно взаимодействуют друг с другом, постоянно передают друг другу информацию, осуществляют коммуникацию. Не вступать в коммуникацию невозможно, потому что любое поведение, действие, слово, их отсутствие несет другим информацию, которую они не могут не воспринимать и на которую не могут не реагировать.

Вне зависимости от того, попадает или нет «житейское» определение происходящего между людьми под категорию общения в смысле целенаправленного вербального взаимодействия, оно может быть рассмотрено как постоянный обмен коммуникационными сообщениями. В этом смысле коммуникацией является, например, отказ от общения, поскольку он предполагает ряд поведенческих проявлений (таких, как молчать, отвернуться, заговорить с кем-то другим, изобразить непонимание, показать, что страдаешь от головной боли, или даже в действительности страдать от нее), которые представляют собой не что иное, как сообщение об этом отказе другой стороне.

Такое понимание дает новую — принципиально иную по сравнению с интрапсихической интерпретацией — возможность установления смысла того или иного поведенческого проявления человека — в контексте коммуникационной ситуации. Из этого следует фундаментальная для ССТ идея рассмотрения всякого поведенческого акта человека (например, болезни) не изолированно, а в контексте той системы коммуникации, в которую включен человек, поскольку только в этой системе может быть выявлен его смысл (или иной по сравнению с интрапсихической интерпретацией смысл).

Таким образом, здесь получает свое обоснование принципиальное для ССТ понимание симптома (как и вообще всякого поведенческого проявления клиентов): «Симптом рассматривается не как атрибут личности, а как поведение, соответствующее определенному типу взаимодействия». (При этом теория коммуникации отказывается рассматривать эту сопряженность как прямую каузальную, то есть причинно-следственную зависимость одного от другого, утверждая здесь лишь указанное соответствие.)

Одним из решающих для формирования этого постулата стало блестящее исследование шизофренической коммуникации, ре-

Часть 1

ализованное в проекте Пало Альто и показавшее связь между особенностями коммуникации людей, чье поведение попадает под этот диагноз, с особенностями коммуникации в их семьях. Такой подход позволил рассматривать симптоматику шизофренического поведения пациентов не как, например, проявление слабости их Эго или нарушение мышления, а как логическую составляющую той коммуникационной системы, в которую они были включены в своей семье (более подробно об этом см. в п. 4).

Таким образом утверждается и основополагающая для ССТ идея о том, что преодоление всякого симптома предполагает построение такой системы коммуникации, в которой подобное симптоматическое сообщение теряет свою необходимость, в противоположность логике индивидуального воздействия на носителя симптома.

2. Все коммуникационные взаимообмены или симметричны, или комплементарны в зависимости от того, основаны они на сходстве или на различии. Это положение утверждает, что все коммуникационное взаимодействие реализует два основных принципа — симметричности или комплементарности. Симметричная коммуникация означает, что коммуникационная цепочка строится по принципу «на подобное отвечу подобным». Комплементарная коммуникация реализуется по принципу взаимодополнительности. В первом случае мы имеем дело с тем, что, например, гнев будет провоцировать еще более гневные проявления второй стороны, во втором — гнев может вызывать у другой стороны стремление устраниться или общаться подчеркнута мягко и т.п.

Это представление имеет большое значение как еще один принцип, развивающий идею системности, поскольку оно предлагает рассматривать наблюдаемые феномены взаимодействия людей не в терминах их независимых «индивидуально-личностных» особенностей или намерений, желаний, а как обусловленные типом коммуникации, подчиняющимся надындивидуальной логике функционирования.

Это понимание вводит теоретически важное представление о существовании коммуникационных паттернов во взаимодействии людей «как повторяющихся или избыточных событий в коммуникации», то есть не выводимых напрямую из данного предметного содержания коммуникации.

Оно выступает также как одно из существенных для построения терапевтических представлений о функциональности в ССТ. С этой точки зрения, функциональные («здоровые») семейные

Теоретические основы

системы характеризуются гибкой и взаимозаменяемой системой паттернов в распределении ролей, лидерства и пр. В то время, как семейная (прежде всего супружеская) дисфункция может быть понята как ригидное закрепление паттерна комплементарности, или как стремящаяся к разрыву, или перемежающаяся дистанцированием друг от друга эскалация напряжения симметричной коммуникации.

Представление о коммуникационных паттернах важно и для понимания закономерностей протекания терапевтического контакта. «Застревание» терапевтического взаимодействия в том или ином паттерне комплементарного или симметричного взаимодействия с клиентской системой (если только речь не идет об осознанном терапевтическом приеме) является признаком неэффективной терапевтической коммуникации в силу поглощенности способом коммуникации, задаваемым этой патологической системой.

3. Коммуникативный процесс порождает различные реальности для участвующих в нем сторон. Различие этих реальностей порождается различной пунктуацией событий в процессе коммуникации. В теории коммуникации утверждается, что в зависимости от того, что именно воспринимается участниками коммуникационного процесса как причина и как следствие в коммуникации, рождаются психологически разные для них миры. Так, именно особенности пунктуации (или упорядочивания событий) активной и напористой женой и безвольным пассивным мужем позволяют первой утверждать, что ее активность есть вынужденное следствие его пассивности, а ему — представлять свою пассивность как результат непомерной напористости жены.

Хорошим примером этой пунктуации является известный анекдот о крысе, которая считала, что хорошо выдрессировала своего исследователя, поскольку каждый раз, когда она нажимала на рычаг, он приносил ей еду.

Такое понимание предполагает отказ терапевта в ССТ от установления той или иной линейной причинности, поскольку именно представление об относительности или условности пунктуации событий участниками коммуникации хорошо иллюстрирует ее условность.

В этой логике очевидно, что принятие той или иной причинной зависимости является выражением лишь одного из возможных взглядов на происходящее и, по сути, становится ловушкой для терапевта, принявшего тот или иной вариант пунктуации со-

Часть 1

бытии. Более адекватной заменой ему оказывается циркулярный взгляд на происходящее в системе коммуникации. Он означает такое видение происходящего в коммуникационной системе, которое исходит из представления о «временной сопряженности» и взаимном подкреплении поведенческих паттернов друг друга.

Это видение переориентирует терапевтические цели работы в ССТ. Ими становится не коррекция индивидуального поведения того участника взаимодействия, чье поведение квалифицировано как «причина» проблемы (что в этой логике оказывается непродуктивным), а перестройка всей системы взаимодействия.

4. Каждое сообщение участника коммуникации имеет передающий и командный аспекты. Это положение является одним из наиболее важных для теории ССТ. Под передающим аспектом понимается тот, который является носителем содержания сообщения, под командным — тот, который определенным образом маркирует взаимоотношения между передающим и получающим сообщение. Другими словами, каждое сообщение в этой логике может быть рассмотрено как передающее информацию (собственно коммуникация), а также как несущее информацию о самом общении, в котором оно передается (метакоммуникация). Собственно сообщением выступает та часть коммуникации, которая может быть передана как информационный «сухой остаток» сообщения. Метакоммункация выражается в интонациях, выбранном порядке слов, невербальных проявлениях, кинестетике, мимике общающихся, и т.д., и т.п.

Многие проблемы взаимоотношений людей терпевтически могут быть рассмотрены как результат нестыковки этих уровней. Так, разногласие, рассматриваемое на уровне содержания, будет выступать как неразрешимый конфликт до того момента, пока не будет обнаружено влияние на его обсуждение метакоммуникаци-онного уровня.

Например, муж с женой могут до бесконечности спорить о том, стоит или нет отдавать ребенка в садик, приводя многочисленные аргументы «за» и «против». Однако тот, кто попытается уладить конфликт на уровне обсуждения «объективной полезности» или неполезности садика, скорее всего, потерпит неудачу, поскольку эта коммуникация определяется не поиском истины о садике, а может содержать метакомму-никационный аспект по отношению к выбранному предмету

Теоретические основы

спора — например, взаимное недовольство тем распределением функций, на которое рассчитывает другой. Так, для мужа этот спор может являться поводом выразить свое недовольство женой, нарушающей традиционный уклад семейной жизни, а для жены, напротив, — поводом обличить «патриархальных идеи» своего мужа и отстоять собственные права. О чем и свидетельствует накал и неразрешимость спора, тогда как для другой семьи это окажется рядовым вопросом.

Одним из наиболее существенных для ССТ признаков хорошего, эффективного функционирования является способность участников коммуникации выходить на метакоммуникационный уровень взаимодействия и делать его объектом обсуждения, то есть превращать в информационный аспект. Напротив, запрет на обсуждение и любое взаимодействие, касающееся метакоммуникации, является источником наиболее глубоких дисфункций. Именно это было показано в уже упоминавшемся исследовании коммуникации в семьях, где один из членов семьи имел диагноз «шизофрения». Данные исследования показали, что наиболее яркой характеристикой коммуникации в таких семьях являются, во-первых, противоречивые или даже взаимоисключающие послания на уровне сообщений и отношений, а во-вторых, существование жесткого запрета на указание и обсуждение этого противоречия. Грегори Бейтсон описывает пример такой коммуникации (Бейтсон Г., 2000).

В больнице находится мальчик, страдающий шизофренией. К нему приходит мама и ждет его в холле. Он выходит к ней и садится рядом, очень близко. Она отодвигается. Мальчик замыкается и молчит. Она говорит: «Ты что же, не рад меня видеть, что ли?»

На одном коммуникативном уровне мать показывает ребенку, что она хотела бы увеличить дистанцию, при этом на вербальном уровне она ничего подобного не делает. Когда ребенок реагирует на невербальный уровень, он получает осуждение, негативную реакцию. Выйти из ситуации общения с родителями ребенок не может, особенно до определенного возраста. В ситуации неконгруэнтного сообщения трудно выбрать, на какую часть сообщения реагировать, выбор никогда не является правильным. Г. Бейтсон полагал, что ребенок начинает уходить из коммуникации внутрь себя, аутизируется.

Часть 1

Именно в такой системе коммуникаций аутичность, неспособность различать метакоммуникационные модальности высказываний, отказ от обозначения модальности высказывания, передаваемого самим ребенком, свойственные детям с диагнозом «шизофрения», являются логической составляющей этой системы.

Развиваемое представление об уровнях коммуникации позволяет обратить внимание на еще один важнейший феномен человеческой коммуникации. Каждое посылаемое во взаимодействии сообщение может иметь, а может вообще не иметь функции передачи информации, и прежде всего — служить запросом на подтверждение того определения себя («Я так себя вижу»), которое человек транслирует на мета-уровне сообщения.

Например, сообщая родителям известный им факт («У меня много пятерок»), ребенок может прежде всего искать подтверждения определению себя как достойного любви («Я хороший, я все делаю как надо»). Очевидно, в зависимости от того, что он получит в ответ на это самоопределение, возникает та или иная система ме-такоммуникации между общающимися. В ответ на предлагаемое им самоопределение на метакоммуникационном уровне он может получить от другой стороны:

1) принятие: «Молодец, ты хороший сын, я горжусь тобой». Очевидно, что принятие самоопределения человека, то есть подкрепление в нем даже не столько того, какой он есть, сколько того, чем он хочет стать, представленного на мета-уровне его сообщения, является важнейшей основой существования людей и важнейшим назначением человеческого общения;

2) непринятие: «Да, но тебя не заставишь помыть посуду», или: «Но вчера была тройка по математике». Очевидно, что это означает отказ принять то самоопределение, которое несет мета-уровень сообщения, и предложить другое. Непринятие может быть конструктивным и вести к прояснению аспекта взаимоотношений, инициируя выход из уровня непродуктивного обсуждения содержания (например, «Много пятерок» — «Нет, мало пятерок»);

3) неподтверждение этого определения, например, в ответ на реплику о пятерках: «Ты мешаешь мне смотреть телевизор». Именно феномен неподтверждения рассматривается в теории коммуникации как наиболее патогенный. Патогенность его заключается как раз в том, что в отличие от непринятия (ос-

Теоретические основы

паривания) самоопределения человека, которое может быть конструктивным, неподтверждение, по сути, предполагает или прямой отказ от всякой реакции на предлагаемое собеседником определение себя, или ничем не разрешаемую противоречивость этой реакции (например, зевая, то есть посылая противоречивое послание: на уровне сообщения — «молодец», а на уровне метасообщения — «это все неинтересно»).

Постоянное неподтверждение ведет к потере ориентиров самовосприятия, потере смысла, особенно если этот контакт является очень значимым для того, кто ищет подтверждения своего самоопределения (например, при взаимодействии ребенок — родители).

Одним из выходов, который находит участник такой коммуникации, является «потеря» чувствительности к метакоммуника-ционному аспекту и отказ транслировать его в сообщении другим. Именно это представление может служить еще одним обоснованием уже упоминавшегося феномена нечувствительности к различению модальностей сообщений других людей, наблюдаемого у детей из семей с шизофренической коммуникацией. Очевидно, что феномен неподтверждения — один из наиболее патогенных и нуждающихся в выявлении и терапевтической коррекции в симптоматической семейной системе.

Важно осознавать, что все метакоммуникационные взаимодействия людей на деле разворачиваются не как двухуровневая, а как многоуровневая коммуникация, поскольку в реальном взаимодействии коммуникационный обмен посланиями на тему отношений может простираться как угодно далеко.

В действительности обмен сообщениями выглядит следующим образом: первый коммуникатор посылает сообщение: «Вот как я вижу себя», второй в ответ: «Вот как я вижу тебя», первый в ответ: «Вот как я вижу тебя, видящего меня», второй: «Вот как я вижу тебя, видящего меня, видящего тебя» и т.д. Такая многоуров-невость практически бесконечна. Это важно осознавать, поскольку феномен неподтверждения, например, может быть распространен на утверждение любого, самого высокого уровня. Очевидно, что в патологических системах можно наблюдать именно феномен запутанной сложноуровневой системы метакоммуникации.

Представление о существовании этих уровней в коммуникации людей позволяет лучше осознать различие между терапевтической работой с семьей и работой консультационной.

Часть 1

Очевидно, что разногласия на уровне содержания наиболее легко разрешаемы, поскольку могут быть сняты простой передачей экспертной информации — консультацией. Однако рассмотрение той или иной дисфункции именно как проявления противоречивости коммуникационного и метакоммуникационного уровня во взаимодействии людей позволяет осознать необходимость собственно системного терапевтического воздействия.

Оно предполагает иной по сравнению с простой передачей «объективной информации» арсенал, стратегической целью которого может являться, как минимум, выявление и осознание клиентами этого рассогласования, а в действительности — гармонизация коммуникационного и метакоммуникационного уровней в системе взаимодействия — прежде всего за счет превращения многоуровневой и запутанной метакоммуникации в коммуникацию.

Особый аспект составляет многоуровневость клиентско-тера-певтической коммуникации в процессе терапевтического взаимодействия. Дисфункция (например, противоречивость взаимодействия на уровнях коммуникации и метакоммуникации или постоянное неподтверждение или отрицание друг друга) находит свое выражение и в терапевтическом взаимодействии. Отсюда требование к конгруэнтности терапевта как специалиста, способного обеспечить опыт взаимодействия, гармонизированного на обоих уровнях. Заметим, что совладание с противоречивыми взаимодействиями в семейной системе и противоречивыми посланиями терапевту — основная задача, решавшаяся в Миланском подходе ССТ (Палаццоли М. и др., 2002).

5. Существуют два основных вида передачи информации в коммуникации: цифровой и аналоговый. Цифровой характеризуется принципом «все или ничего» (например, двоичная система передачи информации посредством инициации или подавления нейронов в нервной системе), аналоговый — принципом «подобное о подобном» (информация передается путем изменения концентрации тех или иных гормональных веществ в крови).

В цифровом способе каждому объекту информации может быть предписано условное его обозначение. При этом связь между обозначаемым и обозначающим также является условной и, по сути, произвольной.

Аналоговая передача информации, напротив, осуществляется подобным или схожим материалом, расшифровка которого не поддается строго унифицированным правилам.

Теоретические основы

В человеческом общении и, в частности, при передаче информации о взаимоотношениях между людьми используются оба способа. Они представлены передачей информации или посредством называния, например, словесно выраженного называния состояний, отношений (я тебя люблю), или посредством аналоговых действий (например, обожающее выражения лица, дарение цветов, смущение при появлении объекта любви, грубость и задиристость — все это может быть аналоговым способом передачи той же информации).

По сути, аналоговой в человеческом общении является вся невербальная коммуникация — то есть все поведенческие сообщения, которые существуют помимо обмена словесными сообщениями. При этом очевидна дилемма: цифровая информация имеет четкие и универсальные индикаторы, но язык ограничен для выражения всего спектра информации (прежде всего эмоций), а аналоговый способ ее передачи неточен и приблизителен.

Кроме того, при аналоговом способе передачи информации затруднена передача отрицания (выражения «не то, а это», «или — или»). Конечно, при общении люди прибегают к аналоговому способу передачи этих сообщений, но это может порождать множество коммуникационных ошибок. (Сложность передачи такой информации аналоговым способом можно понять, если попытаться представить себе необходимость выразить аналоговым способом, например, утверждение «Я тебя не обижу».)

Понимание этой особенности человеческого общения позволяет интерпретировать многие проблемы человеческой коммуникации как ошибки перевода одного вида информации в другой. Причем эти недоразумения обусловлены как степенью адекватности выбора аналогового способа передачи информации передающей стороной, так и системой «раскодирования» (оцифровывания) такой информации принимающей стороной. Это зависит, в свою очередь, от многих факторов («культурного» языка взаимодействующих сторон, опыта предыдущих коммуникаций, готовности или неготовности принять ту или иную информацию, модуса состояния принимающей подсистемы и пр.).

Несогласованность, противоречивость, разные «культуры» аналоговых способов передачи информации (например, молодоженов в семье) является источником дисфункций и, соответственно, предметом терапевтического воздействия в системной семейной терапии (ССТ). Очевидно, что аналоговый способ передачи

Часть 1

информации преобладает тогда, когда цифровая передача — прямое «называние» состояния или отношения — невозможны. Так, симптом может быть рассмотрен как аналоговый способ передачи информации о необходимом изменении там, где прямое сообщение, называние невозможно или не принимается. Очевидно, что прочтение, точное оцифровывание аналоговой информации — как в системе внутрисемейной коммуникации, так и при собственно терапевтическом взаимодействии, — становится важной терапевтической задачей, без которой невозможно продуктивное решение более общих терапевтических задач.

ССТ уделяет большое внимание невербальным правилам и ритуалам, существующим в семье, — аналоговой передаче информации, неотъемлемой части ее коммуникационной системы. Через эти правила и ритуалы наряду с «цифровой информацией» реализуется единство семьи и происходит поддержание ее границ.

Терапевтическое предписание в ССТ, например, часто представляет собой предписание ритуала, заменяющего дисфункциональный, когда представленный в нем способ передачи аналоговой информации не соответствует реальному или желаемому положению дел. Предписанный ритуал может быть шагом к более открытому и явному способу передачи информации о том, что происходит в семье, тогда как до этого она передавалась в виде существования разрозненных аналоговых сообщений. Это шаг к «оцифровыванию», осознанию того, что стихийно происходит на поведенческом уровне.