Глава XVIII Четверг, 11 июня
Я сидел взаперти и боялся высунуть нос.
– Перестань, – говорила Майя. – Здесь тебя ну никтошеньки не знает. А те, кто нам с тобой внушает великий страх, они не знают, что ты здесь…
– Ну и что, – отвечал я. – Предосторожностей слишком много не бывает.
Майя стала обращаться со мной как с больным. Напоила успокаивающими таблетками, гладила по голове, а я сидел и сидел у окна, глядя на озеро.
В воскресенье, после приезда, на второй день, она бегала за газетами. Браггадоччо был в разделе хроники, криминальная часть: убит. Без лишних возгласов и подробностей. Убит миланский журналист, он писал репортаж, насколько удается узнать, о бизнесе проституции и, как представляется вероятным, пострадал, скорее всего, от рук какого-нибудь сутенера.
Похоже, что они отрабатывают ту самую версию, которую подбросил следствию я. Плюс, наверное, сработало и свидетельство Симеи. Было ясно, что они перестали заниматься нами, членами редакции. Полагаю, они даже не заметили, что я исчез, да и Симеи… В общем, что мы исчезли. Если они приходили в офис, то увидели, что офис закрыт и съехал. У следователя, я думаю, не было наших адресов. Тоже мне, Мегрэ без пяти минут, гений.
Да и что сказать, зачем Мегрэ мы и вся эта головная боль. Проституточный след представлялся самым простым. Да, Костанца бы мог, ясное дело, возразить, что бизнесом проституции занимался вовсе не Браггадоччо, а он, Костанца. Но, с другой стороны, он мог и поверить, что Браггадоччо каким-то боком соприкоснулся с проституточным бизнесом, а поверив, испугаться за себя самого.
Поэтому Костанца молчал и не расцеплял зубы.
А на следующий день Браггадоччо не просматривался даже и в хронике. Этих случаев на контроле у полиции слишком много. Пострадавший был заштатным репортеришкой. Round up the usual suspects, и делу конец.
В сумерках я мрачно смотрел, как мрачнеет озеро.
Остров Святого Юлия, обычно такой яркий под солнцем, высовывался из вод, точно на картине Беклина «Остров мертвых».
В общем, Майя все-таки вытащила меня «проветриться», и мы двинулись гулять на Святую гору. Я не знал ее, и десятки капелл, карабкавшихся по склону до вершины, открывали мне нутро, где волшебные группы ярко раскрашенных статуй в человеческий рост располагались под потолками, полными ангелов.
Сцены были из жития Франциска.
Но я все видел на особый манер. Нянчившая спеленутого ребенка мать казалась мне пострадавшей в каком-то массовом теракте. Торжественный конклав пап, кардиналов и капуцинов казался очередной сходкой ватиканских банкиров и заговорщиков, решивших поохотиться за мной. Красок, фресок и богоугодных терракотовых сценок имелось в изобилии, но я не думал о царствии небесном. Нет, я читал их как аллегории адских сил, злоумышлявших во мраке. И в жутких фантазиях мне являлись видения: фигуры эти сохли, плоть опадала, их ангельская плоть… Их розовые пухлые телеса на самом деле обманная видимость, облекающая голые кости… Выходили скелеты и по ночам пускались танцевать данс-макабр. А-ля Святой Бернардино на Костях.
Ей-богу, не ведал, что я такой трус. Мне было невероятно стыдно перед Майей. Ну вот, твердил я про себя. Сейчас меня бросит и она. Но образ Браггадоччо, ничком уткнувшегося в грязный асфальт улицы Баньера, не оставлял меня, и я ничего не мог поделать с тем.
Мог только надеяться, что за счет какой-то неожиданной трещины в пространстве-времени (как там это у Воннегута? Хроно-синкластический инфундибулум?) на улице Баньера в один прекрасный момент ночью материализовался Боджа, серийный убийца столетней давности, и напал на Браггадоччо. Но все равно не было объяснения, кто же звонил коммендатору Вимеркате. Именно это я сказал Майе, когда она попыталась все свести по-простому к уличной преступности за три гроша. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, что покойник склонен был к порокам и вполне мог полезть в какие-то махинации со шлюхами, их услугами, шантажом и прочими прелестями, после чего официальный сутенер мог отреагировать нервно. Очень жаль, но бывает. Как говорили латиняне, de minimis non curat praetor, то есть подобной ерундой серьезные судьи не занимаются.
– Да, – бубнил я. – Но сутенеры не звонят ответственному редактору, добиваясь закрытия газеты.
– Да откуда эта уверенность, что Вимеркате действительно звонили? Может, ему надоело платить всем, кто был связан с этой газетой! Перерасход средств! И вдруг – на тебе! Убили редактора. Ну он и воспользовался, коммендатор, чтобы вообще ликвидировать «Завтра». Всем за два месяца зарплату, вместо того чтоб платить целый год. Или иначе… Ты мне сказал, что Вимеркате учредил «Завтра» с умыслом, ценой закрытия газеты добиться своего включения в клуб избранных уважаемых людей. Давай предположим: сбылось. Через кого-нибудь вроде Лючиди, или именно через Лючиди, довели до сведения тех самых избранных-уважаемых, что «Завтра» готовит в печать довольно щекотливую историйку. Те взяли трубку, позвонили коммендатору, что ладно, пусть разгоняет свою газетенку, его досрочно примут в клуб. Браггадоччо тем временем погиб независимо от этого. Налетел на криминального психа в переулке. Вот и все со звонком коммендатору Вимеркате.
– Нет, не все. А кто залез, пока я спал, ко мне в квартиру?
– А мы не знаем, залез ли кто-то. Мы знаем только, что ты это утверждаешь. Почему ты уверен?
– А кто воду перекрыл?
– У тебя же кто-то там убирать квартиру приходит?
– Раз в неделю.
– И когда был последний раз в неделю?
– Она приходит по пятницам после обеда. Вот как раз когда нам сообщили про Браггадоччо.
– Ну и? Вот она и могла перекрыть эту воду, потому что капала вода из неисправного душа.
– Я в пятницу вечером наливал воду в стакан, запивал.
– Полстакана! В трубах всегда остается стакан-другой. А потом ты снова пил воду?
– Нет. Я выпил полбутылки виски.
– Видишь? Не хочу сказать ничего дурного, но поскольку Браггадоччо зарезали, а тебя безумно перепугал Симеи, ты и выдумал, что ночью к тебе в квартиру влезали. Успокойся, это закрыла домработница.
– Но Браггадоччо все-таки убили же, убили!
– Убили, да. Но, возможно, по совершенно другим причинам. И, значит, до тебя никому нет вообще никакого дела.
Мы просидели еще четыре дня, перебирая все детали, выдвигая и опровергая гипотезы. Я мрачнел и мрачнел, Майя была чистый шелк, утешала и во всем помогала, постоянно перемещалась из нашей хижины в городок и обратно, приносила продукты и виски: я осушил три бутылки. Дважды предавались любви, оба раза я был как-то нехорош, агрессивен, ласки не приносили радость, а как будто бы служили для отвода нервной злости. Но, несмотря ни на что, я чувствовал, что все больше люблю это ниспосланное мне божье творение. А она из птенчика постепенно превращалась в настоящую волчицу. И, уверен, могла растерзать всякого негодяя и обидчика.
Так и шло, пока, включив телевизор однажды вечером, мы не наткнулись на программу Коррадо Ауджиаса, который показывал документальный фильм Би-би-си «Операция «Гладиаторы».
Зачарованные, безмолвные, мы отсмотрели ленту с начала до конца.
Там было в точности по версии Браггадоччо. Все, что он наговорил в последнее время, и еще столько. Плюс фотографии и документы, свидетельства подлинных лиц. Начиналось с бельгийского стей-бихайнда. Утверждалось, что об организации «Гладиаторы» премьер-министры главных стран, как правило, получали информацию, но не все премьер-министры, а только те, которым доверяло ЦРУ. Например, ни Моро, ни Фанфани этой информацией не владели. На экране бултыхались и прыгали изречения крупнокалиберных шпионов, типа «Обман – это власть тайны, и в обмане – тайна любой власти». В течение всей программы, а она шла два с половиной часа, то и дело выныривал Винчигуэрра с новым разоблачением. Например, что еще во время Второй мировой тайные службы союзников взяли подписку с Боргезе и с боевого состава его Десятой МАС о будущем сотрудничестве с целью отвода советской угрозы. Многочисленные свидетели с милой простотой докладывали, что это самоочевидно: а кого набирать в такую команду, как эти тайные «Гладиаторы»? Конечно же, экс-фашистов! И что, с другой стороны, ведь в Германии обеспечили же американские спецслужбы жизнь и выживание такому палачу, как Клаус Барбье.
Промелькнул неоднократно Личо Джелли, безмятежно признавая, что да, сотрудничал со службами англо-американцев. Винчигуэрра сказал про него «хороший фашист», а Джелли подробно поведал о своем бизнесе, о своих знакомствах, об источниках информации, без зазрения совести, хотя было ясно, что везде и всегда он вел двойную игру.
Коссига рассказывал, как в сорок восьмом ему, молодому члену «Католической молодежи», выдали американский «стен» и несколько гранат, чтобы действовать в ситуации, если Компартия неадекватно отреагирует на результаты выборов. Винчигуэрра возникал снова, преспокойно добавлял, что все крайнее правое крыло единодушно приняло стратегию напряженности, дабы психологически подготовить широкую публику к введению чрезвычайного положения, и перечислял, как и через кого «Новый порядок» и «Национальный авангард» взаимодействовали с людьми из разных министерств. Сенаторы, уполномоченные на парламентское расследование, невозмутимо повествовали, что спецслужбы и полиция, как только происходило покушение, запутывали улики и следы, дабы парализовать следственное производство. Винчигуэрра пояснял, что за непосредственными исполнителями теракта на площади Фонтана, то есть за неофашистами Фредой и Вентурой, стоят сотрудники отдела особых поручений Министерства внутренних дел, курировавшие всю акцию; и тут же распространялся о путях и подробностях проникновения «Нового порядка» и «Национального авангарда» в левые группировки с целью подстрекать их к террористической деятельности. Полковник Освальд Ли Уинтер, цереушник, сообщал, что «Красные бригады» не только кишели шпионами, но и выполняли непосредственные приказы генерала Сантовито из СИСМИ. В совершенно запредельном интервью основатель «Красных бригад» Франческини, один из самых ранних арестованных, вдруг ошарашенно себя спрашивал: а не выходит ли, что он сам, действуя по собственному почину, оказался в подчинении чужой воле? И опять, по велению режиссера, возникал Винчигуэрра с откровениями, что-де «Национальному авангарду» вменялось, в частности, распространять маоистские листовки, чтобы нагнетать в обществе страх перед расцветом прокитайской пропаганды.
Один из командиров «Гладиаторов», генерал Индзерилли, без всяких экивоков сообщил, что склады оружия были прямо в казармах карабинеров и что гладиаторы могли приходить и забирать что хотели, точно как в приключенческих романах, предъявляя половинку разорванной банкноты. Все кончалось, как легко предугадать, похищением Моро и разбирательством, как же получилось, что сотрудников спецслужб видели на улице Фани в то утро похищения. Один сексот оправдывался, что его туда пригласил приятель, чтобы вместе пообедать. Непонятно только, что это был за такой обед в девять утра.
Экс-глава ЦРУ Колби, разумеется, отпирался от всего, но другие цереушники в серафическом спокойствии сообщали, скажем, суммы зарплат, полагавшихся от их организации разным лицам, вовлеченным в террористическую деятельность, например пять тысяч долларов в месяц генералу Мичели. Притом с начала до конца программы звучало и повторялось, что все улики – косвенные, что все доказательства – опосредованные, что на их основании невозможно никого приговорить, но что они изрядно смущают общественное мнение.
Мы с Майей оба сидели оцепенев, не в силах пошевелиться и говорить. Разоблачение за разоблачением. Куда похлеще самых экстатических фантазий Браггадоччо.
– Ну да, само собой, – выговорила наконец Майя, – он же тоже не скрывал, что все эти сведения уже давно были обнародованы. А потом, конечно, вытерлись из коллективной памяти. Но стоит пойти в любой архив, в газетный зал – вот и наново составятся фрагменты мозаики. Смотри. Лично я, и в годы учебы, и работая по вот-так-сюрпризам, я читала, конечно же, прессу, а ты что думаешь? Читала, открывала для себя все эти явления и потом прекраснодушно забывала. Раз за разом. Новые разоблачения теснили предыдущие. В данном случае кто-то просто выложил в один рассказ всю кучу вместе. Сначала Браггадоччо, потом Би-би-си. Смешали, перемешали, суперкоктейль. Два суперкоктейля. Не знаешь, который из них ближе к истине.
– Ну, Браггадоччо туда еще подмешал свое фирменное, тему Муссолини, тему папы Лучани.
– Чего же ты хочешь. Браггадоччо был маньяк и видел заговоры всюду. По сути же и Браггадоччо, и передача говорили абсолютно одно и то же.
– О господи боже, господи боже, – сказал на это я. – Не укладывается в уме. На днях зарезали Браггадоччо, чтобы не распространились те самые сведения, которые сейчас, на наших глазах, доведены до сведения миллионов.
– Душа моя, – ответила Майя, – в этом-то наше главное счастье. Если даже некто взаправду, ну, организованные преследователи или отдельно блуждающий шизик, был готов на все, чтобы не распространились те самые сведения или не добавился к ним какой-нибудь мелкий фактик, незаметный фактик, на который мы с тобой не обратили внимания, но представляющий собою важную тайну… Будь это верно, после сегодняшней передачи никому уже не потребуется устранять ни тебя, ни Симеи. Если вы оттащите в газеты то, что вам доверил Браггадоччо, на вас посмотрят как на полных дебилов, потому что вчера все это полностью изложили в телепередаче.
– Да, но им может показаться, что надо заткнуть нам рты, чтоб мы не добавили в ту кучу Муссолини и папу Лучани. О которых по телевизору не говорилось.
– Ну вот представь себе. Пойдешь ты рассказывать про Муссолини. Даже и в версии Браггадоччо это звучало неубедительно. Без доказательств: бред, натяжки. Ну и решат, что ты перевозбудился от тайн, раскрывшихся в телепередаче, и доукомплектовал телесюжет личными фантазиями. Так ты им даже и подыграешь. Скажут: вот посмотрите. Ходят теперь к нам безумцы и добавляют кто сколько может. Слухи и интерпретации, толки и разнотолки подорвут доверие к передаче Би-би-си. Она тоже покажется беспардонным журналистским бредом или просто паранойей, вроде как про то, что американцы не летали на Луну или что Пентагон скрывает от человечества неопознанные летающие объекты. Новые сенсации в этом духе станут бессмысленными и смешными. Ты помнишь… помнишь название старой французской книжки? «Реальность превосходит вымысел»?
– По-твоему, я свободен?
– Конечно. Кто сказал: правда делает свободными? Эта правда освобождает всех от каких бы то ни было новых сенсаций. По сути дела, Би-би-си решила все проблемы. Кричи сколько хочешь, что римский папа ест на завтрак младенцев или что Мать Тереза Калькуттская подложила бомбу в поезд «Италикус». Тебе скажут, ну да, любопытно, отвернутся и займутся другими делами. Голову готова заложить, что об этой передаче газеты даже не упомянут. Ничто уже нас не зацепит в этой стране. Да и, право слово, чего мы тут только не перевидали. Нашествие варваров, разграбление Рима, истребление Помпеем галлов, шестьсот тысяч убитых в Первой мировой войне, адскую Вторую мировую. Что тут уж меняет сотня-другая человек, на которых потребовалось сорок лет, чтоб их поочередно попереубивать. Двурушничество спецслужб? Кто способен еще впечатляться, помня, что творили шпионы Борджии? В Италии всегда были в моде кинжалы и яды. Такая уж традиция у нашей нации. Что бы до нас ни доводили, мы в ответ – подумаешь! Видали мы дела и похуже. И вообще еще неизвестно, правда ли это. Если нам врали Соединенные Штаты, спецслужбы половины Европы, наше правительство и наши газеты, почему бы не врать Би-би-си? Единственная серьезная проблема гражданина – как не платить налогов. Если в этом у нас удача, пусть те, кто нами командует, делают все что им вздумается. Все равно они интересуются только своей кормушкой. Аминь. Видишь, хватило пары месяцев работы у Симеи, и сколько во мне цинизма.
– Что будем делать?
– Ты перестанешь психовать, а я спокойно схожу и обменяю чек, полученный от Вимеркате. Ты сними что есть там у тебя в банке… Если есть что.
– Есть. В апреле я экономил. Там почти две зарплаты, десять миллионов лир. И еще двенадцать мне выдал на прощание Симеи. Целое богатство.
– Чудесно. У меня тоже есть кое-что на счете. Забираем все и летим.
– Летим? Мы же решили, что нам незачем бежать, за нами никто не гонится?
– Нет, не гонится никто. Но ты что, хочешь дальше сидеть в этом государстве, где в любой пиццерии от соседнего стола тебя подслушивают шпионы тайной полиции, убийцы очередных прокуроров, готовят бомбу – кинуть в прокурора именно тогда, когда по той же улице будем случайно проходить мы с тобою?
– Ох, куда нам, Майя, бежать? Ты же слышала, эта история захватывает всю Европу. От Швеции до Португалии. Куда бежать? В Турцию, к «Серым волкам»? В Америку, где, если даже туда нас пустят, там вообще убивают президентов? И не исключено, что наша итальянская мафия просочилась в самое ЦРУ? Куда ни кинь, всюду клин. Мир таков. Я хотел бы сойти с шарика, но говорят – нельзя, нет промежуточных остановок.
– Милый, ничего. Найдем какую-нибудь страну, где вообще нет секретов. Где все открыто. В Центральной и Южной Америке полно таких стран. Там секреты не прячут. Там известно, кто входит в наркокартель, кто управляет подрывной бандой. Сидишь в ресторане, входит компания, представляются: вот, это с нами подпольный босс по торговле оружием. Красивый, бритый, надушенный. Крахмальная белая рубашка навыпуск. Официанты ублажают. Командир полицейского расчета кланяется. Ну есть же страны без тайн мадридского двора. Все открыто. Что там полиция коррумпирована – у них прописано чуть ли не в уставе. Что правительство пронизано криминальными элементами – сказано чуть ли не в конституции. Банки живут мытьем грязных денег. А кто перестает завозить в страну грязные деньги, лишается вида на жительство. Убивают, да… Но исключительно свои своих. Иностранцам пребывание в таких местах не опасно. Мы сможем найти работу в газете, в издательстве. У меня куча знакомых, выпускающих вот-так-сюрпризные издания. Мне теперь понятно, что вот-так-сюрпризная деятельность – это верх приличия и порядочности. Рассказываешь муть какую-то, все ее воспринимают адекватно. Знают, что муть. Читают, чтоб занять время. Те, чьи сокровенности ты открываешь, уже успели выболтать их всему свету. Поехали, поехали! Испанский выучивается за неделю. Поехали на остров далеких южных морей, мой славный Тузитала.
Сам я, как правило, ни на что не решаюсь. Но при приличном ассисте кое-когда способен забивать голы. Майя, как ни крути, молода, а мне мой возраст придает приличествующую мудрость. Эта мудрость гласит: если ты на свой счет убежден, что ты полный лузер, утешение можно получить только от мысли, что вокруг проигрывают все, даже победители.
Так что я сумел чудесно подкусить Майю.
– Ты не учитываешь, любовь моя, что даже и наша Италия на глазах становится в точности как те сказочные места, куда тебя потянуло. Если вся страна дружно узнала, а потом дружно забыла все, о чем вчера мы слышали по Би-би-си, значит, мы почти избавились от чувства стыда, да, от чувства стыда. Видела ты, как вчера все выступавшие спокойно соглашались, что да, что они делали то и что делали это, и будто бы ждали награды? Без каких-либо недомолвок, намеков, аллюзий, без барочных выражений, этого наследия Контрреформации. Все аферы освещены яркими бликами дня, в стиле импрессионистов. Коррупция дозволяется. Мафиозы в парламенте. Неплательщики в министерствах, а в тюряге сидят албанцы, карманные воришки. Наши порядочные люди продолжают и продолжат голосовать за мерзавцев, потому что они не верят Би-би-си и даже вообще не смотрят программы вроде вчерашней, а смотрят мусор, им подсовывают в прайм-тайм телевизионные распродажи, снятые коммендатором Вимеркате. Если застреливают кого-нибудь, организуются с помпой государственные похороны…
Мы не станем участвовать в их играх, Майя. Я опять начну переводить с немецкого. Ты вернешься в журнал, читаемый в парикмахерской и в зале ожидания у зубного. Вечером будем смотреть старые фильмы. По выходным ездить в Орту. К черту все, к черту всех, пошли они все к черту. Надо только запастись терпением. Окончательно сделавшись третьим миром, наша страна превратится в прелестный уголок. Наподобие Копакабаны. «На Копакабана, вблизи океана, там женщины невозбранно… царя-я-т…»
Майя вернула мне мир. Веру в себя. Лучше сказать, спокойное неверие в мир. Жизнь вполне переносима, если не требовать слишком много. Завтра («завтра» – это словечко Скарлетт О’Хары, я знаю, но цитаты неизбежны, ибо от первого лица разговаривать я не умею), завтра новый день.
Остров Святого Юлия опять засверкает на солнце.