Материнское право в России
Полная фамилия Романовых – Романовы-Голштейн-Готторпы. Причем главные в этом клане – голштинцы, небедная семья, владевшая персональным каналом[34]из Балтийского моря в Атлантику. В те времена такой канал значил куда больше, чем Панамский.
Голштинкой была Екатерина II Великая. Голштинцем – по отцовской линии – был и ее муж Петр III Федорович. И вот здесь начинаются чудеса. Потому что по материнской линии Петр III совсем не голштинец, и соответственно политики придерживался отнюдь не голштинской. Самое обычное материнское право в действии. Вот она, Екатерина II.
Если принимать мысль, что реальное влияние наследовалось не по отцовской, а по материнской линии, то многое становится на места. Екатерина вела себя как голштинка, то есть сообразуясь с интересами семьи матери-голштинки. Отец ее – напротив – состоял на службе у прусского короля! И пруссаки приходили в России в фавор, только когда проигрывали голштинцы.
Ровно то же самое мы видим и в семейной истории Годунова. Фактически страной правил не царь Федор Иванович, последний из Рюриковичей, а Годунов. Но вот мог он это делать только от имени своей сестры-царицы. Никаких юридических оснований для верховной власти, кроме родства, в монархиях не было и быть не могло – вплоть до XX века. И это означает, что женщина из рода Годуновых была намного уважаемее мужчины из рода Рюриковичей. Иначе правящим регентом стал бы брат царя Федора или дядя, коих наверняка было без числа. И это же означает, что важнейшие, но нежелательные для Романовых документы, свидетельствовавшие о реальном весе и могуществе Годуновых, до нас не дошли.
А есть еще одна интересная фигура – Марина Мнишек. Она ведь дважды была замужем за Лжедмитриями. Выйдя за Лжедмитрия I, как пишут, Марина была коронована русской царицей и ею де-юре являлась. Когда же Лжедмитрий I был убит, Марина вышла за следующего – Лжедмитрия II. И здесь пора понять, что царская сила не столько в них, сколько в ней.
О крови Марины известно немного. Отец ее вообще мало популярен среди историков, но в роду ее матери Ядвиги Тарло есть и воеводы, и епископы, на тот момент – нормальные кандидатуры в короли и папы. Те персоны, которыми набита битком история Ватикана и фальшивой Римской империи, ничуть не родовитее. И то, что Марину не казнили (пишут: «от тоски умерла»), а ее 4-летнего сына повесили (а не отрубили голову), говорит о весьма серьезном страхе пролить[35]эту царственную кровь. И чью кровь палачи боялись пролить? Отрепьевскую? Нет, Отрепьева убили, даже не моргнув. Боялись пролить кровь самой Мнишек в ее сыне. Так, может, это оба Лжедмитрия были коронованы ВСЛЕДСТВИЕ БРАКА с Мариной? Как Кортес вследствие брака с Малиналли. Как Ираклий вследствие брака с Фабией. Как Иван Грозный вследствие продуманной череды династических браков. Как Генрих VIII. Как все они.
На мой взгляд, чтобы понять, что произошло в Смутное время, следует лучше изучить роль матерей и жен Бориса Годунова, Федора Борисовича Годунова, Г. Б. Отрепьева, Василия IV Шуйского, русского короля Владислава и Михаила Федоровича Романова. Я не удивлюсь, если когда-нибудь вскроется, что Марина Мнишек (на самом деле Тарло), прежде чем «помереть от тоски», родила патриарху Филарету ребенка – первого русского царя Михаила Романова. Это была нормальная практика (и не поэтому ли даже Романовы признали Марину легитимной русской царицей). А главное, сын Марины был бы принят на Западе как легитимный наследник престола – принимали ведь они ребенка Марины от Отрепьева. Ну и стал Филарет регентом своему сыну Мише Романову. Ох, не 17 лет Мишеньке было в 1613 году, совсем не 17, и, если исходить из того, что принял он власть из рук у отца-регента лишь в 1633-м, было ему в 1613 году вряд ли больше трех месяцев от роду. Самое время царя-грудничка отдать кормилице, а его матери помочь покончить с этой непреходящей тоской.
Русское крепостничество
Здесь самое место разрушить традиционные представления о крепостничестве как результате эксплуатации народа. Да, понятно, что крестьяне попадали в долговые ямы к владельцам земли. Но верно также и то, что быстрее всего это происходит там, где земли недостаток, а еще лучше, если есть поливное земледелие, и кто-то может «сесть на задвижку». Но в России царила подсечно-огневая система земледелия. Лес выжгли, Бог дождичка дал, урожай собрали, а через 3 года – на новую землю. Такому крестьянину не надо от боярина ничего. Он не зависит ни от какой «задвижки», а потому неуязвим, – впрочем, как и всякий кочевник. И ему совершенно точно не нужна барская земля. Вся Русь в лесах, да и земля не барская, а Божья, – это убеждение дожило до XIX века. И как его сделать рабом?
В истории русского крепостничества есть феномен: документа, отменяющего Юрьев день, попросту нет, как нет и никаких на него юридических ссылок – нигде! Полагаю, его и не было, как не было и самого Юрьева дня. Просто потому, что в России крепостничество, как и везде, носило не экономический характер, а родо-племенной.
Боярин, по сути, есть сеньор, отец народа. Он может запретить крестьянам переехать так же, как это делает родитель. Он по-отечески осуществляет «право сеньора», – этим, кстати, под названием снохачества на славянских землях до середины XIX века грешили, от Македонии до Волги. И это – природное право боярина, поскольку он – дитя самой высокородной женщины в племени.
Бояре просто обречены на власть, и именно они легко образуют первые империи – зыбкие, аморфные и тем не менее довольно широко раскинувшиеся. И тот, кто прорывается на самый верх, рано или поздно эту лавочку прикрывает. И природных бояр сменяют служивые дворяне. И вот, когда крестьянин вдруг видит над собой НЕ ОТЦА, а чужака, требуется законодательное прикрепление к земле, армейские операции по принуждению к миру и призывы церкви к послушанию. И можно уверенно датировать это событие: не раньше, чем произошла «брачная революция» и начали образовываться монархии; в Испании (судя по документам) это 1700–1713 годы. В России, как и во всей Европе, – позже, меж эпохами Петра I и Екатерины II. Собственно, при них крепостное право и обрело силу.