V. ГОСУДАРСТВО, СЕМЬЯ, ВОСПИТАНИЕ 1 страница

В двух последних главах мы почти исчерпали экономическое содержание «новой социа-литарной организации» г-на Дюринга. Самое большее, к этому следовало бы еще добавить, что «универсальная широта исторического кругозора» отнюдь не мешает г-ну Дюрингу со­блюдать свои специальные интересы, даже помимо известного уже нам умеренного доба­вочного потребления. Так как в социалитете продолжает существовать старое разделение труда, то хозяйственной коммуне предстоит считаться, кроме архитекторов и тачечников, также и с профессиональными литераторами, причем возникает вопрос, как в таком случае поступить с авторским правом. Вопрос этот занимает г-на Дюринга больше, чем какой-либо другой. Всюду читателю мозолит глаза авторское право, — например, при упоминании о Луи Блане и Прудоне; затем на протяжении целых девяти страниц «Курса» о нем идут под­робнейшие рассуждения. Наконец, в таинственной форме «вознаграждения за труд», — при­чем ни слова не говорится, будет ли здесь иметь место умеренное добавочное потребление или не будет, — оно благополучно прибывает в тихую пристань социалитета. Глава о поло­жении блох в естественной системе общества была бы в такой же мере уместна и, во всяком случае, менее скучна.

Относительно государственного строя будущего обстоятельные предписания дает дюрин-говский «Курс философии». В этом вопросе Руссо, хотя он и «единственный значительный предшественник» г-на Дюринга, все же «заложил основание недостаточно глубоко»; его бо­лее глубокий преемник основательно исправляет этот недостаток, усердно разбавляя Руссо водой и подбавляя сюда столь же жиденькую нищенскую похлебку236 из отбросов гегелев­ской философии права. Основу дюринговского государства будущего образует «суверенитет индивида»; этот суверенитет индивида не должен подавляться


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 327

господством большинства, а должен здесь впервые достигнуть своего апогея. Как это про­изойдет? Очень просто.

«Если предположить наличие соглашения каждого с каждым во всех направлениях и если эти соглашения имеют своей целью взаимопомощь против несправедливых обид, — то в этом случае укрепляется только та сила, которая необходима для поддержания права, и никакое право не выводится из простого перевеса массы над отдельной личностью или большинства над меньшинством».

Вот с какой легкостью фокусничество философии действительности перескакивает через самые непроходимые препятствия, а если читатель скажет, что он ничего отсюда не извлек, то г-н Дюринг ответит ему, что нельзя так легко относиться к делу, ибо

«малейшая ошибка в понимании роли коллективной воли повела бы к уничтожению суверенитета индиви­да, а этот суверенитет и есть именно то, что служит единственной основой для выведения действительных прав».

Г-н Дюринг, издеваясь над своей публикой, обращается с ней именно так, как она того за­служивает. Он мог бы даже быть еще бесцеремоннее: студиозы, слушающие курс философии действительности, наверное не заметили бы этого.

Суверенитет индивида заключается, по г-ну Дюрингу, преимущественно в том, что

«отдельная личность абсолютным образом подчинена государственному принуждению», но это принужде­ние находит себе оправдание лишь постольку, поскольку оно «действительно служит естественной справедли­вости». Для этой цели будут существовать «законодательство и судебная власть», которые, однако, «должны оставаться в руках всего коллектива», а затем — оборонительный союз, проявляющийся в «совместной службе в рядах войска или в составе какого-либо исполнительного органа, предназначенного для обеспечения внут­ренней безопасности», —

следовательно, будут существовать и армия, и полиция, и жандармы. Г-н Дюринг уже не раз показал себя бравым пруссаком; здесь же он доказывает, что имеет полное право быть по­ставленным рядом с тем образцовым пруссаком, который, по словам блаженной памяти ми­нистра фон Рохова, «носит своего жандарма в груди». Но эта жандармерия будущего не так опасна, как нынешние держиморды. Что бы она ни учиняла над суверенным индивидом, у последнего всегда будет одно утешение:

«Справедливость или несправедливость, которую он, смотря по обстоятельствам, встретит со стороны сво­бодного общества, никогда не может быть хуже того, что принесло бы с собой также и естественное состоя­ние»!


__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 328

И затем, заставив нас еще раз споткнуться о свое неизбежное авторское право, г-н Дюринг заверяет нас, что в его новом мире

будет существовать, «само собой разумеется, вполне свободная и всем доступная адвокатура».

«Изобретенное ныне свободное общество» становится все более разношерстным. Архи­текторы, тачечники, литераторы, жандармы, а тут еще и адвокаты! Это «солидное и критиче­ское царство мысли» ужасно похоже на различные небесные царства различных религий, где верующий всегда встречает вновь в преображенном виде все то, что услаждало его земную жизнь. А г-н Дюринг принадлежит ведь к такому государству, в котором «всякий может спа­саться на свой манер»237 . Чего же нам больше желать?

Что желательно нам, — это, впрочем, в данном случае безразлично. Речь идет о том, что желательно г-ну Дюрингу. А между ним и Фридрихом II существует то различие, что в дю-ринговском государстве будущего отнюдь не всякий может спасаться на свой манер. В кон­ституции этого государства будущего значится:

«В свободном обществе не должно быть никакого культа, ибо каждый из его членов стоит выше первобыт­ного детского представления о том, что позади природы или над ней обитают такие существа, на которые мож­но воздействовать жертвами или молитвами». «Правильно понятая социалитарная система должна поэтому... упразднить все аксессуары духовного колдовства и, следовательно, все существенные элементы культа».

Религия воспрещается.

Но ведь всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отра­жением, в котором земные силы принимают форму неземных. В начале истории объектами этого отражения являются прежде всего силы природы, которые при дальнейшей эволюции проходят у различных народов через самые разнообразные и пестрые олицетворения. Этот первоначальный процесс прослежен при помощи сравнительной мифологии — по крайней мере у индоевропейских народов — до его первого проявления в индийских ведах, а в даль­нейшем своем развитии он детально исследован у индусов, персов, греков, римлян, герман­цев и, насколько хватает материала, также у кельтов, литовцев и славян. Но вскоре, наряду с силами природы, вступают в действие также и общественные силы, — силы, которые проти-во-


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 329

стоят человеку в качестве столь же чуждых и первоначально столь же необъяснимых для не­го, как и силы природы, и подобно последним господствуют над ним с той же кажущейся естественной необходимостью. Фантастические образы, в которых первоначально отража­лись только таинственные силы природы, приобретают теперь также и общественные атри-

Г * ТТ

буты и становятся представителями исторических сил* . На дальнейшей ступени развития вся совокупность природных и общественных атрибутов множества богов переносится на одного всемогущего бога, который, в свою очередь, является лишь отражением абстрактного чело­века. Так возник монотеизм, который исторически был последним продуктом греческой вульгарной философии более поздней эпохи и нашел свое уже готовое воплощение в иудей­ском, исключительно национальном боге Ягве. В этой удобной для использования и ко все­му приспособляющейся форме религия может продолжать свое существование как непо­средственная, т. е. эмоциональная форма отношения людей к господствующим над ними чу­ждым силам, природным и общественным, до тех пор, пока люди фактически находятся под властью этих сил. Но мы уже неоднократно видели, что в современном буржуазном общест­ве над людьми господствуют, как какая-то чуждая сила, ими же самими созданные экономи­ческие отношения, ими же самими произведенные средства производства. Фактическая ос­нова религиозного отражения действительности продолжает, следовательно, существовать, а вместе с этой основой продолжает существовать и ее отражение в религии. И хотя буржуаз­ная политическая экономия и дает некоторое понимание причинной связи этого господства чуждых сил, но дело от этого ничуть не меняется. Буржуазная политическая экономия не в состоянии ни предотвратить кризисы вообще, ни уберечь отдельного капиталиста от убыт­ков, от безнадежных долгов и банкротства, ни избавить отдельного рабочего от безработицы и нищеты. До сих пор еще в ходу поговорка: человек предполагает, а бог (т. е. господство чуждых человеку сил капиталистического способа производства) располагает. Одного толь­ко познания, даже если оно идет дальше и глубже познания буржуазной политической эко­номии,

Этот двойственный характер, который впоследствии приобрели образы богов, был причиной возникшей впоследствии путаницы в мифологиях, — причиной, которую проглядела сравнительная мифология, продол­жающая односторонне видеть в богах только отражение сил природы. Так, у некоторых германских племен бог войны обозначается по-древнескандинавски Тир, по-древневерхненемецки Цио, что соответствует, следова­тельно, греческому Зевсу, латинскому Юпитеру («Юпитер» вместо — «Диу-питер»); у других он называется Эр, Эор, соответствуя, таким образом, греческому Аресу, латинскому Марсу.


__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 330

недостаточно для того, чтобы подчинить общественные силы господству общества. Для это­го необходимо прежде всего общественное действие. И когда это действие будет совершено, когда общество, взяв во владение всю совокупность средств производства и планомерно управляя ими, освободит этим путем себя и всех своих членов от того рабства, в котором ныне их держат ими же самими произведенные, но противостоящие им, в качестве непре­одолимой чуждой силы, средства производства, когда, следовательно, человек будет не только предполагать, но и располагать, — лишь тогда исчезнет последняя чуждая сила, ко­торая до сих пор еще отражается в религии, а вместе с тем исчезнет и само религиозное от­ражение, по той простой причине, что тогда уже нечего будет отражать.

Но г-н Дюринг не расположен ждать, пока религия умрет своей естественной смертью. Он поступает основательнее. Он перебисмаркивает самого Бисмарка: он декретирует еще более

238 « г

строгие майские законы238 не только против католицизма, но и против всякой религии вооб­ще; он натравливает своих жандармов будущего на религию и помогает ей, таким образом, увенчать себя ореолом мученичества и тем самым продлить свое существование. Куда мы ни посмотрим — везде специфически прусский социализм.

После того как г-н Дюринг таким образом благополучно уничтожил религию,

«человек, опирающийся только на самого себя и природу и созревший до понимания своих коллективных сил, может смело двинуться вперед по всем тем путям, которые открывает перед ним ход вещей и его собст­венное существо».

Рассмотрим же для разнообразия тот «ход вещей», следуя которому опирающийся на са­мого себя человек может, под руководством г-на Дюринга, смело двинуться вперед.

Первый момент в ходе вещей, благодаря которому человек становится опорой самому се­бе, это — его рождение. Потом,

на время своего естественного несовершеннолетия, он остается на попечении «естественной воспитательни­цы детей», т. е. матери. «Этот период может простираться, как в древнем римском праве, до возмужалости, т. е. приблизительно до 14 лет». Только в тех случаях, когда невоспитанные мальчики старшего возраста будут не­достаточно почитать авторитет матери, — отцовское вмешательство, в особенности же общественные воспита­тельные меры должны обезвредить этот недостаток. Возмужав, ребенок поступает под «естественную опеку отца», если только таковой имеется налицо и притом «отцовство не оспаривается»; в противном случае община назначает опекуна.

Подобно тому как г-н Дюринг считает возможным, как мы это видели выше, заменить ка­питалистический способ произ-


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 331

водства общественным, не преобразуя самого производства, — точно так же он воображает, что можно оторвать современную буржуазную семью от всей ее экономической основы, не изменяя тем самым всей формы семьи. Эта форма представляется ему до такой степени не­изменной, что он даже делает «древнее римское право», хотя и в несколько «облагорожен­ном» виде, руководящим началом для семейных отношений на вечные времена, представляя себе семью только как «оставляющую наследство», т. е. как владеющую собственностью единицу. В этом вопросе утописты стоят неизмеримо выше г-на Дюринга. Для них, вместе с установлением свободного объединения людей в общество и превращением частной домаш­ней работы в общественную промышленность, непосредственно дано также и обобществле­ние воспитания юношества, а вместе с тем действительно свободные взаимоотношения чле­нов семьи. Далее, уже Маркс установил («Капитал», стр. 515 и сл.), что «крупная промыш­ленность, отводя решающую роль в общественно организованном процессе производства вне сферы домашнего очага женщинам, подросткам и детям обоего пола, создает новую эко-

„ 1 239

номическую основу для высшей формы семьи и отношения между полами»239 .

«Каждый социал-реформаторский фантазер», — говорит г-н Дюринг, — «естественно имеет наготове соот­ветствующую его новой социальной жизни педагогику».

С этой точки зрения сам г-н Дюринг представляется «настоящим монстром» среди соци­ал-реформаторских фантазеров. Школе будущего он уделяет по меньшей мере столько же внимания, сколько и авторскому праву, а это кое-что да значит. У него имеется окончательно разработанный план школ и университетов не только для всего «обозримого будущего», но и для переходного периода. Ограничимся, однако, лишь обзором того, что предполагается да­вать юношеству обоего пола в окончательном социалитете последней инстанции.

Всеобщая народная школа дает своим ученикам «все, что само по себе и принципиально может обладать привлекательностью для человека», следовательно, в особенности — «основы и главные достижения всех наук, касающихся понимания мира и жизни». Там прежде всего будут обучать математике, притом так, что будет «полностью пройден» круг всех принципиальных понятий и приемов, начиная с простого счета и сложения и кончая интегральным исчислением.

Это не значит, однако, что в этой школе действительно будут дифференцировать и интег­рировать. Совсем напротив: там будут преподаваться совершенно новые элементы матема­тики, взятой в целом, — элементы, содержащие в зародыше как обыкновенную


__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 332

элементарную, так и высшую математику. Хотя г-н Дюринг и уверяет, что

«содержание учебников» этой школы будущего «схематически уже вырисовывается в своих главных чертах перед его глазами»,

однако ему до сих пор не удалось, к сожалению, открыть эти «элементы математики, взятой

в целом»,

а то, чего он не в состоянии сделать,

«следует, в самом деле, ожидать только от свободных и возросших сил нового общественного строя».

Но если плоды математики будущего пока что еще очень зелены, то астрономия, механи­ка и физика будущего не представят трудностей,

они «составят ядро всего школьного обучения», тогда как «ботаника и зоология, которые, несмотря на все свои теории, всё еще носят преимущественно описательный характер», будут служить «больше для легкой, за­нимательной беседы».

Так говорится в «Курсе философии», стр. 417. Г-н Дюринг и до сего дня знает только пре­имущественно описательную ботанику и зоологию. Вся органическая морфология, охваты­вающая собой сравнительную анатомию, эмбриологию и палеонтологию органического ми­ра, незнакома ему даже по названию. В то время как за его спиной в области биологии почти десятками возникают совершенно новые науки, его детское сердце все еще черпает «высоко­современные образовательные элементы естественнонаучного способа мышления» из «Есте­ственной истории для детей» Раффа и дарует эту конституцию органического мира также всему «обозримому будущему». О существовании химии он, по своему обыкновению, и здесь совершенно забывает.

Что касается эстетической стороны воспитания, то в этой области г-н Дюринг намерен все создать заново. Вся прежняя поэзия для этого не годится. Там, где запрещена всякая религия, — там, само собой разумеется, не может быть терпима в школе обычная у прежних поэтов «мифологическая и прочая религиозная стряпня». Равным образом заслуживает осуждения и «поэтический мистицизм, к которому, например, был сильно склонен Гёте». Таким образом, г-ну Дюрингу придется самому дать нам те поэтические шедевры, которые «соответствуют более высоким запросам примиренной с рассудком фантазии», и нарисовать тот подлинный идеал, который «означает завершение мира». Пусть он только не медлит. Хозяйственная коммуна


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 333

сможет завоевать мир лишь в том случае, если она двинется в поход примиренным с рассуд­ком беглым шагом александрийского стиха.

Филологией подрастающего гражданина будущего не будут особенно донимать.

«Мертвые языки совершенно отпадают... а изучение живых иностранных языков останется... как нечто вто­ростепенное». Только там, где сношения между народами выражаются в передвижениях самих народных масс, иностранные языки должны быть сделаны, в меру надобности, легко доступными каждому. Для достижения «действительно образовательного результата при изучении языков» должна служить своего рода всеобщая грамматика, в особенности же — «материя и форма родного языка».

Национальная ограниченность современных людей все еще слишком космополитична для г-на Дюринга. Он хочет уничтожить и те два рычага, которые в современном мире дают хотя бы некоторую возможность стать выше ограниченной национальной точки зрения. Он хочет упразднить знание древних языков, открывающее, по крайней мере для получивших класси­ческое образование людей различных национальностей, общий им, более широкий горизонт. Одновременно с этим он хочет упразднить также и знание новых языков, при помощи кото­рого люди различных наций только и могут объясняться друг с другом и знакомиться с тем, что происходит за их собственным рубежом. Зато грамматика родного языка должна стать предметом основательной зубрежки. Но ведь «материя и форма родного языка» становятся понятными лишь тогда, когда прослеживается его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если не уделять внимания, во-первых, его собственным отмершим формам и, во-вторых, родственным живым и мертвым языкам. Таким образом, мы здесь снова попа­даем в запретную область. Но раз г-н Дюринг вычеркивает из своего учебного плана всю со­временную историческую грамматику, то для обучения языку у него остается только старо­модная, препарированная в стиле старой классической филологии, техническая грамматика со всей ее казуистикой и произвольностью, обусловленными отсутствием исторического фундамента. Ненависть к старой филологии приводит его к тому, что самый скверный про­дукт ее он возводит в ранг «центрального пункта действительно образовательного изучения языков». Ясно, что мы имеем дело с филологом, никогда ничего не слыхавшим об историче­ском языкознании, которое за последние 60 лет получило такое мощное и плодотворное раз­витие, — и поэтому-то г-н Дюринг ищет «в высокой степени современные


__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 334

образовательные элементы» изучения языков не у Боппа, Гримма и Дица, а у блаженной па­мяти Хейзе и Беккера.

Но и после всей этой выучки молодой гражданин будущего далеко еще не может «опе­реться на самого себя». Для этого нужно заложить более глубокое основание при помощи

«усвоения последних философских основ». «Но такое углубление... не представляет собой гигантской зада­чи» — с тех пор как г-н Дюринг проложил в этой области широкий путь. В самом деле, «если немногие поло­жения строгого знания, которыми может похвалиться всеобщая схематика бытия, очистить от ложных схола­стических завитушек и если решиться везде признавать значение только за действительностью, удостоверен­ной» г-ном Дюрингом, то элементарная философия станет вполне доступной и для юношества будущего. «На­помним о тех крайне простых приемах, посредством которых мы доставили понятиям бесконечности и их кри­тике доселе неведомую значимость», — и тогда «нет решительно никакого основания, почему бы элементы универсального понимания пространства и времени, столь просто построенные благодаря современному углуб­лению и заострению, — почему бы эти элементы не могли, наконец, перейти в разряд подготовительных зна­ний... Наиболее коренные идеи» г-на Дюринга «не должны играть второстепенной роли в универсальной обра­зовательной систематике нового общества». Равное самому себе состояние материи и сосчитанная бесчислен­ность призваны, напротив, «не только поставить человека на ноги, но и заставить его уразуметь собственными силами, что так называемый абсолют находится у него под ногами».

Народная школа будущего, как видит читатель, представляет собой не что иное, как не­много «облагороженную» прусскую гимназию. В этой школе греческий язык и латынь заме­нены несколько большим количеством чистой и прикладной математики, в особенности же элементами философии действительности, а преподавание немецкого языка низведено опять до блаженной памяти Беккера, другими словами — приблизительно до уровня начальной школы. Действительно, «нет решительно никакого основания», почему бы «знания» г-на Дюринга, оказавшиеся после нашего рассмотрения крайне школьническими во всех за­тронутых им областях, или, лучше сказать, почему бы то, что вообще остается от них после предварительной основательной «чистки», не могло, наконец, перейти целиком и полностью в «разряд подготовительных знаний», поскольку знания г-на Дюринга никогда и не возвы­шались над этим уровнем. Конечно, г-н Дюринг слышал краем уха, что в социалистическом обществе труд и воспитание будут соединены и таким путем подрастающим поколениям бу­дет обеспечено разностороннее техническое образование, как и практическая основа для на­учного воспитания; поэтому также и этот пункт он использует на свой обычный лад для со-циалитета. Но так как в сфере производства, по г-ну Дюрингу, прежнее разделение


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 335

труда в существенных чертах, как мы видели, преспокойно продолжает существовать, то у этого технического школьного образования отнимается всякое позднейшее практическое применение, отнимается всякое значение для самого производства, — техническое образова­ние преследует исключительно школьную цель: оно должно заменить собой гимнастику, о которой наш радикальный новатор и слышать не хочет. Вот почему г-н Дюринг и может дать нам по этой части лишь две-три банальные фразы, вроде следующей:

«Юноши, как и старики, должны работать в серьезном смысле этого слова».

Поистине жалкое впечатление производит это беспомощное и бессодержательное перели­вание из пустого в порожнее, когда сравниваешь его с тем местом «Капитала» (стр. 508— 515), где Маркс развивает положение, что «из фабричной системы, как можно проследить в деталях у Роберта Оуэна, вырос зародыш воспитания эпохи будущего, когда для всех детей свыше известного возраста производительный труд будет соединяться с обучением и гимна­стикой не только как одно из средств для увеличения общественного производства, но и как единственное средство для производства всесторонне развитых людей»240.

Оставим в стороне университет будущего, где философия действительности будет слу­жить ядром всего знания и где рядом с медицинским факультетом будет процветать также и юридический; оставим в стороне также «специальные учебные заведения», о которых мы уз­наём лишь то, что они предназначаются только «для двух-трех дисциплин». Предположим, что юный гражданин будущего по окончании всех школьных курсов настолько может «опе­реться на самого себя», что в состоянии заняться приисканием себе жены. Какой ход вещей открывает ему здесь г-н Дюринг?

«Ввиду важности размножения для укрепления, искоренения и смешения качеств, и даже для их творческо­го развития, надо искать последние корни человеческого или бесчеловечного в значительной мере в половом общении и подборе и сверх того еще в заботе об обеспечении или предупреждении определенного результата рождений. Суд над дикостью и тупостью, господствующими в этой области, приходится практически предос­тавить позднейшей эпохе. Однако даже при существующем гнете предрассудков можно растолковать людям, что удавшееся или неудавшееся природе или человеческой предусмотрительности качество новорожденных гораздо важнее их многочисленности. Уроды истреблялись, правда, во все времена и при всяком правовом строе, но лестница, ведущая от нормального до уродства, связанного с потерей человеческого образа, имеет много ступеней... Если принимаются меры против появления на свет человека, который оказался бы только плохим созданием, то это, очевидно, приносит только пользу».


__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 336

Точно так же в другом месте говорится:

«Философское размышление без труда поймет право не родившегося еще мира на возможно лучшую ком­позицию... Зачатие и, пожалуй, еще и рождение дают повод для применения в этом отношении предупреди­тельных мер, а в исключительных случаях — также и мер для устранения негодного».

И далее:

«Греческое искусство, в идеализированной форме изображающее человека в мраморе, не в силах будет со­хранить прежнее историческое значение, когда люди возьмутся за менее художественную, и поэтому гораздо более важную для жизненной судьбы миллионов, задачу — усовершенствовать созидание человека из плоти и крови. Этот род искусства не является просто работой над камнем, и его эстетика состоит не в созерцании мертвых форм» и т. д.

Наш молодой гражданин будущего падает с облаков. Что при вступлении в брак дело идет не о простом искусстве работы над камнем и не о созерцании мертвых форм, это он знал, ко­нечно, и без г-на Дюринга; но ведь последний обещал ему, что он может свободно шество­вать по всем путям, открываемым перед ним ходом вещей и его собственным существом, чтобы найти сочувствующее женское сердце вместе с принадлежащим ему телом. «Ни в ко­ем случае», — гремит теперь ему в ответ «более глубокая и более строгая мораль». Речь идет прежде всего о том, чтобы сбросить с себя дикость и тупость, господствующие в области по­лового общения и подбора, и принять во внимание право вновь рождающегося мира на воз­можно лучшую композицию. В этот торжественный момент перед нашим молодым гражда­нином стоит задача — усовершенствовать созидание человека из плоти и крови, стать, так сказать, Фидием по этой части. Как приступить к делу? — Приведенные таинственные заяв­ления г-на Дюринга не дают ему на этот счет ни малейшего наставления, хотя г-н Дюринг сам говорит, что это — «искусство». Быть может, г-н Дюринг уже имеет «схематически пе­ред глазами» руководство к этому искусству, вроде, например, тех, образцы которых — в запечатанных конвертах — циркулируют теперь в изрядном количестве в немецкой книжной торговле. — В самом деле, мы здесь находимся уже не в царстве социалитета, а скорее в цар­стве «Волшебной флейты»241, с той лишь разницей, что веселый франкмасонский поп Зарас-тро едва ли может назваться даже «жрецом второго класса» в сравнении с нашим, более глу­боким и более строгим моралистом. Испытания, которым Зарастро подверг влюбленную па­рочку своих адептов, являются поистине детской забавой в сравнении с тем грозным осмот­ром, который г-н Дюринг


_________________________ ГЛ. V: ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. ВОСПИТАНИЕ____________________ 337

навязывает обоим своим суверенным индивидам, прежде чем позволить им вступить в со­стояние «нравственного и свободного брака». Ведь всегда может случиться, что хотя наш «опирающийся на. самого себя» Тамино будущего и стоит обеими ногами на так называемом абсолюте, но одна из его ног отступает на одну-две ступеньки от нормы, так что злые языки называют его колченогим. Не исключена также возможность того, что его дражайшая Пами-на будущего не совсем ровно стоит на упомянутом абсолюте вследствие небольшого откло­нения в сторону правого плеча, каковое отклонение людская зависть называет даже легким горбиком. Что делать тогда? Воспретит ли им наш более глубокий и более строгий Зарастро практиковать искусство созидания совершенного человека из плоти и крови, применит ли он к ним свои «предупредительные меры» при «зачатии» или свое «устранение негодного» при «рождении»? Можно ставить десять против одного, что дело примет другой оборот: влюб­ленная парочка, покинув Зарастро-Дюринга, отправится к чиновнику, заведующему регист­рацией браков.

Постойте! — восклицает г-н Дюринг. — Вы меня не поняли. Дайте мне высказаться.