ОСОБЕННОСТИ КИТАЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Муравьиное царство в дупле дерева, теократическое государство с медитирующими чиновниками, идеалы "Великого равновесия" и "Великого единения" - как это все не похоже на Икарию или Город Солнца, идеи свободы и братства - отметил очарованный Китаем историк. Но тем интереснее познакомиться с непривычным для нас миром, эталоном АСП, и его особенностями.
1. Демографическая проблема в Китае
Огромность населения Китая - первое, что бросается в глаза европейцу. В отличие от большинства других древних и средневековых обществ Китай всегда знал, сколько подданных в нем проживает - регистрации населения в этой стране 4 тыс. лет, т. к. государство всегда хотело знать, сколько у него налогоплательщиков и потенциальных воинов. На рубеже нашей эры население Китая составляло 60 млн. чел. (30% нас. Азии и 20% нас. мира), в 1102 г. - 100 млн. чел., в 1450 г. - 60 млн. чел., в 1700 г. - 205 млн. чел. (50% нас. Азии и 30% нас. планеты). В земледельческом китайском обществе демографический режим всегда характеризовался:
- высоким естественным приростом населения;
- малой продолжительностью жизни из-за тяжелого труда и недостаточно полноценного, почти исключительно вегетарианского, питания;
- половозрастными диспропорциями (молодых возрастов больше пожилых, мужчин больше женщин вследствие изношенности женского организма из-за тяжелых трудовых нагрузок и частых родов);
- скачками и перепадами в результате погодных стихийных бедствий (например, неоднократное изменение русла реки Хуанхэ) и социальных катаклизмов (восстания и вторжения извне).
Кроме того, на стыках династий обнаруживался "демографический подлог" ("сильные дома" в конце династического цикла скрывали от налогообложения не только принадлежавшие им земли, но и работающих на них крестьян).
В связи с напряженным демографическим режимом сельское хозяйство Китая уже к началу средневековой эпохи стадо его ахиллесовой пятой. Эта страна находится в наихудших условиях с точки зрения количества используемых и пригодных к освоению земель по сравнению с Индостаном и ЮВА. В Индии, имеющей природные условия гораздо более благоприятные, чем в Китае, в наше время на душу населения приходится земли больше, чем в старом Китае. Возможности экстенсивного развития китайского с/х были исчерпаны еще до наступления средневековой эпохи. Видимо, поэтому, у них слова "есть" и "есть рис" синонимы, а вместо "здравствуйте" можно услышать "А Вы уже поели риса?".
2. Конфуцианство и легизм
Народ можно заставить повиноваться,
но нельзя заставить понимать, почему?
Конфуций
Продовольственно-демографическая напряженность китайского общества делала проблематичным его выживание в условиях социально-политической раздробленности и борьбы, алых размеров государства и слабости государственной власти. Поэтому китайцы столетиями апробировали методы и способы цементирования общества и укрепления государства: внешне это выглядело как борьба легизма и конфуцианства.
Символ легистской социально-политической тоталитарной доктрины император Цинь Шихуан попытался превратить народ "в груду песка", исходя из того, что "народ - трава, правитель-ветер: куда дует ветер, туда гнется и трава". Легисты полагали, что человек от природы алчен и правитель должен направить алчность подданных на два полезных для государства дела - земледелие и войну. На определенном этапе развития Древнего Китая легизм и его методы сыграли исторически прогрессивную роль, т. к. способствовали становлению императорской системы с верховной ролью государства, четкой градацией чиновничества, систематическим обновлением госаппарата, цензорским надзором, круговой порукой...
Насильственные методы правления, не подкрепленные идеологией, признаваемой всем обществом, в конечном счете доказали свою неэффективность. Гораздо более эффективным с точки зрения цементирования китайского общества оказалось универсальное морально-этическое учение Конфуция (иероглиф "цзяо", применяемый для обозначения конфуцианства, переводится как "учение" и "религия", сам же Конфуций традиционно именовался как "учитель и пример для десяти тысяч поколений").
Целью созданного Конфуцием учения было примирение в обществе, "стоящем по колено в крови".
Основные идеи конфуцианства:
1. В основе общества лежит деление на верхи и низы, т. е.: признается и идеологически обосновывается социально-имущественное неравенство
2. Необходимо смягчать объективно существующее неравенство через:
- соблюдение правил этикета-ритуала-церемониала. В результате житель старого Китая превращался в "автомат", соблюдающий до 300 видов церемоний и 3 тысяч правил поведения (правила распространялись даже на интимную сексуальную жизнь китайцев);
- выполнение долга, предполагающее повиновение низов верхам и заботу верхов о низах (народ - лошадь, правитель - всадник, который должен правильно взнуздать и содержать ее);
- морально-этическое воспитание подданных, в т. ч. путем внутреннего самосовершенствования. Поскольку лучшим средством воспитания в старом Китае считалась история, историк занимал важное место не только в обществе, но и в государственной структуре. Характерная черта китайского народа - высокий уровень исторического знания и самосознания. Особенность Китая - тесная связь истории и политики, история на службе политике как традиция "использования древности на службе современности". Обращаясь к историческому факту и интерпретируя его соответствующим образом, политик-чиновник в Китае всегда встречает подготовленную к восприятию подобной интерпретации аудиторию.
Как всякое крупное общественно-значимое учение, классическое конфуцианство подвергалось различным интерпретациям. Мэн Цзы (III в. до н. э.) утверждал, что "самое ценное в стране - народ, затем - власть, и наименьшую ценность имеет правитель". Такая трактовка способствовала укоренению в китайском обществе представления о правомерности свержения правителя, нарушающего конфуцианские каноны и потерявшего тем самым "Мандат Неба" на управление Поднебесной империей. Однако официальной идеологией средневекового Китая стало неоконфуцианство как сплав легизма и конфуцианства (кнута и пряника). Сначала оно стало идеологической основой империи Хань (III в. До н. э. - III в. н. э.), а затем претерпело определенную трансформацию в сунскую эпоху под влиянием деятельности Чжу Си, сделавшего акцент на обязанностях низов и правах верхов китайского общества (именно в форме чжусианства конфуцианство утверждается в соседних с Китаем странах южных морей, Корее и Японии). Соответственно, социально-политическая система средневекового Китая была синтезом:
- реалистического легизма с идеей искусственного поддержания порядка в обществе силой, законом;
- конфуцианского идеализма с идеей поддержания естественного общественного порядка гуманными методами воспитания у всех членов общества, независимо от их социального статуса, осознания своего места и соответствующих этому месту обязанностей перед остальным обществом.
Утверждение конфуцианства в качестве господствующей идеологии в эпоху Хань положило начало двухтысячелетнему существованию китайской империи как конфуцианской. Поскольку это важнейший структурообразующий фактор, некоторые специалисты, например Л. С. Васильев, полагают именно эпоху Хань началом китайского средневековья, хотя чисто хронологически это не совпадает со всемирно-исторической периодизацией средних веков.
Выполнив на начальном этапе своего существования консолидирующую общество роль, на поздних этапах средневековья конфуцианство обожествило существоваший в Китае строй АСП, было канонизировано и сковало развитие общественной мысли и производительных сил. Если католическая церковь самостоятельна и оппозиционна светской власти, православная - поддерживает государство, то конфуцианство, выполнявшее роль религии порядка, слито с государством. Европеец-христианин интересовался чужим и неизвестным в поисках религиозной истины, европеец-атеист - в поисках истины вообще и для разоблачения церковных догматов, японец рисковал жизнью за чтение иностранных книг - в результате европейцы создали новый мир, японцы смогли войти в него. Китаецентристское конфуцианское общество не интересовалось чужим и в XIX в. при первой же встрече с буржуазной Европой растерялось и было отброшено на обочину мирового исторического процесса. Однако в средние века опутанная конфуцианскими канонами (и во многом именно поэтому статичная) китайская цивилизация по-прежнему считала себя избранной Небом, а остальные народы мира - варварами.
3. Проблема единства Китая
Со времени создания первой централизованной империи и до Синьхайской революции 1911-13 гг. в Китае господствовала интегративно- централизующая тенденция развития общества и государства, обусловленная осознанием китайским народом своей этнопсихологической, религиозно- культурной и хозяйственной общности, а также единства этико-политической идеологии, традиций и обычаев. Выдающуюся роль в утверждении этой тенденции сыграли легизм и конфуцианство. При завоеваниях Китая малочисленными кочевыми народами их верхушка была вынуждена считаться с монолитностью традиционной духовно-политической культуры этой страны и перенимать китайскую систему государственности как условие сохранения своей власти. В свою очередь, варварские завоевания способствовали обострению у широких масс чувства этнической общности и стремления к созданию чисто китайского централизованного государства.
В результате резкого преобладания интегративно-централизующей тенденции китайский народ на протяжении тысячелетий был объединен в одно, либо в 2-3 крупных централизованных государства, причем такое раздробление было следствием временного завоевания части Китая северными варварами.
Традиция политического унитаризма и единства Китая базировалась преимущественно на лингво-культурной и общественно-политической общности. К началу нашей эры в качестве единого письменного языка в стране с дюжиной языковых диалектов появляется вэньян, а к VII веку утверждается и его единое чтение. На протяжении средневековья аналогично мощным фактором национальной консолидации становится распространение менее сложного и доступного более широким массам населения языка байхуа (до 30% мужского и 10% женского населения городов к концу средневековья обладали первоначальной грамотностью). Правящая чиновная элита и грамотное городское население считали себя гражданами Китая и являлись носителями общегосударственного типа национального самосознания.
Наряду с господствующей интегративно-централизующей тенденцией в Китае всегда действовала и дезинтегративно-центробежная, порожденная огромными размерами страны, натуральным и полунатуральным характером средневекового общественного производства, слабостью хозяйственных связей между различными районами страны, ярко выраженными хозяйственными и иными различиями и спецификой геополитического положения Юга и Севера страны. Большая часть населения страны, жители провинциальной глубинки, были носителями регионального типа этнического самосознания, подкрепляемого соответствующими языковыми диалектами. Тенденция к хозяйственно-культурной местной самостоятельности от Центра неоднократно в средние века использовалось различными социально-политическими силами ("сильными домами", удельными князьями, провинциальной гражданско-бюрократической и военной верхушкой) для установления военно-политического контроля на местах в их эгоистических интересах, что вело к развалу централизованной империи и вторжениям кочевников: так было в III-VI вв. в царстве Вэй и Западная Цзинь;на рубеже IХ-Х вв. в эпоху Тан; после смерти основателя династии Мин Чжу Юаньчжана на рубеже ХIV-ХV вв.
Опасности, которые несла для общества и государства дезинтегративная тенденция, побудили китайцев к установлению в стране изощренной системы социально-политической организации, государственного устройства и управления, четкой регламентации прав и обязанностей всех членов общества с тем, чтобы "наставлением улучшать нравы народа, повелевать и управлять народом, обеспечивать народ".
4. Сословная структура Китая в средние века
Сословное деление в Китае возникло значительно раньше классового. В своей окончательной форме оно сложилось в IX-II вв. до н. э. просуществовало до Синьхайской революции 1911 г. :
1. Привилегированные высшие сословия:
- титулованная знать;
- шэньши-чиновники;
- шэньши без должности;
- имеющие ученые степени
2. Непривилигерованные средние сословия, налогоплательщики, простолюдины, "добрый народ" с правом сдачи госэкзаменов на ученую степень:
- земельные частновладельцы;
- надельное государственное крестьянство;
- арендаторы у "сильных домов";
- торговцы и ремесленники.
3. Низшее сословие, не платящее налоги, "подлый народ", занимающийся третьестепенным делом, "дармоеды" (певцы, танцоры, монахи, рабы, слуги, тюремщики, палачи).
Власти Китая всегда исходили из того, что "зерно - жизненная артерия народа, а налоги - сокровище государства". Отсюда и расстановка приоритетов: земледелие как первостепенное занятие, ремесло и торговля - второстепенное ("земледелие - ствол, ремесло и торговля - ветви"). Оуян Сю писал: "Земледелие предшествует всему, оно начало и конец правления". Государство активно вмешивалось в аграрные отношения не только по причине обеспечения налоговых поступлений, но и опасаясь перехода бродяжничества обезземеленного крестьянства в политическую нестабильность из-за того, что "у бедного нет клочка земли, куда можно было бы воткнуть шило, в то время как поля богачей тянутся с Севера на Юг и с востока на запад... , а сами они разъезжают на крепких конных повозках и едят отборное зерно и мясо". Отсюда - традиционно враждебное отношение средневекового конфуцианского государства к "сильным домам" на селе.
Что касается ремесла и торговли, то они полезны, но второстепенны, поскольку не производят зерна. Они могут быть даже вредны в случае чрезмерного развития, так как:
- способствуют развитию горизонтальных общественных связей, не контролируемых государством, в обществе с вертикальными социально-политическими структурами;
- увеличивают удельный вес населения не производящего, а только потребляющего дефицитное продовольствие;
- торгово-ремесленные круги менее подвержены государственному контролю, чем крестьянство.
Для предотвращения роста числа ремесленников в Китае существовали многочисленные ограничения и запреты на "неположенные украшения" для разных сословий. В условиях Китая ремесленные цехи были призваны не столько способствовать росту производства ремесленных изделий, сколько сдерживать рост их производства.
В эпоху смуты в сер. I тысячелетия, в условиях усобиц и вторжений извне, ослабевшая центральная власть не смогла пресечь утверждение в стране новой чужой буддийской религии. С прекращением смуты китайское государство не могло примириться с тем, что буддийская церковь с ее миллионами верующих и земельной собственностью все больше превращалась в мощную политическую и экономическую силу. Отсюда целенаправленная государственная компрометация буддийского монашества. Китайский мыслитель XI в. Ли Гоу указал на "10 пороков монашества, устранение которых дает 10 преимуществ", среди них:
1) когда мужчины не заняты земледелием, их кормят другие;
2) когда мужчины холосты, женщины ропщут и возобладает разврат;
3) монахи, не вписанные в реестры, не явяляются тяглыми и не пополняют казну;
10) монахи хитрые - уклоняются от контроля чиновников.
5. Класс управляющих Китаем
Правящий класс старого Китая отличается рядом особенностей:
1. Разделенностью на титулованную знать и бюрократическое чиновничество - шэньши ("ученые люди, носящие пояс власти");
2. Принципиальной открытостью чиновничье-бюрократического аппарата для его пополнения из непривилегированных сословий простонародья двумя путями:
- сдачей экзаменов на получение ученой степени (система кэцзю), дающей право занимать должность в госаппарате;
- покупкой ученой степени;
-покупкой должности (она в три раза дороже степени) низового и среднего уровня.
3. Сословной стабильностью бюрократического аппарата, на 2/3 состоявшего из детей и внуков шеньши;
4. Делением шеньши на две категории - чиновников и неслужилых. Особенность Китая - большая часть правящего класса "не правит". Неслужилые шэньши, своего рода китайская интеллигенция, использовали свой высокий социальный статус для занятия негосударственных, но высокооплачиваемых должностей уездных судей и общинных учителей, руководителей ополчений и общественных работ. Фактически они превращались в общинных лидеров, без которых крестьянину невозможно было решить ни одного вопроса в отношениях с местной властью. Не каждая деревня могла похвалиться наличием в ней "собственного" шэньши - их роль преимущественно играли простолюдины-неудачники государственных экзаменов, "носящие одежду из хлопка".
5. Конкуренцией за государственные должности в связи с "перепроизводством" шэньши и узаконением протежирования, именуемого "родственной тенью". Такая "тень" за спиной соискателя должности давала определенные привилегии на ее получение при условии сдачи дополнительного экзамена "на профпригодность". Гарантийная рекомендация была основным методом продвижения чиновника по служебной лестнице, однако при смене власти такие "родственнотеневые" отношения могли повредить обеим сторонам: в подобных ситуациях бывшие клиенты разоблачали бывших гарантов и "высмеивали людей, с которыми только что вместе купались, за то, что они были голыми".
6. Сосредоточением у шеньши не только исполнительной политической власти и распоряжения ресурсами государства (составляя 2% населения, они получали 20-25% национального дохода), но и идеологической власти. Шэньши управляли Китаем как формально (чиновничество), так и неформально (неслужилые). Обе страты шэньши олицетворяли собой две подсистемы управления обществом, причем обе они базировались на конфуцианских канонах. Таким образом, в Китае существовал особый тип "государственного человека" разных степеней учености, соответствующих административной структуре империи - шэньши не просто чиновник: он соединяет в себе этику и власть, служит им добровольно и принципиально доктринально, выполняя свою конфуцианскую сверхзадачу.
7. Ученое сословие нестабильно и дифференцировано. Подавляющая часть шэньши имела низший ранг сюцая (около 80%). Противоречия между различными стратами шэньши (малооплачиваемыми сюцаями и "продвинутыми мужами" цзиньши, чиновной и неслужилой частями сословия) носили чисто конкурентный характер - всех их при этом объединяла приверженность общей идеологической конфуцианской основе и стремление обустроить Китай по канонам древних. Каждый шэньши претендовал на единственно правильное толкование классиков и прошлого.
Государство строго регулировало численность ученого сословия, особенно его неслужилой части, используя экзаменационные квоты и продажу степеней и должностей в политических целях: в периоды политической напряженности эти квоты резко увеличивались для обеспечения поддержки династии со стороны грамотной и активной части китайского общества, желающей "остепениться" (замечено, что значительная часть лидеров мятежей и восстаний в Китае - неудачники госэкзаменов). Поэтому численность шэньши существенно колебалась в зависимости от эпохи и социально-политической конъюнктуры от 0,5 млн. до 1,5 млн. чел.
Китайский шэньши существенно отличается от европейского интеллигента-интеллектуала:
- интеллигент в той или иной степени оппозиционен по отношению к государству и церкви;
- шэньши - защитник и олицетворение государства: он может выступать только против конкретных пороков в практике государственного управления, тем самым в конечном счете укрепляя государство. Шэньши предвосхитили "карамзинский" взгляд на мир, в соответствии с которым "для благоденствия империи нужны 25 хороших губернаторов".
6. Государственное устройство средневекового Китая
На протяжении средневековья в связи со сменой династий многие элементы государственного устройства Китая менялись, но его основные принципы оставались без изменений /см. схему китайской бюрократии.
На вершине пирамиды государственной власти находился император, имеющий Мандат Неба на управление Поднебесной империей и именуемый Сыном Неба. Власть императора косвенным образом была ограничена вышеуказанным Мандатом, предписывавшим осуществлять управление в соответствии с конфуцианскими традициями, и определенной самостоятельностью функционирующего по этим традициям бюрократического аппарата. Как правило, императоры были приверженцами легистских, а аппарат - конфуцианских методов управления.
Стремясь держать чиновничество под контролем, императоры искусственно противопоставляли друг другу различные ветви и звенья аппарата, разделив его на исполнительную и контрольную ветви, курируемые, как правило, двумя фаворитами правителя.
Контрольная власть была представлена императорскими Канцелярией, Секретариатом и Палатой инспекторов-цензоров. В служебные обязанности инспекторов-цензоров входил не только контроль деятельности исполнительной власти, но и увещевать императора править по канонам, докладывая ему "правду" не с узковедомственных, а с общегосударственных позиций. Учитывая уникальную роль инспекторов в системе государственного управления, аппарат стремился внедрить на эти должности или "своих", или людей мягких, слабохарактерных, не обладающих способностями и несамостоятельных, которые не могли бы представлять опасности для чиновничества. С другой стороны, в различные периоды китайской истории реформаторской части шэньши удавалось провести существенные преобразования, опираясь именно на своих ставленников в Инспекторате, имевших прямой доступ к императору с правдивой информацией об истинном состоянии дел в стране.
Существовал только один способ миновать контрольные органы - добиться такого влияния на императора, что последний давал своему фавориту "собственноручную императорскую записку" с надписью в правом верхнем углу: "Тот, кто воспрепятствует прохождению документа, будет осужден... согласно статье о великой непочтительности и сослан на 3 тысячи ли".
Исполнительная власть состояла из трех ведомств: Палаты изучения донесений, Палаты императорских указов и собственно правительства - Ведомственной Палаты, включавшей в себя Палаты финансов, наказаний, церемоний, общественных работ, военных дел и своего рода "отдел кадров" - Палату чиновников.
В соответствии с китайской Табелью о рангах должности и титулы делились на 9 рангов, в каждом из которых было по 30 разрядов. Обычно сдавший госэкзамен на сюцая с отличной оценкой мог претендовать на восьмой высший разряд первого ранга, сдавший на удовлетворительно - на восьмой низший разряд. Долгом чиновника было иметь безупречный моральный облик, т. е. строго соответствовать своему месту в обществе и аппарате. В случае "потери лица" у чиновника тринадцатого разряда отбиралось удостоверение шестого разряда и он мог в будущем снова дослужиться не выше двенадцатого разряда. Ученые степени не аннулировались. Кроме того, для чиновников существовали правовые наказания пяти степеней: тонкими бамбуковыми палками (до 50), толстыми бамбуковыми палками (до 100), каторгой до трех лет, ссылкой (до 1500 км) и две степени смертной казни (удавка и отрубание головы). Чиновник жил, сознавая, что за послушание его ждет награда, за ошибки наказание, за ослушание - смерть.
Центральному правительству подчинялись губернаторы 20-25 провинций со штатом чиновников провинциального управления, губернаторам провинций - начальники 300-360 областей-oкpугов, a последним - начальники 1500 уездных управ-ямэней, надзирающих за 150-250 тысячным населением уезда. Начальники ямэней составляли основание пирамиды государственной бюрократии Китая: если в функции высшего и среднего звена государственной администрации входила циркуляция документов и контроль их исполнения, то полторы тысячи уездных начальников непосредственно управляли многомиллионным китайским народом.
Уездный начальник самостоятельно набирал штат ямэня (писарей, палачей, сборщиков налогов, секретарей из числа местных шэньши и неудачников госэкзаменов) и обеспечивал сбор налогов и выполнение других повинностей в опоре на неформально существующее местное самоуправление (общинная верхушка, главы корпораций, старосты деревень и 10-дворок). Как правило, во избежание приезда работников ямэня (это уже беда), население стремилось все свои обязанности перед властями выполнить в срок.
Уездный начальник получал от государства чисто символическое жалованье, в десяток раз превосходящее доход простолюдина, и был заинтересован в своевременном и полном сборе налогов с подведомственного ему населения для поддержания собственного благосостояния и оплаты нанятого им штата ямэня (с ХVIII в. для ослабления лихоимства чиновников на уездном уровне государство стало доплачивать им "серебро для поддержания честности", в 10-20 раз превосходящее их основной оклад. Поскольку чиновничество в Китае подвергалось принципиальной ротации каждые 3 года, у них не было заинтересованности глубоко вникать в дела и кропотливо ими заниматься (часто вместо уездного начальника фактически правил нанятый им секретарь-шэньши).
7. Баоцзя
Неотъемлемой частью системы управления обществом в Китае была система "коллективной ответственности" членов общин и городских кварталов, возникшая еще в древности. Сыма Цянь сообщает, что еще в IV в. до н. э. реформатор Шан Ян "приказал народу разделиться на группы по 5 и 10 семей для взаимного наблюдения и ответственности за преступления. Тот, кто не донесет о преступлении, будет разрублен пополам, а тот, кто донесет, будет награжден как воин, отрубивший голову врага; скрывший преступника наказывается как сдавшийся врагу". Сам термин "баоцзя" появился в 1070 г. в связи с реформами Ван Аньши. По китайским законам на дверях домов должны были висеть таблички с подушевой описью семей - об отъезде и приезде должен знать сотский староста для регулярного доклада в ямэнь о передвижениях населения.
Существуют разные оценки эффективности системы баоцзя - от очень эффективной до неэффективной. Доказательства недостаточной эффективности:
- неудача поголовной регистрации из-за неграмотности большинства крестьян (это было возможно только в уездных центрах);
- раздел "баоцзя" не включен отдельной графой в аттестацию чиновников, соответственно и отношение к поддержанию баоцзя было поверхностным;
- местные шэньши саботировали систему баоцзя как унижающую их ученое достоинство, а сотские и простолюдины не имели права входить в дом шэньши;
- главы 5-10-дворок, опасаясь вымогательства в ямэнях при переделках списков и разборе дел, не подавали туда требуемой информации;
- потенциальные доносчики боялись мести нарушителей и преступников;
- мало кто желал портить отношения с соседями, которые в ответ тоже могли на них донести;
- главное доказательство недостаточной эффективности системы баоцзя в существовании параллельно ей многочисленных тайных обществ, которые смогла ликвидировать только КПК в 50 гг. XX в.
Тем не менее, в лице баоцзя государство имело мощный рычаг воздействия на нежелательные процессы в обществе, своеобразную систему социального контроля. Впоследствии она будет охарактеризована в словах народной песенки:
Баоцзя, баоцзя
Жить нельзя, дышать нельзя...
Все в цепях и кандалах
У начальников в руках
Кнут и страшная печать
Заставляют нас молчать. . .
8. Тайные общества в средневековом Китае
Тайные общества и секты играли заметную роль в истории Китая в качестве организаторов народного сопротивления налоговому гнету и произволу деспотического государства со времени создания во II в. н. э. секты "Тай-пиндао" (Учение о пути великого равенства), возглавившей восстание "Желтых повязок".
В средние века наиболее известным тайным обществом стала "Секта Белого Лотоса" (СБЛ), возникшая в XI в. на основе буддийской секты, созданной в IV в. монахом Хуй Юанем. В свою очередь, СБЛ стала базой для для образования в XVII-XVIII вв. других тайных обществ (Общество Неба и Земли, Общество трех точек и др.).
Рассмотрим смысл учения СБЛ, столетиями привлекавшего миллионы приверженцев и последователей. Проповедники СБЛ утверждали, что у истоков мироздания - нерожденные родители, следовательно, все люди изначально - братья и сестры. Однако "родители" в гневе на людские пороки решили уничтожить мир. В ответ на мольбы людей о пощаде "родители" смягчились и вместе со страданиями послали на землю и добро, к которому можно приобщиться, лишь приняв учение Белого Лотоса - члены секты после смерти попадают в Рай. Таким образом, во-первых, само наличие учения СЕЛ является отрицанием официального конфуцианства и, во-вторых, тезис об изначальном равенстве людей опровергал конфуцианский постулат об их изначальном неравенстве и мог превратиться в материальную силу, так как крестьянство верило в наступление "золотого века" (в средние века идея равенства всегда имела религиозную форму - повстанцы Уота Тайлера очень интересовались: "Кагда Адам пахал, а Ева пряла - кто же был дворянином?"). СБЛ решила эту проблему просто - каждому своему члену обещала чиновничью должность после победы или после смерти.
Проповедники СБЛ постоянно предупреждали о неизбежности "бедствий", преувеличивая при этом их ожидаемые масштабы и подавая наглядный пример действием (грабили богатых, сжигали их усадьбы), не останавливались перед принуждением крестьянства вступать в тайные общества для преодоления их локальности, "брали в долг" у населения продукты, так как искренне верили в скорую победу... Крестьяне массами вступали в ряды сектантов, чтобы пережить "бедствия" и попасть в Рай. Популизм сектантской пропаганды (вера в возможность осуществления всех чаяний сразу) облегчал задачу мобилизации масс. Коллективные моления по особо торжественному ритуалу помогали преодолению психологического барьера боязни неповиновения властями Руководители тайных обществ на местах обычно были выходцами из грамотных крестьян, которых почитала толпа. В периоды социально-политической стабильности секты занимались кропотливой идеологической работой, а подлинные вожди выявлялись уже в ходе восстаний с учетом их организаторских способностей. Внешне крестьянские восстания выглядели стихийными, хотя на деле благодаря деятельности сект у них уже имелась идейная подкладка и готовые кадры руководителей (при этом следует отметить полное несоответствие их идей содержанию их сознания). На практике крестьянские движения, закончившиеся победой, проходили два этапа:
-- этап общего котла и примитивного дележа награбленного;
-- этап повторения того, против чего боролись - чиновничество, титулы, "свой" император...
Неотъемлемая черта социально-политической жизни средневекового китайского общества - бандитизм, разбой и пиратство, питательной средой которых были процессы обезземеливания крестьянства и жестокая эксплуатация. Особого размаха указанные явления достигли на стыке природных, социальных и политических факторов - отсюда и легендарные бандиты Шаньдунских болот, пираты Фуцзяньского побережья и разбойники из Шэньси. Китайский бандитизм пользовался определенным престижем в народе вследствие понимания всеми истоков и причин этого явления и соединения в нем зачатков классового самосознания и стремления к личной выгоде (а выгода могла быть достигнута только за счет грабежа состоятельных элементов).
9. Основные направления внутренней политики китайского государства
Все усилия государства в конечном счете сводились к нейтрализации главной опасности - угрозы голода, постоянного явления китайской истории. Кризисы недопроизводства продовольствия из-за усиления демографического давления на землю в определенной степени могут смягчаться приспособлением самого общества к меняющимся условиям существования (подъем целины, повышение урожайности посредством совершенствования технологии земледелия и увеличением внесения органических удобрений, экономия площадей по принципу "видишь шов, втыкай иглу", сокращение площадей под деревнями методом "два дома-одна крыша"). Однако главной причиной было не столько реальное недопроизводство продовольствия, сколько искусственное неравенство в его распределении по социальным причинам. Поэтому государство всегда стремилось к предотвращению социального расслоения деревни посредством поддержания "двух равновесий":
1) Между сельской общиной и "сильными домами" (административным воздействием и пропорциональным налогом). В конечном счете "сильные дома" ужесточали рентный пресс на крестьян-арендаторов втайне от государства и его попытки противодействовать обезземеливанию крестьянства приводили только к замедлению этого процесса.
2) Между "сильными домами" и государством, т. е. к сохранению независимости местной низовой государственной администрации от "сильных домов". При этом в чисто конфуцианском духе старались "искоренить зло без применения насилия".
Парадокс Китая: победа частнособственнической тенденции "сильных домов" над государственным аппаратом в экономическом и политическом отношении не ведет к образованию нового порядка, но только к смене династии, после чего новая династия в своих основных чертах повторяет предыдущую, т. к. победившая местная частновладельческая элита имеет своим идеалом государственную чиновничью карьеру. Однако при новой династии, созданной усилиями "сильных домов", существует опасность соединения их реальной власти на местах с государственными постами, что ведет к торжеству местничества и групповщины. Именно поэтому китайское государство диссоциализировало отбор на государственную службу через систему кэцзю в ущерб влиятельным состоятельным элементам и разделило общество на чиновников и простолюдинов. Такая система препятствует концентрации экономической и политической власти на местах и способствует ее дроблению при сохранении верховенства государства:
- шэньши-чиновники имеют политико-идеологическую власть и право распоряжения налоговыми ресурсами;
- шэньши без должностей обладают идеологическим влиянием и, надеясь на получение должностей, выступают за укрепление государственной власти;
- "сильные дома" имеют экономическое влияние на местах, трансформации которого в политическое влияние препятствует коалиция госаппарата, неслужилых шэньши и крестьянства (китайское крестьянство боролось не за землю, а против "злых" помещиков и чиновников, коррумпированных ими, за укрепление центральной государственной власти против их "бесчинств", даже арендаторы требовали только уменьшения размеров ренты, выплачиваемой ими "сильным домам").
Исключением из этого правила "регенерации" верховенства шэньши в государстве является династия Сун, е самого начала примирившаяся с преобладанием частновладельческой тенденции.
10. Периодизация китайского средневековья
В отличие от средневековой истории Европы, которая может быть периодизирована этапами становления, утверждения, расцвета и разложения феодального способа производства, Китай указанной эпохи переживал неоднократные взлеты и падения, что внешне выражалось в смене династий в рамках все того же АСП. Поэтому династическая периодизация китайской истории имеет под собой не только внешние, но и внутренние основания.
От "Исторических записок" Сыма Цяня до 1911 г. Китай знает 25 династических историй. Династическая периодизация средневекового Китая выглядит следующим образом:
Ø III-VI вв. - эпоха смуты (гунны, Троецарствие, эпоха Северных и Южных династий) после падения династии Хань;
Ø 589-618 гг. - династия Суй;
Ø 618-907 гг. - династия Тан;
Ø 907-960 гг. - эпоха смуты, пяти династий и десяти царств;
Ø 960-1279 гг. - династия Сун;
Ø 1279-1368 гг. - династия Юань (монгольская);
Ø 1368-1644 гг. - династия Мин.
Ø Династическая история Китая завершается маньчжурской династией Цин (1644-1911 гг.).
Благодаря развитой традиции историописания династии оставили после себя огромное количество документов и трактатов (в одном только архиве Гугун 9 млн. единиц хранения по эпохам Мин-Цин). Если трактаты в той или иной степени фальсифицируют историю, то документация позволяет восстановить истину в значительной степени. Дополнительным основанием для изучения истории Китая по династическому принципу является наличие общих для всех династий закономерностей развития в рамках династического цикла.
11. Содержание династического цикла
I этап - внутреннего мира и внешнеполитической активности.
Верховная государственная собственность на землю обеспечивает нормальное функционирование общественно-политического организма и правление в соответствии с конфуцианскими канонами. Тайные общества активной деятельности не ведут, ограничиваясь предсказаниями грядущих бедствий.
II этап - усиление внутриполитической напряженности и ослабление внешнеполитической активности.
Экспансия помещичьего землевладения на все новые площади с/х угодий, переход местного чиновничества под контроль "сильных домов" и ослабление центральной власти, уменьшение доходов казны, усиление социальных противоречий. Последствия:
- раскол правящего класса на коррумпированных консерваторов - ставленников "сильных домов" и реформаторов, требующих ликвидации накопившихся пороков, т. е., роли "сильных домов" в экономике и политике. Борьба двух фракций шэньши идет с переменным успехом, иногда многие десятилетия, на фоне падения авторитета власти в массах;
- активизация тайных обществ внутри страны в связи с ростом количества "горючего материала" из числа обезземеленных и подвергающихся усиленной эксплуатации арендаторов и надельных крестьян;
- активизация кочевников вне страны, т. к. именно в эпохи социально- политической нестабильности в Китае можно его как максимум покорить и как минимум удачно пограбить.
III этап - упадок и гибель династии под воздействием ряда факторов:
- сочетание крестьянских восстаний под руководством тайных обществ и вторжений кочевников компрометируют династию в военном отношении;
- патриотически настроенные шэньши-реформаторы примыкают к руководству крестьянским движением и дают им политическую доктрину:
а) Император потерял Мандат Неба, который перешел к лидеру повстанцев из числа одного из руководителей;
б) шэньши навязывают повстанцам традиционно-конфуцианские представления о будущем государственном устройстве.
- другая часть бюрократии и "сильные дома" вступают в альянс с кочевниками против восставшего крестьянства.
Последствия гибели старой династии могут быть двоякими:
- или новый император из числа победивших крестьян положит начало новой китайской династии на конфуцианских принципах;
- или новый император из числа кочевников даст начало иноземной династии, которая вынуждена будет учитывать конфуцианские традиции китайского общества.
Новая династия, как правило, начинает свою деятельность с восстановления верховной государственной собственности на землю, что становится основой для повторения аналогичного династического цикла. Революционных изменений в классическом смысле этого слова смена династий не несет, так как конфуцианство возвращает социально-политические отношения к прежнему состоянию. Любопытно, что в период упадка и гибели, когда местное самоуправление держит круговую оборону от всех в отсутствие единственно признанной власти, крестьянство может десятилетиями не платить положенных налогов. Пришедшая к власти национальная китайская династия на первом этапе своего становления и утверждения также начинает с упорядочения и уменьшения налогового пресса.
12. Специфика иностранной династии
Иностранная династия гораздо более уязвима и непрочна в сравнении с национально-китайской, так как:
- может осуществлять полный контроль только высшего звена государственного управления;
- подвергается постоянному давлению со стороны тайных обществ, для которых варварское происхождение династии - дополнительный повод и аргумент рекрутирования сторонников и последователей и мобилизации масс;
- неизбежная для малочисленных кочевников китаизация и ассимиляция в китайском этническом море способствует различного рода влияниям на варварскую династию со стороны китайской части имущего класса;
- бунтарскую роль по отношению к иностранным династиям всегда играет Юг Китая:
а) он слабее, чем Север, контролируется властями;
б) имея лучшие природные условия и социально-экономический динамизм, Юг в экономическом плане не зависит от жестко контролируемого кочевниками Севера;
в) "сильные дома" на Юге всегда оспаривают верховенство государства в аграрной сфере, тем более верховенство "варваров";
г) в тайных обществах на Юге состоит до 50% взрослого мужского населения.
Комплекс вышеуказанных факторов вынуждает иностранную династию подвергать повышенной налоговой эксплуатации менее развитой Север, что подрывает и там ее позиции.
13. Особенности внешней политики средневекового Китая
Тысячелетиями огромный культурный Китай существовал в окружении варварских кочевых племен на Севере и относительно малых и слабых государственных образований на Юге и Востоке, Такое положение, сохранившееся и в средние века, отразилось на внешнеполитических воззрениях как элиты, так и всего китайского народа, считавшего свою страну центром земли и остального человечества, у которого нечему учиться культурным китайцам. Комплекс этноцивилизационного превосходства отразился даже на такой прагматической сфере деятельности, как дипломатия.
Официальная китайская дипломатия исходила из концепции "предопределенного вассалитета" остального мира от Китая, поскольку "Небо над миром одно, Мандат Неба выдан китайскому императору, следовательно, весь остальной мир - вассал Китая... Император получил ясный приказ Hеба править китайцами и иностранцами... С тех пор как существуют Небо и Земля, существует и деление на подданных и государей, низших и высших. Поэтому существует определенный порядок в отношениях Китая с иностранцами... "
О сути такого "определенного порядка" говорит иероглиф "фань", обозначающий одновременно иностранца, чужеземца, подчиненного, дикаря. По представлениям китайцев их страна - круг, вписанный в квадрат мира, а в уголках квадрата существуют вышеупомянутые фань, относиться к которым гуманно нельзя, поскольку "принцип морали - для управления Китаем, принцип нападения - для управления варварами". Завоеванным Китаем уголкам мирового квадрата давались соответствующие названия: Аньдун (Замиренный Восток), Аннам (Замиренный Юг)...
Знание мира у китайской верхушки было, но оно принципиально игнорировалось: весь некитайский мир рассматривался как нечто периферийное и однообразное, многообразие мира и реальность заслонялись шовинистической китаецентристской догмой.
На практике апологеты "предопределенного вассалитета" удовлетворялись номинальным вассалитетом: главными обязаностями "вассала" были посещение Пекина (официально трактуемое как проявление верноподданничества) с подарками китайскому императору (трактуемыми как дань) и получение "вассалом" еще более ценных подарков от императора, именуемых "милостью и жалованьем".
Объясняется указанный феномен китайской дипломатии тем, что концепция "предопределенного вассалитета" была рассчитана не столько на иностранцев, сколько на самих китайцев: видимость вассалитета - дополнительное доказательство святости власти династии, которая таким образом убеждала народ, что перед ней "все иностранцы в трепете подчинились", " бесчисленные государства спешат стать вассалами... принести дань и узреть Сына Неба". Таким образом, в Китае внешняя политика находится на службе внутренней политики прямо, а не опосредованно, как на Западе. Параллельно убеждению масс в стремлении большинства стран "приобщиться к цивилизации" нагнеталось также ощущение внешней опасности от закоренелых варваров с Севера для сплочения общества и оправдания жесткой налоговой эксплуатации: "Отсутствие внешних врагов ведет к распаду государства".
С целью усиления психолого-идеологического воздействия дипломатии в нужном направлении на иностранцев и собственный народ была абсолютизирована церемониальная сторона дипломатических контактов. В соответствии с дипломатическим ритуалом коу-тоу, просуществовавшим до 1858 г., иностранные представители должны были выполнить ряд унижающих их личное и государственное достоинство их стран условий аудиенции с китайским императором, в том числе 3 коленопреклонения и 9 падений ниц.
В 1660 г. цинский император так прокомментировал прибытие в Пекин российской миссии Н. Спафария: "Русский царь назвал себя Великим Ханом и вообще в грамоте его много нескромного. Белый царь всего лишь глава племен, а самонадеян и грамота его кичливая. Россия находится далеко на западной окраине и недостаточно цивилизована, но в присылке посла видно стремление к выполнению долга. Поэтому велено Белого царя и его посла наградить милостиво". Отказ Н. Спафария стать на колени при получении даров императора был расценен как "недостаточное обращение русских к цивилизации". Китайский сановник откровенно заявил русскому послу, что "Русь не вассал, но обычай переменить нельзя". На что Спафарий ответил: "Ваш обычай от нашего разнится: у нас идет к чести, а у вас к бесчестью". Посол уезжал из Китая с убеждением, что "они легче потеряют царство свое, чем покинут обычай свой".
В то время как официальная дипломатия выполняла роль атрибута имперского величия Китая, конкретные задачи внешней политики решались методами тайной неофициальной дипломатии, т. е. китайская дипломатия - с двойным дном (тайная дипломатия в других странах решает только немногие деликатные конкретные задачи). Тайная дипломатия старого Китая проникнута духом легизма с его приоритетом государственных интересов любой ценой (цель оправдывает средства) и исходит из реального положения вещей, а не из догм официальной политики.
Поскольку война для огромного земледельческого Китая всегда была бременем, он всегда исходил из того, что "дипломатия - альтернатива войне": "сначала разбей замыслы врага, потом его союзы, затем его самого". Дипломатию - игру без правил - Китай довольно успешно превратил в игру по своим правилам, используя стратагемный подход в качестве дипломатического каратэ, фатального для противников Поднебесной. Стратагема - стратегический план, в котором для противника заложена ловушка или хитрость. Дипломатическая стратагема - сумма целенаправленных дипломатических и иных мероприятий, рассчитанных на реализацию долговременного стратегического плана решения кардинальных задач внешней политики; философия интриги, искусство введения в заблуждение, активная дальновидность: умение не только просчитать, но и запрограммировать ходы в политической игре (см. монографию Харро фон Зенгера).
Инструментарий китайской дипломатии состоял не только из хитроумных ловушек, но и из разработанных на все случаи опасной международной жизни конкретных внешнеполитических доктрин:
- горизонтальная стратегия - в самом начале и в упадке династии. Слабый Китай вступает в союзы с соседями против дальнего для Китая, но близкого соседям противника. Таким образом соседи отвлекаются в противоположном от Китая направлении;
- вертикальная стратегия - в апогее династии сильный Китай наступает на соседей "в союзе с далекими против близких";
- комбинационная стратегия смены союзников как перчаток;
- сочетание военных и дипломатических методов: "пером и мечом надо действовать одновременно";
- "использование яда в качестве противоядия" (варваров против варваров);
- симуляция слабости: "прикинувшись девицей, броситься как тигр в открытые двери".
Постоянной темой дискуссий в китайском руководстве был вопрос о размерах империи. Китай в экологическом отношении представлял собой вполне определенную природную зону, что ставило под вопрос целесообразность присоединения новых территорий, непригодных для ведения с/х привычными для китайцев способами. С другой стороны, присоединение этих новых территорий создавало буферную зону между линией передовой обороны и земледельческой метрополией, в которой концентрировалось подавляющее большинство населения страны. Здесь свое слово говорили экономические расчеты содержания передовой линии обороны и армия, "крылья, когти и зубы государства".
14. Китай в обороне и наступлении
Перед активными конными массами воинов-кочевников 5-6 тысячекилометровая граница земледельческого Китая пассивно-оборонительная. Учитывая, что Пекин находится всего в 400 километрах от Великой китайской стены, Китай создал особую глубокоэшелонированную систему пограничной обороны:
- роль первой линии этой системы играла Великая китайская стена (длина 4-5 тыс. км, высота 6, 6 м, ширина 6 м, более 8 тыс. башен). Стена не только отгораживала страну от кочевников, но и прикрывала Великий шелковый путь;
- военные округа с отборными войсками подпирали Стену изнутри;
- проводилась целенаправленная хозяйственная колонизация пристенных районов для превращения пограничной зоны во "враждебное человеческое море, в котором утонет вторгшийся враг", прорвавший Стену. Частью такой колонизации было создание пояса военных поселений посредством оргнабора крестьянства из перенаселенного Центрально-Южного Китая. Система эта оказалась неэффективной: занятие поселенцев сельским хозяйством подрывало их боеспособность, отвлечение их на военные сборы и учения пагубно отражалось на их хозяйстве вплоть до невозможности самообеспечения поселенцев продовольствием. Кроме того, офицеры военных поселений и власти провинций, поставлявших им пополнение, вступали в сговор с целью наживы на обоюдовыгодной основе - потенциальные поселенцы заносились в списки личного состава, но оставались в родных местах скрытыми от налогообложения, офицеры же получали за это денежные взятки.
Иметь систему обороны хорошо, но дорого. Поэтому китайская военная мысль всегда полагала, что "непобедимость - в обороне, победа - в наступлении, обороняющийся прячется в глубине преисподней, нападающий действует с высоты небес". Однако и здесь свое слово говорил экономический фактор. Для создания ударной 100-тысячной армии необходимо: из 800 тысяч дворов какой-либо провинции 100 тысяч поставляют по одному рекруту и продолжают заниматься своим хозяйством, а остальные 700 тысяч дворов должны содержать сформированную сыновьями их соседей армию на всем протяжении военных действий (содержание 100-тысячной армии, находящейся на расстоянии 1 тыс. км от баз снабжения, обходилось в 1 тыс. золотых в день). Такие материальные затраты способны дезорганизовать хозяйственную жизнь целой провинции - поэтому, по Сунь Цзы, война - последнее средство убеждения врага: она должна быть подготовленной, короткой, дешевой и победоносной.
Залог хорошей подготовки и победы - шпионаж. Китайцы использовали шпионов трех категорий (шпионы жизни - информаторы, шпионы смерти - дезинформаторы, обратные шпионы - дезинформированные шпионы врага).
Осада крепостей считалась путем к самоистощению (время губит плоды победы, т. к. внутри страны начинаются голодные бунты, а вне страны появляются новые враги). Поэтому мудрый военачальник должен быть подобен хищнику, который, желая поразить птичку, внимательно следит за ней, рассчитывает расстояние и только потом ударяет. Надо сражаться только с более слабым врагом, а если он сильнее тебя, его следует разъединить. В безвыходное положение следует ставить не чужих, а своих солдат. Симулируя слабость, следует высматривать щель у беспечного врага. В борьбе с врагом более развитый в научно-техническом плане Китай использовал 44 вида огневого нападения.
Военная профессия в элите средневекового Китая не пользовалась уважением: "Из хорошего металла не делают гвоздей, хороший человек не пойдет в солдаты". Рядовые военнослужащие, как правило, действительно рекрутировались из деклассированных элементов. Полководцы, неоднократно спасавшие страну от порабощения варварами силой своей воли и военно-стратегическими талантами, считались необразованными в конфуцианском смысле этого слова и, следовательно, неуважаемыми "узкими специалистами".
В апогее династического цикла военно-бюрократическая верхушка Китая была, как правило, оттеснена на периферию политической жизни. С вступлением династии в фазу упадка теряющая контроль над обществом и государством гражданская бюрократия использует военных для стабилизации ситуации, назначая их генерал-губернаторами крупных регионов страны (цзедуши). Таким образом армия входила в политику. Цзедуши неоднократно меняли ход китайской истории и становились "положительными отрицательными примерами" для китайского народа (символ сепаратизма наместник Аньлушань, символ предательства У Саньгуй). В то же время в народном сознании средневековья замечается идеализация военачальников, часто становившихся жертвами политической беспринципности гражданской бюрократии и "сильных домов" (Юэ Фэй, Хай Жуй).
15. Особенности средневековой китайской культуры
Сколько ни говори о китайской культуре, это такой монолит, что все не охватишь. Однако можно попытаться, в дополнение к общим для всего Востока, выделить некоторые ее особенности, прежде всего в области литературы:
1. Многогранность и глубина.
2. Каноничность - господство этики в обществе отражается и на литературе. Глубокое убеждение, что корень всех бед, в том числе первейшая причина падения династий - в несоблюдении морально-этических норм, особенно высшими должностными лицами.
3. Идеологизированность и назидательность - даже детское стихотворение носит утилитарно-воспитательный характер. Воспитание чувства долга, которое должно быть присущим всем слоям населения, посредством пропаганды исторически дестоверных фактов воспитательного характера типа истории о казни писца, просившего предоставить ему отпуск по ложной мотивировке о болезни матери: "Ложь высшему - отсутствие верности, ложь о болезни матери - отсутствие сыновнего долга, нарушение верности и долга - преступление".
4. Идея самосовершенствования и служения коллективу, корпорации, обществу.
5. Отсутствие светской литературы господствующего класса, так как его представители изучали в основном канонические тексты, необходимые для схоластических диспутов и сдачи экзаменов кэцзю.
6. Точность и четкость в определении места и времени событий, описываемых в литературном произведении (у них не может быть Бабы Яги и тридевятого царства, но конкретная ведьма из реально существующего уезда или дракон с горы, которую можно найти на карте).
7. Склонность к символике, образности, магии числа или цифры, что также обусловлено особенностями китайской психологии и мышления, использование устойчивых фраз со строго определенным смыслом (три за, два против; борьба против трех и пяти зол...). Поэтому европеец может увидеть только внешнюю сухость и информативность китайской прозы, не зная подтекста этих устойчивых выражений. Такие устойчивые словесно-смысловые клише распространяются и на профессиональную принадлежность героя литературного произведения (кандидат в шэньши или студент обязательно тощий из-за чересчур усердных занятий науками и по той же причине перспективный в будущей карьере и борьбе со злом, главный герой китайской истории - гидротехник способен сдвигать горы и поворачивать реки...).
8. Культ гуманитарного знания, необходимого условия успешной карьеры: "Посидел три года у холодного окна и на многие годы стал знаменит", "если познал истину утром, можешь спокойно умереть вечером". Однако ценилась только та часть гуманитарного знания, которая позволяла преуспеть и войти во власть (естественно, с целью совершенствования общества) - другие "истины" были неинтересны и невостребованы.
9. Китайская литература отразила и сформулировала китайское представление о жизни и счастье. Нормы морали не порождали в китайском обществе стремления взять от жизни все во что бы то ни стало. Отсутствие майората делало положение родителей не гарантией, а только стартовой возможностью карьеры - отсюда: каждый сам кузнец своего счастья, рассчитывающий на 90% на себя и только на 10% на вес своей семьи. Следовательно, счастье - шанс, доступный каждому, но не всем. Поэтому китайская концепция счастья рассчитана на большинство, т. е. на неудачников: "надо уметь радоваться тому, что есть... хорошо быть богатым, но счастье не в деньгах, а в следовании заветам древних и мудрых... довольствуйся малым, так как внутренние моральные ценности выше внешних атрибутов благополучия". Таким образом, не личный рай, а целесообразность минимума, примиряющего с действительностью и гасящего индивидуальную инициативу, что вполне соответствует конфуцианскому представлению о необходимости соответствия человека его месту в обществе.
Средневековая китайская история дает также многочисленные примеры борьбы с засильем конфуцианства, душившего китайское обществом формы этой борьбы достаточно многообразны:
- намеки, иносказания, сомнения в "отдельных" канонах, обыгрывание противоречивых толкований конфуцианских текстов (необходимо помнить о своего рода конфуцианской инквизиции, делавшей подобные "сомнения" в отдельные эпохи дестаточно опасными);
- утверждение примата естественных наук, уводящее из замкнутого круга конфуцианской схоластики, изучение окружающего Китай мира и природы;
- демонстративный отказ от государственной службы и традиция отшельничества как форма протеста против нестыковки конфуцианской теории и практики;
- попытки деидеологизации системы кэцзю с целью ликвидации идеологической, а следовательно и политической монополии конфуцианства. Такая попытка была предпринята сунским реформатором Ван Аньши, при котором "даже императора окружили лица, незнакомые с этикетом".
Ученое конфуцианское сословие в борьбе за сохранение своих политико-идеологических позиций прибегало к жестким методам, преследуя не только смутьянов, но и нежелательные тенденции в культурной жизни. Так, в императорском Эдикте 1389 г. предписывалось "отрезать языки певцам, арестовать актеров, смешивающих с грязью правителей и мудрецов, книги сжечь, издателей сослать, цензоров понизить до второго ранга".
16. Основные этапы литературного процесса в Китае в средние века
Эпоха Хань обеспечила предпосылки не только экономического, но и культурного подъема средневекового Китая (изобретение бумаги, кисти, реформа письменности). Это способствовало появлению произведений, в которых наиболее полно выражены самобытный гений китайского народа, его национальные черты, конкретный специфический колорит его жизни в определенную историческую эпоху.
Танская династия вошла в историю мировой культуры благодаря деятельности таких мастеров, как Ду Фу, Ли Бо, Бо Цзюйи - "Антология танской поэзии" насчитывает 900 томов с работами 2300 авторов
Сy Дунпо - выдающийся поэт, художник, каллиграф, эссеист и конфуцианский мыслитель эпохи Сун. Он также известен своими историческими изысканиями. Он видел разрыв между конфуцианскими постулатами и реальностью и выход из него указывал в разграничении силы и права не по месту (трону), а по личности, на троне сидящей: "Династ есть факт, с которым надо считаться, но, обязываясь его признать как такового, я отнюдь не обязан считать злодея, на троне сидящего, порядочным человеком".
В эпоху монгольской династии Юань развивается жанр драмы с живым разговорным языком (более 600 пьес) с демократической направленностью против гнетущей действительности, в защиту прав личности от ярма закостеневшей обрядности, уродовавшей жизнь людей и общества (среди них "Западный флигель" Ван Шифу).
Обстановка консерватизма и загнивания минского общества обусловила определенный застой в культуре и литературе. Господствующие классы для укрепления своих позиций усложняют систему кэцзю введением схоластического стиля багу, что вело к окостенению формы и омертвлению содержания и мысли, втискиваемой в обязательные восьмичленные предложения этого стиля. Однако усиливается развитие литературы на основе народной жизни и ориентированной на народ (рассказы, повести, романы), чему способствовало расширение книгоиздательского дела и связанное с этим удешевление книг. Появляются такие "визитные карточки" средневековой китайской литературы, как "Троецарствие" Ло Гуаньчжуна, "Речные заводи" Ши Найаня, В фантастическом романе У Чэньэня "Путешествие на Запад" в лице небесных божеств в завуалированной форме высмеивается минская династия и выражается недовольство ее режимом. В "Цзин, Пин, Мэй" вскрываются явления социального вырождения, распутство и моральная беспринципность в среде тиранствующих помещиков и торгашей.
1. Эпоха смуты (III-VI вв.)
Подавление восстания "желтых повязок" (184-188 гг.) оказалось пирровой победой империи Хань, так как оно привело к усилению роли военачальников, связанных с "сильными домами". В 189 г. империя прекратила свое существование. Наступившее смутное для китайского народа время характеризуется появлением и утверждением новых процессов:
- вторжение гуннов на Север Китая привело к массовым миграциям населения (особенно состоятельного) на Юг, что способствовало его превращению в хозяйственно-культурный центр страны и усилению там феномена клановости-корпоративности;
- воспользовавшись смутой, резко усилила свои позиции буддийская церковь (до 50 тыс. монастырей с двумя миллионами монахов);
- в условиях чередования раздробленности и кратковременных объединений мелкие государственные образования имели больше шансов на выживание при условии централизации власти, что объективно способствовало укреплению тенденции к установлению верховной государственной собственности на землю: начало этому процессу было положено Указом Сыма Яня 280 г. (династия Цзинь) о введении надельной системы (семьи закреплялись за участками, участки за семьями). Благодаря этому служилое чиновничество постепенно взяло верх над "сильными домами".
2. Империя Суй (589-618 гг.)