Суббота, 12 марта, в автобусе в Западную Вирджинию
Так, ну, поцелуи пока не начались.
Потому что ещё до того, как мы въехали в туннель Линкольна, Бориса укачало и вырвало в пакетик, и Лилли сказала, что больше не будет с ним сидеть ни за что, и попросила Майкла поменяться с ней местами, а когда Майкл отказался, Бориса вырвало еще раз, но на этот раз он промахнулся мимо пакетика и попал на пол, и директрисе Гупте с миссис Хилл пришлось всё убирать, но у них не очень хорошо вышло, потому что не было ни бумажных полотенец, ни чего-нибудь еще, поэтому нам всем пришлось пересесть в конец автобуса, подальше от запаха рвоты, и Майкл — единственный, кто вызвался остаться с Борисом и следить, чтобы в следующий раз тот не промахнулся.
У меня такой клевый парень. Он не только невероятно умный, талантливый музыкант, разбирается в компьютерах, потрясно целуется и всё такое, но и невероятно сочувствующий. Может, однажды он станет врачом и изобретёт лекарство от рака. Я определённо на это надеюсь, потому что только так дженовийский парламент одобрит наш брак.
Хотя я не переживаю. Майкл — выдающийся мужчина, и он несомненно совершит в жизни что-нибудь выдающееся, и это покорит сердца дженовийцев, как он покорил моё. Вот бы у меня было столько талантов, как у Майкла. Было бы супер, если бы я играла на гитаре и знала html.
В общем, хотя я и предложила остаться впереди автобуса с Майклом и помогать ему передавать Борису пакетики, он сказал, как Дэниэл Дэй Льюис в «Последнем из могикан»: «Нет, Миа, спасайся сама», поэтому теперь мы с Лилли и Тиной втиснуты в одно сиденье, пока не доедем до первой остановки на платной автодороге в Нью-Джерси, где водитель сможет хорошенько вымыть пол. Директриса Гупта говорит, что как только мы выйдем, она купит таблетки от укачивания «Драмамин» и скормит их Борису. Борис отвечает, что от «Драмамина» его клонит в сон и он теряет свою личность.
Дождаться не могу.
А Лилли уже начала снимать. Сделала крупный план рвоты. Начала она в пять утра, когда все должны были прибыть в СШАЭ с вещами, чтобы сесть на автобус. У всех была прямо куча вещей, особенно учитывая, что едем мы всего на пять дней.
Меньше всего вещей было у Ларса. Хотя я изо всех сил пыталась добиться того, чтобы мой королевский телохранитель не сопровождал меня в поездке, папа настоял на своём. Он сказал, что и так не рад тому, что я еду туда, — он хочет, чтобы я проводила все каникулы в Дженовии, — но раз уж мама разрешила, перечить ей он не будет. Но и отпустить меня без защиты от возможных похитителей он тоже не может. Все мои аргументы, что Тина едет без личной системы безопасности — у мистера Хаким Баба не оказалось врагов в Западной Вирджинии, поэтому Вахим получил заслуженный отпуск... только он не так уж этому и рад, как можно было подумать, ведь так мадемуазель Кляйн достанется одному Ларсу... ну, и мистеру Уитону — всё это папа пропустил мимо ушей. Он сказал, что Ларс едет, и точка.
Хотя бы Ларс путешествует налегке. С одной небольшой спортивной сумкой. Я спросила его, где его спальный мешок и подушка, а он только улыбнулся. Надеюсь, он не собирается спать в моём. Я люблю своего телохранителя, но не настолько.
В общем, Лилли снимает всё в автобусе, поэтому мы ничего не забудем. Она сняла длинный план таблички над головой водителя. На ней написано:
Я ВАШ ВОДИТЕЛЬ ЧАРЛИ. ОСТОРОЖНЫЙ,
ВЕЖЛИВЫЙ И НАДЁЖНЫЙ.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЗАХОДИТЕ ЗА ЖЁЛТУЮ ЛИНИЮ
Пока мы стояли в пробке перед туннелем Линкольна, Лилли спросила нас, что бы сделал Чарли, если бы директриса Гупта вдруг бросилась бы за жёлтую линию.
— Поскольку Чарли осторожный и надёжный, — ответила Тина, — он бы, наверное, сказал: «Мисс! Не заходите за жёлтую линию!»
— Да, — согласилась я. — Но поскольку он ещё и вежливый, он бы выразился как-то так: «Пожалуйста, мисс! Не заходите за жёлтую линию! Спасибо!»
Почему-то это нас так рассмешило, что нас самих чуть не стошнило в итоге.
Осталось только шесть с половиной часов до пункта назначения.