Анахроничное правило
Мы теперь подошли совсем близко к сути проблемы, которую, если выразить это популярным языком, можно изложить так: "Должны ли мы ожидать, чтобы государственные предприятия всегда жили по средствам?" Те, кто выступает за ЦПИ, даже со многими "если" и "но", отрицают любое предположение о том, что общественные предприятия всегда должны извлекать (создавать) прибыль; они сосредоточивают внимание на текущих издержках и относятся к издержкам прошлого периода как к чему-то безвозвратно ушедшему. Кроме того, они настаивают на том, чтобы вопросы распределения и ценообразования анализировались отдельно от вопросов финансирования и справедливости. С другой стороны, те, кто отвергает ЦПИ во всех ее разновидностях, доказывая, что только ценообразование по средним издержкам дает возможность контролировать управляющих, и отрицая то, что эффективность и справедливость может когда-либо разделить, в итоге настаивают на том, что каждое общественное предприятие, очевидно, будет жить по средствам, что парадоксальным образом подрывает сами аргументы в пользу общественной собственности, которые в первую очередь и породили спор о ценностной оценке общественных услуг. Другими словами, представляется, что оппоненты ЦПИ решают проблему ценообразования на продукцию государственных предприятий путем ее снятия.
Мы подходим теперь к последней и самой недавней фазе длинной дискуссии о тезисе Хотеллинга. Утверждения первых защитников ЦПИ, таких, как Хотеллинг и Лернер, о том, что оптимальность по Парето требует ЦПИ в общественном секторе на том основании, что в частном секторе цены уравнены с предельными издержками, в наши дни отвергнуты как чрезвычайно наивные. В условиях несовершенной конкуренции, нескорректированных побочных эффектов и налогов не фиксированной суммы ЦПИ на общественных предприятиях может быть только неоптимальным решением "second-best". Но независимо от всех этих соображений существует старая проблема возмещения потерь в отраслях с уменьшающимися издержками. Поскольку эти потери должны финансироваться за счет налогообложения и поскольку любой налог, кроме налога на избирателей или деспотического подушного налога увеличивает искажения (distortions) цен, ЦПИ должно заодно решить проблему максимизации выпуска продукции с учетом дополнительного ограничения — доходы правительства должны равняться алгебраической сумме потерь (или излишков) отдельных фирм в народном хозяйстве, что в точности описывает задачу поиска решения "second-best". Даже если не существует "естественных монополий", общественные предприятия или регулируемые частные предприятия по закону могут быть обязаны покрывать как прошлые, так и текущие издержки, а следовательно, ЦПИ вновь столкнулось бы с проблемой максимизации выпуска продукции при дополнительном ограничении дохода. И в том, и в другом случае ЦПИ по природе своей является проблемой "second-best", по крайней мере до тех пор, пока налоги фиксированной суммы исключаются как практически неосуществимые. Можно показать, однако, что аргументы в пользу ЦПИ с позиций "second-best" требуют не цен, равных предельным издержкам, а цен, которые систематически отклоняются от предельных издержек. Именно эту теорему Баумоль (Baumol) и Бредфорд (Bradford) назвали "анахроничным правилом" (mislaid maxim), потому что здесь происходит возврат к литературе по государственным финансам 20-х годов, например к работе Пигу "Study of Public Finance" ("Анализ государственных финансов") (1928) и даже еще дальше — к литературе по ценообразованию на коммунальные услуги XIX в.
Удовлетворяющие решению "second-best" квазиоптимальные цены не могут быть пропорциональны предельным издержкам. Они должны отклоняться от предельных издержек в неравной степени: в каждом отдельном случае отклонение будет тем больше, чем менее эластичным по цене будет спрос на данный продукт. В простом случае, когда все перекрестные эластичности спроса равны нулю, правило заключается в том, что отклонение от предельных издержек для каждого продукта должно быть обратно пропорционально его собственной ценовой эластичности спроса. Эта идея оптимальной системы отклонений от ЦПИ в мире "second-best* теперь является
признанной темой современных дискуссий в прикладной теории благосостояния, дополняя модную в настоящее время тему "оптимального налогообложения". Ясно, что эти разработки далеки от изначальной статьи Хотеллинга. Тем не менее, они остаются в традиции Хотеллинга не просто потому, что долгосрочные предельные издержки остаются точкой отчета для суждений об оптимальном распределении ресурсов, но и потому, что столетней давности разделение эффективности и справедливости характеризовало теорию благосостояния 'second-best' так же, как и теорию благосостояния первого порядка. Даже в этой литературе первая заповедь "новой" теории благосостояния: "не производи межличностных сравнений полезности" беспрекословно выполняется. Но при этом ограничение дохода, которое не дает нам достичь оптимального решения, встречается скорее при ценообразовании по средним издержкам, чем при ЦПИ. Аргумент в пользу ЦПИ, или, как мы должны теперь сказать, аргумент в пользу превращения ЦПИ в отправную точку для системы оптимальных цен, вытекает в основном из фундаментальных условий оптимальной по Парето эффективности. Конечно, оптимальность по Парето определяется только относительно определенного распределения дохода, или, точнее, ресурсов. Если же мы не хотим хотя бы условно отделять эффективность от справедливости, то ни ЦПИ, ни оптимальные отклонения от него не имеют никакого смысла.
20. Анализ затрат-выгод7 (cost-benefit analysis)
В конечном счете, следовательно, именно готовность анализировать соображения эффективности отдельно от проблем распределения дохода разделяет защитников ЦПИ и его критиков. Правда, современные авторы, обсуждающие проблему ЦПИ, редко отводят много места проблеме фундаментального разграничения между эффективностью и справедливостью, зато эта проблема часто и открыто обсуждается в литературе по анализу затрат-выгод. Анализ затрат-выгод оценивает экономические проекты в единицах их чистых совокупных (total) выгод по сравнению С совокупными издержками на основе допущения, что целью является максимизация суммы произ-водительских и потребительских излишков. Но производительский излишек — это просто абсолютная ценность суммы денег, на которую совокупные издержки производства определенного объема продукции превышают доход, который приносит этот объем продукции при строгом следовании правилу ЦПИ, в то время как потребительский излишек—это сумма денег, на которую совокупная оценка потребителями этого объема продукции превышает доход, который они выплатили производителям опять же при строгом ЦПИ. Следовательно, анализ затрат-выгод предполагает принцип ЦПИ и без него немыслим.
Практически все современные экономисты, имеющие дело с анализом затрат-выгод стараются подчеркнуть, что анализ затрат-выгод может лишь показать, что данный конкретный проект способен порождать ПУП, при котором выигравшие могли бы компенсировать потери проигравшим и при этом оставаться в выигрыше; они не предлагают, однако, мнения по поводу того, должны ли производиться такие компенсационные выплаты в действительности, т. е. они останавливаются на том моменте, когда выигрыши и потери расписаны по разным людям, и не позволяют себе никакого суждения о том, как эти выигрыши и потери должны перераспределяться. Поскольку действительное принятие проекта государственными органами или отказ от него предполагает как расчет затрат-выгод, так и суждение о распределении, ряд авторов в последние годы предложили, чтобы такие суждения о распределении были интегрированы в анализ затрат-выгод с помощью весов, приданных тем чистым выгодам, которые достаются группам с различными доходами.
Этому предложению применять распределительные веса в анализе затрат-выгод по ряду различных причин решительно воспротивился Арнольд Харбергер (Arnold Harberger). Он утверждает, во-первых, что экономисты вряд ли придут к соглашению относительно какой либо определенной системы весов. С тем, что распределительные веса должны уменьшаться вместе с доходом в связи с уменьшающейся предельной полезностью дохода, несомненно, согласились бы все экономисты. Но тем не менее
можно показать, что в рамках этого подхода возможны самые различные веса. Даже надбавка, увеличивающая чистые выгоды лиц, живущих на пособия и находящихся ниже черты бедности, является проблематичной. В целом применение распределительных весов в большинстве случаев сделало бы оценку проекта в решающей мере зависимой от того, как в действительности финансируется этот проект. Следовательно, если мы заботимся о том, чтобы достичь профессионального согласия в области прикладной теории благосостояния, нам не следует принимать во внимание распределительных эффектов при анализе затрат-выгод.
Кроме того, даже традиционные оценки общественного дохода, при которых увеличение в размере национального дохода рассматривается как "добро", а уменьшение как "зло", в действительности предполагают, что к размеру пирога можно подходить . независимо от разделения его на куски. При оценке изменения национального дохода мы обычно используем цены базового или последнего года так, как будто этот выбор не подразумевает ценностного суждения, и не обращаем внимания на сопутствующие изменения в распределении дохода, приписывая таким образом равные веса и тем, кто выиграл, и тем, кто проиграл от изменения. Поступить иначе означало бы, что мы не можем приветствовать любое увеличение измеренного национального дохода без предшествующего соглашения по поводу функции общественного благосостояния.
Харбергер не отрицает, что оценка распределительных эффектов от экономического проекта должна учитываться при решении относительно того, принимать проект или отклонять. Просто, по его мнению, вместо включения распределительных весов в анализ затрат-выгод мы должны алгебраически суммировать денежную ценность издержек и выгод всех людей и групп людей, которых это касается, оставляя суммирование альтернативных распределительных весов на более позднюю стадию. Таким способом мы можем показать, что общество может быть вынуждено платить некоторую цену в единицах эффективности за каждую полученную дополнительно распределительную "выгоду".
21. Возвращаясь к конфликту между эффективностью и справедливостью
Итак, мы заканчиваем этот длинный и сложный рассказ, вновь подтверждая старое разграничение между эффективностью и справедливостью, которое можно проследить в литературе по теории благосостояния вплоть до Парето, Питу, Маршалла и даже Рикардо. Без этого разграничения ее тщательно выстроенный инструментарий рушится, как карточный домик. Это не означает, что вопросы эффективности относятся к компетенции "позитивной", "объективной" экономической науки, не включающей ценностных суждений. Даже оптимальность по Парето, будучи оптимальным (first-best) решением, базируется, как мы говорили, на определенных ценностных суждениях. Понятие эффективности обязательно предполагает ценностные суждения, поскольку эффективность должна быть так или иначе более желательна, чем неэффективность. Тем не менее, сваливая в одну кучу ценностные суждения, лежащие в основе концепции оптимальности по Парето, и ценностные суждения, которые относятся к экономической справедливости различных распределений дохода, мы лишь запутываем выводы теории благосостояния.
Рассмотрим, например, что влечет за собой противоположный подход. Если мы, хотя бы в принципе отказываемся разграничивать эффективность распределения (allocative effeciency) и справедливость распределения (distributive equity), мы должны волей-неволей отрицать всю теорию благосостояния и вместе с ней традиционную презумпцию преимущества конкурентных рынков и ценового механизма как метода распределения редких ресурсов. Тогда аргументы в пользу рыночной координации экономической деятельности должны быть сформулированы в терминах политической философии — например, что рынки децентрализуют экономическую власть, — вследствие чего экономическая наука стала бы, очевидно, совершенно другим предметом. Более того, совершенно ясно, что экономисты все же рассматривают такие практические вопросы, как: должны ли применяться счетчики на стоянках для контроля загруженности дорог (перегрузок); должен ли общественный транспорт быть
бесплатным; должны ли правительства субсидировать цены на горючее, медицинское обслуживание и государственное жилье и т.д. При этом сначала оценивается эффективность различных альтернатив, а затем рассматриваются любые возможные неблагоприятные распределительные эффекты, которые могут или не могут быть сведены на нет налогами и трансферами. Без сомнения, большинство решений в области государственной политики принимаются совершенно противоположным образом: они нацелены на то, чтобы помогать благоприятствуемой группе за счет всех других групп, тем более что выгоды от экономической политики часто чрезвычайно заметны, в то время как издержки так широко рассеяны, что большинство людей вряд ли знают о том, что они за них платят. Но это не является аргументом в пользу того, чтобы экономисты копировали политический процесс. Джэйкоб Винер (Jacob Viner) однажды назвал экономиста "блюстителем общественной дальновидности в экономических вопросах". Подобным образом мы можем отстаивать роль экономиста как блюстителя точки зрения эффективности на социальные и экономические проблемы, поскольку все свидетельствует о том, что, если экономисты не будут привлекать внимания к необходимости выбора между эффективностью и справедливостью, этого не сделает никто другой.
Итак, вопреки Рагглзу, Литлу, Граафу и Уайзмену теория ЦПИ не является пустой и бессодержательной. Конечно, ЦПИ — это метод, а не догма. Он базируется на оптимальности по Парето и максимизации потребительских и производительских излишков, и это предопределяет отношение экономистов к вопросам политики. Вдобавок ЦПИ требует для каждого продукта эмпирических суждений о рыночной структуре, неделимости, побочных эффектах и эластичностях предложения и спроса. Следовательно, оно не дает никаких простых рецептов относительно ценообразования на продукцию государственных предприятий, кроме, может быть, того, что не следует ожидать, что общественные предприятия обязательно будут самоокупаемы и что почти любое правило ценообразования лучше, чем ценообразование по средним издержкам.