Баклажаны по-пармски по рецепту Беппи 10 страница
Оставшись одна, я воспользовалась случаем, чтобы еще раз хорошенько осмотреться. Моя семья тоже нуждалась, и бывали времена, когда родителям было нечем платить по счетам, но семья Беппи в буквальном смысле жила в нищете. Одну стену украшало простое деревянное распятие и красочные открытки с образами святых. У противоположной стены стоял древний буфет, а в нем — несколько тарелок и чашек с отбитыми краями. Над буфетом висело несколько черно-белых семейных фотографий. Я вгляделась в снимок маленького мальчика, подносящего ко рту вилку с намотанными на нее спагетти. Не иначе это маленький Беппи, решила я. Чуть ниже висело свадебное фото: нарядные жених и невеста смотрели напряженно, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Рядом висел снимок Беппи с девушкой. Я очень надеялась, что это его сестра. Оба заливались смехом, сидя на стареньком мотороллере "веспа". Не считая этих немногочисленных вещей, в этой маленькой голой комнате больше ничего не было, даже простеньких занавесок на окнах.
Я помешала в кастрюльке и облизала край деревянной ложки. Ощущался привкус базилика и зеленого оливкового масла. Неужели Беппи сам сделал этот соус? — подумала я.
Из-за закрытой двери донесся чей-то глухой кашель. Я догадалась, что это его мама, но не решилась заглянуть и спросить, не нужно ли ей чего-нибудь. Я чувствовала себя незваной гостьей. Я снова подумала о том, как бы потихоньку ускользнуть, но тут входная дверь распахнулась и в комнату влетела молодая девушка.
Она не была даже хорошенькой. Нос широкий, зубы кривые, но жизнерадостность придавала ее лицу столько жизни, что я моментально забыла о том, что она некрасива.
— А, так это правда! — с улыбкой воскликнула она. — Я встретила Беппи, и он сказал мне, что ты приехала. Та самая англичанка, о которой он мне все уши прожужжал. Я Изабелла, и я очень рада с тобой познакомиться.
Стянув со своих блестящих черных кудрей косынку, она подскочила ко мне и звонко расцеловала в обе щеки.
— Никогда прежде не видела, чтобы мой брат так сходил с ума из-за девушки. Что ты с ним сделала, а, англичанка?
Я затруднилась с ответом.
— Меня зовут Катерина, — выдавила я наконец. — Я встретила его в Риме.
— Да-да, англичанка, мне все про это известно. А теперь пойдем, я познакомлю тебя с мамой. Она непременно захочет с тобой поздороваться.
Изабелла толкнула дверь во вторую комнату, и я увидела женщину под белой простыней на высокой двуспальной кровати. На вид она была совсем старуха, и я скорее приняла бы ее за бабушку Беппи, чем за его мать.
— Мама, посмотри, кто здесь. Она не смогла забыть нашего Беппи и теперь вот приехала сюда, чтобы его разыскать, — крикнула Изабелла.
Старуха приподнялась на постели и прислонилась спиной к большой продолговатой подушке, по форме напоминавшей колбасу. Потом она приложила ко рту свою тоненькую высохшую ручку и приветливо улыбнулась.
— Добро пожаловать в наш дом, — произнесла она с таким сильным акцентом, что я с трудом разобрала, что она говорит.
Я ни разу не видела, чтобы она улыбнулась, не прикрыв рукой губы. Думаю, она стеснялась своего беззубого рта. Но она всегда держалась с неизменным достоинством, даже когда чувствовала себя настолько плохо, что не могла подняться с постели.
— Простите, что нагрянула к вам без предупреждения, — с запинкой выговорила я на своем ломаном итальянском.
— Что ж, мы очень рады тебя видеть.
— Она переночует у Де Маттео, мама, — объявила Изабелла, закрывая окно, откуда потянуло прохладой. — Но сначала она вместе с нами поужинает. Сегодня готовит Беппи, так что я надеюсь, ей понравится наша итальянская кухня.
Мы поужинали, собравшись за маленьким кухонным столом. Сначала спагетти под соусом, приготовленным Беппи, потом какие-то острые колбаски, обжаренные им на скорую руку с красным репчатым луком, чили и сладким перцем. Прежде чем приступить к готовке, он сбрил щетину и пригладил волосы бриолином, снова сделавшись похожим на моего прежнего Беппи.
Запивая ужин терпким красным вином, которое Изабелла подливала нам из запыленной бутылки без этикетки, я старалась не думать о том, что мне придется эту ночь провести с родителями Джанфранко. Страшно было даже подумать, что мне придется встретиться с ними.
Я пыталась под любым предлогом задержаться подольше в доме Беппи. Сначала помогла Изабелле вымыть посуду, потом отправилась вместе с ней покормить кур. Я бы еще осталась, но Беппи, увидев, что над Равенно уже взошла луна, напомнил мне, что пора идти.
— Это только на одну ночь, Катерина, — пообещал он. — А завтра утром чуть свет я приду и заберу тебя.
Мы вернулись назад в Равенно. Дойдя до крутых ступеней, ведущих в городок, мы остановились, чтобы поцеловаться. И задержались там надолго.
— Я скучал по тебе, — признался Беппи. — Я так рад, что ты приехала.
Родители Джанфранко выглядели такими же серыми, как и камни Равенно, из которых был выстроен их дом. В тесных комнатках стояла массивная мебель из темного дерева, и единственным помещением в доме, где теплилось хоть какое-то подобие жизни, была кухня.
Они уже ждали меня. Едва я переступила порог, они провели меня наверх в комнату, где мне предстояло спать, и оставили меня там с кувшином холодной воды и тщательно выглаженным квадратиком белого холста в качестве полотенца. Я с удовольствием осталась одна. Готовясь ко сну, я мечтала только о том, чтобы поскорее свернуться калачиком на постели и грезить о поцелуях Беппи.
Как и обещал, Беппи зашел за мной на следующее утро чуть свет, а точнее, заехал на мотороллере, одолженном у двоюродного брата. Он победоносно улыбался:
— Поехали, Катерина. Я отвезу тебя на пляж.
— Но ближайший пляж, кажется, в нескольких милях отсюда? — нерешительно спросила я. — Разве нам не придется снова вернуться туда, откуда я приехала на автобусе, сначала по этому жуткому серпантину, а потом через туннели?
— Не дергайся по пустякам. Все будет нормально. Я уже тысячу раз это делал.
— Ну ладно, — согласилась я. — Только не гони слишком быстро.
Выбранный им пляж со всех сторон окружали скалы, и покрыт он был не песком, а мелкой галькой. Мы пробыли там целый день, купались в маленькой бухточке, загорали, лежа рядом на солнце. Когда он втирал масло мне в плечи или прикасался губами к моей обнаженной спине, я воспринимала это как нечто совершенно естественное и не ощущала ничего похожего на неловкость, которую испытывала всякий раз, оказываясь на пляже с Джанфранко.
Обедали мы в кафе на вершине скалы, в тени пиний. Завернувшись в полотенца, мы с аппетитом жевали пиццу со свежими помидорами и базиликом, запивая ее каким-то напитком с привкусом сладкого лимона. Именно там Беппи в первый раз сказал мне, что любит меня, и я, отвечая, что тоже его люблю, чувствовала, как внутри забурлили пузырьки счастья.
— Только мне совсем нечего дать тебе, Катерина, — печально сказал он. — Ты сама видела, как я живу.
— Все это ничего не значит.
— Нет, значит, — настаивал он. — В конечном счете это очень много значит.
— Все, чего мне хочется, — это быть с тобой.
— В Равенно?
Я подумала о низеньком домике из двух комнатушек у подножия горной деревни. Он был прав; я не смогла бы там жить.
— Но ведь ты говорил, что собираешься вернуться в Рим?
Беппи смутился:
— Сам не знаю, что делать. Мама, как ты видела, по-прежнему очень больна, и было бы несправедливо с моей стороны свалить все заботы о ней на Изабеллу. Но с другой стороны, в Равенно для меня нет работы.
— А что, если тебе попробовать найти работу здесь, на побережье?
— На лето еще может быть, но зимой здесь все вымирает.
— Тогда возвращайся в Рим, — эгоистично настаивала я. — Твоя мама поправится. Пожалуйста, пожалуйста, возвращайся.
— Там видно будет, — улыбнулся он. — Давай пока не думать об этом. Лучше спустимся к пляжу и насладимся остатком дня.
Я, последовав его совету, пыталась расслабиться, лежа рядом с ним на полотенце и подставив спину последним лучам уходящего солнца, но голова моя была забита мыслями и планами. Мы обязательно найдем способ быть вместе, решила я.
На следующий день мы остались в Равенно, и Беппи повел меня гулять по городку. Это было унылое, безжизненное место: одни полуразвалившиеся лачуги да старики, смотревшие на всех незнакомцев с неизменным подозрением.
— А где же вся молодежь? — спросила я у Беппи.
— Уехали в поисках работы. Одни — в Америку или Англию, другие — не дальше Рима или Неаполя, как я. Здесь для нас ничего нет.
— А ты поехал бы в Англию? — с надеждой спросила я.
— Когда-нибудь, конечно, я был бы не прочь там побывать, но кто тогда позаботится о маме и Изабелле? Да и потом, все говорят, что там холодно, а стряпня просто несъедобная.
Я уже четыре дня провела в Равенно и как раз помогала Изабелле на огороде, когда мы услышали, как кто-то подъехал к дому на машине.
— Кто бы это мог быть? — с удивлением спросила Изабелла, бросив лопату. А потом ее лицо озарилось улыбкой, и она завизжала:
— Джанфранко, неужели это ты? Наконец-то ты приехал домой!
Она подбежала к нему и обхватила руками его дородную фигуру. Увидев его новенькое сверкающее авто, она снова завизжала и недолго думая прыгнула на переднее сиденье. Водрузив ноги на приборную панель, она потребовала:
— Ну-ка, прокати меня с ветерком.
Но, похоже, Джанфранко это нисколько не впечатлило. Он смотрел на меня:
— Вот, значит, где ты все это время пряталась, Катерина.
Я старалась не показывать разочарования, вызванного его внезапным появлением.
— Да, я приехала сюда, чтобы навестить Беппи.
— И, как я слышал, поселилась у моих родителей.
— Здесь для меня не нашлось свободного места.
— Джанфранко! — снова окликнула его Изабелла. — Ты вполне можешь поговорить с англичанкой позже. Это меня, а не ее ты несколько месяцев не видел. Ну же, прокати меня!
— Ладно, ладно, подожди пару минут. И почему ты вечно такая шумная, Изабелла?
На мгновение она растерялась, а потом парировала:
— А как еще мне привлечь твое внимание? Так ты дашь мне ключи? Позволишь мне сесть за руль? Ну же, Джанфранко, я еще никогда не водила машину.
Глядя им вслед, я поняла, что ненавижу Джанфранко. Это чувство застигло меня врасплох, потому что я еще ни к кому не испытывала ничего подобного.
Я хотела рассказать Беппи кое-что о Джанфранко. Но они дружили с самого детства, он бы и слушать не стал о нем ничего плохого.
Беппи отправился на рынок, чтобы купить свежего мяса к ужину, потому что предпочитал сам выбирать продукты. Когда он вернется, то будет рад видеть Джанфранко, сказал он. Я не хотела испортить ему радость встречи.
Оглядываясь назад, я жалею, что промолчала. Если бы я только знала тогда, что произойдет, обязательно сказала бы ему все, что думаю о его закадычном друге.
Разумеется, на другой день Джанфранко пожелал, чтобы мы все вчетвером поехали на его машине купаться. Изабелла оживилась, а Беппи обрадовался, так как это означало, что мы сможем проехать вдоль побережья — туда, где были пляжи лучше тех, куда он меня возил, песчаные и очень живописные.
— Там так красиво, Катерина, вот погоди, увидишь, — радостно повторял он.
Я устроилась на заднем сиденье рядом с Изабеллой. Всю дорогу она подскакивала вверх-вниз как мячик и распевала песенки. Надо сказать, жизнь не баловала ее радостями. С утра и до вечера она хлопотала по дому и ухаживала за больной матерью. Так что я с удовольствием смотрела, как она веселится, и тоже пыталась улыбаться и подпевать ей.
Изабелла не отлипала от Джанфранко, хотя я видела, что она ему совсем не нравится. Когда мы спускались по крутой тропинке с вершины утеса к пляжу, она почти насильно взяла его за руку, а потом расстелила свое полотенце рядом с ним. Но я знала, что Джанфранко не сводит с меня глаз. Он болтал с Беппи, сплетничая об общих знакомых из отеля и хвастаясь своей машиной. Но смотрел только на меня.
Беппи ничего не замечал. Он просто радовался тому, что проводит на пляже этот жаркий летний день в окружении самых дорогих ему людей. Он с криком влетел в воду, подняв тучу брызг, и нырнул под волну. Когда он вынырнул, я зачарованно смотрела, как струи воды стекают с его стройного мускулистого торса.
— Мой братец просто сумасшедший, — с любовью выдохнула Изабелла.
Джанфранко выразительно округлил глаза:
— Как вы думаете, он когда-нибудь повзрослеет?
Мы провели на пляже весь день, купаясь и жарясь на солнышке. В полдень Изабелла отправилась прогуляться вдоль берега, шлепая босыми ногами по мелководью. Она захотела, чтобы Джанфранко составил ей компанию, но он, сделав несколько шагов, повернул назад.
— Твоя сестренка без ума от Джанфранко, — заметила я, наблюдая, как он возвращается к нам по пляжу.
— Он всегда ей нравился, — согласился Беппи. — Еще когда мы были совсем маленькие. Бедняжка Изабелла! Какие у нее шансы найти мужа в таком захолустье, как Равенно?
— Может, она выйдет за Джанфранко?
— Сомневаюсь. Он, конечно, привязан к ней, но я с трудом представляю, что он женится на ком-нибудь из Равенно.
Сидя в машине по дороге домой, я наблюдала за Изабеллой. Она принадлежала к тому типу людей, которые, за исключением редких случаев, привыкли радоваться жизни. Неизменно улыбчивые, неизменно веселые. Она была похожа на Беппи во многом, за исключением одного: Господь не наградил ее миловидностью. Я искренне надеялась, что ей удастся найти того, кто ее по-настоящему полюбит, про себя признавая, что вряд ли это будет Джанфранко.
Следующим вечером Изабелле снова захотелось покататься на машине.
— Ну же, давайте устроим прогулку при луне, — уговаривала она. — С мамой за несколько часов ничего не случится.
Представив, как мы будем гнать по этим горным извилистым дорогам, я ужаснулась и с надеждой взглянула на Беппи.
— Но мы уже и так вчера оставили ее одну на целый день, — напомнила я. — Вы поезжайте, а я побуду с ней, я не возражаю.
Беппи не знал, что ему делать. Он понимал, что должен поехать с сестрой, но, как мне кажется, был уверен в Джанфранко, полагая, что он ей как брат. В любом случае он предпочел побыть со мной. Так что мы остались дома и, когда его мать заснула, коротали время в разговорах и поцелуях.
Вечерело, и мы оба начали прислушиваться, не раздастся ли шум мотора, возвещающий о прибытии Джанфранко.
— Надеюсь, с ними ничего не случилось. Иногда Джанфранко гоняет как сумасшедший, — сказала я.
Беппи встревожился.
— Изабелла с ним в машине, он не будет гнать, — сказал он без особой уверенности.
Прошел еще час, но они так и не появились, и Беппи уже не пытался скрыть волнение. Каждые несколько минут он вскакивал и выбегал на улицу, надеясь услышать шум подъезжающей машины.
— Может, машина сломалась по дороге, — предположила я. — Один раз так уже было, когда он повез меня на пляж.
— Может, — согласился Беппи, но, судя по его голосу, он в это слабо верил.
Когда совсем стемнело и я собралась уходить, Беппи пошел проводить меня до дома родителей Джанфранко. Он не задержался, как обычно, на ступенях, чтобы поцеловать меня. Прощаясь до утра, он едва сдерживал тревогу.
В доме меня никто не ждал, так что я сама отперла дверь и прошла прямо к себе в комнату. Я лежала в постели без сна в надежде услышать, как войдет Джанфранко, но так и не дождалась.
Я долго не могла заснуть и задремала только поздней ночью, а проснулась ни свет ни заря. Снизу доносились чьи-то шаги; наверняка это мамаша Джанфранко мыла полы или скребла стены. Похоже, она только и делала, что постоянно что-то чистила, мыла или убирала.
— Где Джанфранко? — спросила я, спустившись вниз.
Она пожала плечами:
— Спит, наверное, где ж ему еще быть.
Мне совсем не улыбалось заглядывать к нему в комнату, но очень хотелось убедиться, что они с Изабеллой благополучно вернулись домой, так что я снова поднялась по лестнице и нерешительно приоткрыла дверь в его комнату.
В ноздри ударил затхлый, мускусный запах. На полу стояла сумка Джанфранко с вывалившимися из нее вещами. Но, хотя его постель была вся измята, его самого я в комнате не обнаружила.
Обычно по утрам я слонялась без дела, дожидаясь, пока за мной придет Беппи, но сегодня не могла ждать. Сбежав по ступеням, я со всех ног помчалась к его дому.
Его мать с пледом на коленях сидела у дверей на стареньком плетеном стуле. В первый раз я увидела ее за стенами дома; обычно бледная, сегодня она была белее мела.
— Беппи дома нет, — объяснила она на своем странном итальянском, стараясь говорить медленно, чтобы я могла ее понять. — Он взял у брата мотороллер и поехал искать Изабеллу. Они с Джанфранко вчера вечером не вернулись домой.
Я сварила ей кофе, к которому она так и не прикоснулась, и попыталась как-то успокоить ее, рассказав, что машина Джанфранко часто ломается. Однако вскоре я бросила попытки поддерживать разговор, и мы застыли в безмолвном ожидании.
Прошло несколько часов, и мы услышали, как вернулся Беппи. Он был мрачнее тучи.
— Я исколесил все дороги вокруг Равенно, но они, наверное, уехали дальше, — сказал он.
— И что же нам теперь делать? — беспомощно спросила я.
— Не знаю. Они могут быть где угодно.
Мы с его мамой сидели, глядя на него во все глаза, в надежде, что он предложит какой-нибудь план. Мы как раз обсуждали, отправиться ли ему на побережье или подняться дальше в горы, когда услышали, как на улице взвизгнули шины, а затем громко хлопнула дверца.
Мы все, даже его мать, вскочили и ринулись на дорогу. Но увидели только стремительно удалявшуюся машину Джанфранко. Изабелла сидела в пыли и плакала; слезы градом текли по ее щекам.
— Я ему не нужна, я ему не нужна, — повторяла она.
Мы кое-как дотащили ее до дома и уложили на жесткий диван. Я принесла ей стакан воды. Мать сидела рядом с ней, вытирая ей слезы и гладя по волосам.
— Все будет хорошо, все будет хорошо, — твердила она.
Только Беппи куда-то исчез. Мы и не заметили, как он потихоньку выскользнул из дома.
Прошло некоторое время, прежде чем Изабелла успокоилась. Мать не задавала никаких вопросов, просто гладила ее по волосам, пока та наконец не заснула. Я не знала, что теперь делать. Похоже, все, кроме меня, понимали, что произошло.
Когда Беппи вернулся, в руках он держал мой рюкзак.
— Сегодня ты останешься здесь, — объявил он.
— Но где она будет спать? — спросила его мать. Она опустилась на один из кухонных стульев и уронила голову на руки. Я увидела, что она тоже плачет.
— Вряд ли сегодня кто-нибудь из нас заснет, так что это неважно, — ответил он.
В тот день у всех было ощущение, будто кто-то умер. Мы бесшумно передвигались по дому и почти не разговаривали. Я провела большую часть дня в огороде, пропалывая сорняки, чтобы Беппи мог потом посадить овощи. Мне казалось, что сейчас лучше не вмешиваться в их семейные дела. За ужином мы едва прикоснулись к еде: единственная тарелка спагетти осталась почти нетронутой.
Когда стемнело, Беппи накрыл одеялом Изабеллу, по-прежнему неподвижно лежавшую на диване, а себе постелил на полу. Я впервые видела его таким. Его лицо было сурово, и даже в движениях сквозила затаенная ярость. Когда он сказал мне, что я буду спать с его матерью, я пришла в ужас, но не осмелилась возражать.
Так что я забралась рядом с ней на кровать, заняв обычное место Изабеллы. Словами не передать, какую неловкость я испытывала. Я лежала без сна, прислушиваясь к ее затрудненному дыханию. Она прижимала ладони к лицу, время от времени приглушенно всхлипывая.
Близился рассвет, когда я услышала, как она прошептала:
— Катерина, ты спишь?
— Нет, — шепнула я в ответ.
— Ты должна уехать отсюда первым же автобусом. Возвращайся в Рим.
— Но я не понимаю. Что произошло?
Я не видела ее лица, но ее голос прозвучал отрывисто и резко.
— Джанфранко опозорил мою дочь, — сказала она и, повернувшись ко мне спиной, уткнулась лицом в подушку.
Даже Пьета знала, что в те времена все было совсем по-другому, особенно в Италии. Девушка не могла провести ночь с парнем, если он ей не муж. Думая о Джанфранко Де Маттео, старике за стеклянным прилавком с окороками и кругами сыра, Пьета недоумевала: как могла Изабелла так влюбиться в него, что рискнула ради него своей честью?
В комнату для посетителей вошла медицинская сестра с улыбкой столь же официально-безликой, как и ее форма. По ее лицу ничего нельзя было прочесть.
— Миссис Мартинелли?
— Да, это я. — Кэтрин поспешно вскочила со стула.
— Я пришла сказать, что все прошло хорошо. Мистер Мартинелли сейчас приходит в себя. Ему придется несколько часов пролежать неподвижно, а мы будем периодически проверять его пульс и давление.
— А когда он сможет вернуться домой? — спросила Пьета.
— Не раньше чем через два дня. Мы понаблюдаем за ним, а потом назначим ему лекарства.
— А можно нам увидеть его прямо сейчас? Если что, мы подождем.
Медсестра окинула Кэтрин скептическим взглядом.
— Думаю, будет лучше, если прямо сейчас вы отвезете миссис Мартинелли домой, — сказала она Пьете. — Мне что-то не нравится, как она выглядит. Хорошенько выспитесь, а утром возвращайтесь сюда, когда он встанет на ноги и немного взбодрится.
— Но я чувствую, что должна увидеть его, — настаивала Кэтрин. — Лучше уж я подожду, если вы, конечно, не возражаете.
Медсестра пожала плечами:
— Что ж, дело ваше. Но еще раз повторяю, это вполне рутинная процедура, и у мистера Мартинелли не наблюдается никаких нежелательных реакций, так что вам и в самом деле не о чем волноваться.
— Ну же, мама! — Пьета взяла ее за руку. — И правда, поехали домой. Медсестра права, ты выглядишь просто ужасно. Теперь, когда мы знаем, что папа вне опасности, может, тебе удастся хорошенько выспаться, и ты сразу почувствуешь себя намного лучше.
Мать, видимо, и вправду очень устала. Она заснула прямо в такси и, когда они подъехали к дому, Пьета долго не решалась разбудить ее. Она уложила мать в постель, заварила чаю, но когда принесла чашку наверх, то обнаружила, что Кэтрин снова заснула.
Пьета оставила чай в комнате и прошла в мастерскую. Перспектива работы в одиночестве, без рассказа матери, совсем не привлекала ее, скорее наоборот. В первый раз она пожалела о том, что вызвалась сделать это платье. Адолората и понятия не имеет о том, сколько на него уйдет времени и сил. Она-то уверена, что больше всех занята у себя в "Маленькой Италии", и никогда не оценит по достоинству проделанный Пьетой труд, — и все во имя того, чтобы в день своей свадьбы младшая сестра была неотразима.
Час или два спустя Пьета услышала скрип паркета. Мама проснулась, догадалась она.
— Ты почему встала? — спросила она, когда Кэтрин вошла в мастерскую с чашкой свежего чая в руках.
— Я звонила в больницу. Хотела убедиться, что с папой все в порядке. Они сказали, что он спит и что все нормально. Я не хочу ложиться, так что решила посидеть здесь и немного поболтать с тобой. Я хотела рассказать тебе, что произошло после того, как Джанфранко обесчестил Изабеллу. Я, пока лежала, все думала и думала об этом.
Пьета улыбнулась. Как хорошо, что мама решила продолжить рассказ. Она сгорала от нетерпения узнать, что случилось потом.
— Так ты уехала из Равенно, как тебе велели? — спросила она. — Или все-таки осталась с папой?
Кэтрин устроилась в кресле в углу комнаты и, обхватив чашку ладонями, заговорила:
— Как я могла остаться после того, что произошло? Мне не оставили выбора, я могла только уехать. Им было не до меня.
Едва заслышав поутру чириканье птиц за окном, я соскользнула с постели и разыскала свой рюкзак. Беппи и Изабелла лежали скорчившись — одна на диване, другой на полу. Они даже не пошевелились, когда я на цыпочках прокралась мимо них и выскользнула за дверь. Меня очень напугали события минувшего дня, и мне не хотелось становиться свидетелем новых семейных драм. Так что я предпочла уйти не попрощавшись.
По дороге в Рим я пыталась сосредоточиться исключительно на практических вопросах; подсчитывала, сколько у меня осталось денег, прикидывала, как еще я смогу заработать и где буду жить. Но стоило мне вообразить, как Беппи проснется и увидит, что меня нет, или подумать о том, что я снова увижу его неведомо когда, а может, и вовсе больше не увижу, я невольно заливалась слезами и прятала лицо.
Сидя в поезде, увозившем меня в столицу, я чувствовала себя полководцем, проигравшим решающую битву. Я, разумеется, подозревала, что Джанфранко все это нарочно подстроил. Иначе зачем ему проводить ночь с Изабеллой, если он не любил ее и не собирался на ней жениться?
Сразу по прибытии в Рим я отправилась в бар Анастасио. И обрадовалась, очутившись в привычной обстановке, — зеркала, хром, уютные красные кабинки. Поскольку за эти несколько дней в моей жизни произошли огромные перемены, я полагала, что и окружающий меня мир тоже должен был бесповоротно измениться. Но бар Анастасио остался прежним, разумеется.
Казалось, он очень мне обрадовался, даже расцеловал в обе щеки.
— Маргарет тебя искала, — объявил он. — Она уже вернулась из Баттипальи и поселилась у синьоры Люси.
Я так обрадовалась, что, в свою очередь, едва не расцеловала его. Маргарет вернулась в Рим, значит, мои дела не так уж плохи. Схватив в охапку свой рюкзак, я вихрем промчалась по улице и взлетела вверх по темной лестнице. Одна из девушек синьоры Люси отворила, услышав мой стук в массивную деревянную дверь.
— Чао, красавица, — приветствовала она меня, как ни в чем не бывало.
Я нашла Маргарет в комнате, меньшей по размеру по сравнению с нашими прежними апартаментами. Казалось, она тоже очень мне обрадовалась. Мы уселись рядом на одной из узких односпальных кроватей, прислонились к стене и говорили, говорили, пока не охрипли.
Выяснилось, что в Баттипалье ей пришлось несладко. Так называемый летний дом семейки богачей оказался старым и обветшалым и вдобавок кишел мышами. Дети совсем одичали и отбились от рук, а ее заставляли бегать за ними с утра и до вечера. Но что самое ужасное, ее каждый день заставляли надевать эту ужасную накрахмаленную белую форму, и, когда она отправлялась покататься на велосипеде часок-другой, что было ее единственным развлечением, подол ее длинной юбки неизменно застревал между спицами.
— С меня хватит. Мне уже осточертело нянчиться с ребятишками, — сказала она. — Завтра утром уволюсь.
— И чем ты займешься?
— Домой вернусь, разумеется. Какой мне смысл здесь оставаться? Одри уехала, а если уж на то пошло, это была ее затея. Мы должны вернуться домой вместе.
— Но я не могу. По крайней мере, не сейчас.
Маргарет вытаращила глаза:
— Только не говори мне, что все еще ждешь своего Беппи. Не пора ли тебе поставить на нем крест?
Она ушам своим не поверила, когда я рассказала ей о своей поездке в Равенно. Мне кажется, она и представить себе не могла, что я способна отправиться одна в такую даль.
— И все-таки я по-прежнему считаю, что мы должны вернуться домой вместе, — сказала она, когда я закончила. — Напиши ему письмо и укажи свой адрес в Лондоне. Если он действительно тебя любит, то приедет и разыщет тебя.
— Это не так-то просто. У него больная мама, о которой надо заботиться, и... и сестра.
— Но, Кэтрин, не можешь же ты вечно ждать его в Риме! И потом, где гарантия, что он вообще вернется?
Разумеется, она была права. Но теперь я набралась не только храбрости, но и упрямства.
— Меня это не волнует. Я остаюсь, — решительно заявила я. — И если уж на то пошло, я думаю, что и тебе не следует уезжать. Ты так много работала, что и Рима толком не видела. Почему бы нам не задержаться здесь еще на несколько недель? Мы бы так славно провели время вместе.
— Ох, Кэтрин, я прямо не знаю... — проговорила она. Судя по ее голосу, я порядком ей надоела.
— Ну пожалуйста, пожалуйста, — взмолилась я. — Что, если мы никогда больше не приедем в Рим? А вдруг это наш последний шанс?
Сама не знаю почему, но мне всегда удавалось склонить Маргарет на свою сторону. Скорее всего, потому, что она была слишком великодушна, чтобы сказать "нет".
— Ну ладно, бог с тобой, — неохотно протянула она. — Но учти, только на несколько недель, а потом я уеду домой — с тобой или без тебя.
Я надеялась, ее согласие даст мне время, в котором я так отчаянно нуждалась. Утром я первым делом отошлю письмо Беппи: напишу ему, что если он в ближайшее время не приедет, то я уеду навсегда. Это было рискованно. Я знала, что у него и без меня хватает проблем — сестра опозорена, мать больна, лучший друг его предал. Вероятнее всего, обо мне он сейчас думает в последнюю очередь. Но, как сказала Маргарет, не могу же я ждать его вечно. В каком-то смысле следующие несколько недель оказались самыми лучшими за всю нашу поездку в Италию. Мы словно прощались с Римом. Каждое утро мы с Маргарет просыпались рано, пили кофе у Анастасио, а потом отправлялись исследовать какую-нибудь часть города. Сегодня мы гуляли по узким улочкам Трастевере, завтра любовались сокровищами Ватикана или сидели за столиком уличного кафе на Виа Венето, притворяясь, будто мы кинозвезды. И всегда вокруг нас вертелись молодые парни-итальянцы, издавая одобрительный свист или обещая показать нам те уголки города, которые, по их словам, нам самим нипочем не найти. Но мы только улыбались, качали головой и шли дальше. Маргарет мечтала поскорее вернуться домой, найти добропорядочного английского парня и выйти за него замуж, а я думала исключительно о Беппи и постоянно спрашивала себя, получил ли он мое письмо.