Раздел III. Влияние на субъективное
Как я теперь понимаю, эмоции открывают очевидный доступный путь к субъективному. Наши чувства, очевидно, возникают на такой глубине, на которую не так легко проникнуть рациональности, объективным измерениям или сознательным намерениям. Они свидетельствуют о наличии коллизий и устремлений, которые мы даже для самих себя можем вербализовать или объяснить лишь частично. Так что такой знакомый, стереотипный вопрос психотерапевта «Что вы чувствуете?», конечно же, направлен туда, куда надо. Трудность состоит в том, что его используют не в меру, и те, кто его задает, иногда принимают дверь за целый мир, который лежит за ней.
Что это за мир? В этой книге я по-разному пытался назвать его, определить, прикоснуться к нему. Выглядит это так, как будто я вынужден указывать на него не прямо пальцем, а левым локтем или даже правой ягодицей.
Субъективность, неосознаваемое, наш глубочайший центр — вот некоторые из ориентиров в этом мире, но то, к чему они ведут, исчезает где-то вдалеке. «Палец, указывающий на луну, — еще не луна»1. Все же существует достаточно много общего между этими понятиями и другими терминами и концепциями, и я чувствую, что теперь я лучше понимаю, что ищу.
Как психотерапевт, я предпочитаю длительную работу, направленную на внутреннюю жизнь моих клиентов, на исследование нашей человеческой природы, — работу, пробуждающую спящие возможности, которые мы все как один чувствуем внутри себя и которые временами могут способствовать действительно крупным жизненным изменениям. Именно в этой работе мы имеем дело с миром, который я ищу.
За годы работы я нашел многое из того, что могло бы помочь мне в этом поиске. И очень многое из этого я оставил на обочине. Стандартизованные тесты, проективные методики, гипноз, техника пустого стула, ролевые игры, направленные фантазии, психоактивные вещества — все это полезно, кое-что я иногда использую до сих пор, но все это ограничивает, даже если что-то и полезно. Каждая из этих техник предлагала мимолетное впечатление о тех людях, с которыми я работал, — каждая на свой манер, каждая по-своему интригующе. В конечном счете, каждая из них превращала всех этих людей в объект моих исследований, в объект изучения, в объект самой техники.
Теперь я понимаю, что все эти вспомогательные средства в поиске истинной субъективности похожи на фотографии диких животных или, в лучшем случае, — на животных в зоопарке. Они показывают нам намеченную жертву, но без оживляющей ее души, без действия, которое и является самой главной, самой значимой характеристикой.
Теперь я уверен, что если хочу, чтобы поиски продвинулись в нужном направлении настолько, насколько это в данный момент в моих силах, мне необходим искренне сосредоточенный на субъективности и очень высоко мотивированный спутник.
1 Рональд Лэинг использовал традиционный дзен-афоризм «Палец, указывающий на луну, — еще не луна», чтобы обратить нас к глубинам нашей субъективности. Его книга «узелков» — это мощный удар по самодовольству психотерапевтов, рискнувших встретиться с его стихотворными коанами. Laing, 1970, р. 87-88. — Примеч. авт.
ГЛАВА 7
Параллелирование рамок
Любому, кто вел обычные разговоры или занимался психотерапией, знакомы фразы: «Давайте рассмотрим все это подробнее» и «А какова картина в целом?» Мы все понимаем важность того, что я здесь назвал «параллелированием рамок». Для психотерапевтов вполне обычное дело — призвать своего клиента говорить конкретнее, и почти так же часто — но не так явно — они побуждают тех же клиентов обобщать свой опыт.
Мы по-разному организуем наши мысли и слова, и один из способов, имеющий особенное значение для жизнеизменяющей психотерапии, связан со способностью двигаться от частного к общему и от абстракции к практическому применению. Одни клиенты описывают переживание за переживанием и, похоже, вообще никогда не пытаются подвести черту и посмотреть, что это дает. Другие рисуют свои переживания настолько размашисто и обобщенно, что их психотерапевты теряются просто не могут понять, какие жизненные явления могут скрываться за этими опи -саниями.
Параллелирование рамок — это способ напомнить самому себе о необходимости следить за этим параметром. Мы продемонстрируем его очевидные преимущества, поговорим о некоторых значениях, а затем покажем, как его можно будет использовать, когда психотерапевт подозревает, что осознанно или неосознанно клиент вводит его в заблуждение.
ПРЕДСТАВЬТЕ СЕБЯ в такой ситуации:
Прекрасный осенний день. Вся субботняя работа по дому уже сделана — все, как было запланировано. Где-то далеко ваша любимая команда играет самый главный матч сезона, и вы можете перенестись туда с помощью телевизора. Вы уже запаслись орешками и пивом или содовой, так что теперь можете забраться в свое любимое мягкое кресло, пригрозив не участвующим в действе домашним страшными бедствиями, если кто надумает помешать; осталось лишь поправить подушку и... Ах, хорошо!
Включаем телевизор. Вовремя: кончается последняя коммерческая реклама и на экране вид всего стадиона, который снимается с самой высокой точки на теневой стороне. Вы видите противоположную трибуну и целиком все поле, на котором маленькие фигурки заняты подготовкой к игре. Возбуждение, предвкушение, царящие на стадионе, — в вашей гостиной.
И вот команды застыли в ожидании. Ваша команда подает, длинная линия фигурок, и одна отдельно — очевидно, подающий. Другие фигурки рассыпались по полю и готовы принять мяч. Затем ваши маленькие фигурки начинают игру, а другие им отвечают. Две группы фигурок сливаются, и!..
122 Раздел ill. Влияние на субъективное
«Маленькие фигурки»?! Вы понимаете, что экран все еще показывает все тот же очаровательный вид на противоположную трибуну и все поле целиком. Совершенно очевидно, что те малютки на поле бегают туда-сюда и что-то делают, но трудно сказать, что именно — несмотря на попытки комментатора разъяснить все это.
Так все и идет. Или все так и продолжается 10 минут или даже меньше — пиво безвкусное, орешки пересолены — вы с отвращением выключаете телевизор. Оператор не меняет фокус — все время только общий план. Тьфу!
Хорошо, теперь попробуем поменять размер:
Такой же день, такая же игра, те же приготовления — кресло, напитки, орешки, предвкушение. Тот же телевизор включен как раз к началу игры. Но есть и разница: когда появляется картинка, вы оказываетесь прямо на поле. Внезапно взлетает чья-то бутса, и вы следите за тем, как мяч взвивается в небо, — на заднем плане смутно темнеют трибуны. Внезапно чьи-то руки хватают мяч и крепко прижимают его к потной футболке. Он быстро взлетает вверх и вниз, а затем теряется в сплетении рук, ног и других анатомических фрагментов.
И все продолжается таким образом — камера снимает все время с очень близкого расстояния. Наверное, вам не продержаться и десяти минут — вы сразу выключите это безобразие.
Так что же не в порядке? Очень просто, — обе эти попытки представить вам игру провалились, потому что не дали представления о том, что происходило. Они провалились, потому что не менялись рамки, в которые было заключено передаваемое действие, и у вас не было возможности следить за ним осмысленно. Вот в чем дело: достоверной передачи объективного действия — в целом или в деталях — недостаточно, чтобы появился смысл.
Для того чтобы удовлетворительно передать вам игру, необходим объектив с переменным фокусом, который используют осмысленно. Тогда сначала вам представят широкий обзор трибун и поля, снимут средним планом мяч и подающего, вернутся назад и покажут движение по полю, приблизятся, чтобы показать столкновение, отодвинутся и покажут, как бегут принимающие, снова близко покажут прием мяча и так далее. Вот тогда игра приблизилась бы к вам — или вы к ней — захватывающая, приносящая удовлетворение, наполненная смыслом. И тогда, конечно же, кресло в вашей гостиной за тысячи миль от стадиона дало бы вам гораздо лучший обзор того, что происходит на поле, чем место на трибуне в пятидесяти ярдах от поля.