Оно произвело на меня соответствующее впечатление. Я был сражен. Мне стало
Казаться, что мясо сделает меня сильным и смелым, и если вся страна начнет
питаться мясом, мы одолеем англичан.
День для опыта был, наконец, назначен. Его нужно было провести тайком.
Ганди поклонялись Вишну, а мои родители были особенно ревностными
Вишнуитами. Они регулярно посещали хавели. Нашему роду принадлежали даже
Собственные храмы. В Гуджарате был силен джайнизм. Его влияние чувствовалось
Повсюду и при всяких обстоятельствах. Нигде в Индии и даже за ее пределами
Не наблюдается такого отвращения к мясной пище, как среди джайнов и
Вишнуитов Гуджарата. Я вырос и воспитывался в этих традициях. Кроме того, я
был очень предан родителям, и я понимал, что они будут глубоко потрясены,
Если узнают, что я ел мясо. К тому же любовь к истине заставляла меня быть
Чрезвычайно осторожным. Не могу сказать, чтобы я не понимал, что шел на
Обман родителей, собираясь питаться мясом. Но мой разум был всецело поглощен
Quot;реформой". О возможности полакомиться я и не думал и даже не знал, что мясо
Очень вкусное. Я хотел быть сильным и смелым и желал видеть такими же своих
Соотечественников, чтобы мы могли побороть англичан и освободить Индию.
Слова "сварадж" я тогда еще не слыхал, но знал, что такое свобода. Меня
Ослепляло безумное увлечение "реформой", и я убедил себя, что, скрыв свои
Поступки от родителей, я не погрешу против истины, если все действительно
Останется в тайне.
VII. ТРАГЕДИЯ (продолжение)
Решительный день настал. Трудно передать мое тогдашнее состояние. С одной
Стороны, я был охвачен фанатическим стремлением к "реформе", с другой - меня
Увлекала новизна положения - сознание, что я делаю решительный шаг в жизни.
Вместе с тем я сгорал со стыда из-за того, что принимался за это тайно, как
Вор. Не могу сказать, какое чувство преобладало. Мы нашли укромный уголок на
Берегу реки, и там впервые в жизни я увидел мясо. Был также и хлеб из
Булочной, которого я никогда не пробовал. Козлятина была жесткой, как
Подошва. Я просто не мог ее есть. Я ослабел и должен был отказаться от еды.
Ночь я провел очень скверно. Меня мучили кошмары. Едва я засыпал, как мне
начинало казаться, что в моем желудке блеет живая коза, и я вскакивал,
мучимый угрызениями совести. Но тут я вспоминал, что есть мясо мне
повелевает долг, и тогда становилось легче.
Мой друг был не из тех, кто быстро сдается. Он стал приготовлять
Изысканные мясные блюда в приятной сервировке.
Мы ели их уже не в укромном местечке на берегу реки, а в ресторане
Правительственного здания, где стояли столы и стулья. Мой приятель сумел
Здесь договориться с главным поваром.
Эта приманка сделала свое дело. Я поддался соблазну, поборол свое
Отвращение к хлебу, справился с жалостью к козам и пристрастился, если не к
Самому мясу, то, во всяком случае, к мясным блюдам. Так продолжалось около
Года. Но пиршеств этих в общей сложности было не более шести, так как в
Правительственное здание пускали не каждый день, и, кроме того, было просто
затруднительно часто заказывать дорогие мясные блюда. У меня не было денег,
Чтобы платить за "реформу". Моему другу постоянно приходилось изыскивать для
Этого средства. Я не знаю, где он их брал. Но он их доставал, так как твердо
Решил приучить меня к мясу. Однако, видимо, и его возможности были
Ограничены, поэтому пиршества устраивались через большие промежутки времени.
В те дни, когда я принимал участие в этих тайных пиршествах, я не обедал
Дома. Мать звала меня и хотела знать причину моего отказа. Я обычно отвечал
Ей: "У меня сегодня нет аппетита, что-то неладно с желудком". Придумывая
Отговорки, я испытывал угрызения совести, так как сознавал, что лгу и притом
лгу матери. Я знал также, что если мать с отцом узнают о том, что я ем мясо,
Они будут глубоко потрясены. Мысль об этом терзала мое сердце.