Вопрос 24: Основные тенденции российской судебной практики по вопросу привлечения к ответственности лиц, входящих в органы управления корпорации
1. Лицо, входящее в состав органов юридического лица (единоличный исполнительный орган - директор, генеральный директор и т.д., временный единоличный исполнительный орган, управляющая организация или управляющий хозяйственного общества, руководитель унитарного предприятия, председатель кооператива и т.п.; члены коллегиального органа юридического лица - члены совета директоров (наблюдательного совета) или коллегиального исполнительного органа , обязано действовать в интересах юридического лица добросовестно иразумно (пункт 3 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации). В случае нарушения этой обязанности директор по требованию юридического лица и его учредителей которым законом предоставлено право на предъявление соответствующего требования, должен возместить убытки, причиненные юридическому лицу таким нарушением.
В силу пункта 5 статьи 10 ГК РФ истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица.
В случае отказа директора от дачи пояснений или их явной неполноты, если суд сочтет такое поведение директора недобросовестным (статья 1 ГК РФ), бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно может быть возложено судом на директора.
2. Недобросовестность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) действовал при наличии конфликта между его личными интересами и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директора в совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке;
2) скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица (в частности, если сведения о такой сделке в нарушение закона, устава или внутренних документов юридического лица не были включены в отчетность юридического лица) либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки;
3) совершил сделку без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица;
4) после прекращения своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица;
5) знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.).
Директор освобождается от ответственности, если докажет, что заключенная им сделка хотя и была сама по себе невыгодной, но являлась частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых предполагалось получение выгоды юридическим лицом. Он также освобождается от ответственности, если докажет, что невыгодная сделка заключена для предотвращения еще большего ущерба интересам юридического лица.
3. Неразумность действий директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;
2) до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;
3) совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т.п.).
4. Добросовестность и разумность при исполнении возложенных на директора обязанностей заключаются в принятии им необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо, в том числе в надлежащем исполнении публично-правовых обязанностей, возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством. В связи с этим в случае привлечения юридического лица к публично-правовой ответственности (налоговой, административной и т.п.) по причине недобросовестного и неразумного поведения директора понесенные в результате этого убытки юридического лица могут быть взысканы с директора.
При обосновании добросовестности и разумности своих действий (бездействия) директор может представить доказательства того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной, в том числе по причине отсутствия единообразия в применении законодательства налоговыми, таможенными и иными органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица.
5. В случаях недобросовестного и неразумного осуществления обязанностей по выбору и контролю за действиями (бездействием) представителей, контрагентов по гражданско-правовым договорам, работников юридического лица, а также ненадлежащей организации системы управления юридическим лицом директор отвечает перед юридическим лицом за причиненные в результате этого убытки (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).
О недобросовестности и неразумности действий (бездействия) директора помимо прочего могут свидетельствовать нарушения им принятых в этом юридическом лице обычных процедур выбора и контроля.
6. По делам о возмещении директором убытков истец обязан доказать наличие у юридического лица убытков (пункт 2 статьи 15 ГК РФ).
7. Не является основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании с директора убытков сам по себе тот факт, что действие директора, повлекшее для юридического лица негативные последствия, в том числе совершение сделки, было одобрено решением коллегиальных органов юридического лица, а равно его учредителей (участников), либо директор действовал во исполнение указаний таких лиц, поскольку директор несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (пункт 3 статьи 53 ГК РФ). В то же время наряду с таким директором солидарную ответственность за причиненные этой сделкой убытки несут члены указанных коллегиальных органов (пункт 3 статьи 53 ГК РФ, пункт 4 статьи 71 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (далее - Закон об акционерных обществах), пункт 4 статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об обществах с ограниченной ответственностью)).
Не несут ответственность за убытки, причиненные юридическому лицу, те члены коллегиальных органов юридического лица, кто голосовал против решения, которое повлекло причинение убытков, или, действуя добросовестно (статья 1 ГК РФ), не принимал участия в голосовании (пункт 3 статьи 53 ГК РФ, пункт 2 статьи 71 Закона об акционерных обществах, пункт 2 статьи 44 Закона об обществах с ограниченной ответственностью).
9. Требование о возмещении убытков (в виде прямого ущерба и (или) упущенной выгоды), причиненных действиями (бездействием) директора юридического лица, подлежит рассмотрению в соответствии с положениямипункта 3 статьи 53 ГК РФ, в том числе в случаях, когда истец или ответчик ссылаются в обоснование своих требований или возражений на статью 277 Трудового кодекса Российской Федерации. При этом с учетом положений пункта 4 статьи 225.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) споры по искам о привлечении к ответственности лиц, входящих или входивших в состав органов управления юридического лица, в том числе в соответствии с абзацем первым статьи 277 Трудового кодекса Российской Федерации, являются корпоративными, дела по таким спорам подведомственны арбитражным судам (пункт 2 части 1 статьи 33 АПК РФ) и подлежат рассмотрению по правилам главы 28.1 АПК РФ.
В случаях, когда соответствующее требование о возмещении убытков предъявлено самим юридическим лицом, срок исковой давности исчисляется не с момента нарушения, а с момента, когда юридическое лицо, например, в лице нового директора, получило реальную возможность узнать о нарушении, либо когда о нарушении узнал или должен был узнать контролирующий участник, имевший возможность прекратить полномочия директора, за исключением случая, когда он был аффилирован с указанным директором.
Вопрос 25: Понятие и значение доктрины снятия корпоративной вуали.
Высший Арбитражный Суд РФ совсем недавно ввел в профессиональный оборот термин «Срывание корпоративной вуали» в своем Постановлении по делу «Парекс Банка» (Постановление ВАС РФ от 24 апреля 2012 года № 16404/11), где он прямо упомянул: «предпринимательскую деятельность на территории РФ осуществляют именно ответчики, используя аффилированных лиц (доктрина «срывания корпоративной вуали»)…»
В соответствие со ст. 48 ГК РФ основным признаком юридического лица является обособленное имущество, которым оно отвечает по своим обязательствам; таким образом, в основу российской правовой системы заложен принцип, что имущество и обязательство юридического лица полностью автономны от учредителей/ собственников компании.
Доктрина «снятия корпоративной вуали» или, как ее еще называют, «прокалывания корпоративного покрова» (“lifting the veil”, “piercing the veil of incorporation”) позволяет возлагать ответственность по обязательствам корпорации на ее акционеров, в том числе обращать взыскание по долгам юридического лица на активы физических лиц - бенефициаров, а также связанных с основным должником компаний, не позволяя тому «скрываться» за ограниченной ответственностью владельцев юридического лица.
Названная доктрина имеет место быть во многих развитых странах (например, Великобритания, Франция), но наиболее последовательное и четкое применение получила в прецедентном праве США.
В российском правопорядке доктрина «снятия корпоративной вуали» находит отражение в нескольких институтах:
· При привлечении к ответственности основных обществ по обязательствам дочерних.
· При привлечении к ответственности иных контролирующих лиц, в том числе лиц, не являющихся членами органов управления, но определяющих действия юридического лица.
· В процессуальных целях, когда одно лицо, реально вовлеченное в определенные правоотношения, может быть привлечено к ответственности за другое, формально не являющееся субъектом правоотношения.
· В публично-правовых отношениях - в антимонопольном, налоговом праве применяется механизм, аналогичный «снятию покровов» в корпоративном праве.
Наибольшее распространение доктрина «снятия корпоративной вуали» нашла в признании на определенных условиях возможности возложения имущественной ответственности по сделкам дочерних обществ не только на них самих, но и на основные общества, реально определяющие их волю.
Общий принцип гражданско-правовой ответственности юридических лиц, установленный ст. 56 ГК РФ, состоит в том, что учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам этого юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных ГК РФ либо учредительными документами.
Статьи 87, 96 ГК РФ, ст. 3 Федерального закона от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» и ст. 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 года № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» не устанавливают ответственность акционеров (участников) хозяйственных обществ по обязательствам этих обществ, определяя, что акционеры акционерного общества и участники общества с ограниченной ответственностью не отвечают по обязательствам общества и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им акций или внесенных ими вкладов. Исключением из общих правил ответственности акционеров (участников) общества по его обязательствам является наличие отношений экономической зависимости между основным и дочерними хозяйственными обществами.
Несмотря на очевидную практическую пользу, концепция снятия корпоративной вуали не может и не должна применяться широко и без каких-либо ограничений в спорах об ответственности юридических лиц и связанных с ними лиц. Если допустить неограниченное применение данной концепции, пострадают базовые принципы гражданского права — автономности юридического лица (separate personality) и его ограниченной ответственности (limited liability).
На данных принципах построена вся система взаимодействия участников гражданского оборота, без их соблюдения невозможно применять большинство норм гражданского права и вести нормальную предпринимательскую деятельность.
При этом, бывают случаи, когда соблюдение принципов автономности и ограниченной ответственности становится причиной ущемления прав кредиторов — участников гражданского оборота и позволяет недобросовестным должникам избежать ответственности.
Таким образом, происходит столкновение принципов законности и равенства участников гражданского оборота (и равного права на защиту их интересов) с принципами автономности и ограниченной ответственности юридических лиц. Данная коллизия была решена путем установления перечня критериев и условий, при наличии которых концепция снятия корпоративной вуали может быть применена. Эти критерии и условия частично закреплены в законе, частично формируются на уровне правоприменительной практики.
Законодательное регулирование, которое может использоваться для правового обоснования снятия корпоративной вуали, в российском праве не столь обширно, как в правопорядках стран Запада. Можно отметить два комплекса применимых правовых норм:
· о субсидиарной ответственности контролирующих лиц в законодательстве о банкротстве (ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности и банкротстве», ст. 56 ГК РФ);
· об ответственности основного общества по сделкам дочернего (ст. 105 ГК РФ).
Пункт 4 ст. 10 Закона о банкротстве гласит: «Если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам...»
Пункт 2 ст. 105 ГК РФ определяет: «Основное общество (товарищество), которое имеет право давать дочернему обществу, в том числе по договору с ним, обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний».
Таким образом, законодательная база для снятия корпоративной вуали в российском законодательстве есть. В то же время отношение кредиторов к спорам о субсидиарной ответственности остается скептическим.
Вопрос 26: Основания для снятия корпоративной вуали по законодательству РФ
А. Аухатов: Снятие корпоративных покровов – случаи, когда участник несет перед кредиторами юридического лица непосредственную персональную ответственность по обязательствам юридического лица, причем у данного участника не возникает самостоятельного обязательства, основанного на договоре или законе.
Основания (по законодательству РФ):
1. Ст. 67.3 ГК РФ: Основное хозяйственное товарищество или общество отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение указаний или с согласияосновного хозяйственного товарищества или общества (пункт 3 статьи 401).
Исключение: случаи голосования основного хозяйственного товарищества (общества) по вопросу об одобрении сделки на общем собрании участников дочернего общества, а также одобрения сделки органом управления основного хозяйственного общества, если необходимость такого одобрения предусмотрена уставом дочернего (основного) общества.
2. Ст. 10 ФЗ «О несостоятельности»: Если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.
3. П. 3 ст. 6 ФЗ «Об АО», ФЗ «Об ООО»:В случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества последнее несет субсидиарную ответственность по его долгам.
Только первое основаниепредусматривает прямую ответственность контролирующего общество лица перед кредиторами общества вне рамок процесса банкротства. При этом, как уточняется в ФЗ об АО (но не в ФЗ об ООО), упомянутое в норме право давать обязательные указания дочернему обществу должно быть предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества. НО: в реальной жизни такого практически никогда не бывает.
В остальных случаях речи о снятии корпоративной вуали как таковой не идет!
(По статье: Т. Подшивалова Основания применения доктрины снятия корпоративной вуали в российской судебной практике. Хозяйство и право, №2. 13.02.2015)
Доктрина снятия корпоративной вуали (сущность): возложение долгов юридического лица на лиц, контролирующих его деятельность не только юридически, но и фактически.
Закрепление: впервые доктрина снятия корпоративной вуали была упомянута в постановлении Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 № 16404/11 (но доктрина не была четко сформулирована).
На практике доктрина снятия корпоративной вуали используется не так часто – причины редкого обращения суда к ней:
1. Данная доктрина была разработана в англо-саксонской системе права, для ее адаптации в современные российские реалии нужно время. + Среди российских ученых-цивилистов нет единства в вопросе об обоснованности введения рассматриваемого института: доктрина снятия корпоративной вуали уничтожает саму конструкцию юридического лица как «корпоративного щита», созданного учредителями для защиты личного имущества от контрагентов учрежденного ими юридического лица.
2. Российский правопорядок достаточно консервативен: многие перспективные изменения не находят поддержки на практике из-за нежелания правоприменителя разбираться во всех тонкостях нововведения.
3. Зачастую суд применяет механизм снятия корпоративной вуали, не давая ссылок и не называя использованный механизм.
4. Применение судом анализируемой доктрины требует развернутого обоснования. Снятие корпоративной вуали в произвольном порядке невозможно.
ВАЖНО: Доктрина снятия корпоративной вуали применяется только в исключительных обстоятельствах, когда иными правовыми средствами не удается защитить законные интересы кредиторов.
Снятие корпоративной вуали – исключительная мера: при наличии конкуренции с другими средствами и институтами данная доктрина неприменима.
Основания для применения доктрины:
1. Факт контроля деятельности юридического лица другим лицом
2. Наличие контроля со стороны бенефициара над юридическими лицами
Доктрина применяется, только если имеются неблагоприятные последствия использования корпоративного щита. Например: правонарушение со стороны учредителей юридического лица, которое и позволяет привлечь к ответственности лиц, юридически или фактически контролирующих это юридическое лицо.
+ Необходимо наличие других обстоятельств, в частности злоупотребление правом либо использование корпоративной структуры с целью обхода закона.
Из судебной практики – наиболее часто используемые судами основания применения доктрины:
1. Использование при осуществлении предпринимательской деятельности непубличных офшорных компаний, которые не раскрывают информацию о своем выгодоприобретателе. Офшорные юрисдикции зачастую законодательно закрепляют возможность создания непубличных компаний, которые не обязаны раскрывать состав учредителей и конечного выгодоприобретателя перед третьими лицами. Не все готовы добровольно раскрывать подобную информацию. Для преодоления корпоративного щита, скрывающего личность реального выгодоприобретателя, возможно применение снятия корпоративной вуали.
Способ противодействия названным схемам утаивания информации: Если офшорная компания не раскрывает своего выгодоприобретателя, это является указанием на недобросовестность такого лица.
Постановление Президиума ВАС РФ 26.03.2013 № 14828/12: «когда вопрос о применении положений российского законодательства, защищающих третьих лиц, ставится в отношении офшорной компании, бремя доказывания наличия либо отсутствия обстоятельств, защищающих офшорную компанию как самостоятельного субъекта в ее взаимоотношениях с третьими лицами, должно возлагаться на офшорную компанию. Такое доказывание осуществляется путем раскрытия информации о том, кто в действительности стоит за компанией, то есть раскрытия информации о ее конечном выгодоприобретателе».
Юридическое лицо, не раскрывающее сведения о своем бенефициаре, несет риск наступления последствий, предусмотренных в ст. 10 ГК РФ.
2. Использование юридического лица в качестве операционного, номинального (в зарубежной практике = «использование конструкции юридического лица в качестве собственного alter ego или фасада»). Суть: юридическое лицо используют лишь с целью прикрыть основную деятельность другого лица.
Пример: дело № АЗЗ-18291/2011 АС Красноярского края. Суд «усмотрел признаки злоупотребления правом в виде систематического введения в заблуждение своего контрагента», так как в договорных отношениях гражданин одновременно выступал от собственного имени как индивидуальный предприниматель и от имени общества с ограниченной ответственностью «Зыков и К» как его представитель. 3. использовал конструкцию юридического лица в противоречии с ее действительным назначением, лишь в качестве фасада.
3. Недобросовестные действия лиц, которые фактически или юридически контролируют деятельность юридического лица, к которому имеются претензии, вызванные действиями их выгодоприобретателя (постановление Президиума ВАС РФ от 28.01.2014 № 14302/13 по делу № А40-117845/2012-158-879).
Вопрос 27: Доктрина снятия корпоративной вуали по праву Германии
Немецкая правовая система в корне отлична от существующих в США и Великобритании систем. Подход судов в Германии к рассмотрению дел основан в первую очередь на применении действующего законодательства и не является процессом нормотворческим.
В 2007 г., рассматривая дело "TriHotel", Верховный суд отказался от своих сделанных ранее выводов
Не отказываясь полностью от идеи ответственности участников за "деструктивное вмешательство", немецкий суд существенно переосмыслил эту концепцию. Согласно новому подходу такая доктрина больше не является самостоятельным основанием ответственности, а становится лишь разновидностью деликта, предусмотренного Германским гражданским уложением, а следовательно, иск об ответственности за "деструктивное вмешательство" может быть предъявлен одновременно с иском о возврате средств в капитал общества.
Как отмечают С.Л. Будылин и Ю.Л. Иванец, "основное отличие новейшего подхода состоит в том, что кредитор более не может предъявить иск непосредственно участнику, совершившему "разрушительное вмешательство". В первую очередь кредитору необходимо добиться удовлетворения своего иска к обществу, и лишь затем он может потребовать обращения взыскания на право требования общества к участнику последнего. Либо, в качестве альтернативы, кредитор может инициировать банкротство общества в расчете на взыскание средств с участника в пользу общества в ходе процедуры банкротства. В этом смысле Верховный суд Германии отказался от практики "снятия корпоративной вуали" применительно к случаям "разрушительного вмешательства" участника в дела ООО"
В итоге выводом, который необходимо сделать, исследуя современный подход немецкого правосудия к снятию корпоративной вуали, является то, что суд старается не применять доктрину, пока это возможно. Любая попытка приподнять завесу посягает на основной принцип построения корпорации, суть которого в том, что компания является юридическим лицом, которое отделено от своих участников, и возможности найти теоретическое обоснование для исключения из этого принципа, вероятно, не существует
Снятие корпоративных покровов должно использоваться тогда, когда не остается никаких других способов восстановить справедливость. Дело "Trihotel" продемонстрировало, как дела, которые до этого разрешались в пользу применения доктрины снятия вуали, могут быть рассмотрены совершенно противоположным образом под влиянием развития частного права и корпоративного права.
Вопрос 28: Доктрина снятия корпоративной вуали по праву Франции
В качестве "проникающей ответственности" в западноевропейской корпоративно-правовой доктрине обычно рассматривают следующие случаи ответственности участников корпорации (компании) по ее долгам:
* ответственность единственного участника хозяйственного общества (или участника, фактически полностью контролирующего его деятельность) по долгам такой корпорации;
* ответственность материнской компании по долгам своего дочернего общества;
* дополнительную ответственность участника корпорации по ее долгам в случае ее банкротства.
Однако все три названные ситуации являются лишь предпосылками такой ответственности; для ее наступления необходимы дополнительные специальные условия.
"Проникающая ответственность" подразделяется на:
* - "прямое", или "подлинное проникновение" (direkter, echter Haftungsdurchgriff), применение которого открывает кредиторам компании личное имущество ее участников независимо от виновного характера их поведения;
* - "ненастоящее проникновение" (unechter Haftungsdurchgriff), основанное на появлении убытков у компании и ее кредиторов в результате личной вины ее участников (например, в наступлении ее банкротства), которые в силу этого обязаны отвечать по долгам своей компании личным имуществом в порядке традиционной деликтной ответственности;
* - "поперечное проникновение" (Querdurchgriff), при котором перед кредиторами отвечают несколько компаний, контролируемых одним и тем же лицом;
* - "обратное проникновение" (umgekehrter Haftungsdurchgriff), при котором кредиторы участника компании (как правило, единственного) получают возможность обратить взыскание по его личным долгам на имущество контролируемой им компании (что в виде исключения допускает судебная практика отдельных западноевропейских стран, например Швейцарии).
*
В качестве примера "обратного проникновения" иногда приводится ситуация, когда ссылка главного акционера на самостоятельность контролируемого им акционерного общества служила исключительно его освобождению от исполнения возложенной на него обязанности по материальному содержанию физического лица - кредитора. По господствующему мнению, она не представляется бесспорной, поскольку более корректным в этом случае было бы обращение взыскания на корпоративные права такого акционера, а не на имущество его компании.
Во французской судебной практике возложение имущественной ответственности по долгам компаний на их учредителей (участников) допускается, если установлено смешение корпоративного имущества с имуществом их членов (confusion des patrimoines) в форме, например, использования имущества компании как собственного, в частности направления полученных ею кредитов или товаров на личные цели контролирующих ее участников <1> или находящихся под их влиянием других юридических лиц; либо допускаются злоупотребления юридической личностью ("корпоративной маской") в виде создания фиктивных компаний ( fictive), за фасадом которых скрываются лица, в действительности осуществляющие соответствующую деятельность (dirigeant de fait), в том числе путем смешения сфер ведения бизнеса или смешения имущества компании и ее основного участника (участников). Такое положение дел французский суд усмотрел, например, в ситуации, когда руководителем общества с ограниченной ответственностью оказался 19-летний ученик - сын руководительницы другой компании, с которой это общество находилось в тесных коммерческих связях <2>.
Однако вместо "проникновения за корпоративные покровы" здесь обычно используется особый иск, предусмотренный правилами Торгового кодекса о неплатежеспособности (банкротстве) компаний, - l'action en comblement de passif (иск о восполнении покрытия пассивов), который предъявляется к участникам органов управления компанией и (или) к участникам компании, контролирующим ее деятельность. Фактически он основан на тех же предпосылках и ведет к тем же результатам, что и ответственность участников корпорации за недокапитализацию ее имущества по германскому и австрийскому праву.
В целом же западноевропейские правопорядки достаточно осторожно относятся к "проникающей ответственности", рассматривая случаи ее применения как исключения из общего правила - принципа отделения. В Европе отчетливо сознают, что широкое использование "снятия корпоративных покровов" в конечном счете ведет к игнорированию самой конструкции юридического лица.
Опыт развитых зарубежных правопорядков говорит о том, что чем проще и быстрее становится получение предпринимателями "корпоративного щита", тем меньше он их фактически защищает, ибо отсутствие или символический характер уставного капитала, оцениваемые в судебной практике как недокапитализация юридического лица, неизбежно ведут к "снятию корпоративных покровов" и прямой личной ответственности его участников (учредителей) по долгам перед кредиторами созданной ими корпорации. Поэтому предложения о максимальной либерализации создания и деятельности корпораций в конечном счете ведут к постепенному отмиранию самого юридического лица, поскольку его "корпоративную маску" становится все легче "прокалывать".
Чтобы не допустить этого, необходимы усиление требований к имущественной обособленности (уставному капиталу) корпораций и установление прямых законодательных запретов возможных злоупотреблений корпоративной формой. В ином случае может оказаться, что при отсутствии каких-либо требований к имуществу корпораций (как это уже имеет место в российских хозяйственных партнерствах) признание их юридическими лицами и даже анонимность их участников окажутся бесполезными в силу возможности использования судебной практикой "снятия корпоративных покровов" с такого юридического лица и применения прямой имущественной ответственности его участников перед его кредиторами.
Вопрос 29: Снятие корпоративной вуали по праву Англии
В Великобритании концепция акционерной компании, являющейся отдельным от ее акционеров субъектом права впервые введена законом от 1844 года. Ограниченную ответственность компании получили в 1855 году. А в 1862 году был принят первый Закон о компаниях, к которому восходит и ныне действующий Закон о компаниях от 2006 года.
Согласно действующему законодательству, компании являются отдельными юридическими лицами, а ответственность их участников может быть ограниченной. То есть компания не отвечает по обязательствам своих участников и директоров, а участники, равно как и директора, — по обязательствам компании с ограниченной ответственностью.
Содержание и происхождение доктрины
«Снятие корпоративной вуали», по сути, означает, следующее: для целей рассматриваемого спора (и только для этих целей) суд признает, что компания не является отдельным от контролирующего ее лица субъектом права, то есть атрибутирует этому лицу обязательства и (или) права компании. Однако одного лишь факта контроля для этого недостаточно, «снятие корпоративной вуали» допускается только в некоторых исключительных обстоятельствах (см. ниже).
Пожалуй, впервые на высоком судебном уровне вопрос СКВ обсуждался (хотя сам этот термин тогда и не применялся) в классическом деле Salomon v A. Salomon & Co Ltd от 1897 года. Мажоритарий владел 20 001 акцией компании, в его жена и дети — еще шестью (по законодательству того времени в компании должно было быть не менее семи акционеров). Несмотря на то, что мажоритарный акционер полностью контролировал компанию (обувную фабрику), которая впоследствии обанкротилась, Палата Лордов, действуя в качестве суда последней инстанции, отказала ликвидатору компании в возложении на акционера ответственности по долгам компании. Суд в этом деле занял вполне формалистическую позицию, указав, что все требования закона в части создания компании с ограниченной ответственностью были выполнены, и суд не имеет права добавлять к ним каких-либо дополнительных требований.