Дочь предыдущего, 21 года, очень скрытная, угрюмая, вспыльчивая, жестокая, замкнутая, мрачная. Резкие колебания настроения
Отец – Михаил Егорович Гаршин. Слабовольный, картежник. Страдал циркулярным психозом. Под конец жизни страдал каким-то видом умственного расстройства.
Брат Гаршина – Георгий Михайлович Гаршин. Сильно пил. Был женат 3 раза. 50-ти лет застрелился в стадии депрессии.
Брат Евгений Михайлович Гаршин. Слабохарактерный, с колебаниями настроения. Его дочь – Наталья, с 14 лет страдала циркулярным психозом. Несколько раз находилась в психиатрических больницах.
Писатель Всеволод Михайлович Гаршин, страдал циркулярным психозом. Несколько раз бывал в психиатрических лечебницах. Покончил с собой во время меланхолического приступа".
И было-то русскому писателю Гаршину Всеволоду Михайловичу всего-то 33 года.
Далее, эпилептик Ф.М.Достоевский - сын запойного пьяницы и психопата. Первая дочь умерла через 3 месяца. Вторая дочь выжила. Первый сын умер. Второй сын умер в возрасте 3 лет. Итак, из 4 детей 3 умерли в результате вырождения.
Это о нем Ф.Н.Китаев писал: "Достоевский – тот же калека".
Это о нем сделала запись в своей записной книжке 10 февраля 1876 года Е.С.Некрасова: "Сейчас пересмотрела №1"Дневника писателя"Достоевского. Видно, что автор – очень больной человек: он останавливается только на безнравственных явлениях".
Братья Достоевского – Михаил и Николай – страдали запойным пьянством. Дети и внуки Михаила были алкоголиками. Сумасшедшая сестра Варвара - имела сына идиота.
А ведь было времечко – были и предки Достоевские культурнопитейщиками. И тоже сидели подчас да умничали, поучая иных: "Вся европейская знать употребляла регулярно спиртные напитки. Некоторые даже ежедневно. И, насколько нам известно, они не теряли ни ясность мысли, не укорачивали свои дни, но, естественно, они пили вина хорошего качества и во всем, конечно, хороша мера".
Вот вам и мера, ребятки, вот и допились "вин хорошего качества": был род да и выродился весь.
Далее, поэт-алкоголик А.А.Блок.
Блок Александр Александрович, переболев гонореей, в августе 1903 года женится на дочке «изобретателя русской водки» Д.И.Менделеева – Любови Дмитриевне. До свадьбы Александр Блок обильно и сочно писал о безумии долгих мгновений, о любовной страсти, но вот сыграли свадьбу... И что? И тут наш певец вдруг поворачивается совершенно неожиданным боком. Его несчастная супруга – Любовь Дмитриевна – вспоминает об этом периоде: "Я до идиотизма ничего не понимала в любовных делах. Тем более в сложной, любовной психологии такого необыденного мужа, как Саша. Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости. Когда я говорила, что я хочу его... Это приводило меня в отчаянье. Отвергнута не будучи еще женой. Я рыдала в эти вечера".
Не случайно, рядом с отверженной появился другой дегенерат – Борис Бугаев (Андрей Белый)...
Впрочем, после трехлетнего неплотского романа с этим поэтом, Любовь Дмитриевна вдруг послала Борису Бугаеву письмо, в котором сказала, что все кончено. И запойный алкоголик Бугаев-Белый, как и подобает дегенерату, тут же удумал броситься с Троицкого моста в Неву, затем попытался уморить себя голодом, ради чего целую неделю, – к ужасу кухарки, – просидел в пустой комнате напялив на себя зачем-то дамскую маску, а затем, послал Блоку вызов на дуэль, которая, конечно же, не состоялась.
Впрочем, импотенция, полученная в качестве наследства, никак не помешала Блоку волочиться за актрисой Н.Волоховой и строчить в ее адрес стишки, коих набралось в общей сложности около трех дюжин. Вот уж воистину сказано: кто может – делает, кто не может – пишет!
Любовь Дмитриевна, в отличие от жены А.С.Пушкина, фригидной, видимо, не была, поэтому могла и делала, но и на бумаге порой блажила:
"Оставшись верной настоящей, трудной моей любви, я потом легко отдавала дань всем встречавшимся влюбленностям. Это был уже не вопрос. Курс был взят определенный и дрейф в сторону не существенным".
Этот дрейф был столь большим, что однажды она написала Блоку:
"Я не считаю больше себя вправе быть с тобою связанной. Я очень компрометирую тебя. Ты понял, конечно, что главное тут влюбленность, страсть. Нельзя мне больше с тобой жить. Нечестно".
А Блок, тем временем, то начинал пить, то давал зарок не пьянствовать...
А Любовь Дмитриевна подалась в актрисы, и стала ездить на гастроли, откуда однажды – в августе 1908 года – приехала беременной. Помышляла сделать аборт, но было поздновато. И родился – от актера Караваева – мальчик, которого в честь деда – Д.И.Менделеева, «изобретателя русской водки» и большого защитника российского алкоголя – назвали Дмитрием.
Но, как и положено потомкам защитников алкоголя, Митя через несколько дней помер. И Блок собственноручно похоронил его. И затем зачем-то ежегодно посещал его могилу. А через несколько лет после этого, в одном из своих писем написал: "Мне было бы страшно, если бы у меня были дети. Пускай уж мной кончается хоть одна из блоковских линий. Хорошего в них мало".
И это пожелание А.Блока самому себе, по всей видимости, осуществилось: детей у него с Любовью Менделеевой не было. И, по всей видимости, быть и не могло.
Людмила Владимирцева долгие годы была близка с младшей сестрой Любови Дмитриевной Менделеевой-Блок. И признания Марии Дмитриевны позволили ей утверждать следующее:
"Документальный материал свидетельствует о том, что А.А.Блок не мог иметь детей по той простой причине, что никогда не вступал в половые сношения с женщинами. Это было его природное качество или, как называют сексологи, стойкая половая аномалия. Ни Любовь Дмитриевна Блок, венчанная в церкви жена, ни дамы, в разные годы вдохновлявшие или мучившие его поэтическую душу, не были его плотскими любовницами".
Очевидно, мы уже не ошибемся, если сделаем вывод: коль человек пишет о Прекрасной Даме или же, напротив, склонен к использованию непечатной лексики – это прямое указание на то или иное неблагополучие в его сексуальной сфере. Возможно, он, как А.Блок, импотент. Если человек пишет трагедии, как В.Шекспир, или любит их смотреть, читать, слушать, или настойчиво стремится в "горячие точки" планеты, или в горы, или в опасные профессии – это означает, что он в прошлом, может быть в очень далеком прошлом, пережил стресс, к которому так и не смог адаптироваться. Трагедии, приключения, опасности, будучи возбуждающими по своей сути, именно в силу этого есть средства временного воспарения над пропастью депрессии, безысходности, бессмысленности существования.
Кстати, шафером на свадьбе Менделеевой и Блока был поэт-символист Сергей Соловьев, который в конце 1911 года после двух попыток самоубийства попадет в психиатрическую больницу, в 1913 – примет православное священство, в начале 20-х перейдет в католичество и станет епископом "греко-российского обряда", а позднее будет периодически попадать в советские психиатрические больницы. С.Соловьев был ближайшим другом – "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты", – был другом дегенератствующего поэта Андрея Белого, который был другом занимающегося оккультизмом, черной магией и стишками Валерия Брюсова. В те годы А.Белый между делом путался с чужой женой, являющейся по совместительству еще и любовницей В.Брюсова, дегенераткой Ниной Петровской, которая по его словам, была "раздвоенная во всем, больная, истерзанная несчастной жизнью, с отчетливым психопатизмом... способная отдаваться словам, которые вокруг нее раздавались, почти до безумия". (А.Белый. Начало века. Москва-Ленинград, 1933, с.276). Этот многочленный роман продолжался до весны 1905 года, когда Нина, способная отдаваться, видимо, не только словам, попыталась стрелять в Брюсова во время публичной лекции Белого, но браунинг дал осечку. Таким образом, дегенераты притягивают к себе дегенератов. Не зря ж, председателем Литературно-художественного кружка, где все они в то далекое время тусовались, был... психиатр – Н.Н.Баженов.
Дед А.Блока по матери – правовед, душевнобольной, окончил жизнь в психиатричке.
Отец А.Блока – профессор Варшавского университета, юрист. Психически не совсем здоров. Первый ребенок – мертворожденный, второй – Александр, начал ходить и говорить поздно.
Мать А.Блока – училась плохо, считалась пустой и даже глупой. Страдала эпилептоидными припадками.
В апреле 1921 Александр Блок после нарастающей депрессии впадает в психическое расстройство, сопровождающееся болезнью сердца и умирает в возрасте 41 года. Но почему бахусопоклонник, алкоголик Блок, умирая, разбил кочергой бюст Аполлона?..
А посмотрите на аристократа, на представителя знатного военно-дворянского рода, русского религиозного философа Н.А.Бердяева. (1874-1948). Курильщик сигар, защитник жидов, детей не имел, к детям равнодушен, диабетик и психопат. 23 марта 1948 г. скончался за письменным столом с сигарой во рту.
Писатель Б.Зайцев вспоминал Н.Бердяева в 1906 году таким: "в кресле сидит красивый человек с темными кудрями, горячо разглагольствует и по временам (нервный тик) широко раскрывает рот, высовывая язык... Очень необычно и, быть может, похоже даже на некую дантовскую казнь". По словам близко знавшей Бердяева в 10-х годах Евгении Герцык, в философе остро чувствовался "ужас тьмы, хаоса", состояние "трепета над бездной". Проницательная Герцык видела это в нервном тике, судорожных движениях рук и еще в том, что, когда Бердяев ночевал в ее крымском доме, "не раз среди ночи с другого конца дома доносился крик, от которого жутко становилось. Утром, смущенный, он рассказывал мне, что среди сна испытывал нечто такое, как если бы клубок змей или гигантский паук спускался на него сверху". С этим же, замечает мемуаристка, "связаны разные мелкие и смешные особенности Бердяева – например, отвращение, почти боязнь всего мягкого, нежащего, охватывающего". (А.Эткинд. Эрос невозможного. СПб., "МЕДУЗА", 1993, с.88).
А вот строки из прошения, поданного княгиней, двоюродной тетей Н.А.Бердяева О.В.Лопухиной-Демидовой товарищу министра внутренних дел кн. Д.П.Святополку-Мирскому в 1900 г.:
"Считаю необходимым еще добавить, что Николай Бердяев страдает падучею болезнью и не может быть признан вполне умственно нормальным. Ненормальность умственная у них в семействе. Дед, генерал-лейтенант Бердяев, умер сумасшедшим, отец Николая страдает сильным нервным расстройством... Старший брат Николая Бердяева, Сергей, хотя и на свободе, но совершенно ненормальный человек". (ЦГАОР. ДП. З д-во. 1898 г. Д.736. Л.9-9 об.).
Но, пожалуй, лучше всего собственный портрет дегенерата и своего дегенератского окружения рисует сам дегенерат Н.Бердяев в своей книге "Самопознание":
"...я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании. И вместе с тем я никогда не был человеком политическим. (с.9.).
У меня никогда не было чувства происхождения от отца и матери, я никогда не ощущал, что родился от родителей. Нелюбовь ко всему родовому – характерное мое свойство. Я не люблю семьи и семейственности, и меня поражает привязанность к семейному началу западных народов.(с.14).
Тут уместно сказать о некоторых наследственных свойствах характера нашей семьи. Я принадлежу к расе людей чрезвычайно вспыльчивых, склонных к вспышкам гнева. Отец мой был очень добрый человек, но необыкновенно вспыльчивый, и на этой почве у него было много столкновений и ссор в жизни. Брат мой был человек исключительной доброты, но одержимый настоящими припадками бешенства. Я получил по наследству вспыльчивый, гневливый темперамент. Это русское барское свойство. Мальчиком мне приходилось бить стулом по голове. С этим связана и другая черта – некоторое самодурство. При всех добрых качествах моего отца я в его характере замечал самодурство. Этот недостаток барски-русский есть и у меня. Я иногда замечаю что-то похожее на самодурство даже в моем процессе мысли, в моем познании.
Когда я был в ссылке в Вологде, то побил палкой чиновника Губернского правления...(с.18).
Брат был человек очень одаренный, хотя совсем в другом направлении, чем я, очень добрый, но нервнобольной, бесхарактерный и очень несчастный, не сумевший реализовать своих дарований в жизни.