Николай Платов и Юрий Визбор на Грушинском фестивале
Фото из личного архива автора
Вспоминается 1980 год. Чуть ли не именем и властью Политбюро нас, прибывающих на фестиваль, вылавливала на перекрёстках милиция, предлагая двигать обратно домой, грозя неприятностями. Честно сказать, и сейчас не так уж безоблачно на знаменитом песенно-фестивальном небосклоне. С каждым разом его стараются окрасить в серые тона рядового мероприятия, превратить из грандиозного, по сути фольклорно-самодеятельного, престольного праздника в кооперативно-политическое мероприятие. И как ни прискорбно, уже есть результаты. Так, уже потушили костры, горевшие ранее привлекательно ярко, по-дружески тепло и гостеприимно у каждого коллектива. Изжили великолепную «Чайхану», собиравшую, бывало, под своим куполом столько юмора и талантов и, главное, имевшую свои, не похожие ни на что колорит, репертуар и характер. Как теперь стало понятно, «Чайхана» во всех отношениях, если не более, сравнима с ночным конкурсным концертом, с «Горой».
«В этом году, - сказал с горькой иронией, наверное, самый знаменитый и авторитетный на фестивале человек, неизменный, неповторимый «чайханщик» Юра Маслов, - закрыл «Чайхану» на переучёт. Нет сил победить со всем согласное
- 13 -
руководство». И добавил ещё кое-что, как говорится, не для печати.
На том месте, где традиционно красовалась «Чайхана», в этом году попытались сделать по сути рядовую площадку предварительного прослушивания исполнителей для отбора на конкурсный концерт. Понятно, уже без колоритной чайханской атрибутики и традиций. Но, к счастью, «дух» неповторимой «Чайханы» жил! Сюда по давно заведённому порядку приносили песни самые смешные и острые, самые злобо-дневные и новые. Здесь рождались, как и тогда, запоминающиеся своей точностью каламбуры и реплики. Кто-то пустил слух: Юра Маслов со своей чайханской свитой отбыл в Париж в творческую командировку. И уже получена от него телеграмма: «Женщины зпт дышите полной грудью тчк Полная грудь украшает женщину тчк». «Чайхану» режиссирует, судит не жюри, не комиссия, она живёт сама по себе, её жизнью управляет сидящий здесь народ. Песни, которые мы увозим с собой, в основном берутся из непредсказуемого чайханского репертуара. Конечно, грандиозная «Гора», поющая целую ночь, впечатляет и запоминается. Для меня, например, она как защита от терзающего внутреннего зла. В любое время, когда мне очень трудно, я закрываю глаза и вспоминаю ярко освещённую сцену, лежащую на чёрной воде гитару.
Вижу пронзительно белые паруса над ней и великое множество чуть покачивающихся огоньков на воронёной водной глади. Я начинаю слышать «Гору», вспоминаются песни, их бесконечно много, а чаще те, которые спеты с гитары Юрием Визбором, Никитиными, Дольским, Сергеевым и всеми теми, кто понял суть этой авторской, бардовской, самодеятельной песни, сумел вложить душу в её слова и музыку. И вот, когда уж особенно тоскливо и муторно, я стараюсь вспомнить эти песни, так сказать, настроиться на них и, если нельзя вслух, то хотя бы про себя попеть.
К утраченной теперь благодати мы относим и существовавшую тогда возможность походить гостями. Как старатель, с микрофоном, укреплённым на конце удилище, идёшь, бывало, от костра к костру, от Ярославля к Воркуте, от Калининграда к Хабаровску, от Рыбинска к Баку. У каждой группы находилось место, песня, кружка чая и доброе слово. Ты гость, тебя ждут, тебе рады, для тебя поют самые лучшие свои песни. Из этих «колодцев» мы тоже черпали песни, которые пели потом сами. Поём их и теперь, вероятно, будем петь и потом.
… «Икарус» снова притормозил, в ветровом стекле показался дорожный знак «ПЕНЗА».Вот и закончился ещё один поход выходного дня. Ещё одно путешествие в песню.
Николай Платов, 1989 г.