АН-НУЪМАН ИБН МУКАРРИН АЛЬ-МУЗАЙНИ 4 страница
* * *
После этого оба посланца курайшитов пришли к негусу и преподнесли ему богатые дары, которым он очень обрадовался, и пришёл в восхищение. Затем посланцы сказали ему: — О царь Эфиопии, в твоём царстве нашла убежище кучка отщепенцев из нашего народа. Они исповедуют религию, которая неизвестна ни нам, ни вам. Эти люди отвергли нашу религию и не приняли вашу. Нас послали к тебе вожди и руководители их народа, чтобы ты выдворил их обратно. Нашим мудрецам хорошо известно, какую смуту они творят. Негус посмотрел на своих епископов, которые сказали: — Истинно так, о царь... Их народ лучше знает их, а также то, что они сотворили. Выдай им этих людей, и пусть они сами с ними разбираются. Царь сильно разгневался, услышав такие речи своих епископов и сказал: — Но нет, клянусь Господом, я никому не выдам этих людей, пока не призову их к себе и не расспрошу их о том, что им приписывают. Если они такие, как говорят эти люди, то я отдам им их. Если же дело обстоит иначе, то я защищу их и буду жить с ними в мире, пока им нужна будет моя защита.
* * *
Умм Салама продолжала: “Затем негус послал за нами, чтобы мы прибыли для встречи с ним. Прежде чем отправиться к негусу, мы собрались посовещаться. Некоторые сказали: “Царь начнёт расспрашивать вас о вашей религии, поэтому говорите откровенно о том, во что веруете. Пусть от имени вас всех говорит Джаафар Ибн Абу Талиб, а другие молчат”. После этого мы отправились к негусу, который позвал также своих епископов. В своих зелёных рясах и клобуках они расселись справа и слева от царя, разложив вокруг себя свои книги. У царя находились также Амру Ибн аль-Ас и Абдулла Ибн Абу Рабиа. Когда все приготовились, негус обратился к нам: — Что же это за религия, которую вы себе придумали и из-за этого отказались от религии вашего народа? Почему вы не приняли мою религию или любую другую из существующих религий? Вперёд выступил Джаафар Ибн Абу Талиб и сказал: “О царь, мы были невежественным народом, поклонялись идолам, ели мертвечину, творили грехи, не поддерживали родственных связей, не уважали соседей, а сильный из нас уничтожал слабого. В таком состоянии мы и пребывали до того как Аллах ниспослал нам Своего посланника из нашей среды, честность, правдивость и целомудрие которого нам хорошо известны... Он призвал нас к Аллаху, единобожию и поклонению только Ему Одному, а также к отказу от поклонения камням и идолам, которым ранее поклонялись мы и наши отцы... Он повелел нам всегда говорить правду, быть честными, поддерживать родственные связи и добрые отношения с соседями, не совершать недозволенных действий и не проливать напрасно кровь. Он запретил нам непристойности, говорить ложь, отбирать деньги у сирот и порочить целомудренных женщин. Он повелел нам поклоняться Одному Аллаху, ничего не приобщая к Нему, совершать Намаз, выплачивать закят и поститься в месяц Рамадан... Мы поверили ему, уверовали в него и последовали за ним в том, с чем он пришёл от Аллаха. Мы позволяли себе то, что нам было дозволено, и не разрешали того, что нам было запрещено. А наш же народ, о царь, отнёсся к нам враждебно и подверг нас тягчайшим испытаниям, чтобы мы отказались от нашей религии и вернулись к поклонению идолам... Когда они обошлись с нами так несправедливо, всячески притесняя нас, творя беззаконие, препятствуя нам исповедовать нашу религию, мы переселились в твою страну, отдав тебе предпочтение среди других властителей, надеясь жить в добрососедстве с тобой, не подвергаясь несправедливости с твоей стороны””. Умм Салама продолжала: “Обратившись к Джаафару Ибн Абу Талибу, негус спросил: “Имеешь ли ты с собой что-нибудь из того, с чем ваш Пророк пришёл от Аллаха?” “Да” — ответил Джаафар. “Тогда прочти мне что-нибудь”, — попросил царь. Джаафар прочитал: “Каф, Ха, Йа, Айн, Сад. Сие есть повествование о милости, оказанной твоим Владыкой слуге Его, Закарии, когда он воззвал к Владыке своему втайне. Он сказал: “Владыка мой, ослабли кости мои, и голова моя блещет сединой, но никогда, Владыка мой, не был лишён благословения мой Намаз к Тебе”. (Марйам, 1—4). И далее он закончил вступительную часть этой суры”. Умм Салама продолжала свой рассказ далее: “Услышав всё это, негус так разрыдался, что его борода стала мокрой от слёз. Его епископы также расплакались так сильно, что промокли все их книги. Именно до такой степени их всех растрогали слова Аллаха... После этого негус сказал нам: “То, с чем пришёл ваш Пророк, и то, с чем пришёл Иса, проистекает из одного источника”. Затем, обратившись к Амру и его товарищу, он сказал: — Отправляйтесь обратно. Я вам этих людей никогда не выдам”. Умм Салама продолжала: “Когда мы вышли от негуса, Амр Ибн аль-Ас обрушился на нас с угрозами, а затем сказал своему товарищу: — Клянусь Аллахом, я завтра опять пойду к царю и расскажу ему о них такое, что наполнит его душу гневом и отвратит его сердце от них. После того, что царь узнает о них, он будет вынужден физически истребить их. Абдулла Ибн Абу Рабиа возразил: “Не делай этого, о Амру! Всё-таки они наши близкие, хотя и расходятся с нами во мнении”. Амру воскликнул в ответ: “Ты это брось... Клянусь Аллахом, я расскажу царю такое, что выбьет у них почву из-под ног... Ей-богу, я скажу ему, что они считают Ису Ибн Марйам слугой...””
* * *
Придя на следующий день к негусу, Амру обратился к нему со следующими словами: — О царь! Эти люди, которым ты дал убежище и предоставил свою защиту, говорят очень серьёзные вещи об Исе Ибн Марйам. Негус послал за ними и спросил их о том, что они говорят об Исе. Умм Салама продолжала: “Когда мы узнали об этом, нас охватило сильное волнение и беспокойство, которого мы раньше никогда не испытывали. Одни люди начали спрашивать других: “А что же вы скажете об Исе Ибн Марйам, если царь спросит вас о нём?” Тогда мы сказали: — Клянёмся Аллахом, мы скажем о нём только то, что говорил Аллах, и ни на йоту не отступим от того, с чем пришёл наш Пророк. Ну а дальше будь что будет. Дальше мы договорились между собой, что от нашего имени, как и в первый раз, будет говорить Джаафар Ибн Абу Талиб. Когда мы прибыли к негусу по его вызову, то увидели, что у него находятся все епископы, как и в первый раз. Здесь же находились Амру Ибн аль-Ас и его товарищ. Когда мы предстали перед негусом, он первый обратился к нам с вопросом: — Так что же вы говорите об Исе Ибн Марйам? Джаафар Ибн Абу Талиб ответил: — Истинно, мы говорим о нём только то, с чем пришёл наш Пророк. Негус спросил: “А что же ваш Пророк говорит о нём?” Джаафар ответил: — Он говорит о нём: “Это раб Аллаха и Его посланник, а также Его Дух и Его Слово, ниспосланные Аллахом Непорочной Деве Марйам”. Едва негус выслушал слова Джаафара, как ударил рукой по земле и воскликнул: “Иса Ибн Марйам ни на йоту не отошёл от того, с чем пришёл ваш Пророк...” Среди епископов, сидящих вокруг негуса, поднялся ропот осуждения того, что они услышали от него... — Можете роптать... — сказал негус и обратился к нам: — Идите, и вы в безопасности. Если кто-нибудь обругает вас, то заплатит за это, а если причинит зло, то будет сурово наказан... Клянусь Аллахом, мне не хотелось бы стать обладателем горы золота, если из-за этого кто-то из вас пострадает. Посмотрев на Амру и его товарища, царь сказал: — Верните этим двум людям их дары. Они мне не нужны”. Умм Салама продолжила свой рассказ: “Подавленные и разочарованные уходили Амру и его спутник, глубоко переживая свою неудачу. А мы продолжали жить под защитой негуса, будучи самыми добрыми соседями”.
* * *
В спокойствии и безопасности Джаафар Ибн Абу Талиб и его жена целых десять лет прожили в Эфиопии, пользуясь гостеприимством её царя. В седьмом году по Хиджре они вместе с группой мусульман покинули Эфиопию и направились в Йасриб. Достигнув цели, они встретились там с посланником Аллаха, который только что вернулся в Йасриб после успешного похода на Хайбар, в котором Аллах ниспослал ему удачу и победу. Посланник Аллаха так сильно обрадовался встрече с Джаафаром, что воскликнул: — Не знаю даже, чему я больше рад! Победе в Хайбаре или же прибытию Джаафара. Радость всех мусульман в целом, и бедных среди них в частности, приезду Джаафара была нисколько не меньше, чем радость посланника Аллаха. Джаафар был известен своей беспредельной добротой, милосердием и благотворительностью в отношении слабых и неимущих. Его даже прозвали “отцом бедняков”. Абу Хурайра рассказывал о нём: “Лучшим из людей по отношению к нам, беднякам, был Джаафар Ибн Абу Талиб. Он приводил нас к себе домой и кормил тем, что у него было. Однажды, когда в доме у него не было еды, Джаафар принёс нам пустой мешочек из-под масла. Мы порвали его и слизывали то, что прилипло к внутренним стенкам...”
* * *
Однако пребывание Джаафара Ибн Абу Талиба в Медине не было долгим. В начале восьмого года по Хиджре посланник Аллаха снарядил армию для похода в аш-Шам против византийцев. Назначив командовать армией Зайда Ибн Харису, он сказал: — Если Зайд будет убит или ранен, то командование армией перейдёт к Джаафару Ибн Абу Талибу. Если Джаафар будет убит или ранен, то командующим станет Абдулла Ибн Раваха. Если же и Абдулла Ибн Раваха будет убит или ранен, то тогда пусть сами мусульмане выберут себе командира. Когда на подступах к аш-Шаму мусульмане подошли к иорданской деревне Мута, то обнаружили, что им противостоит византийская армия численностью в сто тысяч воинов, а также армия союзников византийцев из арабских христиан племён Лахм, Джузам, Кудаа и других в составе ещё ста тысяч воинов. „ Армия мусульман насчитывала всего три тысячи воинов. Едва завязалось ожесточённое сражение, как смертью храбрых лицом к противнику пал Зайд Ибн Хариса. Тут же со своего белого коня соскочил Джаафар Ибн Абу Талиб и подрезал ему жилы на ногах, чтобы противник не смог им воспользоваться. Джаафар подхватил знамя мусульман и глубоко ворвался в ряды византийцев, восклицая: Как прекрасен Рай и его приближение, Он великолепен, и прохладен райский напиток. А византийцев скоро постигнет суровая кара, И я должен убивать этих безродных неверных Всякий раз, как я их встречаю. Джаафар яростно и неукротимо сражался в гуще врагов, пока ему не отрубили правую руку. Как только он взял знамя в левую руку, вражеский воин отсёк ему и левую руку. Тогда Джаафар положил знамя себе на грудь, придерживая его уцелевшими предплечьями. Третий страшный удар противника рассёк его тело пополам. Тогда мусульманское знамя подхватил Абдулла Ибн Раваха и продолжал сражаться до тех пор, пока не последовал за двумя своими соратниками.
* * *
Посланнику Аллаха сообщили о гибели трёх его командиров, и это известие привело его в состояние сильнейшей грусти и печали. Посланник Аллаха отправился в дом своего двоюродного брата Джаафара Ибн Абу Талиба и там встретил его жену Асму, которая готовилась к встрече мужа. Она замесила тесто, искупала своих сыновей, побрызгала их благовониями и приодела. Сама Асма рассказывала: “Когда к нам пришёл посланник Аллаха, я заметила, что его светлый лик омрачён печалью. В мою душу закрался страх, но я не хотела спрашивать его о Джаафаре, опасаясь услышать трагическую весть. Пророк поздоровался, а затем сказал: “Приведи детей Джаафара”. Я позвала их к нему. Радостные дети с весёлыми возгласами бросились к Пророку и обступили его со всех сторон, причём каждый пытался обратить на себя его внимание. Посланник Аллаха приник к детям, начал вдыхать их аромат, а в его глазах заблестели слёзы. Я спросила: — О посланник Аллаха, ты для меня вместо отца и матери. Заклинаю тебя, ответь, почему ты плачешь? Тебе что-нибудь сообщили о Джаафаре и его товарищах? — Да, — ответил Пророк. — Они погибли сегодня... Улыбки тут же исчезли с лиц малышей, когда они услышали плач и рыдания своей матери. Они безмолвно застыли на своих местах. Посланник Аллаха удалился, утирая слёзы со своего лица и приговаривая: — О Аллах, сохрани Джаафара в его сыне! О Аллах, сохрани Джаафара в его потомстве! Затем он сказал: Я увидел Джаафара в Раю с крыльями, обагрёнными кровью.
АБУ СУФЙАН ИБН АЛЬ-ХАРИС
“Абу Суфйан Ибн аль-Харис — вождь молодёжи в Раю”. (Мухаммад, посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует) Редко бывает, когда двух людей настолько тесно связывают узы дружбы и прочной взаимной привязанности, как это было у Мухаммада Ибн Абдаллы, да благословит его Аллах и приветствует, и Абу Суфйана Ибн аль-Хариса. Абу Суфйан был сверстником посланника Аллаха, так как они родились примерно в одно время и росли в одной семье. Он был двоюродным братом Пророка, а его отец аль-Харис и отец посланника Аллаха Абдулла были братьями из рода аль-Мутталиба. Кроме этого, Абу Суфйан был также молочным братом Пророка, так как их в младенчестве вскормила одна женщина по имени Халима из племени Саад. Абу Суфйан был ещё и очень близким другом посланника Аллаха до того, как тот стал выполнять свою пророческую миссию. К тому же они были очень похожи друг на друга. Довелось ли тебе, о мой читатель, когда-нибудь слышать о таком ближайшем родстве и теснейшей привязанности, которые существовали между Мухаммадом Ибн Абдуллой и Абу Суфйаном Ибн аль-Харисом? Исходя из таких предпосылок, может показаться, что Абу Суфйан должен был самым первым из всех людей ответить положительно на призыв посланника Аллаха и стать его активнейшим последователем. Однако в реальности дело обернулось вовсе не так, как это можно было ожидать. Стоило только посланнику Аллаха обратиться к своим соотечественникам со словами священного призыва, как в душе Абу Суфйана вспыхнуло пламя ненависти и зависти к посланнику Аллаха, дружба перешла во вражду, узы родства были разорваны, а былое братство превратилось в соперничество и противоборство.
* * *
В то время, когда посланнику Аллаха снизошло повеление его Владыки, Абу Суфйан Ибн аль-Харис был одним из известнейших рыцарей курайшитов и одним из лучших поэтов этого племени. Весь свой талант, пыл и искусство Абу Суфйан поставил на службу делу борьбы против Посланника и его призыва. Всеми силами он стремился ликвидировать Ислам и уничтожить мусульман. Абу Суфйан был душой и вдохновителем любой враждебной вылазки курайшитов против Пророка, лично делая большой вклад в любое зло, причиняемое мусульманам.
* * *
Абу Суфйан сочинял стихи по вдохновению Шайтана, высмеивая посланника Аллаха и делая в его адрес грязные и порочащие высказывания.
* * *
Почти двадцать лет продолжалась сильнейшая неприязнь Абу Суфйана к Пророку, и за это время он использовал все известные козни и происки в своей борьбе с посланником Аллаха. Не было такого вреда или ущерба, который бы не причинил Абу Суфйан мусульманам, полностью неся ответственность за этот грех.
* * *
Незадолго до покорения Мекки Абу Суфйану было суждено принять исламскую веру. Его переходу в Ислам сопутствовала интересная история, которая приводится в книгах жизнеописания Пророка и пересказывается в различных исторических трудах. Предоставим же возможность самому Абу Суфйану рассказать историю его перехода в Ислам... Его личное восприятие является более глубоким, а описание всех событий — более точное и правдивое. Абу Суфйан рассказывал: “Когда Ислам окреп, обрёл силу и величие, и всюду начали распространяться слухи о выступлении посланника Аллаха с целью покорения Мекки, земля стала тесной для меня при всей её обширности. Я спросил самого себя: “Куда же мне идти? Кого взять себе в попутчики? С кем же быть мне теперь?” Я сказал жене и детям: “Приготовьтесь к отъезду из Мекки, так как скоро здесь будет Мухаммад. Я несомненно буду убит, если попаду в руки мусульман”. В ответ на это они сказали мне: — А не пора ли тебе понять, что арабы и иные народы начали повиноваться Мухаммаду, приняв его религию, а ты продолжаешь упорствовать в своей враждебности к нему, хотя был в своё время его лучшим другом и помощником? Они продолжали склонять меня к религии Мухаммада и убеждать принять её, пока Аллах не открыл мою душу Исламу. Я тут же поднялся и сказал своему слуге Мазкуру: “Немедленно приготовь нам верблюдиц и коня!” С собой я взял своего сына Джаафара, и мы во весь опор поскакали в аль-Абву, которая находится между Меккой и Мединой. Мне сообщили, что там остановился Мухаммад. Подъехав к аль-Абве, я переоделся, чтобы меня не узнали и не убили прежде, чем я встречусь с Пророком и объявлю перед ним о своём переходе в Ислам. Остаток пути я проделал пешком, примерно одну милю, а войска мусульман организованно отряд за отрядом выдвигались в направлении Мекки. Я старался держаться от них подальше, опасаясь, что кто-нибудь из сподвижников Мухаммада узнает меня”.
* * *
Далее Абу Суфйан рассказывал: “И вот, когда я шёл по дороге, мне встретилась процессия с посланником Аллаха. Направившись в его сторону, я остановился перед ним и открыл лицо. Когда его взгляд упал на меня, и он узнал, кто перед ним, то тотчас же отвернулся в сторону. Я опять встал перед ним, но Пророк снова отвернулся. Я вновь и вновь вставал перед ним, но он всякий раз отворачивался от меня”. Абу Суфйан рассказывал: “Встретившись с Пророком, я нисколько не сомневался, что посланник Аллаха обрадуется моему переходу в Ислам, а с ним обрадуются и его сподвижники. Однако когда мусульмане увидели, что посланник Аллаха отворачивается от меня, то сурово нахмурились, и все также отвернулись. Когда меня увидел Абу Бакр, то отвернулся очень сердито. Я жалобно посмотрел на Умара Ибн аль-Хаттаба, чтобы смягчить его сердце, но увидел, что он сердит ещё больше, чем его товарищ. Более того, он натравил на меня одного из ансаров, который сказал мне: “О враг Аллаха! Ты вредил посланнику Аллаха и причинял страдания его сподвижникам. В своей вражде к Пророку ты прошёл всю нашу землю с востока и до запада”. Один из ансаров продолжал осыпать меня ругательствами и проклятиями громким голосом, а мусульмане свирепо взирали на меня и радовались тому, что я испытывал. Тут я увидел своего дядю аль-Аббаса и воззвал к нему: “О дядя, как я хотел, чтобы посланник Аллаха обрадовался моему переходу в Ислам, так как я его родственник и знатный человек в своём племени, ну а что получилось из этого, ты видишь сам. Поговори с ним, чтобы он смягчился и простил меня”. Аль-Аббас ответил: “Нет, клянусь Аллахом! Я видел, как он разгневался, увидев тебя. Поэтому я смогу замолвить за тебя словечко только при подходящей возможности. Я очень высоко уважаю посланника Аллаха и страшусь его”. Тогда я воскликнул: “На кого же ты меня бросаешь, дядя?” Он ответил: “Ничем не могу тебе помочь, кроме того, что ты слышал”. Меня охватили тоска и глубокая печаль. Увидев своего двоюродного брата Али Ибн Абу Талиба, я обратился к нему со своей просьбой, но он ответил мне точно так же, как и наш дядя аль-Аббас. Я вновь обратился к своему дяде аль-Аббасу, сказав ему: “О дядя! Если ты не можешь смягчить сердце посланника Аллаха по отношению ко мне, то избавь меня хотя бы от одного человека, который сам ругает меня и побуждает людей к этому”. Дядя попросил: “Опиши-ка его мне”. Когда я рассказал о нём, дядя сразу назвал его имя, сказав, что это Нуайман Ибн аль-Харис аль-Наджари. Затем он послал за ним, и когда тот пришёл, аль-Аббас сказал ему: “Послушай, Нуайман! Абу Суфйан — двоюродный брат посланника Аллаха и мой племянник. И если сегодня посланник Аллаха гневается на него, то когда-нибудь простит его. Поэтому отстань от него и прекрати поносить”. Аль-Аббас продолжал его уговаривать, пока тот не успокоился и сказал, что больше не будет меня ругать”.
* * *
Далее Абу Суфйан рассказывал: “Когда посланник Аллаха остановился в аль-Джахфе, на расстоянии четырёх переходов от Мекки, я уселся у дверей его дома, а рядом со мной стоял мой сын Джаафар. Выходя из дома Пророк, увидев меня, всякий раз отворачивался, но я не отчаивался заслужить его благосклонность. Поэтому всякий раз, как посланник Аллаха останавливался где-нибудь, я усаживался у дверей этого дома, а рядом со мной стоял мой сын Джаафар. Видя нас, Пророк продолжал всякий раз отворачиваться. Так продолжалось довольно долгое время, пока я не стал впадать в отчаяние. Когда положение стало почти невыносимым, я сказал своей жене: — Когда же посланник Аллаха смилостивится надо мной? Или же я возьму на руки сына и отправлюсь прочь, куда глаза глядят, пока мы не умрём от голода и жажды. Когда Пророку передали эти слова, он смягчился по отношению ко мне... Выйдя в следующий раз из своего шатра, он взглянул на меня мягче, чем раньше. Я страстно желал, чтобы он улыбнулся мне”.
* * *
“Когда посланник Аллаха вступил в Мекку, я покорно шёл за ним. Когда он входил в мечеть, я спешил за ним, стараясь быть у него на глазах и не отставать от него в любом случае. В битве при Хунайне кочевые арабы-язычники собрали для войны с Пророком небывалую армию, приготовившись к бою самым тщательным образом. Они надеялись, что эта битва станет решающей для сокрушения Ислама и уничтожения всех мусульман. Когда посланник Аллаха выступил вместе со своими соратниками в поход против язычников, я отправился вместе с ним. Увидев огромное войско язычников, я воскликнул: “Клянусь Аллахом, истинно, я искуплю сегодня всё то зло, которое я причинил, враждуя с посланником Аллаха. Пророк увидит мои дела, которые удовлетворят Аллаха и Его посланника!” В ходе завязавшегося сражения между двумя армиями язычники начали теснить мусульман, которые дрогнули, почувствовав близкое поражение. Начали редеть ряды мусульман вокруг Пророка, и мы оказались на грани позорного и сокрушительного поражения. Посланник Аллаха, клянусь отцом и матерью, подобно нерушимой скале, возвышался на своей серой мулице в самом пекле ожесточённой битвы. Его меч грозно сиял, и он стойко защищал себя и своих соратников подобно свирепому льву. Тут я соскочил с коня и сломал ножны своего меча. Аллаху известно, как я хотел погибнуть, но чтобы Пророк остался в живых. Мой дядя аль-Аббас схватил за уздечку мулицу посланника Аллаха и встал рядом с ним... Я занял своё место с другой стороны и с мечом в правой руке стал защищать Пророка. Своей же левой рукой я держался за его стремя. „ Увидев, как я храбро сражаюсь с врагом, посланник Аллаха спросил у моего дяди: “А это кто?” Дядя ответил: “Это твой двоюродный брат Абу Суфйан Ибн аль-Харис. Смилостивись над ним, о посланник Аллаха!” Пророк ответил: “Я уже сделал это, а Аллах простил ему вражду, которую он питал ко мне”. Мое сердце радостно забилось оттого, что посланник Аллаха смилостивился надо мной, и я поцеловал его ногу в стремени. Повернувшись ко мне, он воскликнул: “Клянусь жизнью, о брат мой! Иди вперёд и сражайся!” Эти слова посланника Аллаха вызвали в моей душе прилив отваги и энтузиазма. Я так яростно атаковал язычников, что они были вынуждены отступить со своих позиций. За мной в атаку бросились мусульмане, и мы отогнали врага примерно на милю, внеся сильнейшую панику и расстройство в его ряды”.
* * *
Со дня битвы при Хунайне Абу Суфйан Ибн аль-Харис снискал глубокую благосклонность к себе со стороны Пророка и обрёл счастье быть среди его сподвижников. Однако даже после этого он так никогда больше и не осмелился прямо взглянуть в глаза посланнику Аллаха или задержать взгляд на его лице, испытывая перед ним глубокий стыд и угрызения совести за всё то, что он причинил Пророку в прошлом.
* * *
Испытывая глубокое раскаяние за чёрные дни, проведённые в невежестве при отсутствии света Аллаха и Его Книги, Абу Суфйан теперь целые дни и ночи напролёт проводил над Книгой Аллаха, читая её аяты и упорно стремясь познать её законы, почерпнуть из неё наставление. Он отрёкся от всего мирского, посвятив всего себя Аллаху. Даже посланник Аллаха, увидев как-то раз Абу Суфйана входящим в мечеть, обратился к Аише: “Знаешь ли ты, о Аиша, кто этот человек?” Аиша ответила: “Нет, о Посланник Аллаха!”. Пророк сказал: “Это мой двоюродный брат Абу Суфйан Ибн аль-Харис. Обрати внимание, он всегда первым входит в мечеть и последним выходит из неё, не отрывая при этом своего взгляда от собственных сандалий”.
* * *
Когда же посланник Аллаха закончил свой путь, да благословит его Аллах и приветствует, уйдя к своему Владыке, Абу Суфйан Ибн аль-Харис скорбел, как мать, потерявшая единственного сына, и оплакивал его как родного и любимого человека, посвятив ему касыду, явившуюся шедевром элегической поэзии, преисполненным печали и скорби, проникнутым горем и тоской.
* * *
Когда халифом был аль-Фарук, Абу Суфйан, почувствовав приближение своей кончины, сам вырыл себе могилу. Через три дня после этого он скончался, как будто он знал время встречи со смертью. Уже будучи в предсмертной агонии, он обратился к жене, собравшимся детям и родственникам: — Не нужно оплакивать меня. Клянусь Аллахом, я не совершил ни одного прегрешения с тех пор, как принял Ислам... Затем его чистый дух отошёл, а аль-Фарук благословил его в своём Намазе, как и его благородные сподвижники. Все они сочли его смерть огромным несчастьем для Ислама и всех мусульман.
СААД ИБН АБУ ВАККАС
“Рази их стрелами, Саад, рази... Да будут выкупом мои отец и мать”. (Мухаммад, посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, вдохновляет Саада во время битвы при Ухуде) Господь мой, упаси нас от проклятого Шайтана. Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. “И Мы повелели человеку относительно родителей его — матерь его родила его в немощи на немощи, и отнятие его от груди — в два года. Принеси благодарность Мне и родителям твоим. Ко Мне есть конечное возвращение. Но если они принуждают тебя, дабы заставить тебя приобщать ко Мне то, о чём ты не знаешь, не повинуйся им. Будь добрым другом им в мирских делах и следуй по пути того, кто прибегает ко Мне. Потом ко Мне возвратитесь вы, и Я поведаю вам о том, что вы сделали”. (Лукман, 14—15) Уникальная история связана с этими священными аятами, вызывающая своим величием целую гамму самых разнообразных чувств в юной расцветающей душе. Добро всегда одерживает верх в борьбе со злом, а вера побеждает безбожие. Герой этой истории был юношей из знатнейших семейств Мекки и имел самых представительных родителей. Этим юношей был Саад Ибн Абу Ваккас, да будет Аллах доволен им. На рассвете эпохи пророчества Саад был полным сил юношей в расцвете своей молодости. Он имел утончённую и чувствительную натуру, очень любил своих родителей, и в особенности мать. Несмотря на то что Саад в то время встречал семнадцатую весну в своей жизни, он отличался не свойственной этому возрасту рассудительностью и мудростью зрелого человека. Его душа, например, не была расположена к присущим для юношей его возраста развлечениям, а все его устремления были направлены на тщательную подготовку стрел и луков к стрельбе, а также тренировкам в этом искусстве, как будто Саад готовил себя к большому делу в своей жизни. Кроме того, его душа не лежала к идейной распущенности и скверне, характерным для его народа в то время. Создавалось впечатление, что Саад ожидал того времени, когда сильная и решительная рука выведет его соплеменников из мрака невежества, в котором они пребывали.
* * *
И вот в такой ситуации Всевышнему и Всемогущему Аллаху стало угодно осчастливить всё человечество этой могучей, созидающей и направляющей рукой. Это была рука вождя всех людей Мухаммада Ибн Абдуллы, да благословит его Аллах и приветствует. Она несла неугасимое Божественное светило — Книгу Аллаха... Саад Ибн Абу Ваккас тут же откликнулся на призыв встать на праведный путь истины, став четвёртым из тех, кто первыми приняли исламскую веру. Поэтому он часто горделиво говорил: — По прошествии семи дней я был четвертью Ислама. Велика была радость посланника Аллаха, когда Саад обратился в исламскую веру. Имевшиеся в нём признаки талантливости и черты мужества говорили о том, что в самом скором времени этот благородный юноша проявит себя в полной мере. Саад происходил из знатного и могущественного рода, что должно было побудить молодежь Мекки пойти по его пути, руководствуясь его примером. Кроме всего этого Саад был из рода дядей Пророка по материнской линии. Он принадлежал к роду бану Зухра, из которого вышла мать Пророка Амина Бинт Вахб, да будет Аллах доволен ею. Известно, что посланник Аллаха очень гордился этим родством по материнской линии. Рассказывают, что как-то раз благородный Пророк сидел с некоторыми из своих сподвижников и, увидев входящего Саада Ибн Абу Ваккаса, сказал всем присутствующим: — Это мой дядя по матери, и да покажет он мне свою горделивость.
* * *
Однако переход Саада Ибн Абу Ваккаса в Ислам вовсе не был лёгким и простым. Правоверный юноша подвергся одному из самых тяжких и жестоких испытаний на этом пути. Это испытание было настолько тяжким и жестоким, что Всевышний Аллах, хвала Ему, ниспослал по этому поводу священные аяты. Дадим же возможность самому Сааду рассказать историю, связанную с этим исключительным испытанием. Итак, Саад рассказывал по этому поводу следующее: “За три дня до того, как я принял исламскую веру, я увидел во сне, что я блуждаю в потёмках и мгле. И вот, когда я был в пучине этого мрака, передо мной засиял свет луны. Идя по пути этого лунного света, я заметил, что впереди меня в этом же направлении следует группа людей. Я увидел Зайда Ибн Харису, Али Ибн Абу Талиба и Правдивейшего Абу Бакра. Я спросил их: “И как давно вы оказались здесь?” Они ответили: “Да только сейчас!” На следующий день мне стало известно, что посланник Аллаха негласно призывает людей к Исламу. Я сразу понял, что Аллах возжелал мне добра, стремясь вывести из мрака к свету через посредство Пророка. Я тут же поспешил к посланнику Аллаха и обнаружил его молящимся после полудня в районе Джийад. Я тут же принял исламскую веру, а затем оказалось, что раньше меня это сделали именно те трое, которых я видел во сне”. Саад продолжал рассказывать историю своего перехода в Ислам: “Услышав о том, что я принял Ислам, моя мать страшно разгневалась, а к ней я испытывал самую нежную сыновнюю любовь. Подскочив ко мне, она воскликнула: “Послушай, Саад, что это за религия, которую ты принял, отказавшись от религии своих родителей? Клянусь Аллахом, немедленно брось эту свою новую религию, а не то я перестану есть и пить, пока не умру! Твоё сердце разорвётся от скорби по мне, тебя захлестнёт мучительное отчаяние за то, что ты натворил, а все люди до конца дней будут стыдить и упрекать тебя”. — Прошу тебя, не делай этого, о мама! — воскликнул я. — Я ни при каких обстоятельствах не откажусь от своей религии. Тем не менее мать исполнила свою угрозу, полностью отказавшись от приёма пищи. Шли дни, она ничего не ела и не пила, становясь измождённой и истощённой, теряющей всё больше сил. Я ежечасно приходил к ней, упрашивая и умоляя её немного поесть и попить, чтобы поддержать свои силы, но всякий раз она категорически отвергала мои просьбы, снова и снова давая клятву в том, что не будет есть и пить, пока не умрёт, или же пока я не откажусь от своей религии. Тогда я сказал ей: “О мама, как бы сильно я ни любил тебя, моя любовь к Аллаху и Его посланнику ещё сильнее. Клянусь Аллахом, даже если бы у тебя и была тысяча душ, и ты тысячу бы раз умирала, я никогда не оставлю свою религию”. Осознав, насколько я твёрд и серьёзен в своём убеждении, мать подчинилась обстоятельствам и с отвращением поела и попила”. Всевышний и Всемогущий Аллах ниспослал в связи с этим следующий священный аят: “Но если они принуждают тебя, дабы заставить тебя приобщать ко Мне то, о чём ты не знаешь, не повинуйся им. Будь добрым другом им в мирских делах...” (Лукман, 15).