Глава 12 Перевозчики с октябрьской
Октябрьская совсем не походила на все прочие станции, где довелось побывать Касарину. С первого взгляда она поражала своими контрастами. Как он уже успел убедиться, здесь было полно народу – платформа была буквально запружена людьми, и при этом подходы к станции никто не охранял.
Повсюду грязь – заплеванный перрон, закопченные колонны и покрытый сажей потолок, похоже, никто и никогда не мыл, – и в то же время очень светло. В каждой арке горели одна, а то и несколько керосиновых ламп или фонарей, освещая разнообразный товар, разложенный на самодельных прилавках, а с потолка в разных частях перрона даже свисали на проводах горящие электрические лампы. На противоположном пути стоял укороченный до трех вагонов состав (остальные вагоны жители Октябрьской, видимо, разобрали на какие-то свои нужды), в окнах которого тоже горел яркий свет. Ближайший выход на поверхность был перекрыт гермозатвором и, похоже, никогда не открывался, потому что прямо перед ним располагался местный бар. За высокой стойкой, укрепленной стальными листами, отчего она больше походила на защитный бруствер, сновал худой жилистый бармен с хищной улыбкой и холодными глазами на костлявом лице.
Перехватив взгляд Сергея, он обвел выразительным жестом выставленные у него за спиной разнокалиберные бутылки и пару самодельных кальянов и приглашающее подмигнул. Помимо выпивки и дури здесь, похоже, ничего не подавали, во всяком случае, Сергей не заметил ни на барной стойке, ни на столах никакой закуски, но посетителей это не смущало. Двое расхристанных мужиков с покрасневшими лицами вели о чем-то оживленный спор за бутылью самогона. Еще один мужчина с тонкими черными усиками и блестящими, чем-то смазанными волосами, подливал брагу и самогон одновременно из двух бутылок в кружку громко хохочущей молодой женщине. В углу молча попыхивал кальяном какой-то тип в надвинутом на лицо капюшоне, а за соседним с ним, совершенно пустым, если не считать жестяной банки с окурками, столом спал мертвецким сном еще один посетитель.
Вольтер тоже не переставал удивляться.
– Любопытный народ. Вы обратили внимание, как люди здесь одеты? – прошептал он на ухо Сергею, когда они миновали бар.
И то сказать, на Октябрьской рядом с нищим в совершенно невообразимых обносках мог оказаться разодетый тип в новенькой с иголочки кожаной куртке или длиннополом хрустящем плаще. Одежду, как и, похоже, любое снаряжение, можно было подобрать прямо здесь же, на станции, причем – на любой вкус и достаток. На одних лотках продавались все те же обноски, разве что немного подлатанные, зато на соседних – качественная, ни разу не надеванная одежда или добротное армейское снаряжение. Торговали всем этим горластые мужики, на все лады расхваливающие свой товар. Впрочем, чернявый тип, на прилавке которого лежали засаленный ватник с оторванными пуговицами и несколько пар таких или даже еще более грязных безразмерных штанов, от них не отставал.
– Вещи теплый! Савсем не дорого! – кричал он в движущуюся мимо лотков толпу, смешно коверкая слова.
Стоило Сергею чуть притормозить возле лотка, как торговец кинулся к нему.
– Атличный вещь! Теплий! И савсем не дорого, – засуетился он, хватая то штаны, то ватник и, похоже, собираясь примерить на него и то, и другое. Сергей брезгливо отшатнулся, но торговца это ничуть не смутило. – Бери. Патом пажалеешь, а поздно будет.
Сергей отмахнулся от этой невнятицы и зашагал дальше. Пока он отбивался от докучливого продавца, Вольтер куда-то подевался – видимо, заинтересовался чем-то другим. Пользуясь случаем, Касарин решил осмотреть стоящий на путях состав. Целых поездов в метро почти не осталось, кроме тех, что навсегда застряли в туннелях в момент Катастрофы. Да и те жители соседних станций постепенно разбирали на части и отдельные детали. Но здесь, на Октябрьской, похоже нашлось применение целому поезду, по крайней мере, большей его части.
Два вагона были превращены в гостиницу. На них даже было крупно намалевано от руки белой краской: «ОТЕЛЬ». Точнее, надпись была сделана на одном вагоне, а на соседнем, вместо нее, той же краской и так же крупно, были зачем-то нарисованы пять звезд. Сергей хотел зайти в поезд, чтобы посмотреть, как там внутри, но из этого ничего не вышло. В первом вагоне его остановили у дверей два мордоворота, объявившие, что «мест нет», во втором встретил плутоватый старик с продувной физиономией, предложивший с комфортом отдохнуть – он так и сказал «с комфортом», но запросивший за постой такую несусветную цену, что молодой человек поспешил ретироваться.
Однако особого внимания заслуживал третий вагон. То, что это не гостиница, Сергей понял сразу. Все окна и двери, кроме одних, здесь были забиты железными и пластиковыми листами, а над единственными открытыми дверями так же крупно было выведено: «ЛОМБАРД». Слово было незнакомым, да и надпись такая встретилась ему впервые. Заинтригованный, Сергей вошел внутрь. Изнутри вагон напоминал склад непонятно по какому принципу собранных вещей. Чего здесь только не было: одежда, оружие, фонари масляные и электрические, женские украшения, лекарства, какие-то журналы и даже несколько банок консервов.
– Желаете что-нибудь заложить или, может быть, прикупить? – обратился к Сергею распоряжающийся всем этим богатством кладовщик.
– Заложить? – повторил Сергей. Кладовщик явно вкладывал какой-то иной смысл в это понятное каждому слово.
– Да, – широко улыбнулся тот. – Оружие, снаряжение. Я все принимаю. Даже наркотики, – понизив голос, добавил он.
Сергей окончательно растерялся:
– Так вы покупаете или продаете?
Кладовщик еще шире улыбнулся, хотя шире, казалось бы, было уже некуда. Несмотря на свою улыбку, симпатии он не вызывал, скорее настороженность и опасение.
– Я даю в долг под залог того, что у меня оставляют. Вот, например, за вашу винтовку, – он указал на снайперку, ствол которой выглядывал из-за плеча Сергея, – я могу дать девяносто пять патронов, на три дня. Вернете сто, получите винтовку назад. Не вернете, она останется у меня. По рукам?
Он тут же протянул руку – не то хотел скрепить договор рукопожатием, не то заграбастать приглянувшуюся ему винтовку. Сергей на всякий случай отодвинулся.
– А револьверы у вас есть?
– На продажу? – живо сообразил кладовщик. – Конечно.
Он подвел Сергея к стеллажу, на котором лежали небрежно разложенные пистолеты. Среди них было и три револьвера, но ни один из них Сергею не понравился: потертые, поцарапанные, со следами ржавчины и, похоже, давно не смазываемые. Он брезгливо поморщился и перевел взгляд на пистолеты, но и те выглядели не лучше, хотя... Взгляд зацепился за маленький двуствольный пистолетик, легко умещающийся на ладони. В отличие от прочих, он выглядел вполне исправным, да и чему тут было ломаться: два ствола, два патрона. Сергей впервые столкнулся с такой конструкцией.
Кладовщик не упустил из виду искру в Серегиных глазах.
– Любопытная вещица. Убойная и исключительно надежная. И, главное, можно спрятать где угодно: хоть в кармане, хоть в обуви за голенищем, хоть в рукаве! Один местный мастер-оружейник для себя делал...
Дальше Сергей уже не слушал.
– Сколько?
– Тридцать. А, так и быть! Только для тебя: двадцать пять.
Сергей, не торгуясь, отсчитал нужное количество автоматных патронов.
– Патроны нужны? – поинтересовался продавец.
– У меня есть.
– Может быть, еще что-нибудь? – Торговец обвел широким жестом разложенный на полках товар. Он прямо лучился радушием. Но Сергей отрицательно мотнул головой. Он и так уже изрядно сократил свой боезапас.
Крохотный пистолетик выглядел как игрушечный, но два револьверных патрона, которые Сергей тут же на месте зарядил в его стволы, были самыми настоящими. Правда, пистолет оказался маловат для его ладони – указательный палец с трудом проходил в спусковую скобу, но Касарин знал, кому он придется впору.
* * *
Вольтер и Полина куда-то запропастились.
Покрутив головой, Сергей заметил в центре платформы лоток, вокруг которого собрались человек десять зевак. С потолка к лотку протянулся провод с горящей электрической лампой, из чего можно было заключить, что его хозяин пользуется на станции особыми привилегиями. Сергея разобрало любопытство. Подойдя ближе, он услышал чей-то молодой голос:
– Ставлю десять!
Почти сразу этот возглас сменился одобрительным ропотом толпы, и голос постарше объявил:
– Держи. Честно выиграл.
Толпа вокруг лотка снова зашумела, на этот раз восхищенно, а из нее выбрался молодой чернявый парень, зажимающий в кулаке горсть патронов.
– Кто еще желает? Поймай за хвост удачу, получи патрон в придачу! – раздалось из центра круга.
Там определенно происходило что-то интересное.
Сергей отодвинул плечом загораживающего проход детину – тот сразу отступил в сторону. Видно, за прошедшие короткие дни Сергей успел заматереть, раз такие лбы его сторонились!
Прямо перед собой Касарин увидел раскладной деревянный столик со столешницей из куска толстой фанеры. За столиком сидел парень в разгрузочном армейском жилете, карманы которого оттягивало что-то тяжелое. Рядом в распахнутом железном ящике были разложены различные товары: армейская аптечка, батареи, два электрических фонаря, динамитная шашка с торчащим из нее коротким усом запального фитиля и даже несколько фильтров для противогаза. Рядом с каждым товаром лежала бумажка с ценой, причем цена показалась Сергею удивительно низкой. Так, если верить написанному, фильтр к противогазу стоил всего пять патронов, против десяти обычных. Но парень в жилете не продавал свой товар, во всяком случае, не предлагал ничего у него купить, а занимался очень странным делом – гонял по столу круглую сухую горошину, поочередно накрывая ее то одной, то другой из трех отпиленных крупнокалиберных гильз.
– Кручу, верчу, запутать хочу, – бормотал он.
Накрыв горошину в очередной раз, он оторвался от стола и поднял глаза на Сергея.
– Заметил, где шарик?
Сергей ткнул пальцем в гильзу, под которую тот спрятал горошину, но парень цепко схватил его за руку.
– Сначала ставка! Ставишь десять, выигрываешь двадцать. Ставишь двадцать, выигрываешь сорок.
– Чего? – не понял Сергей.
– Патронов, чудило, – ответил детина, пропустивший его к столу. – Отгадаешь, где шарик, вернешь то, что поставил, да еще столько же. Усек?
Сергей как раз успел заметить, под какой гильзой оказалась горошина. Спор выглядел беспроигрышным. Но какой-то молодой сталкер, стоявший до этого совершенно безучастно, опередил его.
– Ставлю пятнадцать! – объявил он и высыпал на стол рядом с гильзами полтора десятка патронов.
– Выбирай! – парень за столом картинно развел руками.
У Сергея до последнего момента оставалась надежда, что сталкер ошибется, но тот указал на ту самую гильзу с горошиной, и не просто указал, а перевернул ее, но... никакого шарика под гильзой не оказалось. Сергей изумленно вытаращил глаза, а проигравший сталкер в сердцах хлопнул кулаком по раскрытой ладони и отступил в сторону.
Затеявший спор парень ссыпал выигранные патроны в карман своего жилета и, указав на две оставшиеся неперевернутыми гильзы, объявил:
– Второй кон, полуторная ставка! Ставишь двадцать, получаешь тридцать. Ставишь сорок, получаешь шестьдесят.
Теперь отгадать гильзу с горошиной стало легче, но после допущенной ошибки Сергей не решился сыграть. Зато выигравший перед этим щуплый паренек не побоялся рискнуть.
– Ставлю двадцать! – С этими словами он высыпал на стол весь свой предыдущий выигрыш.
Парень в жилете поднял указанную им гильзу, и оттуда действительно выкатился спрятанный шарик.
– Молоток! Заслужил, – объявил проигравший и проворно отсчитал пареньку тридцать выигранных патронов.
Собственный проигрыш его, похоже, совершенно не опечалил, и уже через секунду он принялся с удвоенным азартом крутить свои гильзы.
– Проверь удачу, получи патрон на сдачу! Где спрятан шарик, угадал и выигрыш свой забрал! Все по-честному, без обмана. Ну, кто хочет проверить внимание, подходи по расписанию! – Закончив манипуляции, парень обвел вопросительным взглядом собравшуюся вокруг толпу.
На этот раз горошина оказалась под крайней левой гильзой, но это заметил не только Сергей. Вперед опять вылез все тот же сталкер.
– Вот, за тридцать патронов ставлю! – объявил он, выложив на стол свой боевой нож.
Нож был хорош: обоюдоострый, с полуторной заточкой и удобно ложащейся в ладонь рукояткой, но тридцать патронов за него было слишком – максимум двадцать. Однако парень с гильзами не стал возражать, сунул нож в свой железный ящик и кивнул:
– Выбирай!
И тут сталкер сглупил – перевернул центральную гильзу, под которой, разумеется, ничего не было.
– Как же так? Я же видел, – растерянно пробормотал он. Но его никто не стал слушать, и толпа у стола тут же оттерла его назад.
– Один из двух, полуторная ставка! – объявил зазывала, указав на две оставшиеся гильзы.
Сергей больше не колебался. Выигрыш был у него на ладони, точнее перед глазами, а неудачливый сталкер только подтвердил родившуюся догадку. Сергей быстро отсчитал десять патронов, потом подумал и добавил к ним еще десять, чтобы хватило сразу на два фильтра.
– Играю на два фильтра, – сразу сказал он, чтобы парень за столом потом не вздумал хитрить. – Вот двадцать патронов.
Он потянулся к столу, чтобы сделать ставку, но именно в этот момент ему в руку сзади кто-то вцепился. Сергей сердито оглянулся: рядом стоял Вольтер. Принесла же его нелегкая! Сергей попытался освободиться, но не тут-то было. Ученый вцепился в него как клещ.
– Что вы делаете?! Это же наперсточники! – испуганно запричитал он.
– Не мешайте. Я вам потом все объясню.
Но Вольтер не желал ничего слушать.
– Сергей! Вы что, не понимаете?! Это шулера, мошенники! Они оберут вас до нитки! Здесь нет шарика ни под одним... – договорить он не сумел.
– Ты че лезешь, мурло?! Дай парню сыграть! – вскинулся стоящий рядом с Вольтером детина и въехал ему локтем в живот.
Ученый выпустил руку Сергея и, согнувшись пополам, зацепил игровой столик. Столешница качнулась, стоящие на ней гильзы подпрыгнули и опрокинулись – горошины не было ни под одной!
– Гады! Где шарик?! – вскипел Сергей.
– Да вот же он! – Пройдоха в жилете нагнулся к полу и предъявил лежащую у него на ладони горошину, якобы только что поднял ее.
– Сейчас же верни парню его нож и патроны! – потребовал Серега.
Однако его жесткий тон ничуть не испугал мошенника.
– А ну заткнись и вали отсюда, пока цел, – оскалился он. – Только баблос сначала оставишь.
Не успел Сергей опомниться, как наблюдавшие за игрой зрители, те самые, которые, по идее, должны были наброситься на обирающего их плута, скрутили ему руки и зажали с двух сторон, а якобы дважды везучий чернявый паренек принялся шарить у него по карманам. Сергей рванулся, пытаясь стряхнуть повисших у него на руках грабителей, но это ни к чему не привело – сграбаставшие его громилы держали крепко. На Вольтера рассчитывать не приходилось – бедный ученый еще не пришел в себя и только натужно сопел, хватая ртом воздух. Помощь пришла оттуда, откуда Сергей и не ждал.
– Жить хотите? – раздалось за спиной у обирающего людей пройдохи.
Там стояла Полина с зажженной зажигалкой в одной руке и динамитной шашкой в другой.
– Ты че дела... – начал обернувшийся к ней мошенник, но не договорил.
Не слушая его, Полина поднесла язычок пламени к концу запального фитиля, и тот весело задымил.
– Раз, – сказала она весело. – Два, три...
Она ничего не делала – просто стояла на месте и считала. Но от этого нарочитого спокойствия у Сергея похолодело внутри. И не только у него. Главный мошенник вытаращил глаза, побледнел и, забыв обо всем, пулей сорвался с места. Следом за ним врассыпную кинулись и остальные. Даже Вольтер перестал хрипеть и с открытым ртом уставился на девушку. По опыту Сергей знал, что фитили в динамитных шашках горят пять-шесть секунд. Уже на четвертой секунде вокруг них никого не осталось. На счете «пять» Полина разжала кулак, и оттуда выпал оборванный фитиль. Вот это номер!
– Надо быстро мотать отсюда, пока эти каталы не опомнились, – озабоченно произнесла Полина.
– Да-да, – поддержал ее Вольтер. – Я тут повстречал двух перевозчиков, они готовы отвести нас за Речной Вокзал за шестьдесят патронов. Но, может, вы сумеете договориться дешевле.
Полина остро глянула на него:
– На Речном Вокзале эпидемия. Туда уже несколько дней никто не ездит, все боятся.
– Эпидемия? – растерянно переспросил Вольтер. – А... – но девушка не дала ему договорить:
– Где вы их встретили?
Ученый махнул куда-то в сторону противоположного края платформы. Полина подхватила его под руку, и они быстро засеменили по перрону. Сергею оставалось только последовать за ними.
* * *
Вначале люди испуганно пятились при их приближении, но уже через десяток шагов расступившаяся толпа вновь сомкнулась со всех сторон, что было как нельзя кстати – теперь мошенники наверняка потеряли их из виду. Однако обольщаться не стоило: если в ближайшее время не убраться со станции, разгневанные бандиты непременно отыщут их.
Сергей покосился на Вольтера. Сейчас все зависело от этого нескладного, чудаковатого человека.
Но ученый не подвел. Уверенно миновав несколько торговых лотков и распахнутых палаток, возле которых толпились группки людей, он остановился возле упакованного в кожу бритоголового мужчины с крупной шишковатой головой и маленькими колючими глазами, похожими на шляпки ржавых гвоздей. В руках бритоголовый держал бумажный кулек с жареными ножками грибов. Сергей заметил это, когда тот достал из кулька очередную ножку и неторопливым движением отправил себе в рот. Возле него стояла бледная и очень худая девушка со спущенной на лоб короткой челкой сальных волос и расчесом на виске, наводящим на мысли о кровососущих паразитах. Лучше рассмотреть ее Сергей не успел, потому что едва Вольтер заговорил с бритоголовым, тот бесцеремонно оттолкнул девушку в сторону.
– Надумали, значит? – услышал Сергей окончание его последней фразы.
Тут вперед выступила Полина.
– Сам ехать не боишься? – спросила она.
Бритоголовый ухмыльнулся, обнажив неровные, гнилые зубы:– Мне-то что? Я там оставаться не собираюсь. Высадил – и ту-ту, до новых встреч!
При виде Полины он сразу оживился, даже грибными ножками захрустел энергичнее.
– Сколько возьмешь за проезд? – перешла к делу Полина.
– Шестьдесят, как договаривались.
– Дороговато, – попробовала сбить цену Полина, но ее улыбка и заискивающий тон на перевозчика не подействовали.
– Цена реальная, – заявил он таким тоном, что Сергею сразу стало понятно: уговорить не удастся. – Дело рискованное, а кроме меня на Речной вас больше никто не повезет, отвечаю. Если жалко патронов, могу и натурой взять. Дробовичок, к примеру. Или какой другой ствол.
Полина колебалась не долго:
– Идет!
Перевозчик довольно кивнул, и Сергей понял, что он не исключал отказа.
– Вы обождите тут пару минут, – засуетился мужик. – Мне, эта, дрезину заправить надо... Во, угощайся, – он протянул Полине свой кулек, но та отрицательно покачала головой.
В отличие от нее, Сергей не отказался бы попробовать угощение – так смачно бритоголовый хрустел своим лакомством, но ни ему, ни Вольтеру перевозчик ничего предлагать не стал. Он торопливо сунул кулек в безразмерный карман своего плаща и исчез в толпе.
Сергей расслабленно вздохнул. Не верилось, что они скоро окажутся на Речном Вокзале. И тут он вспомнил то, о чем его спутники начисто забыли.
– Подождите! Ведь нам еще нужно купить фильтры для противогазов!
– Уже не нужно, – покачала головой Полина и, сдернув со спины, приоткрыла свой рюкзак, где помимо всего прочего лежали еще три новых фильтра.
– Откуда? – растерялся Сергей.
– Оттуда же, откуда и динамит.
Динамитную шашку Полина могла взять только у самих мошенников! Выходит, она украла у них не только динамит, но и фильтры? Сергей хотел уточнить у девушки свою догадку, но она коснулась пальцем губ, и Касарин благоразумно промолчал. Вместо этого вынул купленный в ломбарде пистолетик и протянул ей:
– Вот держи. Это от меня, подарок.
– Подарок? Мне? – растерянно переспросила Полина.
Она явно удивилась. Похоже, ей давно не дарили подарков.
Серегино сердце запело. Он хотел сказать, что уже давно собирался ей что-нибудь подарить, но все никак не получалось, и вот теперь, когда такой случай наконец представился, ему очень приятно сделать это, и еще массу бесполезных, но добрых и теплых слов. Но сказать это оказалось совсем не просто. Все слова застряли где-то глубоко внутри, стоило только взглянуть в расцветшее лицо девушки и увидеть ее сияющие глаза. А потом на платформе появился вынырнувший откуда-то бритоголовый проводник, и стало не до разговоров.
Полина тут же сунула пистолет куда-то за пояс и повернулась к нему:
– Можем ехать?
– Ага, – кивнул бритоголовый, воровато оглянулся, словно искал еще желающих отправиться с ним на Речной Вокзал, и добавил: – Двигайте за мной.
Они дошли до края платформы, где перевозчик снова оглянулся, но, видимо, не нашел на перроне ничего заслуживающего внимания и спрыгнул на пути. Сергей по его примеру тоже посмотрел назад – мошенников, которые могли их преследовать, нигде не было видно, и слава богу. Но окончательно он успокоился только в туннеле, когда увидел стоящую на путях дрезину.
Это была очень странная машина, больше похожая на вагонетку: все ее борта были обшиты толстыми свинцовыми пластинами. Вид дрезины заставлял сомневаться, что она вообще способна двигаться. Но где-то внутри негромко тарахтел запущенный мотор, из-под задних колес вырывался едкий дым выхлопа, а на месте машиниста сидел коренастый крепыш в перепоясанном патронташем черном комбинезоне и довольно скалился, глядя на приближающихся людей.
– Миха, моторист. Кореш мой, – представил его бритоголовый. – Забирайтесь. Как говорится, занимайте места согласно купленным билетам. Мигом вас домчим!
Внутри огороженной свинцовыми листами клетушки, на которую указал бритоголовый, оказались две низкие параллельные скамьи, на каждой из которых могли уместиться максимум по три человека. Рядом с машинистом было еще одно место, но бритоголовый уселся в пассажирский отсек, рядом с Полиной, что совсем не понравилось Сергею. И чего к ней все липли! Оставалось только надеяться, что, когда они доберутся до Речного Вокзала, этот тип навсегда избавит их от своего общества.
– Давай, Миха, с ветерком! – приказал бритоголовый. Сергею со своего места показалось, что он подмигнул машинисту уголком глаза.
Перевозчики переглянулись, и моторист двинул какой-то рычаг. Дрезина резко дернулась с места, но затем словно одумалась и неспешно покатилась по рельсам в темноту туннеля.
То ли из-за присутствия жмущегося к Полине бритоголового и его постоянно скалящегося кореша Михи, то ли еще по какой причине, но на этот раз у Сергея не возникло ощущения стремительного полета, как во время прошлой поездки на дрезине, закончившейся избиением сибирским патрулем. Да и машина, сказать по правде, тащилась еле-еле. То ли Миха наплевал на желание своего кореша ехать «с ветерком», то ли сама дрезина была на это неспособна. Однако бритоголовый, видно, не забыл о своем обещании. Он оторвался от кулька с грибами, которыми начал хрумкать, едва дрезина тронулась с места, и, обернувшись к машинисту, сердито спросил:
– Миха, ты че там, заснул? Давай быстрее!
Резкий рывок. Двигатель натужно затарахтел и заглох. Дрезина остановилась.
– Опять двадцать пять! – беззлобно выругался бритоголовый. Похоже, это происшествие его не очень-то и огорчило.
– Может, подтолкнуть, – предложил Сергей, но перевозчик небрежно отмахнулся:
– Не парься! Щас Миха все сделает. Он у нас на все руки мастер.
Услышав похвалу в свой адрес, моторист довольно оскалился, подмигнул напарнику и, открыв кожух моторного отсека, с умным видом уставился внутрь. Тем временем бритоголовый выудил из-за пазухи плоскую металлическую фляжку с завинчивающейся пробкой. Развинтил ее, понюхал, с удовольствием втянув носом пары содержимого, и предложил:
– Давайте, что ли, за удачу? Чтоб все у нас вышло тип-топ! Отметим, так сказать, начало пути.
Миха в ответ довольно зареготал. Он уже забыл, что собирался чинить заглохший мотор, и теперь с ожиданием смотрел на своего кореша.
На взгляд Сергея, ни место, ни ситуация совсем не подходили для этого. Да и воспоминания о том, как он напился до бесчувствия на Проспекте в компании сталкеров, были еще слишком свежи в памяти. Он уже собрался отказаться, но тут Вольтер неожиданно спросил:
– Что это у вас?
– Коньяк, – ответил бритоголовый и, сам того не подозревая, попал в точку.
Ученый изумленно вытаращил глаза:
– Настоящий коньяк?!
– Не совсем, – уклонился от прямого ответа бритоголовый. – Настоянный. Да че рассказывать, ты лучше попробуй, – и он протянул Вольтеру фляжку. Тот взял ее, осторожно понюхал и, приложившись губами к горлышку, сделал большой глоток.
– Необычный вкус, – вынес он вердикт, прислушавшись к ощущениям. – Самогон на травах?
– А ты рубишь, папаша! – заулыбался бритоголовый, а его кореш снова довольно оскалился. – Может, еще отгадаешь, на каких?
Вольтер снова приложился к фляжке. Бритоголовому даже пришлось остановить его.
– Харэ, папаша! Не увлекайся. Пацану оставь.
– Я не хочу, – попробовал отказаться Сергей, но бритоголовый проявил настойчивость.
– Нехорошо отказываться, парень, – покачал он своей шишковатой головой. – Ни тебе, ни нам удачи не будет. И потом, коньяк радиацию вымывает. Вдруг ты без него помрешь. Что мы тогда с твоим трупаком делать будем?
Оба перевозчика дружно заржали, и Сергей, чтобы прекратить эти идиотские шуточки, забрал у Вольтера фляжку и сделал несколько быстрых глотков. Вкус у напитка действительно оказался необычным, каким-то вяжущим. В остальном же он был самым заурядным самогоном.
– Вообще-то радио... нукле-отиды выво-дит не... коньяк, а... крас-ное вино, – заметил Вольтер. Язык у него уже начал заплетаться. Понятно, что его никто не стал слушать.
– А ты молоток, пацан! – похвалил Сергея бритоголовый и, забрав у него фляжку, повернулся к Полине: – Ну а ты, красавица, выпьешь со мной за удачу?
Не обращая внимания на сидящих рядом мужчин, словно их не было вовсе, он положил руку девушке на колено и принялся тискать ее бедро.
Сергей замахнулся, чтобы съездить наглецу по физиономии... точнее, лишь попытался это сделать. Руки вдруг стали неподъемно тяжелыми, язык онемел, а голова свесилась набок, и Полина с облапившим ее бритоголовым хамом сразу пропали из поля зрения. Зато под этим углом Сергей увидел Вольтера. Ученый сидел на своем месте, откинувшись на спину, и пялился бессмысленными глазами в чугунный свод туннеля, а изо рта у него тянулась длинная нитка тягучей слюны.
* * *
Полина привыкла рисковать. Жизнь одиночки приучает к этому. А с тех пор, как потеряла отца, она всегда была одна, Флинт и его подручные – не в счет. Им было наплевать на нее, да и ей на себя саму тоже. Но в тюремной камере в Роще все переменилось. Это произошло, когда сын железного и безжалостного полковника Касарина сказал ей: «Ты должна жить». И еще раньше, когда Сергей развязал ей руки, а потом насмешил ее своим ответом: «Тебе же было больно». По-настоящему больно ей стало потом, когда она поняла, что боится его потерять. Эта была какая-то особенная боль, потому что чем больше ее тянуло к Сергею, тем сильнее она становилась. Новое чувство оказалось очень опасным. Мало того, что оно терзало душу, но еще и притупляло инстинкты, те самые приобретенные с потом и кровью инстинкты выживания. Боль сделала ее доверчивой, а значит, слабой и беззащитной. А слабые и беззащитные в метро не выживают. В чем она вскоре и убедилась.
Жизнь научила ее: когда все идет слишком гладко – жди беды.
Но, доверившись людям, пообещавшим решить сразу все проблемы: избавить от преследования октябрьских катал и отвезти на Речной Вокзал, она совершенно об этом забыла. Мало того, заглушенные душевной болью и страхом за Сергея инстинкты не подали сигнала тревоги, хотя вызвавшиеся им помочь перевозчики вели себя неестественно и настораживающе. Полина думала о своем и ничего не заметила. Проглядела – и села в дрезину. А когда, наконец, прозрела, было уже поздно.
Лысый верзила нагнулся к Сергею и выхватил у него свою фляжку. У Полины перехватило дыхание, потому что когда перевозчик вытянул руку, рукав его плаща сполз и она увидела татуировку, которая снилась ей в ночных кошмарах последние четыре года, – распятую голую женщину, примотанную к кресту колючей проволокой. Именно эта рука нажала на спуск пистолета, направленного в живот отцу, а потом в числе других грязных и потных рук шарила по ее брошенному на рельсы телу. Она узнала даже шрам между большим и указательным пальцем – след своих зубов, оставленный в тот момент, когда насильник зажал ей рот. А вот самого насильника и убийцу не узнала. Возможно потому, что четыре года назад он не был таким худым и лысым, а может, потому, что искалеченная пятнадцатилетняя девчонка и не могла запомнить лиц тех, кто издевался над ней. Но эту руку с жутким распятием, вытатуированным на тыльной стороне локтя, она запомнила очень хорошо.
– Ну а ты, красавица, выпьешь со мной за удачу? – обратился к ней лысый урод, положив руку ей на колено.
Он тоже не узнал ее! Но для него это не имело значения. Он и спустя четыре года остался тем же грабителем, убийцей и насильником, и его дальнейшие намерения не оставляли сомнения.
Полина хорошо представляла, что нужно сделать: ударить ублюдка локтем в нос, вскочить и сдернуть с плеча автомат, а дальше – как получится. Ни у лысого, ни у его скалящегося напарника нет в руках оружия, значит, они на равных. Она дернулась, но в этот момент случайно взглянула на Сергея и обмякла. Он вдруг покачнулся и завалился на бок, уставившись в пустоту остановившимися, застывшими глазами. Его нижняя челюсть отвалилась, и изо рта вывалился сморщенный, словно сведенный судорогой, неестественно белый язык. Мертв?! Отравлен?!
«Во фляжке яд!» – сообразила Полина.
Отказываясь признать очевидное, она взглянула на Вольтера. Ученый застыл в такой же неестественной позе, а на губах у него пузырилась пена.
Ужас увиденного лавиной обрушился на Полину, сломав чтото у нее внутри, что заставляло цепляться за жизнь. Ей больше не хотелось жить. Судьба и так под конец слишком расщедрилась, подарив ей два чудесных дня с любимым человеком. А без него жизнь потеряла всякий смысл. Так зачем сопротивляться? Пусть лучше все скорее закончится.
Убийца как будто прочитал ее мысли.
– Не бойся. Больно не будет.
Интересно, что они потом с ней сделают? Заставят выпить своей отравы, задушат, перережут горло? Что-то дернуло ее сзади – Миха, напарник лысого, стащил с ее плеча автомат.
– Это нам не понадобится, – засмеялся лысый, переглянувшись со своим подельником.
– И это тоже. – Прижав девушку к борту дрезины, он принялся лихорадочно расстегивать на ней одежду.
Все повторялось.
Все как четыре года назад.
Сначала отец, теперь Сергей. И она даже не сможет за них отомстить.
«Не сможет?» – спросила у себя Полина, и сразу все изменилось.
Сережа – ее Сережка, дурачок, идеалист, романтик, пошедший против своей родной станции, чтобы сохранить жизнь неизвестной ему воровки, мечтавший спасти загнанное под землю человечество, наивный, но такой неиспорченный – лежит без сознания и вот-вот будет зарезан, как свинья, этими двумя чудовищами в человеческой шкуре. Будет убит ни ради чего, для развлечения и десятка патронов.
Полина не собиралась спасать человечество – оно этого не заслуживало. Но она не могла позволила отнять у себя этого внезапно и горячо любимого человека. Робкий, слишком доверчивый, он заставил ее не только вспомнить свое прежнее имя, но и ту себя, которое раньше на это имя откликалась. За короткие два дня он пробудил в ней человека... А она стала его ангелом-хранителем, всеми силами пытаясь его защитить, вытащить из самых безнадежных ситуаций. Потому что он ей был нужен очень-очень.
И вот не уберегла...
Лысый быстро справился с застежками комбинезона и теперь, запустив за пазуху руку, тискал ее грудь. Его молчаливый напарник нетерпеливо сопел над ухом, ожидая своей очереди.
– Не надо... я сама, – с притворной покорностью прошептала Полина.
Ей требовалось хотя бы минимум пространства для маневра.
Поверят или нет? Поверили! Лысый убрал руки и отодвинулся.
– Вот это правильно. Люблю послушных девочек.
– А иногда мы их и вдвоем любим, на пару, – встрял крепыш-напарник, и они оба довольно зареготали.
Полина начала вытаскивать заправленный в штаны подол майки, постепенно продвигаясь за спину. Лысый жадно облизнулся, его напарник нетерпеливо закряхтел.
...Пальцы нащупали крохотную пистолетную рукоятку, указательный лег на спусковой крючок. Все!
Полина резко выдернула из-за спины руку. Лицо лысого вытянулось от изумления, когда он увидел, что находится в руке жертвы.
Первую пулю она влепила ему в оскаленную пасть.
Голова мерзавца откинулась назад, словно по ней врезали палкой, а Полина уже развернулась к его напарнику. Довольный оскал на лице того сменила гримаса ужаса. Он вытаращил глаза и попытался заслониться рукой от направленного на него ствола. Его широкая лапа была гораздо больше этого пистолета и могла накрыть его целиком, но выпущенную в упор пулю остановить не смогла. Пробив мякоть ладони, та срезала верхушку уха и оцарапала кожу на виске. Миха остался жив и даже не потерял сознание, но, оглохнув от боли и шока, сидел, подвывая, и тупо разглядывал сквозную дырищу в своей руке.
Полина выдернула у него свой автомат, потом столкнула с сиденья эту воющую тушу и ткнула стволом в вытаращенный от боли глаз.
– Помнишь девчонку, которую вы четыре года назад трахнули в перегоне между Площадью и Октябрьской после того, как застрелили ее отца?
– А-а, больно, сука! – верещал мерзавец.
Он ее даже не слушал.
Полина вдавила ствол в глазное яблоко так, что из-под века выкатилась капля крови. Мерзавец заголосил еще сильнее, но девушка лишь страшно оскалилась:
– Ей тоже было больно. И она тоже кричала. Отвечай, падаль: помнишь ее?!
– Нет! Ничего не помню! – взвыл корчащийся на полу дрезины урод. Между ног у него расплылось мокрое пятно. – Пусти-и-и!
Он не врал. Он действительно ничего не помнил. Мало ли было таких изнасилованных девчонок, чего их запоминать? Полина поняла, что не заставит насильника раскаяться. Да такие уроды и не способны на раскаяние. Они даже не знают, что это такое.
– Эта девчонка передает тебе привет, – напоследок сказала она, глядя в единственный открытый глаз негодяя, и спустила курок.
Гулко ударил выстрел, оборвавший звенящий в ушах истошный крик.
Полина повернулась ко второму насильнику. Тот был безнадежно мертв – пуля попала ему в рот, выбив передние зубы, выбрызнув его гнилые мозги через дырищу в затылке. Убийца отца умер мгновенно, так и не узнав, от чьей руки принял смерть. Полина подхватила его под мышки, стащила с дрезины и сбросила на пути. Потом таким же способом избавилась от трупа его напарника. Ей хотелось оградить даже мертвого любимого от их грязных и мерзких тел. Пока девушка возилась с трупами, на глаза попалась лежащая на полу дрезины фляжка с отравой. Полина подобрала ее и вылила оставшийся яд на трупы убийц. Осталось последнее – достойно похоронить Сергея.
В метро уже давно не копали могил. В лучшем случае тела покойников просто сжигали, в худшем (и так обстояло на большинстве станций) – оставляли в заброшенных туннелях на съедение монстрам. Полина содрогнулась, когда представила, как зубатые или другие твари будут рвать тело ее Сережи. Нет! Только не это! Она этого не допустит. Если она не смогла уберечь Касарина от гибели, то хотя бы должна защитить его тело от такого кощунства. Нужно только добраться до зараженного участка туннеля. Ближе к Речному Вокзалу в перегоне такая высокая радиация, что даже монстры не решаются забираться туда. Полина представила, как сядет на пути, положит голову Сергея себе на колени и будет смотреть на него, пока у нее хватит сил. И даже потом, когда она умрет (лишь бы это произошло скорее, чтобы не мучиться), они останутся вместе. Вместе навсегда.
Она оглянулась на опустевшее место машиниста. Быть может, ей удастся запустить двигатель, тогда не придется тащить Сергея на себе. Наверняка с двигателем все в порядке, грабители только изобразили поломку. Полина взялась за тросик, намотанный на пусковой шкив, и резко дернула. Мотор несколько раз кашлянул и ровно затарахтел.
Она никогда не управляла дрезиной, но не раз наблюдала, как это делают машинисты, и надеялась, что справится. Освободив заблокированные колеса (вот почему заглох двигатель, в нужный момент Миха просто дернул рычаг тормоза), Полина включила сцепление. Дрезина дернулась и медленно покатила вперед. Что ж, можно и потерпеть. Она никуда не спешит. Ей больше некуда торопиться.
Часть 2 Убить дракона
Глава 13 Переступая черту
Расправив гигантские морщинистые крылья, огромный черный дракон парил в затянутом дымом небе. Внизу простирались развалины выжженного его пламенем города. Они были повсюду. Вся земля превратилась в руины. Населявшие ее прежде люди забились в норы и лишь изредка выбирались на поверхность. Порой дракон позволял им вернуться назад, чаще нет. Он быстро рос, и с каждым днем его голод становился все ненасытнее, а чтобы набить огромную утробу, требовалось такое же огромное количество пищи. Раньше дракон довольствовался лишь той добычей, которую ловил на поверхности среди развалин, хотя больше всего пищи было под землей в глубоких пещерах, прорытых еще до его появления. Спрятавшиеся там люди укрылись за многометровым слоем стали и бетона. Но и эти преграды рухнули под напором набирающего силы дракона. Его огромные когти взломали бетон и сталь, а тысячи языков выловили разбежавшихся по щелям людей. Уже две людские крепости были разрушены до основания, а их обитатели сгинули в ненасытной утробе. Но где-то под землей скрывались и другие человеческие поселения. Их только нужно было найти.
Дракон наклонил огромную шишковатую голову, покрытую многочисленными гноящимися наростами, стараясь разглядеть в клубящемся над землей черном дыму следы людей, ведущие к их подземным убежищам. На это требовалось время. Люди так редко выбирались из своих нор, что почти не оставляли следов. Но парящий над городом дракон продолжал обшаривать холодным пристальным взглядом сменяющие друг друга развалины. Однажды попробовав человеческого мяса, он уже не мог остановиться.
* * *
Сергей вздрогнул и открыл глаза. Он тяжело и часто дышал, а на лбу выступили капли пота, хотя все тело бил озноб. Ему привиделся новый кошмар – опять что-то связанное с уничтожившим город драконом. Сейчас молодой человек уже не мог сказать, что именно ему снилось, но хорошо помнил присутствовавшую во сне обреченность. Именно осознание того, что все усилия и старания напрасны и жуткий конец всему, что он любит и чем дорожит, уже близок, так напугали его.
Сергей глубоко вдохнул, пытаясь унять бешено колотящееся в груди сердце, и перевел взгляд на Полину, зачем-то забравшуюся на место машиниста. Он попробовал позвать ее, но вместо «Полина» получилось только:
– По...и...а. – Отчего-то язык во рту ворочался с трудом.
Тем не менее, девушка его услышала. Она буквально подпрыгнула на сиденье и так резко дернула тормозной рычаг, что Касарин едва не слетел со скамьи на пол, потом обернулась и уставилась на него дикими, совершенно безумными глазами. Ну, точно, как на ожившего покойника.
– Что...обой?
– Ты... ты жив? – спросила Полина.
Ее губы задрожали, а на глазах, – или это ему только показалось, – выступили слезы.
Сергей не на шутку испугался:
– В чем...ело?
Вместо ответа Полина вдруг бросилась ему на шею, обхватила руками, да так крепко, что едва не задушила, и зашептала уж вовсе непонятное:
– Господи, спасибо тебе! Сережа, ты жив. А я, я ведь решила, что потеряла тебя. Потеряла навсегда, понимаешь? Сережа, ты больше не пугай меня так, ладно? Иначе я умру от страха. Я и сейчас хотела...
Она отстранилась на мгновение, взглянула ему в лицо и еще сильнее сдавила руками.
– Господи ты, правда живой! – добавила она, а потом вдруг как-то совершенно по-детски расплакалась.
Слезы текли у нее по щекам, а Полина – та самая железная Полина с бронированным сердцем и стальными нервами, которую знал Сергей, даже не пыталась вытереть их и, похоже, совершенно не стеснялась этого.
За спиной послышался отрывистый кашель Вольтера, похожий на лай.
– Мы...де?...то...учи...ось? – невнятно пробурчал ученый.
Сергей изумленно обернулся к нему. Похоже, сегодня все решили его удивить.
– Вы тоже ничего не помните? – перестав реветь, спросила у Вольтера Полина.
– Поче...у? – переспросил Вольтер. –...омню,...ил ко...як, а...отом. Так там... – Вольтер изменился в лице, у него даже голос окреп – не иначе, о чем-то догадался. –...ыл яд?! Эти двое...отели нас отравить?
– И у них это получилось, – ответила Полина. Она последний раз всхлипнула и вытерла рукавом оставшиеся слезы. – Я решила, что вы оба погибли.
Ее слова сорвали завесу с последних воспоминаний в голове Сергея. Он сразу все вспомнил: и то, как хлебал из фляжки предложенный перевозчиками «коньяк», и как бритоголовый хам тискал колено Полины, и как сам он внезапно потерял контроль над собственным телом, и даже безжизненное лицо Вольтера с повисшей на губах ниткой слюны. Удивительно, как после того, что с ним случилось, ученый смог полностью прийти в себя. Видимо, яд лишь на время отключал сознание, а может, им обоим просто повезло и они выпили не смертельную дозу.
– А куда подевались сами отравители? – обратился к Полине Вольтер.
Сергей вздрогнул. Действительно! Странно, что этот вопрос не пришел в голову ему самому.
– Их больше нет.
Касарин сразу все понял. Вольтеру потребовалось чуть больше времени, но, в конце концов, он тоже сообразил, что Полина имела в виду.
– Как? Вы их убили? – растерянно и даже испуганно спросил он.
– Застрелила! – с вызовом ответила Полина. – Одному – пулю в пасть, другому – в глаз, если вас интересует!
Вольтер окончательно растерялся.
– Но ведь это были живые...
– Мерзавцы, которые прожили четыре лишних года! – перебила его Полина. – Один из них убил моего отца! Убил у меня на глазах! А потом с тремя своими приятелями... Не ваше дело.
Она закусила губу. До крови.
– Простите, я этого не знал, – робко сказал Вольтер. – Невозможно представить: Октябрьская превратилась в притон мошенников, грабителей и убийц! Какая чудовищная насмешка над прошлым! Скажи мне кто-нибудь об этом раньше, ни за что бы не поверил. Ведь здесь рядом, на поверхности, раньше располагались Библиотека Академии наук, Сибирская Академия госслужбы, химико-технологический колледж... Я думал, Октябрьская станет оплотом науки...
– Она не всегда была такой, – не оборачиваясь, тихо ответила Полина. – Я помню. Я жила здесь с отцом, пока его не убили. У отца был дисковый проигрыватель, работающий от батареек, он нашел его на поверхности во время одной из вылазок, и много-много дисков. Когда я была маленькой, мы с ним часто слушали музыку. Иногда к нам приходили соседи, мы усаживались вокруг проигрывателя, отец ставил диск, и все завороженно слушали. Некоторые даже пели. Помню, у одной женщины очень хорошо получалось. А потом нам понадобились деньги. Отец хотел купить мне новую одежду, из старой я давно выросла. Я уговаривала его не продавать проигрыватель, но он все равно сделал это. Не знаю, кто его купил, но музыку на станции слушать перестали. Не знаю уж, в музыке ли было дело, но люди стали забывать, кем были раньше. Нашлись новые развлечения: кости, карты. А еще через несколько лет отца убили.
Полина замолчала и застыла на месте, не двигаясь, пока Сергей не шагнул к ней и не обнял сзади за плечи. Она взглянула на него со странной улыбкой – одновременно грустной и счастливой, но ничего не сказала, только тесно прижалась к его груди.
– Бедная девочка, – еле слышно прошептал сзади Вольтер.
Полина, конечно, все равно услышала. Снова улыбнулась, подняла глаза на Сергея и еще тише, чем Вольтер, прошептала:
– Я не бедная. Когда ты рядом со мной, мне больше ничего не нужно.
«Я всегда буду с тобой!» – захотелось сказать Сергею, но горло перехватил спазм, и он не смог вымолвить ни слова. Но Полина поняла его без всяких слов: нащупала и благодарно сжала его руку. На душе сразу стало легко и свободно, а все кошмары последнего сна мгновенно улетучились. Если бы только можно было никогда не размыкать этих объятий. Но все когда-нибудь заканчивается. И Вольтер – вот же вредный старик! – откашлялся и уже в полный голос сказал:
– Что же нам теперь делать?
Непонятно, к кому он обращался, может, к самому себе, но Полина сразу освободилась. Сергей готов был прибить за это въедливого ученого.
– Что и собирались: едем на Речной Вокзал, – ответила девушка и, перебравшись обратно на сиденье машиниста, запустила заглохший двигатель – так ловко, словно всю жизнь только и делала, что заводила дрезины. – Если не хотите подхватить дозу, советую надеть противогазы и укрыться за броней. Мы уже достаточно отъехали. Скоро начнется зараженная зона.
* * *
Перестук колес внезапно оборвался, и сила инерции толкнула Сергея вперед, на защищенный свинцовыми пластинами борт. Он машинально выставил перед собой руку, чтобы смягчить удар, но его так и не последовало – дрезина остановилась. А вот тишина не наступила. Что-то гудело и завывало вокруг... Что-то похожее на разноголосое рычание или сытую отрыжку неведомых чудовищ.
– Мы приехали?
Полина долго не отвечала Сергею, да и сам ответ прозвучал довольно странно, словно она и не слышала вопроса:
– Речной Вокзал.
Дрожь в ее голосе заставила Сергея немедленно схватиться за автомат и выглянуть наружу, но уже через секунду он понял, что стрелять здесь попросту не в кого. Станция была так же мертва, как и все ее жители.
Горящие фары дрезины высветили лежащее на путях тело человека. То, что это именно человек, можно было понять только по надетому на нем прорезиненному комбинезону. Да и то Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы осознать это. Больше всего труп походил на наполненный водой бурдюк. Кисти мертвеца распухли настолько, что напоминали гири, привязанные к раздувшимся шлангам. А лицо! Оно превратилось в бесформенную маску или даже один сплошной пузырь, заполненный мутной полупрозрачной жидкостью, внутри которой что-то плавало. Сергея замутило. На обезображенном лице несчастного невозможно было определить ни глаз, ни носа, ни очертаний рта.
Дальше впереди, как раз на границе света и тьмы, куда пробивали фары дрезины, лежал еще один труп. Он точно так же распух, но, слава богу, лежал спиной вверх.
Однако увиденное на путях не шло ни в какое сравнение с тем, что открылось взорам путешественников на станционной платформе. С другой стороны путей, параллельно первой, тянулась другая платформа, но Сергей старался туда не смотреть – ему хватило и того, что он увидел здесь. Мертвые, раздувшиеся тела лежали повсюду: и между квадратных колонн, поддерживающих станционный свод, и вдоль стен, украшенных по контрасту с произошедшей здесь трагедией, круглыми цветными витражами с изображениями цветущих городов.
Один из погибших, вытянувшийся вдоль стены как раз под одним из таких витражей, умер еще в противогазе, и раздувшееся лицо, не поместившееся под врезавшейся в распухшую плоть резиновой маской, выпирало наружу безобразными волдырями, заполненными все той же мутной жижей. Еще один труп, попавшийся на глаза Сергею, выглядел вполне обычно, если не считать того, что у него вообще не было головы. На ее месте по платформе растеклась огромная лужа крови. Рядом валялся и дробовик, из которого несчастный разнес себе череп. Хотя, если сравнивать его конец со страшной участью остальных погибших, самоубийцу, наверное, можно было назвать счастливцем.
– Это РА-12, – прошептал Вольтер, осматривая лежащие на платформе трупы.
Он произнес это очень тихо, но Сергей стоял рядом и сразу обернулся:
– Что вы сказали?
– РА-12. Созданный в нашем центре искусственный вирус. Поражает лимфатическую систему человека и убивает в течение нескольких часов.
– Вы определили это по внешнему виду тел?
– Такие симптомы ни с чем не спутаешь. – Вольтер глубоко вздохнул и вдруг, поразив Сергея, стащил с головы противогаз.
– Что вы делаете?! – ужаснулся молодой человек.
Ученый снова вздохнул:
– Не беспокойтесь, мертвые тела не заразны. Разносчиками инфекции являются только живые.
– Говорите, только живые? – уточнила Полина.
Она прошла вглубь платформы и остановилась возле какой-то бесформенной груды. Подойдя ближе, Сергей увидел, что она разглядывает тушу неведомого монстра с толстым, как бочка, телом и такими же толстыми, напоминающими тумбы, лапами. Но Полину, похоже, заинтересовал не сам монстр, а кожистая бахрома, свисающая с его передних лап. Что-то в этой бахроме показалось Сергею знакомым. В следующее мгновение он понял, где он ее видел, – на трупах упырей. После смерти их кожистая летательная перепонка обычно лопалась, собираясь как раз в такую бахрому. Значит, это не неизвестный монстр, а все тот же распухший до неузнаваемости упырь!
Подошедший к туше Вольтер тоже узнал монстра. Он нервно кашлянул и сейчас же снова натянул противогаз.
– Может быть, ваши коллеги «улучшили» и этот вирус? – поддел самоуверенного ученого Сергей.
Вольтер глубоко задумался, но заговорил совсем не о том, о чем его спросили:
– Знаете, а ведь материалы по РА-12 отправили из нашего центра с тем же литерным поездом, что и информацию о Черном драконе. Выходит, среди этих материалов была не только документация, но и сами опытные образцы. Живые образцы! – Он перевел взгляд на Полину: – Когда здесь вспыхнула эпидемия?
– Я слышала, что в последний раз сталкеры с Речного Вокзала приезжали на Октябрьскую неделю назад.
– Значит, после этого кто-то нашел этот поезд, подцепил вирус, а когда вернулся на станцию, заразил всех остальных.
– И выпустил дракона? – закончила за ученого Полина.
Вольтер отчаянно замотал головой. Его начала колотить нервная дрожь.
– Нужно быть сумасшедшим, чтобы вскрыть контейнер!
– А чтобы делать отраву, превращающую людей вот в это, – Полина гневно указала на один из безобразных раздувшихся трупов, – не нужно?!
Вольтер судорожно сглотнул:
– Да, вы правы. По-видимому, так все и было. Мне... – он помолчал, – стыдно за то, что я делал. Мне уже никогда не искупить этой вины. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы хоть кого-то спасти... если это еще возможно.
Последнюю фразу он сказал шепотом, видимо, для себя. У Сергея похолодело внутри. А вдруг ученый прав?! Хорошо, что Полина не услышала его последних слов.
Она еще раз обвела взглядом мертвую станцию, словно надеялась найти прячущихся по углам живых. Но чуда не произошло, и девушка произнесла:
– Здесь больше нечего делать.
– Да. Надо пробираться к вокзалу, – подтвердил Вольтер.
Полина резко обернулась к нему, и Сергей понял: она до последнего момента надеялась, что ученый предложит повернуть назад. Он подошел к любимой и, подождав, когда она взглянет на него, тихо сказал:
– Полина... Я... Спасибо тебе. Дальше мы пойдем одни.
Ее глаза за стеклами противогаза сузились в две узкие щелочки, и в них вспыхнули сердитые искорки.
– Бросаешь меня?
– Что ты?! – опешил Сергей. – Я просто... Там опасно. Я не хочу рисковать твоей жизнью!
– Да без меня вы на левом берегу и пяти минут не протянете! – отрезала Полина. Потом усмехнулась и добавила: – А может, и со мной тоже.
* * *
От заманчивой идеи перебраться через Обь, проехав на дрезине по метромосту, пришлось сразу отказаться, так как единственный туннель на выезде со станции снизу доверху перекрывала многометровая баррикада, возведенная из однотипных металлических листов и мешков с песком и камнями, уложенных вокруг лежащего на боку вагона. Только под самым потолком были оставлены несколько щелей-бойниц. С внешней стороны баррикаду укрепляли заточенные арматурные штыри, забитые остриями наружу. Подобные, хотя и не такие высокие, укрепления возвели в Роще для защиты от монстров, расплодившихся в восточных туннелях и совершающих оттуда набеги на станцию. Но те монстры были, по крайней мере, знакомы, а что ждет за этой чертой, не знал никто.
– Похоже, дальше не проехать, – подытожил Вольтер.
Тем временем Полина внимательно осмотрела баррикаду, подняла голову и протянула:
– Так вот откуда они взяли эти листы. Похоже, здорово их приперло, раз они решили разобрать потолок.
Сергей проследил за ее взглядом. Луч фонаря осветил часть потолочного перекрытия с таким же, во всяком случае очень похожим, металлическим листом, который жители не смогли или не успели оторвать. Касарин нервно сглотнул: нырять в забаррикадированный туннель не хотелось. Все равно, что самому броситься в пасть чудовищу. Полина как будто прочитала его мысли.
– Ладно, – сказала она. – Надо найти выход, через который они выбирались наружу.
Выход нашелся на противоположной стороне платформы. Гермозатвор здесь был чуть приоткрыт, а узкая щель завалена теми же металлическими листами, снятыми с потолка. Но Полина по каким-то видимым ей одной признакам определила, что эту преграду можно легко ликвидировать. Общими усилиями они довольно быстро разобрали завал, за которым открылась уходящая наверх бетонная лестница. Похоже, раньше ступени лестницы были выложены гранитными или мраморными плитами, но по прошествии времени жители Речного Вокзала разобрали их на собственные нужды, возможно – на строительство все той же баррикады, перегораживающей туннель, который уходил к реке. Сергей лишь мельком отметил это, потому что, едва они освободили ведущий наверх проход, не смолкавший ни на секунду разноголосый вой сразу усилился.
– Это ветер, – пояснил Вольтер, перехватив его настороженный взгляд. – Речной Вокзал – надземная станция. Со стороны Октябрьской поезда шли по туннелю, а когда отправлялись в сторону Студенческой, сразу попадали в закрытую галерею моста. Мы слышим шум дующего над рекой ветра.
Так это было или нет, но доносящийся сверху низкий звук Сергею совсем не понравился.
– Подождите! – обратился он к Вольтеру. – Если Речной Вокзал выстроен на поверхности, здесь же все должно быть заражено радиацией! Как же здесь жили люди?
– Здесь и не жили, – ответила за ученого Полина. – Здесь был временный лагерь сталкеров, но никто из них не задерживался на Вокзале дольше нескольких дней.
– Ну что, идем? – нервно спросил Вольтер.
Сергей уже хотел сказать, чтобы он заткнулся, что впереди их ждет не легкая прогулка, а долгий, полный опасностей путь, из которого они могут и не вернуться, но, взглянув на ученого, понял, что тот и сам смертельно боится, и что его нетерпение вызвано как раз страхом.
Однако Полина не торопилась выходить наружу. Дав знак молчать, она долго к чему-то прислушивалась. Хотя, что можно услышать за шумом ветра, да еще в противогазе, Сергей так и не смог понять.
– Вперед, – наконец скомандовала девушка и первой шагнула на лестницу.
Вольтер сейчас же последовал за ней, Сергей замкнул тройку.
Лестница привела в темный, полуразрушенный вестибюль с обвалившимся сводом, по которому пришлось пробираться чуть ли не ползком, чтобы уберечь головы от свисающих сверху обломков стальных и железобетонных балок. Тем не менее, Полина уверенно отыскивала путь среди руин, но, в конце концов, чутье подвело даже ее, и девушка уперлась в груду обломков, закупорившую узкий проход между кусками бетонных плит. Вблизи груда оказалась еще одной раздувшейся до невообразимых размеров тушей упыря.
– Надеюсь, ваш вирус уничтожил всех монстров в округе, – обернувшись к Вольтеру, сказала Полина.
Ученый промолчал.
Так и не дождавшись ответа, Полина махнула рукой, предлагая следовать за собой, и свернула в сторону. Уже перед самым выходом из развалин они наткнулись на еще одну распухшую тушу мертвого монстра.
Впереди уже показался ведущий наружу проход, и ему не терпелось взглянуть на Великую сибирскую реку, грозную и опасную, про которую он слышал много леденящих душу историй, но никогда не видел собственными глазами.
Однако, выбравшись из разрушенного вестибюля наружу, путники увидели перед собой не реку, а железнодорожную платформу, за которой налево и направо убегали вдаль железнодорожные пути.
– Где же Река? – растерянно спросил Сергей.
– С другой стороны, – ответил Вольтер. – Мы вышли из противоположного вестибюля.
Пока он это говорил, Полина нервно осматривала платформу и железнодорожные пути с рухнувшим на них пролетом пешеходного моста. Сергей сразу понял, что на поверхности в этой части города она оказалась впервые. К счастью, Вольтер знал, в какую сторону нужно идти. По его совету они спустились с платформы, пролезли через ржавую решетку путевого ограждения и двинулись вокруг развалин станционного вестибюля, пока Сергей резко не затормозил, увидев Ее.
Открывшаяся взору Река поражала воображение. Она оказалась настолько широка, что невозможно было рассмотреть, что находится на противоположном берегу. На какой-то миг Сергею показалось, что другого берега нет вовсе, а виднеющаяся вдали темная полоска – всего лишь клубящийся над водой туман. Он даже не представлял, что в одном месте может быть столько воды. Забыв про свист и завывание ветра, как зачарованный смотрел он на Великую реку, несущую свои темные воды мимо засыпанного щебнем и усеянного обожженными обломками берега. Покоящийся на бетонных столбах-опорах железный хобот туннеля, по которому когда-то ходили поезда, не дотягивал не то что до середины, а даже до четверти Реки и, оборвавшись, уходил под воду. Большая часть метромоста попросту исчезла, сметенная прогремевшими над городом ядерными взрывами, и только его монументальные опоры пережили Катастрофу и одиноко торчали из воды, как редкие раскрошившиеся зубы. Ниже по течению из воды поднимался еще один ряд таких же полуразрушенных бетонных опор – видимо, там раньше находился еще один мост. Но и его уничтожила разразившаяся Катастрофа. И только могучая Река оказалась неподвластна ее разрушительной силе.
Величие и ощущаемая даже на расстоянии мощь Оби поразили не только Сергея. Полина так же завороженно глядела на темную с металлическим отливом воду, и только Вольтер не поддался общему впечатлению.
– Мы отравили ее...
Сергей внимательно посмотрел на ученого.
– Сейчас это уже другая река, – гулко вздохнул Вольтер. – Та Обь, которая веками кормила людей, погибла вместе с выросшим на ее берегах городом. А эта река, боюсь, сама питается людьми.
– Хватит! – оборвала его Полина. – Лучше подумайте, как нам перебраться на левый берег. Если, конечно, вы по-прежнему хотите туда попасть.
– Может быть, сначала спустимся на набережную? – не очень уверенно предложил Вольтер. – Только близко к воде я бы подходить не стал.
– Я бы тоже, – с холодной усмешкой заметила Полина. – Вот только без этого не обойтись, если вы всерьез намерены переправляться.
Но и просто попасть на набережную оказалось делом непростым. Сначала они долго спускались по петляющей среди развалин узкой тропинке, видимо протоптанной еще выбиравшимися со станции сталкерами. На особенно крутых и опасных участках тропы кто-то из них даже соорудил из камней и бетонных глыб некое подобие ступенек. Тем не менее, приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не оступиться и не напороться на торчащий из обломков кусок арматуры, и при этом контролировать обстановку вокруг. К счастью, монстров нигде не было видно. Может, действительно все передохли, заразившись созданным Вольтером и его коллегами вирусом?
Наконец утомительный спуск закончился. Тропа привела то ли на городскую площадь, то ли просто на широкую улицу, беспорядочно заваленную ржавыми и обгоревшими скелетами автобусов и автомобилей. Создавалось впечатление, что в день Катастрофы на эту площадь съехались чуть ли не все жители города. Сергей опустил глаза, чтобы не смотреть в окна машин. Он и так знал, что там увидит – горстки пепла или обглоданные чудовищами и выбеленные ветрами человеческие кости, потому что одна станция метро просто не могла вместить всех съехавшихся к Речному Вокзалу людей, а значит, они остались умирать на улице. Выжить не мог никто. Прокатившаяся по берегу взрывная волна снесла все здания до основания на одной стороне улицы, а дома на другой превратила в руины. Даже если вначале там кто-то и выжил, то затем неминуемо погиб в пламени разразившегося на берегу после взрыва ужасного пожара.
Пробираясь между остовами мертвых машин, Касарин случайно наступил на изогнутую закопченную металлическую пластину. Она подпрыгнула и задребезжала. При этом часть копоти обвалилась, и под ней открылись стершиеся, но еще вполне различимые буквы. «ул. Больше...» – прочел Сергей, взяв пластину в руки. Судя по рваному краю пластины, на этом слове текст не заканчивался. Но больше чего была эта улица и почему она получила такое странное название – теперь это уже невозможно было узнать. Да и кому это интересно теперь? Разве что одному из ученых чудаков, вроде Вольтера, если он когда-нибудь вздумает написать историю погибшего города. Вздохнув, Сергей положил пластину на место. Этот указатель был частью мертвого прошлого, ему он и должен принадлежать.
Вольтер не терял времени даром.
– Смотрите! Кажется, здесь можно спуститься к реке!
Ученый уже перебрался на сметенную взрывом противоположную сторону улицы и разглядывал засыпанный битым кирпичом и другими обломками берег. О том, что на поверхности следует вести себя как можно тише, он словно забыл.
Сергей подошел ближе. От того места, где остановился Вольтер, уходил к воде широкий выдавленный в щебне желоб с поперечными продолговатыми вмятинами, словно огромное зубчатое колесо, петляя, прокатилось по берегу, оставив за собой этот след. При определенной силе воображения вмятины даже можно было принять за вырубленные на склоне ступеньки. Но кому придет в голову вырубать ступени на расстоянии полутора метров друг от друга? Почему-то сразу вспомнились безголовые мутанты, фигурировавшие почти во всех рассказах о Речном Вокзале и монстрах, обитающих в руинах прибрежной части города. Сейчас эти страшилища уже не казались досужими бреднями охочих на выдумки челноков.
В груди Сергея заворочалось нехорошее чувство – в метро и особенно на поверхности все непонятное сулило опасность. Но окончательное слово, как обычно, оставалось за Полиной. Она долго смотрела на загадочный след, и Сергей понял, что Полина тоже не хочет спускаться по нему. Наконец девушка обернулась к Вольтеру:
– Что вы надеетесь найти на берегу?
Ученый пожал плечами:
– Какой-нибудь плот, место переправы или хотя бы следы сталкеров.
От этих слов Сергея передернуло. Один след они уже нашли... И от него хотелось держаться как можно дальше.