Байрон, не искушай меня. Мой гнев только ищет себе цели, — предупредил Реквием
Байрон обернулся с пересчитанными и сложенными деньгами в руках:
Против чего угодно могу устоять, кроме искушения, — сказал он и глянул на меня. — Не любит он, когда ему цитатами и отвечаешь.
Ты злоупотребляешь своей прямотой, Байрон, — предупредил его Реквием низким, чуть рыкающим голосом.
— А жаль, что я так прям, — вдруг сверкнул глазами Байрон, будто безмолвная молния. — Что не дано мне льстивое искусство речей неискренних.[3]
Он сидел у Натэниела на коленях, положив ноги на колени мне. Натэниел почти автоматически обнял его за талию, глянув на меня. Взгляд этот ясно спрашивал: «Что происходит?» — но так как я сама не знала, то и ответить не могла. Похоже, мы встряли в середину конфликта, о котором даже понятия не имели. Я держала руки в воздухе, над голыми ногами Байрона. Я научилась не замечать наготу, но ведь не тогда же, когда эта нагота сидит на коленях у моего бойфренда и закинула ноги на колени мне? Не так уж хорошо я овладела искусством не замечать.
Что происходит? — спросила я, опуская все-таки руки на голые ноги Байрона, потому что, держа их в воздухе, я просто уже чувствовала себя дурой.
Если бы он больше лежал у меня на коленях, чем у Натэниела, я бы просто спихнула его на пол, но сейчас он в то, что происходило, втянул Натэниела, и так просто действовать я не могла. Надо, значит, подумать. Реагировать непосредственно — это куда проще. В долгосрочной перспективе, может, и хуже, но в краткосрочной — всегда приятнее.
Спроси Байрона, — ответил Реквием. — Я понятия не имею, почему он так себя ведет.
Я похлопала Байрона по икре:
А с чего это ты у нас на коленях сидишь?
Байрон обвил руками плечи Натэниела, взял его лицо в ладони, приблизил к своему. Он глядел на меня таким взглядом холодных серых глаз, что мне пришлось подавить дрожь. Дрожь не страха, а желания. Натэниел был несколько озадачен, когда Байрон прижался к нему лицом. Тупо сексуальное выражение на этом лице заставило меня отодвинуться из-под его ног и встать.
Не знаю, что за игру ты затеял, Байрон, но мы с Натэниелом играть в нее не хотим.
Байрон спрыгнул с коленей Натэниела и присел на пол с другой стороны от него, чтобы я их обоих видела ясно. Вид был такой, будто он уже всерьез флиртует. Флиртовать ему случалось, но скорее так, между делом, лениво. Сейчас ничего ленивого в его лице не было.
Он провел ладонью по шее Натэниела, потом ухватил его за косу. Ухватил — и дернул шею Натэниела назад под неестественным углом. Натэниел задышал коротко и быстро, пульс у него на горле забился пойманной птицей.
А пистолет уже был у меня в руке — не помню, как я его выхватила. И как нацелила — тоже не помню. У меня пульс тоже в горле стучал. Годы тренировок — и сейчас дуло смотрело в лицо Байрона. А он смотрел на меня, серыми своими глазами на серьезном лице, на котором не было угрозы. Я не знала, что происходит, но знала одно: если это не прекратится, без пострадавших не обойдется.
Отпусти его, — сказала я голосом таким же твердым, как прижатое к его лбу дуло. Я ощутила, как шевельнулся за спиной у двери Лизандро, направляясь к нам. А я не знала, хочу ли я чьего-нибудь вмешательства, и даже нужно ли оно.
Он не хочет, чтобы я его отпустил. Правда, Натэниел?
Байрон говорил очень спокойно, ровно. Будто наконец понял, что его игра может закончиться гибелью.
Прозвучал полупридушенный голос Натэниела — под таким углом выгнув шею, говорить трудно. Но сказал он вот что:
Нет, нет, нет! Не отпускай!
Я наконец позволила себе глянуть на Натэниела. Обычно я не отворачиваюсь от того, в кого целюсь, но в Байроне не ощущалось злых намерений. Непонятно, что он делал, но ясно, что не насилие здесь было целью. Натэниел вцепился в руку вампира, но не так, будто хотел от него защититься, скорее будто держал его, не отпускал. Но пистолет я опустила к полу, когда посмотрела Натэниелу в лицо.
Губы его были полуоткрыты, закрытые веки трепетали, лицо стало как у сонного от наслаждения. А тело — тело напряглось в ожидании. Он радовался боли, радовался, что его скрутили. О черт!
Байрон резко отпустил Натэниела, почти отбросил от себя. Натэниел свалился на диван, ловя ртом воздух, закатив глаза под лоб. Веки у него дрожали, спина выгнулась, голова запрокинулась назад, он стал биться о спинку дивана.
Байрон стоял и смотрел.