Мне жаль, что было так больно, — сказала я
Он встряхнул головой так, что распушилась грива — сухая. Никогда этого не понимала: сам процесс превращения дико влажный, а результат на каждом конце почти сухой. Пол или кровать будут мокрые, народ вокруг забрызгается, а сам оборотень остается сухим. Я спрашивала знакомых ликантропов, как это получается — они тоже не знают.
Я поведу Тревиса чего-нибудь поесть, — сказал Натэниел.
Он стоял, все еще голый и измазанный слизью, которая не попала на льва.
Тебе нужно в душ, — сказал Мика.
Схожу в один из общих.
Натэниел молча исключил себя из кандидатов на утреннее кормление — утренний секс. Тут до меня дошло, что я не питала ardeur с вечера — он не проснулся, а мы не стали специально его пробуждать.
Я обернулась к гробу Дамиана, но его заслоняла кровать.
Черт, — тихо сказала я.
Жан-Клод говорит, что ты можешь сейчас увеличить интервалы между кормлениями, — сказал Натэниел.
Но сейчас-то мне надо.
Мой голос звучал разочарованно, и я не могла этого скрыть. Заниматься сексом, когда сама хочешь — одно дело, а быть вынужденной делать это, чтобы не умереть — совсем другое. Я не люблю, когда меня что-нибудь заставляют делать, даже то, что мне нравится.
Я отведу Тревиса поесть и вымоюсь.
Он посмотрел на двух мужчин рядом со мной, и я ощутила его мелькнувшее чувство. Его уже здесь не было. Он умел поставить на своем, если надо было, но Натэниел не любил играть в царя горы, особенно если горой была я. Он знал, что это меня раздражает, и потому старался устраниться заранее. Мика иногда тоже. Они живут со мной и потому иногда понимают меня лучше других мужчин моей жизни. Ладно, лучше, чем Ричард. Ну вот, я это сказала, пусть даже про себя. Ричард вечно мерится со всеми известно чем, а в результате получается, что предмет измерения кладут на меня.
От кого ты питалась последнего? — спросил Ричард.
От меня, — ответил Мика, глядя на него.
Долгую минуту они смотрели друг на друга, и я, как вчера в постели, ощущала себя лишней.
Я не знаю, как это делается, — сказал Ричард.
А ты просто это скажи, — ответил Мика.
Я не хочу, чтобы мне надо было просить твоего разрешения на секс с Анитой.
Мика рассмеялся — резко, удивленно:
Ушам своим не верю, что ты это сказал.
Все равно не хочу.
Не моего тебе разрешения надо просить, Ричард, — сказал Мика.
Это, кажется, до Ричарда дошло, потому что он обернулся ко мне и даже был столь любезен, что смутился.
Я не то хотел сказать.
А что ты хотел сказать? — спросила я голосом настолько нейтральным, насколько у меня получилось.
Я пытаюсь ужиться с другими мужчинами в твоей жизни. А как это сделать, я не знаю. Я хочу тебя попросить питаться от меня, но у меня такое чувство, что нужно одобрение не только от тебя, но от всех. Я не прав?
У меня мышцы лица несколько расслабились. Он, бедняга, очень старается. Я взялась пальцами за его волосы — в них засыхали брызги слизи. Наверное, я была еще грязнее, поскольку Тревис перекинулся прямо на мне. А чем превращение более бурное, тем оно более грязное.
Всем нам надо отмыться, — сказала я.
Он посмотрел на меня неуверенно.
Я с Натэниелом пойду в душевые, — сказал Мика, вставая. Потрепал Тревиса по спине. — Пошли, лев, покормим тебя.
Он перегнулся ко мне и чмокнул меня в щеку с уверенной улыбкой — изо всех сил показывал мне, что все в порядке. Что я больше всего в нем люблю — что он любую ситуацию делает проще, а не сложнее.
Он вышел, сопровождаемый с одной стороны мускулистым огромным львом, с другой — Натэниелом. Натэниел от двери послал мне воздушный поцелуй, но поцеловать меня реально не попытался. Не знаю почему — мне бы понравилось.
Ричард тронул меня за руку, и я посмотрела на него. То, что он увидел у меня на лице, не сделало его счастливым — по глазам видно было. Поскольку я сама не знала, что у меня в глазах читается, изменить этого я не могла. Что было в них, то он и увидел.
Он улыбнулся, хотя глаза у него остались грустными.