Я мог бы быть твоим партнером, — сказал он
Ты не хотел быть партнером. Ты хочешь жить своей жизнью, а не быть пристегнутым к моей.
Это ты о чем? О том, что я бы не бросил ради тебя работу?
О том, что мне нужен работник, занимающийся только коалицией. А у тебя есть твоя профессия.
Это не может быть все. Мика для тебя значит больше.
Он живет для меня, Ричард. Для меня и для тех, кого я люблю. Он не собачится со мной всю дорогу. И говорит чаще «да», чем «нет».
А я говорю только «нет».
Иногда.
Натэниелу нужно быть чьим-то; сейчас он твой. Это я понимаю. Но что он для тебя делает?
Мне нужна была жена.
Что??
Мне нужна была жена в стиле пятидесятых годов двадцатого века, чтобы устроить мою жизнь. Натэниел для этой работы отлично подходит.
А я хотел, чтобы ты была моей женой. Так?
Вроде этого.
А почему тогда твой ardeur не заглянул в мое сердце и не увидел, что нужно мне больше всего, и не сделал из нас тоже идеальную пару?
Я думала, Жан-Клод тебе и это объяснил.
Я его спрашивал, почему не я, и он ответил, что сила непредсказуема. Но это же не была правда?
Не вся правда, — сказала я, про себя крепко приложив своего любовника-вампира за увертки.
Расскажи тогда всю.
Мика знал, чего он хочет: безопасности для своего народа любой ценой. Он с того момента, как пришел ко мне, говорил, что сделает все что нужно, будет тем, кем нужно, чтобы быть со мной. Ardeur это для него сделал. Натэниел хотел иметь домашний очаг и чтобы его любили ради него самого, а не только ради секса. Ardeur дал ему это. И то желание, и это были очень ясны. Ты знаешь, чего ты больше всего хочешь, Ричард? Есть ли у твоего сердца единственное желание?
Я желаю тебя.
Я покачала головой:
Это не самое глубокое твое желание, Ричард.
Уж как-нибудь я знаю, какое у меня желание самое глубокое, Анита.
Ричард, если бы вот прямо сейчас тебе явился джинн, что бы ты пожелал? По-настоящему, воистину, если бы ты мог получить что угодно, что бы это было?
Ты.
Врешь.
Он резко сел, вокруг него заклубилась его неотмирная энергия:
— Да как ты смеешь…
Ричард, будь с собой честен. Что бы ты просил, если бы мог получить что угодно, как бы невозможно это ни было?
Он заморгал, и уровень энергии в комнате пополз вниз. Ричард посмотрел на меня:
Я не хочу быть вервольфом.
Вот это и есть твое самое глубокое желание, Ричард, и ardeur не может тебе этого дать. Я не могу сделать это для тебя, и потому ardeur нас с тобой соединить не может, потому что твое самое глубокое желание не имеет ничего общего ни с сексом, ни с любовью.
Он покачнулся назад, будто готов был упасть в обморок.
Боже мой. — Эти слова он произнес шепотом.
Сперва мы все думали, что просто ты слишком противоречив, и ardeur не может выбрать. Но потом я поняла, в чем дело.
Ты права, — сказал он, и что-то вроде ужаса проглянуло на его лице. Он посмотрел на меня, и глаза его были полны страдания. — Я сам это с собой сделал.
Я пожала плечами.
Я так боялся стать монстром, что сделал себе прививку от ликантропии. И вот так я ею заразился.
Я знаю, — тихо сказала я.
И потерял тебя, потому что больше ненавижу свою суть, чем люблю тебя.
Ты не потерял меня, Ричард.
Он посмотрел на меня, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести глаз.
Ты никогда не будешь только моей. У нас никогда не будет совместной жизни.
Мы можем быть в жизни друг у друга, Ричард.
Но не так, как мне хочется.
Пусть не так, но не стоит выбрасывать то, что у нас все-таки есть. Так ли плохо тебе было этой ночью спать с нами со всеми? Неужто так ужасно?
Нет, — согласился он, — и если бы меня с вами не было, Марми Нуар могла бы что-нибудь с тобой сделать очень плохое. Тебе я нужен для защиты.
Иногда да.
Но я не могу жить еще с двумя мужчинами, Анита. Не могу каждую ночь спать с ними в одной постели. Ну просто не могу.
У меня глаза стало жечь огнем, горло перехватило. Нет уж, черт побери, я не заплачу. И я смогла сказать:
Я знаю.
Так какое же у меня будет место в твоей жизни?
А у меня в твоей? — спросила я в ответ.
Он кивнул:
Это справедливо.