Ты краснеешь, — сказал он хрипло
Я кивнула и опустила глаза, уходя от этого взгляда. Может, если не играть в гляделки, я перестану краснеть.
Он тронул меня за лицо — едва ощутимым касанием пальцев.
После всего, что ты делала у меня на глазах с другими мужчинами, ты краснеешь от моего слишком пристального взгляда, — сказал он уже спокойнее.
А ты считаешь, что я не могу смутиться, потому что я — шлюха.
Неправда, — возразил он и попытался повернуть к себе мое лицо.
Я отступила от его прикосновения.
Да? — спросила я, и его лицо засветилось первыми признаками злости.
Я тебя видал с другими мужчинам и я тебя хочу — что в этом плохого? Я видел, как ты занимаешься сексом с несколькими мужчинами в моем присутствии. Что я должен думать после этого?
— Ох, Грэхем…
Это сказал Клей с другой стороны комнаты, не участвуя в разговоре. Этими двумя словами он показал, что понял ошибку Грэхема.
Я могу это исправить, Грэхем.
Что исправить?
Сделать так, чтобы у тебя не было насчет меня таких противоречивых чувств.
О чем ты говоришь?
Он не понял, к чему я веду. Минус ему — не слишком он живо соображает.
Ты исключен из списка моих телохранителей.
Он вцепился в мою одежду, прижимая ее к своей широченной груди.
Это как?
Я не могу гарантировать, что ardeur не выйдет из-под контроля и мне не придется снова трахаться на глазах у моей охраны. Поскольку тебя это так травмирует, Грэхем, я сделаю так, чтобы ты никогда этого больше не видел.
— Но я же не…
Кажется, до него начало доходить. И лицо его постепенно становилось несчастным.
Ты исключен из списка. Пойди положи мою одежду в ванной на край раковины и пойди найди Римуса или Клодию. Скажи им, чтобы тебя заменили. Уверена, что есть посты в охране, где ты будешь от меня подальше.
— Анита, я же не хотел сказать…
Того, что сказал, — перебила я. — Ты что хотел, то и сказал.
— Анита, пожалуйста, я прошу тебя…
Положи одежду в ванной и пойди скажи, чтобы тебя заменили. Выполняй.
Он оглянулся на Клея — тот выставил перед собой ладони, будто хотел сказать: «А на меня чего смотреть?»
— Так нечестно…
Тебе пять лет, что ли? Честно, все на фиг честно. Ты сказал вслух: когда ты смотришь, как я трахаюсь с другими, тебе хочется трахнуть меня. Я это исправляю, больше тебе смотреть не придется.
Да неужто ты думаешь, что любой мужчина, который видел тебя под кем-то, не хотел бы сам этим кем-то быть? Все мы думаем одно и то же, просто я первый честно сказал это вслух.
Я обернулась к Клею у противоположной стены:
Клей, это правда?
Ради бога, только меня не втягивайте.
Я посмотрела на него в упор. Он вздохнул.
Нет. На самом деле такое чувство не у всех. Меня, например, твое понятие о сексе пугает до жути. Ardeur меня пугает.
Да как ты можешь такое говорить? — спросил Грэхем и обернулся к Клею, все еще зажимая охапку моей одежды своими ручищами.
Так это же правда, Грэхем, и если бы ты думал каким-нибудь органом выше пояса, тоже бы испугался.
Чего пугаться? — спросил Грэхем. — Такого крышесносного секса ни одна другая вампирская линия смертному дать не может. Я его распробовал чуть лучше, чем ты, Клей. Поверь мне, если бы она хоть раз от тебя подкормилась, тебе захотелось бы еще.
Именно это меня и пугает, — ответил он.
У меня возникла мысль — очень неприятная. Мне случалось понемножку подпитываться на Грэхеме, когда ardeur был еще нов. Я старалась дать ему пробовать этого вкуса как можно меньше. Мы никогда не были вместе голыми. Никогда не касались друг друга в какой бы то ни было зоне, которую можно было бы назвать сексуальной. Да, я думала, что такого слабого контакта с ardeur’ом мало для привыкания. Но если я так думала, это еще не значит, что так оно и есть. Ardeur действует как любой другой наркотик, и я на некоторых вампирах выяснила, как легко к нему привыкнуть. Я создала у Грэхема привыкание к ardeur’у, даже не прикоснувшись? И его такая реакция — это моя вина? Вот черт!
Грэхем повернулся ко мне, распластав мою одежду по своей груди. На лице его был панический страх.