Печатается по: Бехтерев В. М.Внушение и воспитание. СПб., 1912. 9 страница
Заслуживает внимания лечение внушением в бодрственном состоянии и в силу некоторых индивидуальных особенностей. В отдельных случаях имеется настоящая боязнь гипнотического лечения, боязнь, развившаяся на почве распространенных ложных сведений о гипнозе и различного рода предубеждений. В этих случаях было бы трудно рассчитывать на разубеждение больных, а с другой стороны, применение гипноза может сопровождаться развитием сердцебиения, истерическими или другими нервными проявлениями, а потому следует на первое время совершенно оставить мысль пользоваться гипнозом для лечения, а, успокоив больного, предложить ему лечение внушением в бодрственном состоянии, предупредив его, что для лечения внушением нет никакой необходимости в усыплении, а нужно только развитие пассивного состояния, для чего необходимо лишь вполне неподвижное положение с закрытием глаз. Когда согласие получено, немедленно следует приступить к внушению в бодрственном состоянии. Нередко больные, убедившись, в чем заключается внушение, впоследствии не возражают и против гипнотических сеансов с внушением, особенно если им объяснить, что внушение в гипнозе по существу такого же рода, как и внушение в бодрственном состоянии.
Кроме того, должно избегать гипноза и в тех исключительно редких случаях, когда сам по себе гипноз почему-либо вызывает неприятное и тягостное состояние. Для примера приведу, как одна истеричка характеризовала действие на нее гипноза, вследствие чего пришлось прибегнуть к внушению в бодрственном состоянии: «Да, перед силой действия внушения остается только преклониться. Но перед усыплением, как я испытала и ощутила его, - никогда. Это - мучительный акт, держащий почти сутки в состоянии какой-то исступленности, невменяемости. Состояние,
ю*
Внушение
очень похожее на то, какое охватывает при испуге, при тяжелой обиде, при горьких, безысходных слезах. Вообще усыплением лечиться так тяжело нравственно и так больно (стягивает, давит голову, затрудняет дыхание), что впадаешь в это оцепенение только ради добрых светлых слов внушения, чтобы их услышать и воспринять как уговор, как успокоение».
Предупреждаю, однако, что такие явления составляют редкое исключение из общего правила, так как р огромном большинстве случаев гипноз сам по себе не сопровождается какими-либо тягостными состояниями.
Мысленное внушение и внушение через предметы. Что касается так называемого мысленного внушения на расстоянии, то нужно вполне определенно сказать, что до настоящего времени не было представлено ни одного безупречного и вполне убедительного факта, который бы говорил за возможность мысленного внушения на расстоянии. По крайней мере все приводимые в этом отношении данные, между прочим и данные Richct, Котика и др., не вполне выдерживают строгую критику.
В тех случаях, когда врачи уверяли, что некоторые из пациентов повинуются их мысленным внушениям на расстоянии, как это было у нас, оказывалось на поверку, что в этом случае пациенты следили за мимикой и взором врача и руководились ими при выполнении его «мысленных» внушений.
Однако излишне разуверять в этом больных. Некоторые из них благодаря вере в действие внушения на расстоянии, проделавши с врачом несколько сеансов гипноза и имея необходимость уехать домой, заявляют на прощание: «Доктор, думайте чаще обо мне» - и одна мысль, что о них врач, лечащий гипнозом, постоянно думает и будет думать, не только успокаивает и ободряет, но и дает им благоприятную почву для самовнушения, дающего иногда также прекрасные результаты.
Но, даже оставляя почву научных споров в этом отношении, необходимо иметь в виду, что практического значения этот вопрос, по-видимому, не имеет, так как там, где это являлось бы действи-
Внушение
тельно необходимым по внешним условиям, представляется возможным осуществлять внушение через предметы, о чем нельзя не сказать здесь несколько слов.
При внушении через предметы дело идет о таком случае, когда мы не действуем непосредственно самим внушением, а связываем внушение с определенным предметом, благодаря чему внушение и осуществляется в связи с данным предметом. Например, мы говорим лицу, находящемуся в гипнозе, что, когда он возьмет в руки такой-то предмет, напр. папиросу, он испытает особенное чувство, которое заставит его бросить папиросу, и внушение действительно осуществляется вместе с тем, как больной берет в руки папиросу. Точно таким же образом можно связать действие внушения вместе с действием того или другого лекарства. Например, можно заявить лицу, находящемуся в гипнозе, об особой целительной силе данного средства и о том, что каждый раз вместе с приемом лекарства он будет испытывать особый подъем энергии и т. п., и внушение будет осуществляться в точности вместе с приемом данного средства. Равным образом, давая совершенно невинное средство от бессонницы, можно связать с ним внушение, что, приняв его, больной почувствует успокоение и наклонность ко сну, и невинное средство окажется снотворным.
Во многих случаях даже и без таких внушений в действии лекарств оказывается не одна их материальная основа, но и та сила внушения, которая невольно связывается у пациента с применением даваемого ему лекарства. Если пациент верит в чудодейственную силу средства, то самое невинное из них может оказать колоссальный успех, чем объясняется, как уже упоминалось в другом месте, целительное действие хлебных пилюль, даже простой воды и т. п.
В этом отношении были делаемы и специальные опыты, которые демонстративно показывают значение внушения при применении тех или других лекарств.
Так, доктор Matieu в Париже, желая проверить чудодейственную силу внушения, проделал следующий опыт. Имея в своих руках большое количество чахоточных и безуспешно испробовав на них различные
Внушение
средства, он однажды в присутствии больных в разговоре с ассистентом упомянул, что в Германии недавно изобрели новое средство антифимоз, обладающее огромным целительным действием при чахотке. На другой день при таких же условиях опять доктор Матье завел речь о замечательных случаях излечения чахотки новым средством.
Нет надобности говорить, что среди. больных разнеслась с быстротою молнии весть о новом могущественном средстве от чахотки и больные с нетерпением ждали, когда будет получено новое целительное средство и доктор применит его к ним.
Но вот в один прекрасный день все больные были обрадованы получением нового средства из Германии. Немедленно было приступлено к опытам.
Для большей точности и убедительности было ус-ловлено, что запись веса и измерение температуры тела будут вести сами больные.
Не прошло и нескольких дней, как уже сказалось чудодейственное влияние нового средства. Вес тела у больных стал подниматься, лихорадка уменьшилась, ослабел кашель, и уменьшилось выделение мокроты, появился аппетит, более крепкий сон, бодрость духа и общий подъем сил. Были случаи поднятия веса с 1500 до 3000 граммов. С прекращением впрыскивания, наоборот, все явления вновь ухудшались. Словом, не было сомнения в чудодейственном влиянии нового средства, а между тем оно представляло собою простую стерилизованную воду.
Вряд ли нужно говорить, что здесь, как и во многих других случаях, терапевтическим агентом явилась не сама вода, а вера в укрепляющее значение нового средства.
Не очень давно в Петербурге одним шарлатаном был распространен под именем виталина особый лекарственный состав, употребляемый и внутрь, и путем впрыскивания. Средство оказалось крайне чудодейственным и вследствие того получило большое распространение среди всех классов населения, от низших до высших.
Оно потеряло свою силу лишь с тех пор, как вследствие впрыскиваний, сделанных градоначальнику
Внушение
Грессеру, который должен был бы предупреждать шарлатанство, не развилась у него обширная гангрена, от которой он и умер. Средство пришлось обнаружить: оно состояло из простого глицерина с борной кислотой.
Нечего и говорить, что с этих пор оно потеряло всякую целительную силу.
Не менее поучительным оказался случай с мясным экстрактом «Пиро» в Германии. Он пользовался большой славой среди немецких врачей. В наставлении, которое рассылалось при этом средстве, говорилось, что в 1907 г. для изготовления «Пиро» потребовалось до 20 тыс. кг мясного сока, для чего было убито до 4000 быков. Средство распространилось очень широко, и его назначали везде, где требовалось укрепление сил.
Был проделан ряд наблюдений в больницах и в частной практике, причем была констатирована и прибыль веса, и укрепление сил, и вообще новое средство решительнейшим образом признавалось целительным.
Но вот кому-то пришла в голову мысль исследовать новое средство, причем выяснилось, что в нем вовсе не было мяса, а состояло оно лишь из глицерина в смеси с яичным белком, борной кислотой и селитрой.
Это разъяснение, произведшее переполох в среде немецких врачей, тотчас же уничтожило и чудодейственное значение знаменитого некогда «Пиро».
От действия внушения в известной мере зависит и мода на лекарство. Новое средство, особенно широко рекламируемое, часто оказывает целительное действие на больных, но проходит известное время, и другое новое средство таким же точно образом вытесняет прежнее. Нет надобности говорить, что и сами врачи поддаются в этом случае влиянию внушения.
Подобно приведенным примерам, можно искусственно связать действие внушения с любым предметом, напр. со своей собственной фотографической карточкой. Можно внушить, что всякий раз, когда больной, смотря на фотографическую карточку, припомнит бывшие сеансы, он погрузится на минуту в дремоту и затем проснется в прекрасном состоянии здоровья. Необхо-
Внушение
димо, однако, предупредить, чтобы этим средством не злоупотребляли и избегали пользоваться в маловажных случаях.
Но даже и без подобных внушений карточка врача, лечившего внушением, может оказывать действительный эффект благодаря самовнушению.
В этом может убедить следующая выдержка из письма одной из пациенток:
«Позвольте и отсюда поблагодарить Вас и за себя, и за мужа. Со страхом я возвращалась домой, я боялась, что, как только буду в старой обстановке, так все старое поднимется, и я все ждала этого; но Вы со мной прямо сделали чудо. Вот уже месяц, как я дома, и чувствую себя очень хорошо, истерических припадков не было, хотя не раз и бывали такие моменты, которые раньше окончились бы истерикой. Когда я вернулась сюда, то все нашли, что я удивительно поздоровела, а муж говорит, что даже голос девичий ко мне вернулся, так что Вашему внушению быть такою, какой я была до замужества, я оказалась вполне послушной... Муж не курит и не пьет, хотя эти праздники и выпил несколько рюмок (не знаю только - радоваться мне этому или горевать), но, как говорит, вино ему противно... А теперь позвольте сообщить Вам, что то состояние, какое у меня бывало во время внушения, я могу вызвать и теперь, стоит только посмотреть на Вашу фотографию (на глаза).
Первый раз это со мной случилось вскоре после приезда сюда, когда я очень внимательно рассматривала Ваш портрет и при этом ясно представила себя у Вас в кабинете; теперь же достаточно только посмотреть на фотографии на Ваши глаза, как мои глаза начинают закрываться и надвигается то состояние, что бывало во время сеансов, и надо сделать некоторое усилие, чтобы выйти из него; кроме того, Ваш портрет помогает мне владеть своими нервами...»
Самовнушение как лечебный фактор. Еще несколько слов о самовнушении. Уже ранее говорилось о лечебном значении веры, которое сводится в значительной мере к самовнушению присоответствующей религиозной
Внушение
эмоции, иначе говоря - к такому эмоциональному состоянию, когда сам человек благодаря известным условиям невольно внушает себе исцеление от недуггГ. Иногда самовнушение принимает форму как бы пророческих снов, значение которых в этом отношении мной было оценено еще в моей книге «Внушение и его роль в общественной жизни» (СПб.: Л. Риккер. 3-е изд., 1908).
Некоторые, как уже ранее упомянуто, пользуются наложением рук на голову, воображая, что они лечат болезни, передавая свою собственную магическую силу больному человеку, тогда как и здесь дело сводится главным образом, если не исключительно, .к роду внушения в бодрственном состоянии, соединенного с самовнушением о целительном действии неведомой силы, излучаемой будто бы руками.
Другие предлагают лечение молитвой даже для тяжелых органических поражений, и на лиц религиозных, без сомнения, вера в возможность исцеления в связи с религиозной эмоцией и внушающим влиянием самой молитвы оказывает несомненно благотворное, успокаивающее, а иногда и целительное влияние. Об этом в свое время писал еще известный клиницист Шарко (La folic qui guerit).
Таким образом, значение молитвы также в значительной мере сводится к самовнушению, действующему в связи с религиозной эмоцией. И в этом отношении религиозные лица имеют много благоприятных условий для действия самовнушения с помощью молитвы.
Без сомнения, самовнушение играет роль не только в случаях веры, но иногда оно получает важное значение и в повседневной жизни. Кто не знает могущественной роли самоутешения, которому человек отдается в минуты горя и которое играет роль самовнушения?! Но без сомнения, существенно важно пользоваться самовнушением и в терапевтических целях, для осуществления чего должны быть выработаны особые приемы.
По моим наблюдениям, наиболее подходящим временем для самовнушения является период перед засыпанием и период, следующий за пробуждением. Для каждого отдельного случая должна быть выработана опре-
Внушение
деленная формула самовнушения, которая должна соответствовать данному случаю и должна произноситься от своего имени, в утвердительной форме и в настоящем, а не в будущем времени. Допустим, что человек, привыкший к вину, хотел бы путем самовнушения лечиться от своего недуга. Он должен произносить самовнушение в следующем виде: «Я дал себе зарок не только не пить, но и не думать о вине, теперь я совершенно освободился от пагубного соблазна и о нем вовсе не думаю». Приблизительно в таком же роде должно быть произносимо вполголоса самовнушение по многу раз перед сном и утром, едва проснувшись, и притом с полным на нем сосредоточением *.
Для многих случаев такое самовнушение может уже оказаться действительным. Однако нельзя упускать из виду, что далеко не всем удается должным образом сосредоточиться на предмете самовнушения, вследствие чего оно часто вовсе не может заменить внушения. На него скорее можно смотреть как на вспомогательное средство при лечении болезней внушением, так как при нем многое зависит от индивидуальности самого больного.
Лечение перевоспитанием. В числе других психотерапевтических способов я упомяну о применяемом мною особом способе лечения перевоспитанием, состоящем в отвлечении вместе с укреплением воли и прививании более возвышенных взглядов, дающих больному возможность справиться со своим болезненным состоянием. Всем известно, что многие пагубные привычки невольно поддерживаются тем, что постоянно к ним привлекается внимание больных, которое усиливает влечение, делая его иногда непреодолимым.
Возьмем курение табака. Человек, решившийся от него избавиться, в большинстве случаев не может с этой задачей справиться вследствие того, что внимание при возникновении потребности постоянно направляется на табак, на папиросы и на курение.
* Такая форма самовнушения иногда оказывается полезной и при навязчивых состояниях, как показывает один из тяжелых случаев этого рода, описанный мною еще много лет тому назад в «Вестнике психиатрии».
Внушение
То же происходит и в случаях других привычных влечений, напр. при влечении к вину и т. п. Естественно, что терапия в этих и подобных случаях должна сводиться к отвлечению внимания и к укреплению воли. Если внимание больного будет отвлечено, то ему уже легче справиться со своей привычкой, а если воля его еще будет укреплена, то терапия достигает полного успеха, особенно если одновременно, в случае, напр., злоупотребления алкоголем, будут привиты больному другие взгляды на жизнь.
Осуществления этой терапии мы достигаем таким образом: больному предлагаем закрыть глаза и углубиться в самого себя, ни о чем не думая. Если человек не может рассеять свои мысли, то мы предлагаем ему сосредоточиться на мысли, что он как бы засыпает.
Затем сама психотерапия состоит в том, что в больном стараются укрепить убеждениями или внушениями мысль, что он должен всегда отвлекаться от предмета своей пагубной привычки и ни в коем случае ей не поддаваться, что у него для этой цели достаточно воли и т. п. При этом необходимо больному привить и более высокие нравственные взгляды, которые отстраняли бы больного от его привычки и поддерживали бы стойкость его воли.
Терапия эта, повторяемая в ряде сеансов, не сопровождающихся гипнотическим усыплением, обыкновенно приводит к успеху даже в тяжелых случаях. Она оказывает существенную пользу также в случаях навязчивых идей и навязчивых действий. И здесь необходимо вести лечение отвлечением внимания от постоянного навязывания мысли и развивающегося вместе с ним беспокойства и одновременно укреплением воли в том смысле, чтобы иметь возможность направлять внимание на другие области мышления или на тот или другой род деятельности, который и сам по себе будет служить отвлечением от навязчивых состояний.
Многие нервно-психические состояния имеют в основе своей эмоциональное состояние, поддерживаемое тем, что внимание их постоянно обращается к тем или иным болезненным воспоминаниям. Допустим, что человек, потеряв ближайшего ему любимого человека, пе-
Внушение
режил тяжелое нравственное потрясение. Все его внимание приковано к этому событию, но, чем больше человек о нем думает, тем более он подвергается угнетению.
И здесь, без сомнения, терапия отвлечением внимания и укреплением воли при совместном прививании более возвышенных взглядов и мыслей, смягчающих участь больного, дает верные результаты при систематическом ее применении.
Широко применяя подобную психотерапию при внушениях в бодрственном состоянии уже в течение более десятка лет, я должен признать особенное значение ее именно в случаях, когда человек заболевает под влиянием тех или иных нравственных потрясений, где она может оказаться незаменимой.
Я думаю, кроме того, что пассивность больного при внушениях и убеждениях, достигаемая закрытием его глаз и самоуглублением, как о том сказано выше, не только не мешает направлять мысли больного на высшие проблемы философского и нравственного характера, но и служит для этого благоприятным условием ввиду того, что при этом обнаруживается более сильное словесное воздействие, нежели в обыкновенном бодрственном состоянии.
Выше я говорю о внушении и убеждении, ибо не вижу в этом случае, как различить одно от другого.
Мне кажется, кроме того, что далеко не всегда правы те, которые, защищая психотерапевтические приемы, полагают, что лишь в одном логическом убеждении заключается спасение больного, ошибочно воображая, будто внушение при соответственной пассивности не может быть направлено к возвышению его идеалов и к укреплению воли, а между тем из собственной практики я могу удостоверить, что внушение, соответственным образом применяемое в том пассивном состоянии, по выходе из которого человек все помнит, что ему внушалось, ничуть не в меньшей степени, а часто еще в большей мере может воздействовать в смысле духовного облагораживания человека и укрепления его воли, так как внушенное в бодрственном состоянии служит материалом и к самостоятельному невниманию в том же направлении. Внушение в этом
Внушение
случае лишь помогает больному найти точки опоры для вытеснения болезненных влечений или навязчивых мыслей.
Надо признать вообще, что значение внушения, производимого в бодрственном состоянии, ничуть не исключает и психотерапии иного рода, так как каждый род воздействия на больного может иметь свою область применения, но во всяком случае лечение перевоспитанием в бодрственном пассивном состоянии нередко оказывается более действительным, нежели то, что называется убеждением.
Этот метод, на мой взгляд, имеет чрезвычайную важность, и уже в течение многих лет в подходящих случаях я не применяю психотерапии иначе как в форме перевоспитания, причем в этом случае на внушение я смотрю лишь как на наиболее удобный способ для отвлечения больного от мучающих его идей; укрепление же воли и введение соответствующих ассоциаций здесь скорее достигается убеждением, чем внушением. Авторы, которые держатся исключительно метода логического убеждения и избегают пассивности больного, при которой осуществляется внушение, основывают свое мнение на том, что убеждение укрепляет критику и, следовательно, дает самому больному средство бороться со своим недугом. Однако не доказано, что борьба для больного с его болезненными симптомами представляется более легкою путем критического обсуждения, нежели путем внушения или непосредственного прививания соответствующих взглядов, на чем, как известно, основано в значительной мере и само воспитание; а у больных со слабо развитой критикой, как и у детей, прием убеждения вообще должен быть признан малодостигающим цели.
Тем не менее есть исключительные защитники терапии убеждением, и в этом отношении мы должны прежде всего указать на Dubois.
Лечение так называемым убеждением и лечение упражнением. По взгляду Dubois, различные симптомы психоневрозов объясняются и поддерживаются ложными умозаключениями и неправильными суждениями, вследствие чего этот автор отвергает гипноз и внушение,
Внушение
применяя свой психотерапевтический метод, состоящий в простом убеждении. Он избегает даже пользоваться тем доверием, которое проявляет больной к врачу. Он не считает возможным вести себя по отношению к больному так, чтобы в нем возбуждалось самовнушение, которое, как бы оно ни было полезно, не дает, по его мнению, прочных результатов, принося тот или другой вред.
Метод Dubois состоит в обращении к разуму больного, в стремлении воздействовать на его интеллект; он старается поэтому убедить больного, что его болезнь - психического происхождения, и убеждает логическими доводами, стараясь уничтожить болезнь тем же путем, каким она впервые возникла.
По мнению Dubois, психоневрозы будто бы поддерживаются характерным логическим заблуждением (illogisme).
Ввиду этого он путем диалектики стремится возбудить и обострить критику больного и тем самым заставить его разубедиться в его болезненно неправильных, случайно сочетавшихся представлениях и тем самым дать ему прочно обоснованный и правильный взгляд на его состояние.
Словом, вся суть метода - в развитии и воспитании самокритики. Путем внушения, по Dubois, этого будто бы нельзя достигнуть, так как этот метод пользуется внушаемостью и самовнушаемостью, т. е. как раз теми явлениями, которые часто лежат в основе психоневрозов.
Лечение разубеждением и разъяснением нашло независимо от Dubois отклик и в Германии (Oppenheim с его «Psychotherapeutische Briefe», Rosenbach, Esch-le и др.).
Надо заметить, однако, что далеко не все согласны с тем, что автор при своем способе лечения совсем устраняет элемент внушения. Автор, во всяком случае, встретил в литературе немало возражений, особенно со стороны Oppenheim'a и Bonjour'a. Нельзя здесь не отметить, что и основной взгляд Dubois на происхождение симптомов при психоневрозах как на результат неправильных суждений может быть не без основания оспариваем.
Внушение
Свои возражения против гипнотерапии Dubois сводит к тому, что здесь будто бы производится искусственное изменение чувства и устраняются или по крайней мере не принимаются во внимание логические убеждения .
Однако Lowenfeldη прав, говоря, что проведение гипнотерапии в общем имеет в виду тот же путь, что и диалектика, так как в гипнозе дело идет также о разъяснениях, уговорах и убеждениях; утверждение же Dubois, будто гипноз воздействует на чувства неправильно, противоречит фактам.
По словам самого Dubois, цель внушения в гипнозе и в бодрственном состоянии - одна и та же: укрепить в больном излечивающую его мысль. Но он полагает, что терапия внушением не заботится ни о какой логике и что будто бы утверждения, вселяемые в этом случае в голову больного, ни на чем не основаны.
Так, если внушается, что человек должен с вечера уснуть хорошо или что у женщины к такому-то сроку появится менструация, то здесь нет никакого обращения к логике, тогда как Dubois всю силу своего метода видит в логике. Однако он упускает из виду, что внушение ныне не сводится только к простому приказанию, а чаще всего ведется как разъяснение и убеждение и в этом не отличается по характеру от метода Dubois, в котором точно так же не исключается и элемент внушения, вводимый, конечно, независимо от самого автора.
Поэтому Lowenfeld, быть может не без некоторого основания, замечает, что старания Dubois указывают лишь на то, что при одностороннем культивировании только своего метода он навязал себе пугала, которые мешают ему воспринимать и ценить шаги вперед в остальной области психотерапии.
Нечего и говорить, что никакие убеждения не могут иметь успеха, напр., при необходимости вызвать менструацию в срок, что, однако, достигается внушением.
Заслуживает внимания также метод Brissaud, который применяется в некоторых судорожных состояниях, особенно при так называемом тике.
Внушение
Он состоит в систематическом упражнении держания членов тела в определенном положении и представляет собою как бы упражнение двигательных центров, которое достигается постепенно усилиями воли. Метод этот, несомненно полезный в известных случаях, представляет собою в сущности гимнастику воли и заслуживает с этой стороны особого внимания. Нельзя не упомянуть здесь и о методе Dejerin'a, который, насколько я знаком с ним, состоит в устранении мысли о болезни и в упражнении, причем больным настойчиво доказывается и обращением с ними, и словами, что они здоровы и не должны думать о своей болезни. Этот метод, применимый главным образом лишь к общим психоневрозам, напр. к истерии, имеет, однако, то неудобство кроме многих других, что не допускает одновременного применения иных методов лечения, как, напр., лекарственного и физиотерапевтического, так как это явилось бы ему прямым противоречием, а между тем обойтись без лечения лекарствами или физиотерапией в таких случаях часто бывает невозможно.
Лечение идеалами. Здесь следует обратить внимание на так называемую психотерапию в форме лечения идеалами Marcinowsk'oro. Особенно подробно этот род психотерапии изложен в книге Marcinowsk'oro «Nervositat und Wcltanschaung» и в книге «Im Kampf um gesundc Nerven».
Эта психотерапия основана на том, что в некоторых болезненных состояниях известные группы ассоциаций, связанные с болезненными представлениями, получают преобладание над другими представлениями, как бы отнимая у них известную степень энергии. Здесь основной целью психотерапии является ослабление повышенной возбудимости болезненных представлений путем введения в психику новых деятельных ассоциаций. В этом случае стремление врача заключается в том, чтобы направить мысли больного на высшие проблемы и вызвать к жизни высшие философские, этические и эстетические идеалы, дабы он имел возможность справиться с болезненными идеями.
Внушение
Во всяком случае, идеи Marcinowsk'oro, изложенные им недавно в особой статье , заслуживают большого внимания, несмотря на то что практическое их осуществление представляет нередко те или другие затруднения.
Дело в том, что для осуществления терапии в этом смысле приходится встречаться со всевозможными взглядами и вкоренившимися убеждениями, которые необходимо вытеснить силою убеждения, чтобы привить больному другие взгляды, противодействующие его болезненному состоянию. К тому же, чтобы иметь успех, нужно самому не только иметь возвышенные идеалы, но и пользоваться известной репутацией в глазах больного и вместе с тем в корне и до деталей изучить взгляды больного и говорить с больным его языком.
Дело идет и здесь о прививании больному более широких взглядов и понятий на место его узких представлений, причем часто приходится прибегать к доктринам стоической философии, чтобы сделать больных независимыми от условий и устранить их невольное в этом отношении рабство.
В известных случаях необходимо восстать самым энергичным образом против детерминизма, когда больной чувствует себя как бы во власти болезненных состояний, напр. наследственных условий, наподобие какого-то фатума.
Иногда приходится прибегать к прививанию этических воззрений, как, напр., в случае, когда больной находится в условиях, его угнетающих, и притом эти условия оказываются неизменяемыми; при этом может оказаться полезным известный принцип всепрощения.
В других случаях, когда больных нужно освобождать от известной болезненной нравственной чувствительности, под влиянием которой они излишне терзаются фиктивными или условными грехами, необходимо настойчиво дискредитировать узкую идею греховности, и в случаях нравственных конфликтов необходимо привить больному более широкие нравственные критерии или найти иной способ для отвлечения мыслей больного от мучащих его идей.
Внушение
Нет надобности говорить, что эта терапия идеалами входит частично или даже целиком в изложенную выше психотерапию перевоспитанием и, во всяком случае, может служить существенным к ней дополнением.