Глава 5 ВЛИЯНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИСКУССТВА
В произведениях искусства, независимо от вложенного в них мастерства и
передаваемых ими идей, существует некое чувство; оно как бы в них и за ними.
Когда я был в Берлине, я видел скульптуры вокруг дворца Кайзера; это были
произведения искусства, вызывающие мысли об ужасе, терроре, разрушении. Как
только я увидел это, я сказал: "Неудивительно, что все случилось так, как
случилось, поскольку эти статуи были созданы заранее". На произведение
искусства может быть приятно смотреть, в нем может быть заключено большое
мастерство, и все же ум художника действует через него, и эффект,
производимый картиной, не в том, что она внушает внешне, но в том, о чем она
говорит вслух голосом своего сердца. В каждой картине, в каждой статуе, в
каждой художественной конструкции можно это увидеть; в них есть скрытый
голос, постоянно говорящий о цели, с которой это произведение искусства было
создано.
Иногда художник не осознает своего творения. Он следует своему
воображению; он может действовать против собственного творения; он, может
быть, вызывает действие, которого он бы не хотел для себя или для того
человека, которому это произведение предназначается. Однажды я побывал в
одном храме. Я не мог назвать этот храм красивым; но он был замечательным,
уникальным в своем роде. Как только мой взгляд упал на его цветовое
построение и на стоящие в виде рельефов изображения, я был удивлен и
подумал, как такой храм мог просуществовать столь долгое время; он должен
был быть разрушен давным-давно. И вскоре после этого я узнал, что этот храм
и был разрушен. Идея заключается в том, что зодчий этого храма был столь
поглощен своим проектом, что забыл о гармонии духа, с которой следовало бы
создавать план; и поэтому все кончилось неудачно.
Однажды подруга позвала меня взглянуть на картины, созданные ее мужем.
Как только я увидел их, мне открылась вся история этого человека: как его
душа шла по жизни, мучения, через которые она прошла; все это было выражено
в картинах. А каково было состояние обладателя этих картин? Ничего, кроме
печали и депрессии.
Лучше бы художник боялся создавать работы, которые могут вызвать
что-либо нежелательное, потому что тогда бы он был более аккуратен; а если
бы он пытался узнать эффект, который они вызывают, то научился бы различать.
Очень легко наслаждаться красочной идеей, но человек должен понимать, что
важна не только идея, но также и ее результат: разрушительный он или
созидательный? Например, на пароходах, особенно в Ла-Манше, как только вы
заходите в каюту, - первое, что вы видите, это изображение тонущего
человека, надевающего спасательный жилет. Это первое, что оказывает на вас
впечатление, как первое знамение. Конечно, это инструкция; но эта инструкция
психологически выполнена неверно. Если нужны какие то инструкции, было бы
лучше распространять открытки с изображениями после того, как корабль
отойдет от берега, после того, как люди привыкнут к нему. Это более, чем не
yмудро -- надо бы подобрать другое слово для этого -- помещать в школьной
комнате или в часовне сцены смерти; особенно, связанные со святыми и
учителями, которые, будучи бессмертными, никогда не умирали.
То же самое и с поэзией. У индусов существует психология поэзии,
которой обучают поэта прежде, чем ему будет позволено писать стихи. Потому
что это не только выражение ритма или игры ума и мысли; но писать поэзию
означает конструировать что-то: создавать или разрушать. Иногда поэзия
оказывает влияние на благосостояние или упадок великих, во славу которых она
была создана. С ней связана наука. Человек может возвышенно говорить о
личности другого в стихах, но конструкция слов или мысль, стоящая за ними,
могут быть вредоносными. Они вредят не только тому человеку, для которого
были написаны; но иногда, если этот человек силен, обрушиваются и на поэта,
таким образом разрушая его навсегда.
Могут спросить: "Тогда разве драма и трагедия не приносят вреда?" Есть
много вещей, ранящих нас, приносящих вред, но есть множество вещей, которые
в то же время очень интересны. Кроме того, существуют умы, которые трагедией
привлекаются сильнее, чем другими вещами. Это естественно, потому что иногда
есть рана, и эта рана болит какое-то время, но это ощущение может быть
полезным. Его можно назвать болью; но в то же время это полезная боль, --
боль от раны, которая потревожена. Несомненно, слишком много трагедии
нежелательно для человека, но артистичная натура, тот, кто любит поэзию,
находит что-то в трагедии. Не читать Шекспира -- это значит лишать себя
великой радости; поэзия Шекспира всеобъемлюща. Но когда люди пишут стихи,
связанные с конкретной личностью, -- королем или каким-либо повелителем --
тогда они имеют прямое действие. Однако и пьеса может производить сильный
эффект.
Вышесказанное соответствует психологической точке зрения; это не
значит, что это точка зрения Суфия. Суфии очень любят поэзию, но их страсть
к ней иногда заходит очень далеко в выражении чувств стремления, желания,
разбитого сердца, разочарования. Согласно психологии, это неправильно.
И также с музыкой. Для музыканта может быть очень интересно создавать
некую магическую музыку, рисующую наводнение или разрушение города и всех,
живших в этом городе; на какое-то время это может казаться ему развлечением,
эксцентричным воображением; но такая музыка имеет свое влияние.
Самым интересным является то, как посредством искусства, поэзии, музыки
или движений, совершаемых в танце, создается мысль или чувство, эффект от
которых является результатом всего действа; искусство, можно сказать, это
покров. Любому плану требуется покров, чтобы выразить жизнь этого плана.
Музыка -- это мир; поэзия -- это мир; искусство -- это мир. Человек, живущий
в мире искусства -- это тот, кто чувствует и знает этот мир, кто любит его;
человек, который живет в мире музыки, видит музыку, он ценит музыку. Для
того, чтобы обладать видением музыки, человек должен жить в ней и наблюдать
этот мир более пристально. Другими словами, недостаточно, чтобы человек был
музыкальным и чтобы он занял свое сердце и душу музыкой; но он также должен
развить интуицию, чтобы видеть с большей проницательностью.
Как прекрасно замечать, что искусство во всех своих аспектах является
чем-то живым, говорящим о добре и зле. Это не только то, какой смысл человек
видит во фресках в старых итальянских домах или какое искусство создано в
скульптуре древних времен; но эти же произведения искусства как бы говорят
нам об истории прошлого; они рассказывают нам о художнике, создавшем их,
степени его эволюции, его мотивах, его душе и о духе того времени. Это учит
нас, что наша мысль и чувство несознательно воспроизводятся во всем, что мы
используем: в месте, в камне, в дереве, в кресле, во всех вещах, которые мы
готовим; но в искусстве художник совершенствует музыку своей души, своего
ума. Для него это не автоматический процесс, а разумное творческое действие,
которое приводит к другому эффекту. Это показывает, что для нас недостаточно
просто учиться искусству или заниматься им; но для того, чтобы довести его
до совершенства, сделать его полным, мы должны понимать психологию
искусства, посредством которого человек достигает цели своей жизни.