Экспрессия, экстериоризация или конструирование
В 1979 году я открыл редакционную статью специального номера журнала «Психомоторная тера-
| 72 |
Жан-Мари Робин
пия», который был посвящен IRAE9,предшественнику ADAEC-Art10 Cru, и нашел в ней слова Мишеля Турнье, которые несмотря ни на что важны для меня и сегодня:
«Существовать — что это означает? Это означает быть вне, sistere ex (находиться вне). Все, что находится вовне, существует. Все, что находится внутри, не существует... То, что не существует, — притворяется. Притворяется существующим. Этот ничтожный призрачный мирок ломится в двери большого реального мира. Но ключ от дверей в руках у других»11.
В то время мне казалось важным в связи с идеей проявления, высказывания вовне, экспрессии, даже если позиция, высказываемая в ряде моих и наших общих текстов, была более сложной, что можно говорить примерно как о соке, выжатом из апельсина, соке, который, разумеется, предварительно существовал (Турнье сказал бы: «находился») внутри кожуры. Такое понимание вопроса принадлежит той логике, которая ставит в центр рассмотрения подсознательное (более или менее оформленное), примат историчности, импульс (более или менее биологизиро-
9 IRAE (Исследовательский институт анимации экспрес
сии), созданный в начале 1970-х годов автором этих строк
совместно с Жаном Брустра, Ги Лафаргом и другими, был
первым объединением во Франции, которое ставило целью
исследования и образование в этой сфере.
10 ADAEC-Art Cru заменил IRAE в середине 1980-х годов и
осуществлял два рода деятельности: это подготовка анима
торов-терапевтов и музей, который предлагал экспозиции
произведений «сырого искусства».
11 Турнье М. Пятница, или Тихоокеанский лимб. СПб.,
1999. Перевод И. Волевич.
Быть в присутствии другого 73
ванный) и другие выводы, следы, потенциалы, скрытые травмы, чья экстериоризация, выражение вовне, разработка в поле осознания остаются целью и средством «всякой» терапии. Мы находимся в логике «раскопок» или «открытия», которую пространно комментировал Фрейд с помощью археологической метафоры.
Тем не менее в одной своей поздней статье, которая называлась «Конструкции анализа»12, Фрейд, как мне кажется, уловил то, что будет определять дальгей-шее направление исследовательской мысли в последующие годы. Автор опирается на понятие «конструкции», которое, впрочем, далее в тексте превращается в «реконструкцию» (во всяком случае, во французском переводе, ибо оригинальный текст остался мне недоступен). «Необходимо, — пишет Фрейд, — чтобы по избежавшим забвения признакам он [аналитик] угадал или точнее реконструировал то, что было забыто». В этой статье Фрейд развивает свою аналогию с работой археолога, и это заставляет меня вспомнить мое посещение Музея Кносского дворца на острове Крит, который знаменит своим лабиринтом. На одной из его стен находится фреска, реконструированная одним археологом начала XX века на основе нескольких разрозненных фрагментов. Немногим дальше находится другая фреска, совершенно не похожая на первую, про которую говорят, что это другая реконструкция, сделанная другим археологом на основе тех же самых фрагментов. Затем еще через несколько метров — еще одна реконструкция... «Правильно осуществленный анализ дает пациенту твердое убеждение в истинности конструкции — то, что, с точки зрения терапевта, имеет тот же эффект, что и
12 Freud S. Constructions dans l'analyse // Resultats, Idees, ProblemesII. P., 1985.
Жан-Мари Робин
Быть в присутствии другого 75
обретенное воспоминание», — писал Фрейд в упомянутой статье.
Мы можем увидеть здесь зарождение идеи, которая немногим позже, в частности под влиянием конструктивистского и аналитического движения, оформится в виде опозиции «открытие/конструирование». Ибо даже если многие признаки и зачатки этого можно обнаружить в сфере искусства и мышления предшествующего времени, только в начале 1970-х годов были даны определения «постмодернизму» и обозначена утрата иллюзий (прогресса, науки, истины, образования, господствующей культуры).
Если воспользоваться удачным выражением Макса Вебера, вместе с постмодернизмом возникает «стремление расколдовать мир». Формы этого иногда хаотичны, но само понятие хаоса есть неотъемлемая часть постмодернистской парадигмы, как и связанные с этим понятием сомнения и трения. Немало сфер становятся объектами, на которые направлены операции, название которые начинается с предлога «де»: «деконструкция», «декомпозиция», «дерегуля-ция», «десакрализация», «дезинформация» и т. д.
Я упомянул влияние конструктивистской мысли, которая является одним из активных течений в постмодернизме. Этим интеллектуальным течением утверждается факт, что не существует другой реальности, кроме той, которую мы конструируем. Тем самым отметается миф об объективности науки и всех подходов, включая науки о человеке, которые заигрывают с научным методом.
Вместе с социальным конструктивизмом — движением, выделенным из конструктивизма в самостоятельную область Бергером и Лукманном и развитым Гергеном и другими исследователями, — эта мысль была продолжена следующим образом: нет иной ре-
альности, кроме той, которую мы конструируем в отношении.
И «в отношении» заключается вся разница, на которой я хотел бы теперь остановиться.