Прыгну во двор из окна уборной и убегу через сад; собаки меня узнали. Сверни
В узел мою одежду и брось в сад, как только будет возможно. А пока пускай
ломает дверь. Главное, никаких признаний: запрещаю тебе это. Пусть уж лучше
Подозревает, лишь бы не знал наверно.
- Ты разобьешься насмерть! - вот все, что она сказала, больше она ни о
Чем не тревожилась.
Она подошла вместе с ним к окну уборной, потом не спеша спрятала его
Одежду. И только после этого она, наконец, отворила мужу, который прямо
Кипел от ярости. Он осмотрел комнату, затем уборную и, не сказав ни слова,
Ушел. Одежда Жюльена полетела из окна; он поймал ее и стремглав бросился
Бежать к нижней террасе сада, в сторону Ду.
Вдруг около его уха просвистела пуля, и тотчас же позади загремел
Ружейный выстрел.
"Это не господин де Реналь, - подумал Жюльен - Он слишком плохо
стреляет". Собаки бежали рядом с ним, не лая. Вторая пуля, видимо, перебила
Лапу одной из собак, потому что она жалобно завизжала. Жюльен перескочил
Через ограду, пробежал вдоль нее шагов пятьдесят и бросился бежать в
Противоположном направлении Он услышал перекликавшиеся голоса и ясно
Разглядел своего врага-лакея, который стрелял из ружья; какой-то крестьянин
По ту сторону сада тоже принялся стрелять, но в это время Жюльен уже стоял
На берегу Ду и одевался.
Через час он был уже на расстоянии лье от Верьера, на дороге в Женеву.
"Если у них действительно есть подозрения, - думал Жюльен, - они бросятся
ловить меня по дороге в Париж".
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
Она некрасива, потому что не нарумянена.
Сент-Бев.
I
СЕЛЬСКИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
О rus, quando ego le adspiciam [23]
Гораций.
- Вы, сударь, верно, почтовых дожидаетесь на Париж? - сказал ему хозяин
Гостиницы, куда он зашел перекусить.
- Сегодня не удастся, - поеду завтра, я не тороплюсь, - отвечал ему
Жюльен.
Он старался придать себе как нельзя более равнодушный вид; как раз в
Эту минуту подкатила почтовая карета. В ней оказалось два свободных места.
- Как! Да это ты, дружище Фалькоз! - воскликнул путешественник, ехавший
Из Женевы, другому, который входил в карету вслед за Жюльеном.
- А я думал, ты устроился где-то под Лионом, - сказал Фалькоз, - в
Какой-нибудь пленительной долине на берегах Роны.
- Устроился! Бегу оттуда.
- Да что ты! Ты, Сен-Жиро, и бежишь? С этаким пресвятым видом и ты
умудрился попасть в преступники! - сказал Фалькоз, рассмеявшись.
- Да, оно, пожалуй, было бы и лучше, клянусь честью. Я бегу от этой
Чудовищной жизни, которую ведут в провинции. Я, ты знаешь, люблю лесов
Зеленую прохладу и сельскую тишину. Сколько раз ты упрекал меня за этот
Романтизм. Никогда в жизни я не хотел слушать эту проклятую политику, а
Она-то меня оттуда и выгнала.
- А к какой же ты партии принадлежишь?
- Да ни к какой решительно, - это меня и погубило. Вот тебе вся моя
политика: я люблю музыку, живопись. Хорошая книга для меня - целое событие.
Скоро мне стукнет сорок четыре года. Сколько мне осталось жить? Пятнадцать,
двадцать - ну, тридцать лет, самое большее. Так вот! Я думаю, лет через
Тридцать министры сделаются немного половчее, но уж, конечно, это будут
Такие же отменно честные люди, как и сейчас. История Англии показывает мне,
Все равно как зеркало, все наше будущее. Всегда найдется какой-нибудь
Король, которому захочется расширить свои прерогативы, всегда мечты о
Депутатском кресле, слава и сотни тысяч франков, которые загребал Мирабо,
Будут мешать спать провинциальным богачам, и это у них называется - быть
Либералом и любить народ. Жажда попасть в пэры или в камер-юнкеры вечно
Будет подстегивать ультрароялистов. Всякий будет стремиться стать у руля на
Государственном корабле, ибо за это недурно платят. И неужели там так-таки