Древнееврейские и финикийские знаки письменности в сравнении с другими знаками той же эпохи.
черное полотно и «набальзамирована по египетскому образцу».
Части текста пятой книги Моисея приблизительно IX века до н. э.?
Английские ученые остолбенели от удивления. Вся Великобритания сначала замерла, а потом ее охватило неописуемое лихорадочное волнение. И вовсе не из-за того, что на покупку этой рукописи требовался миллион фунтов стерлингов,— хотя тогда это была немыслимо огромная сумма, которую трудно было себе представить. Нет, Англия была потрясена самой возможностью приобрести рукопись, написанную всего лишь через несколько веков после того времени, в которое, как думают, жил ее автор. В подобной рукописи можно было бы непосредственно ощутить дух бога — бога, который продиктовал ее текст своему земному слуге — Моисею.
Хотя текст рукописи довольно значительно отклонялся от позднейшего варианта, что, по утверждению западных ученых, свидетельствовало о более поздних добавлениях в пятую книгу Моисея, но это в данный момент играло второстепенную роль. Главное было здесь в том, что забальзамированная священная книга — божественный документ, найденный бедуином в пещере восточнее Мертвого моря и проданный Шапира за миллион фунтов стерлингов,— относился к 896 году до н. э. Хотя это уже не время Давида и Соломона, но все-таки этот текст был написан всего лишь спустя одно поколение после построения храма и поэтому обладал большим значением, чем любая другая священная книга. Само собой разумеется, что сперва надо все тщательно проверить! В таком деле нельзя спешить. Британский музей пригласил языковедов и лингвистов, которые должны исследовать текст по всем установившимся канонам. Почетная задача была возложена на известного гебраиста доктора Гинсберга, превосходного знатока древнееврейских рукописей.
Страницы английских газет заполнили сообщения о ходе этой работы. Сомнения сменялись надеждами, но в ежедневных корреспонденциях о ходе расшифровки и переводов уже чувствовалась определенная уверенность. Потому что по своей форме знаки напоминали уже известную надпись Месы. Судя по буквам, документ был, видимо, без всяких сомнений, очень древним.
Так продолжалось в течение трех недель. Потом появился Шарль Клермон-Ганно, вернувшийся за год до того в Париж, 37-летний ученый, издающий одну книгу за другой о незнакомой еще Палестине, археологических исследованиях и восточных древностях. Он приехал в Лондон с тем, чтобы посмотреть таинственную ценную рукопись, которая держала в напряжении всю Англию.
Конечно, английские ученые были не против того, чтобы француз принял участие в проверке рукописи. Но здесь запротестовал Шапира. Он категорически возражал против всякого вмешательства в работу этого проклятого переводчика, который уже причинил ему большие неприятности в Иерусалиме. Пожав плечами, англичане согласились.
Но Шарль Клермон-Ганно уже обнаружил фальсификацию. По одному маленькому фрагменту, который был ему предоставлен музеем для осмотра, Клермон-Ганно доказал, что вся эта рукопись не что иное, как фальшивка. Кроме того, текст содержал ошибки лингвистического характера. К тому же и немецкие ученые уже задолго до поездки француза в Англию догадывались о подделке и предупреждали Клермон-Ганно, чтобы «он не вмешивался в это дело и не причинял себе и другим лишние хлопоты с этим обманом».
И каков же конец?
Английские газеты сначала смущенно молчали и лишь немного позднее, в марте следующего, 1884 года опубликовали короткое сообщение: «В номере роттердамской гостиницы застрелился мужчина». Это был Шапира.
Так и не выяснилось, сам ли Шапира пошел на эту фальсификацию или поручил кому-то изготовить рукопись. А может быть, он стал жертвой других фальсификаторов. Некоторые именитые лица после смерти Шапира выступили в его защиту, пытаясь спасти честь антиквара, хотя было точно установлено, что немецкие языковеды предупреждали Шапира о возможной фальсификации еще до того, как он предложил свою рукопись Британскому музею.
Трагическая судьба?
Кто знает!
Как козы помогли сделать открытие
Еще два поколения людей сошли со сцены, пока мировая пресса не возвестила крупными заголовками о новой сенсации. Шел 1949 год. Теперь уже козы помогли открыть поразительные рукописи[37].
И на этот раз это произошло в районе Мертвого моря, но не на восток, а на запад от него. На обычных картах это место на западном берегу в большинстве случаев даже не обозначено: уж слишком оно незначительно. Но найти его можно, если провести прямую линию от Вифлеема, южнее Иерусалима, до Мертвого моря. Там у берега протянулась горная цепь Рас-Фешха, образующая естественный барьер, преграждающий путь на север. У подножия этих голых, безжизненных гор, где стоит невыносимая тропическая жара, бьет ключ Аин-Фешха. Приблизительно в 4 километрах севернее от него, высоко в горах, расположена пещера.
Два мальчика-бедуина из племени таамире открыли ее в 1947 году. Племя бедуинов весной пригоняло туда свои стада коз и баранов и пасло их маленькими группами, перебираясь вместе со скотом через горные пропасти в поисках скудного корма. Козы карабкались по горным кручам за каждой травинкой. Случалось, что какая-нибудь коза заблудится в горах, и тогда надо идти за ней, чтобы снять с опасного места.
Однажды один из этих двух бедуинов пошел искать свою козу и обнаружил при этом узкую щель в скале. Через нее можно было увидеть темную пещеру. Мальчик бросил вниз камень и услышал, как что-то задребезжало, словно разбился кувшин. Может быть, в пещере спрятано сокровище?
Он позвал второго бедуина, и оба они протиснулись через отверстие в скале. Пещера имела приблизительно 8 метров в длину и 2 метра в ширину. Никаких золотых сокровищ там не было; стояли лишь глиняные кувшины, плотно закрытые крышками. Один кувшин разбило камнем, брошенным мальчиком.
В кувшинах находились свитки из кожи, завернутые в старую полотняную ткань. Внутренняя сторона свитков была исписана какими-то буквами.
Оба сына Аллаха сразу же поняли, что хотя они и не нашли золота, но обнаружили «древности», старинные изделия, за которые можно получить это золото. Они забрали с собой тщательно спеленатые кожаные свитки и несколько неповрежденных кувшинов, чтобы показать их шейху племени. С его мудрых советов и началась одиссея рукописей Мертвого моря.
Монахи, торговцы, профессора
Понятно, что бедуины, прежде всего, обратились к своему мусульманскому священнику, к шейху в Вифлееме. Шейх посмотрел свитки и понял, что они были написаны не на арабском языке. Находка сразу же потеряла для него интерес, так как для верующего мусульманина серьезное значение имеет только язык Корана. Что было написано раньше или позже на другом языке — либо создано неверными, либо (как это, видимо, имело место в данном случае) на заре существования человечества или, сказать точнее, до божественного откровения Аллаха, подарившего до того безграмотным людям Коран.
Шейх из Вифлеема без особого энтузиазма направил сыновей бедуина к торговцам древностями. Таким образом, оба они попали к торговцу Кандо, который, занимаясь в Вифлееме своими делами, не проявлял никакого интереса к пещерам, где христианский «спаситель» появился на свет. Кандо, в свою очередь, обратился к одному из своих коллег в Иерусалиме, а тот рассказал о свитках епископу, главе христианской секты якобитов Map Афанасиосу Иошуа Самуилу, архиепископу-митрополиту Иерусалима и всей Иордании.
Этот епископ имел свою резиденцию в монастыре св. Марка, расположенном среди путаных узких переулков старого Иерусалима и пребывавшем, если можно так выразиться, в полудремоте. Потому что там не было никого, кроме немногочисленных монахов пришедшей в упадок общины якобитов.
Епископ, прежде всего, потребовал, чтобы ему показали эти таинственные свитки — понятное желание, которое было сообщено торговцу Кандо в Вифлеем и от него бедуинам племени таамире на берег Мертвого моря. Проходили недели. Лишь в июне 1947 г. все, наконец, произошло. В один прекрасный день трое бедуинов появились у торговца Кандо в Вифлееме с найденными в пещере свитками. Кандо сообщил по телефону о своих гостях архиепископу-митрополиту Иерусалимскому — Map Афанасиосу Иошуа Самуилу. И вот, после всех этих событий, три оборванных сына пустыни стояли перед воротами монастыря св. Марка в Иерусалиме и просили разрешения войти, чтобы показать свои кожаные свитки его преосвященству.
Однако эти люди Мертвого моря своим видом произвели на почтенных монахов столь отталкивающее впечатление, что бедуинов попросту вытолкали из монастыря. Тем более что епископ, которого не было при этом, забыл дать соответствующее указание.
Это недоразумение привело к тому, что три окончательно запутавшихся, не привыкших к городскому движению бедуина отправились странствовать по Вифлеему и, в конце концов, не желая вступать более ни в какие сделки, продали большую часть своих сомнительных свитков торговцу Кандо, а меньшую — какому-то вифлеемскому шейху. По-видимому, они получили немного денег, причем, скорее, из милосердия.
С этого времени цены на свитки стали повышаться. Епископ из Иерусалима приобрел пять лучших свитков у торговца Кандо приблизительно за 300 марок. Но ни епископ, ни торговец даже и не догадывались, каких золотых рыбок они поймали.
Естественно, что епископ Иерусалимский Map Афанасиос Иошуа Самуил в первую очередь предпринял попытку определить возраст этих рукописей. Под вымышленным предлогом, что свитки были случайно найдены в собственной библиотеке монастыря («Не солги!» — ведь это не написано в десяти заповедях), он направил монаха в Американскую школу восточных исследований в Иерусалиме, попросив через него справку о времени написания рукописей и их значении.
В это время (стоял уже февраль 1948 г.) мировая пресса еще не знала, какие сенсационные вести придут к ней с Мертвого моря и из Иерусалима.
Американцы очень быстро путем сопоставлений определили, что рукописные свитки епископа относятся к древнейшему времени. Они сравнили их с папирусом на древнееврейском языке, найденным в Египте, скопировали отдельные фрагменты и направили фотокопии одному из своих крупнейших специалистов в области исследования Палестины — профессору Вильяму Ф. Олбрайту. В середине марта 1948 года авиапочта доставила ответ Олбрайта: «Сердечно поздравляю с самой крупной находкой рукописей для нашего времени».
Олбрайт не выразил никаких сомнений в подлинности рукописей. Он определил, что пересланные ему в фотокопии фрагменты (свиток Исайи) написаны приблизительно за сто лет до н. э.
Это была сенсация. Но она станет понятной и для неспециалиста только тогда, когда он узнает, что самые древние из известных пока древнееврейских (или точнее — арамейских) рукописей Ветхого завета относятся к IX веку н. э. Это так называемый «Кодекс Кайренсис»[38]. Более древние рукописные тексты Ветхого завета давно уже перестали существовать. Сохранились лишь копии с копий, которые опять-таки переписаны с копий. Греческая редакция Ветхого завета находится, правда, в лучшем положении благодаря Септуагинте — переводу, сделанному в последние века до н. э., но от нее опять-таки сохранились лишь копии с копий.
А поскольку копии в большинстве случаев содержат ошибки, которые до изобретения книгопечатания в ходе последующих переписок все больше и больше умножались (переписчики зачастую сознательно искажали текст, сокращая его или исправляя), то в данном случае имела место подлинно научная сенсация огромного значения, которая справедливо была отмечена Олбрайтом как самая крупная находка нашего времени.
И началась охота за свитками древних рукописей.
Один миллион золотом
Что касается епископа, то тот попытался выяснить место находки кожаных свитков, чего бы это ему ни стоило. Когда ему с помощью торговца Кандо это удалось, он послал нескольких монахов к Мертвому морю с тем, чтобы тщательно обследовать найденную пещеру.
Его люди сначала расширили вход в пещеру, сделав пролом в скале выше первоначальной узкой щели; затем они выбросили наружу все, что еще оставалось в пещере. Среди мусора нашлось еще несколько фрагментов древних рукописей, которые и были немедленно доставлены епископу.
С этого момента Map Афанасиос Иошуа Самуил, архиепископ-митрополит Иерусалима и всей Иордании, исчез с наших глаз и с глаз всего оплакивающего его общества. Ибо он уехал со своими свитками в страну неограниченных возможностей, не только достаточно богатую, но и весьма приверженную к Библии; во всяком случае, настолько, что древние рукописи, имеющие к ней отношение, покупались там за огромные деньги. По слухам, епископ потребовал один миллион долларов в валюте Соединенных Штатов, а на самом деле получил четверть миллиона за свои пять кожаных свитков и некоторые фрагменты. Сам же он заплатил за них всего около 300 марок. Во всяком случае, епископ обеспечил себе спокойную старость.
Но в Палестине охота за рукописями только еще начиналась. Ее стимулировали не в последнюю очередь вести из США. Ученые из Американской школы восточных исследований в Иерусалиме, узнав об успехе побывавшего в США уважаемого епископа, стали усердно разыскивать в Вифлееме торговца Кандо, от которого епископ получил свои свитки. Но Кандо никак не удавалось найти: он скрылся от всех, пребывая, наверное, в своего рода приступе мировой скорби из-за того, что получил за свитки всего 300 марок. Ведь история с епископом и его четвертью миллиона долларов подняла много шума в Палестине. Кроме того, Кандо имел все основания бояться и за свою скромную лепту, так как его могли судить за незаконную продажу древностей.
Наконец, в начале 1949 года секретарю музея Рокфеллера удалось найти Кандо в Иерусалиме. Но Кандо оставил у себя лишь несколько фрагментов — жалких, грязных и отчасти уже прогнивших кусочков кожи. Больше у него уже ничего не было. И Кандо, который свои самые ценные кожаные свитки прямо-таки подарил епископу, получив до смешного мизерную сумму,— этот Кандо хотел сейчас сделать тот бизнес, о котором мечтал всю свою жизнь; по крайней мере с этими последними фрагментами, которые у него еще оставались. Он никогда не сможет простить себе продажу лучших своих свитков дельцу-епископу. Теперь, после упорной торговли, за каждый квадратный сантиметр разорванных и гнилых кусочков кожи он сумел-таки получить по одному фунту стерлингов. Тысячу фунтов стерлингов передало в качестве аванса в дрожащую руку Кандо Иорданское управление древностями при заключении с ним договора.
Это примирило торговца Кандо с сильными мира сего, хотя он никогда более уже не оставался доволен самим собой. И этот персонаж исчез из нашего поля зрения, чтобы освободить место для других действующих лиц, боровшихся либо за золото, либо же за научную честь.
Охота продолжается
Прежде всего — это профессор Е. Сукеник, заведующий кафедрой палестинской археологии в еврейском университете Иерусалима. Он обратил внимание на находку рукописей еще до того, как американцы получили о них какие-либо сведения.
Дело в том, что епископ перед тем, как обратиться к американцам, показал профессору один из кожаных свитков через третье лицо. Будучи специалистом по древнееврейским
рукописям, Сукеник, конечно, сразу же определил, что показанный ему свиток текста Исайи должен относиться ко времени, приблизительно совпадающему с рождением Христа, а может быть, даже — к более раннему. После этого Сукеник на собственные средства стал разыскивать источник появления этих древних рукописей, и ему удалось, в конце концов, приобрести те свитки, которые бедуины продали за бесценок шейху в Вифлееме. Сколько заплатил за них Сукеник шейху — неизвестно. И можно думать, что и его рукописные свитки в один прекрасный день дойдут до США, если государство Израиль не сочтет за честь само приобрести эти древнейшие рукописи.
Все это время европейские и американские археологи совместно с христианскими монахами искали таинственную пещеру, в которой были найдены драгоценные свитки. Правда, бедуины, у которых о ней спрашивали, молчали. Прослышав о сенсационных и неясных для них известиях, пришедших из большой страны, что за океаном, в которых сообщалось об огромных количествах золота, полученных за «древности», они все же пришли к определенным выводам и предприняли розыски других пещер, где можно было бы обнаружить многочисленные кожаные свитки. Ибо для них уже стало ясно, сколько они потеряли из-за своей наивности.
Сыны пустыни поняли, какой выгодой могут обернуться поиски древних пещер. И они, знавшие пустыню у Мертвого моря как свои пять пальцев, но никогда ранее не интересовавшиеся древними пещерами, сейчас с редким усердием принялись за поиски их среди скал у Мертвого моря.
Их новые успехи сопровождались повышением цен на рукописи. За каждый грязный порванный квадратный сантиметр старого фрагмента они требовали один иорданский динар, что равнялось приблизительно одному фунту стерлингов. Здесь можно провести сравнение с таксой торговца Кандо, по которой можно судить о таинственных связях между ним и бедуинами. С другой стороны, в то время как европейцы и американцы все еще продолжали поиски первой пещеры севернее источника Аин-Фешха, новые свитки или, по крайней мере, их фрагменты уже текли из какого-то источника, известного только сынам пустыни.
Повсюду, где археологам и лингвистам при помощи разных средств удавалось раскрывать тайны бедуинов, они находили лишь опустошенные пещеры. Короче говоря, близ первой пещеры в течение нескольких лет нашли еще 10 пещер, из которых бедуины в течение 1952 года извлекли не менее 15 000 обрывков из приблизительно ста библейских фрагментов и несколько сот рукописей светского содержания.
Но в каком состоянии!
Очевидно, рукописные свитки подвергались захоронению в пустыне уже после многократного использования и, следовательно, значительно изношенными и частично разорванными.
Время довершало остальное. Тропический климат, насекомые и пресмыкающиеся продолжали свою разрушительную работу в пещерах.
В 1956 году нашли 11-ю пещеру. В ней, кроме древних рукописей Ветхого завета, обнаружили целый свиток библейских псалмов.
Не исключено, что в последующие годы найдут другие пещеры у Мертвого моря, которые, наверно, уже сегодня известны предприимчивым бедуинам. В то же время полный учет и научная обработка имеющегося уже сейчас материала, очевидно, потребуют многих лет[39].
Холм кумранских черепков
Дружеские отношения с офицерами арабского легиона помогли бельгийскому капитану Липпену, занимавшему в Палестине пост наблюдателя Организации Объединенных Наций, обнаружить, наконец, первую пещеру, кожаные свитки которой подняли столько шума. Вскоре после этого к голым скалам у западного берега Мертвого моря прибыла археологическая экспедиция — первая из многих последовавших за ней.
Пещера была обследована патером Р. де Во, главой Библейской школы доминиканцев в Иерусалиме, и Д. Л. Хардингом, директором Иорданского департамента древностей. К этому времени пещера уже была окончательно разорена. Лишь из большой кучи черепков от кувшинов, которые, наверное, стояли когда-то здесь, удалось извлечь еще несколько сот мельчайших фрагментов исчезнувших рукописных свитков.
Это был последний и самый жалкий урожай. Он, конечно, не мог ответить на вопрос, кто поставил глиняную посуду с древними рукописями в пещеру. Должно быть, это были люди, обитавшие неподалеку от пещеры. Но кто же тогда жил у этого ужасного Мертвого моря, в котором не было ни рыб, ни каких-либо других живых существ и которое на самом деле носит на себе отпечаток смерти?
Кому могло прийти в голову проводить свою жизнь среди мертвой пустыни, среди голых, лишенных всякой растительности скал — можно сказать, в непосредственной близости к смерти?
Неужели же здесь были какие-то древние поселения?
Еще до того как археологи приступили к поискам, они уже знали, что у Мертвого моря жили когда-то ессеи[40]. Так сообщает Плиний[41].
Близ пещеры расположен Хирбет-Кумран. Хирбет — по-арабски холм щебня. И вот на этом холме щебня Кумран в конце 1951 года археологи-доминиканцы под руководством патера де Во начали планомерные раскопки.
В течение шести лет они предприняли шесть экспедиций — так важен, так поучителен был Хирбет-Кумран!
Со всей тщательностью были раскопаны остатки целого комплекса помещений. Здесь нашли, между прочим, сотни сирийских, иудейских и римских монет. Большей частью они относились ко II или I веку до н. э. Этим самым подтверждалось то время, когда Кумран был обитаем. Здесь нашли также греческие тексты Библии. Может быть, это способно пролить свет на легендарную историю перевода Библии на греческий язык. Вполне возможно!
Хирбет-Кумран пока оставляет открытыми и некоторые другие вопросы.
В 18 километрах южнее него находится пропасть глубиной в 200 метров с почти отвесными склонами, на которых нет ни кустика, ни дерева. Примерно у середины северного склона бедуины, продолжающие непрерывные поиски, нашли четыре расположенные близко друг от друга, но исключительно труднодоступные большие пещеры. В 1952 году они привели патера де Во к этому месту.
Потом здесь появилась бельгийско-голландская экспедиция, которая в течение 1952 года провела тщательное обследование этих четырех пещер. Во II веке н. э. они, очевидно, служили крепостью и убежищем участникам иудейского восстания под руководством Бар-Кохбы. Были найдены фрагменты библейских текстов того времени. Эти пещеры уже не имели ничего общего с Хирбет-Кумраном, предполагаемым обиталищем ессеев.
Правда, они тоже представляли собой большой интерес для археологов, потому что там жили люди, очевидно, еще до начала бронзового века в Палестине, следовательно, за три тысячи лет до н. э. Другие следы показали, что эти же самые пещеры в течение последующих трех тысячелетий до н. э. повторно использовались для жилья.
Кто гнал туда людей?
Кто заставлял их самих, их детей и внуков жить в горных пещерах среди голых, вымерших ущелий, вода в которых перемешана с битумом и пахнет нефтью?
Выгнала ли их сюда беспощадная захватническая война с чуждыми племенами, которые уничтожили все живое в цветущих поселениях Палестины?
Или это было в конце дохристианского времени, в прямой связи с ожиданием конца света и страшного суда?
Видели ли они, как Содом и Гоморра погибли под слоем пепла? Как огонь вырвался из кратеров вулканов и мощное землетрясение не только разрушило Иерихон, но и распространилось на всю долину, где сегодня находится Мертвое море?
Не привело ли все это к тому, что люди Кумрана стали богобоязненными?
Вопросы! Вопросы к археологам и лингвистам, возникающие на священной и многострадальной земле Палестины. Вопросы о ессеях, их религиозных представлениях, их отношении к верованиям первоначальных христиан и к самому Иисусу из Назарета.
Это еще археология? Или это уже теология? Или как раз граница, отделяющая их друг от друга?
Современные лингвисты
Первые сообщения о рукописных свитках Мертвого моря привели к поразительным последствиям. Не только потому, что сообщение о «находках в пещерах» задело определенные струны человеческой души. Эти находки вызвали к тому же еще и живую дискуссию о возрасте рукописей, найденных в первой пещере.
Известные археологи, как заметил голландец Ван дер Плуг, допустили при этом в своих исследованиях ряд ошибок, которые позднее исправили. Некоторые из них сначала считали, что кувшины с рукописными свитками, по крайней мере, на сто лет старше, чем были на самом деле. Эта ошибка, в свою очередь, повлияла на определение времени создания рукописных свитков.
Большинство ученых постепенно пришли, по-видимому, к единому мнению, что рукописи из первой пещеры были созданы между II веком до н. э. и II веком н. э.; некоторые из них, может быть, были немного старше. В то же время ряд исследователей — таких, как американский ученый Соломон Цейтлин,— заявляли, что свитки не такие уж древние и относятся лишь к раннему средневековью.
Если, таким образом, вопрос о времени возникновения рукописных свитков еще покрыт легким туманом (современный метод С-14 датировки полотняных чехлов, в которые были упакованы свитки, использованный в Чикаго, определил примерное время от 167 г. до н. э. до 233 г. н. э.) [42], то вопрос, о том, кто были авторы свитков или их переписчики, оказался гораздо сложнее.
Действительно, кто были эти люди, которые жили в Кумране у Мертвого моря и прятали свои бывшие в употреблении свитки в пещерах? Были ли это ессеи?
Большинство ученых склонялись к мнению, что это были именно ессеи, члены еврейской секты, которые вели монашеский образ жизни. Другие ученые исходили из того предположения, что это могли быть иудеи — возможно, какая-то особая община, ожидавшая в Кумране страшного суда, от ужасных последствий которого кумраниты считали себя защищенными силой своей веры. И, наконец, третья группа исследователей отрицала вообще существование ессеев. Один из представителей этой группы нигилистов, как сообщил Вандер Плуг, опубликовал в общей сложности 83 страницы в научной прессе и вслед за этим написал еще целую книгу, чтобы доказать, что ессеи вообще никогда не существовали.
Подобные научные вопросы («за» или «против») не особенно волнуют общественность, тем более что она почти не знает, кого следует понимать под этими ессеями, что им понадобилось в Палестине и почему они жили у Мертвого моря. Широкая общественность утратила покой лишь тогда, когда некоторые современные лингвисты стали утверждать, что содержание рукописных свитков Мертвого моря доказывает необходимость ревизии целого ряда догм и вероучений христианской религии.
Два языковеда, наши современники, использовали представившуюся им возможность для того, чтобы стяжать известность широкой публики и познакомить ее со своими трудами. Они выдвинули сенсационное утверждение о том, что результаты исследования рукописных свитков представляют собой радикальный переворот в изучении истории христианства.
Парижанин Андре Дюпон-Соммер, бывший католический проповедник и профессор Сорбонны, обнаружил совершенно потрясающее сходство между упомянутым в кумранских рукописях «учителем праведности» и Иисусом из Назарета.
Молодой английский ученый, принимавший участие в расшифровке и переводе рукописей, выступил по английскому радио с таким докладом, который заставил шокированных и ошеломленных слушателей немедленно схватить телефонную трубку или взяться за перо. Он, Джон Аллегро, утверждал не более и не менее, как следующее: исходя из не опубликованных еще кумранских текстов, выходит, что «учитель праведности» был распят на кресте, тело же его затем было снято и предано погребению и что апостолы ожидали воскресения и возвращения на землю своего «учителя». Значит, Иисус из Назарета, вернее его прообраз, уже существовал ранее у ессеев.
Вся Великобритания и вся Америка прислушались к этому сообщению. И, несмотря на подписанное пятью учеными опровержение в лондонской газете «Тайме», широкая пресса начала помещать одно за другим информационные сообщения о свитках Мертвого моря. С совершенно необычным для освещения научных вопросов усердием печатались репортажи и статьи под огромными заголовками, оканчивающимися неизменным восклицательным знаком.
Таким путем газеты поднимали свои тиражи, завоевывая читателей. И не случайно один униатский священник из Америки упрекал христианских теологов из США, занимающихся Новым заветом, в том, что они не выполнили свою задачу по объективной информации читателей. Этих теологов можно было даже обвинить в обмане, потому что в своих публикациях они пользовались такими оборотами речи, которые имели для них самих совсем другое значение, нежели для широкой публики.
Находки рукописей Мертвого моря поставили теологию перед задачей основательно пересмотреть свои взгляды на возникновение христианства. Но для этого, конечно, теологам не хватает мужества.
Одна из вышедших за это время книг имеет такой сам за себя говорящий заголовок: «Рукописные свитки Мертвого моря — самый большой вызов христианскому учению со времени появления дарвинизма!»
Так ли?
Христианское учение, несомненно, близко к учению кумранской общины. Сознание своей греховности, отношение к имуществу и браку сформировались у них под влиянием неизбежного ожидания страшного суда. Общим для кумранитов и христиан было также поклонение одному и тому же «учителю»: «учителю праведности» — у одних и Иисусу из Назарета — у других. Обоих казнили; очевидно, и того и другого распяли на кресте. И это все? Пока, кажется, все.
Не возбуждает, однако, никакого сомнения то, что иудейские секты существовали еще до возникновения первоначального христианства. Религиозные представления или учения развивались и поддерживались до тех пор, пока они, наконец, не вошли в христианское Евангелие.
Предположение о том, что при возникновении первоначального христианства был создан своего рода образ Иисуса из Назарета или образы его апостолов или учеников, уже давно отвергнуто; тем самым отвергаются и подобного же рода представления, создавшиеся у некоторых верующих иудеев,— наверное, к их большому сожалению. Сейчас для них стала ясна тесная связь между иудейским направлением веры и первоначальным христианством[43].
Науке, конечно, уже давно известно, что вера сама по себе не может появиться без духовного стремления к ней. Отсюда ясно, что в этой области не может быть создано и ничего нового, такого, что не было бы тесно связано с древнейшей символикой, древнейшими понятиями и основными представлениями. Подлинно религиозное творчество имело место, вероятно, лишь в ледниковом периоде, в каменном веке или в последующие тысячелетия, но уж во всяком случае не при «учителе праведности», или Иисусе из Назарета, и подавно не во времена Авраама и Моисея.
Но это уже не задача теологии, а скорее археологии. Лишь одна она навела ученых на следы пути Авраама из Ура в Харран и из Харрана в Хеврон, Сихем и Иерусалим; она ведет все дальше и дальше на юг, к воротам Египта.
Авраам совершил путь в Египет и вернулся оттуда; Моисей тоже был в Египте, откуда он, по библейскому сказанию, вывел свой находившийся в порабощении народ в «обетованную» землю; и Иисус из Назарета также побывал в Египте со своими родителями.
Самые значительные персонажи иудейской и христианской религий жили в Египте более или менее продолжительное время. Они прониклись его духом, они должны были быть знакомы с его богами — все они, в том числе Иосиф, Иаков и Иисус Навин.
Значит, Египет! Понять Библию — это значит идти к Нилу. Не только к Евфрату и Тигру, не только к Иордану и Мертвому морю, но и к Нилу.
Часть 3. На Ниле
НАДПИСЬ СО «СЛОВОМ БОЖЬИМ»
Вы, которые через долгие годы увидите
эти памятники, рассказывающие о том, что
я сделала, вы скажете: Мы не знаем...
как они смогли создать целую гору золота.
Царица Хатшепсут. Египет
Египет — это речной оазис, который протянулся на полторы тысячи километров; это «дар Нила». Без Нила здесь не было бы жизни.
«Эль-Бар» («Море»), как называют арабы Нил, течет с юга, из экваториальной зоны, где весной выпадает огромное количество осадков. Воды Нила достигают южной границы Египта, протекая на протяжении более пяти тысяч километров (Нил — вторая по длине река мира), и оттуда проходят еще полторы тысячи километров по стране до широкой дельты — места впадения в Средиземное море.
Египет почти не знает дождей. Только Нил орошает поля, питает колодцы и поит землю, на короткое время, превращая страну вечно сияющего неба в полный жизни плодородный сад.
Пока животворные воды не достигнут летом Египта, страна борется со смертью. С иссушенных полей дует сухой пыльный ветер. Знойные ветры пустыни, адская жара, беспощадно палящее солнце изнуряют людей и животных. Уровень воды в реке угрожающе понижается, иссякают колодцы, огромные водяные колеса, подающие воду, останавливаются, и пустыня, как страшный красный зверь, готовится поглотить умирающую от жажды добычу, чтобы уничтожить последние следы жизни.
Нигде нельзя с такой ясностью провести и одновременно так легко стереть границу между жизнью и смертью, между плодоносящей землей и пустыней, как в Египте. И поэтому мировоззрение этого народа, как никакого другого, необычайно глубоко отражает проблемы смерти, пустыни и загробной жизни.
Отсюда понятно, почему Египет доисторического времени не смотрел на восток, чтобы восхищаться восходом солнца и поклоняться ему, а смотрел на юг, откуда текла река, которая ежегодно давала ему жизнь. Справа был запад, слева — восток.
Так было из года в год, из поколения в поколение, из века в век. Когда адская жара становилась нестерпимой и иссякали колодцы, тогда египтяне смотрели на юг, навстречу желанному Нилу. Каждое утро они следили за повышением уровня воды, но не один раз Нил разочаровывал их.
И, в конце концов, они узнали: когда рано утром, до восхода солнца, на небе появлялась одна и та же звезда, на юге, откуда приходила река, уровень воды поднимался. Появлялась эта звезда, самая большая на небе, поднималась и вода в Ниле.
Таким образом, звезда приносила великую радость. Египтяне давали ей много имен, одно из них, очевидно, было «Сет». Это был добрый бог времени, провозвестник воды, жизни. И как вестник наступления нового года — также пророк новой жизни.
Иногда рядом с Сетом сияла еще одна красивая и большая звезда; это бывало, когда Сет впервые в году появлялся на утреннем небе перед восходом солнца. Египет дал имя и этой звезде — Гор.
Гор — это планета Венера, которая регулярно появляется каждый восьмой год как утренняя звезда около Сета, звезды, которую теперь называют Сириус. Между тем вечернюю звезду египтяне считали богиней. Они еще не знали, что утренняя и вечерняя звезда — это одна и та же Венера.
Корабль мертвых
Почти в то же время — может быть, лишь немного раньше или позже,— когда Сет-Сириус провозглашал на южном небе приближение вод Нила, по небу на восток, туда, откуда из желто-белой сияющей пропасти выходило потом солнце, плыл узкий, ущербный