ПАРИ ЖАКА ПАГАНЕЛЯ И МАЙОРА МАК‑НАББСА 5 страница
Действительно, на пиршестве было все, начиная от имбирного супа и кончая печеньем. Все же Паганель счел нужным еще пополнить десерт плодами дикого апельсинового дерева, росшего у подножия холмов. Надо признаться, апельсины эти были довольно‑таки безвкусны, а их зернышки, попав на зуб, обжигали рот, словно кайенский перец. Географ же, видимо, из научной добросовестности, так наелся этими апельсинами, что сжег себе нёбо и оказался не в состоянии отвечать на многочисленные вопросы майора об особенностях австралийских пустынь.
На следующий день, 26 декабря, не произошло ничего, о чем стоило бы рассказать. Путешественники миновали истоки реки Нортон, а позднее – наполовину пересохшую реку Макензи. Погода стояла прекрасная, не слишком жаркая. Дул южный ветер, приносящий здесь прохладу, как северный ветер в нашем полушарии. Паганель обратил на это внимание своего юного приятеля Роберта Гранта.
– Нам повезло, – прибавил он, – ибо в Южном полушарии обычно жарче, чем в Северном.
– А почему? – спросил мальчик.
– Почему, Роберт? Разве ты никогда не слыхал, что Земля зимой ближе к Солнцу?
– Слыхал, господин Паганель.
– И что зимой холодно только потому, что лучи солнца падают более косо?
– Да, господин Паганель.
– Так вот, мой мальчик, по этой самой причине в Южном полушарии жарче.
– Не понимаю, – с удивлением ответил Роберт.
– А вот подумай, – продолжал Паганель. – Когда у нас там, в Европе, зима, то какое же время года здесь, в Австралии, у антиподов?
– Лето, – сказал Роберт.
– Ну, и если в это время Земля как раз ближе к Солнцу… Понимаешь?
– Понимаю.
– Значит, лето Южного полушария должно быть жарче лета Северного полушария именно благодаря этой близости к Солнцу.
– Теперь мне все ясно, господин Паганель.
– Итак, когда говорят, что Земля ближе к Солнцу зимой, то это верно лишь по отношению к нам, живущим в северной части земного шара.
– Вот это мне не приходило в голову, – промолвил Роберт.
– Ну так помни теперь, мой мальчик.
Роберт с большой охотой выслушал эту маленькую лекцию по космографии, в дополнение к которой он узнал еще и о том, что средняя температура в провинции Виктория составляет плюс семьдесят четыре градуса по Фаренгейту (+23,33° по Цельсию).
Вечером отряд сделал привал за озером Лонсдейл, в пяти милях от него, между горой Драммонд, поднимавшейся на севере, и горой Драйден, невысокая вершина которой вырисовывалась на южной стороне небосклона.
На следующий день, в одиннадцать часов утра, повозка добралась до берегов реки Уиммеры, у сто сорок третьего меридиана.
Река эта, шириной в полмили, несла свои прозрачные воды между высокими акациями и камедными деревьями. Великолепные мирты вздымали на пятнадцатифутовую высоту свои длинные плакучие ветви, пестревшие красными цветами. Множество птиц – иволги, зяблики, золотокрылые голуби, не говоря уж о болтливых попугаях, – порхало среди зеленых ветвей. Внизу, на воде, резвилась пара черных лебедей, пугливых и неприступных. Но эти редкие птицы австралийских рек вскоре исчезли за излучинами Уиммеры, причудливо орошавшей эту пленительную долину.
Между тем повозка остановилась на ковре из зеленых трав, свисавших бахромой над быстрыми водами реки. Ни моста, ни парома не было. А все же перебраться было необходимо. Айртон стал искать удобного брода. В четверти мили вверх по течению река показалась ему менее глубокой, и он решил, что в этом месте можно будет перебраться на другой берег. Сделанные им в нескольких местах измерения показали, что река здесь не глубже трех футов. Значит, повозка могла без большого риска пройти по такому неглубокому месту.
– Нет никакого другого способа переправиться на другой берег? – обратился Гленарван к боцману.
– Другого нет, милорд, – ответил Айртон, – но эта переправа не кажется мне опасной. Как‑нибудь переберемся.
– Леди Гленарван и мисс Грант должны выйти из повозки?
– Ни в коем случае. Мои быки крепки на ногу, и я берусь вести их по верному пути.
– Что ж, Айртон, – сказал Гленарван. – Я полагаюсь на вас.
Всадники окружили тяжелую повозку, и отряд смело вошел в воду. Обычно, когда телеги пересекают реку вброд, к ним прикрепляют кругом пустые бочки, чтобы поддержать их на поверхности воды. Но здесь такого спасательного пояса не имелось, и надо было положиться на чутье быков и на осторожность возницы. Айртон, сидя на козлах, правил; майор и оба матроса, рассекая быстрое течение, пробирались в нескольких саженях впереди. Гленарван и Джон Манглс держались по обеим сторонам повозки, готовые прийти на помощь путешественницам. Паганель и Роберт замыкали шествие.
Все шло хорошо до середины Уиммеры. Но здесь дно стало опускаться и вода поднялась выше колес. Быки, отнесенные течением от брода, могли потерять дно под ногами и потянуть за собой качавшуюся повозку. Айртон отважно соскочил в воду и, схватив быков за рога, заставил их вернуться к броду.
В эту минуту повозка неожиданно на что‑то натолкнулась, раздался сильный треск, и она сильно накренилась. Вода залила ноги путешественницам. Несмотря на все усилия Гленарвана и Джона, уцепившихся за дощатую стенку, повозку стало относить течением. Минута была критическая.
К счастью, быки мощно рванулись вперед и потащили за собой повозку. Дно начало подниматься, и вскоре животные и люди, промокшие, но счастливые, очутились в безопасности на другом берегу.
Однако у повозки оказался сломан передок, а у лошади Гленарвана сбиты передние подковы.
Нужно было как можно скорее исправить эти повреждения. Путешественники в замешательстве переглядывались, как вдруг Айртон предложил съездить на станцию Блэк‑Пойнт, находившуюся в двадцати милях севернее, и привезти оттуда кузнеца.
– Поезжайте, конечно, поезжайте, дорогой мой Айртон, – сказал Гленарван. – Сколько вам потребуется времени на оба конца?
– Часов пятнадцать, не больше, – ответил Айртон.
– Ну так отправляйтесь же, а мы подождем вашего возвращения и расположимся на берегу Уиммеры.
Несколько минут спустя боцман верхом на лошади Вильсона уже скрылся за густой завесой мимоз.
Глава XI
БЕРК И СТЮАРТ
Остаток дня прошел в разговорах и прогулках. Путешественники бродили по берегам Уиммеры, беседуя и восхищаясь красотой местности. При их приближении журавли пепельного цвета и ибисы уносились с хриплыми криками, атласная птица пряталась в верхних ветвях дикого фигового дерева, иволги и чеканы‑каменщики суетливо порхали между великолепными стеблями лилейных растений, а зимородки прекращали свою рыбную ловлю. Только более общительные попугаи – радужные, маленькие розеллы с пунцовой головкой и желтой грудкой и лори с красно‑голубым оперением, – сидя на верхушках цветущих камедных деревьев, продолжали свою оглушительную болтовню.
Так, то отдыхая на траве у журчащих вод, то бродя по рощицам мимоз, путешественники до самого заката солнца любовались чудной природой. Ночь, наступившая после коротких сумерек, застигла их в полумиле от лагеря. Они направились к нему, ориентируясь не по Полярной звезде, невидимой в Южном полушарии, а по созвездию Южного Креста, сверкавшего на небосклоне на равном расстоянии от зенита и горизонта. Мистер Олбинет уже накрыл в палатке стол. Все уселись за ужин. Наибольший успех имело рагу из жареных попугаев, ловко подстреленных Вильсоном и искусно приготовленных стюардом.
Покончив с ужином, все стали искать предлога подольше не ложиться спать в такую чудесную ночь. Леди Элен, к общему удовольствию, попросила Паганеля рассказать о путешественниках, исследовавших Австралию, – он уже давно обещал сделать это.
Паганель не заставил себя просить. Его слушатели расположились у подножия великолепной банксии, и вскоре дым сигар поднялся до ее тонувшей в ночном мраке листвы.
Географ, полагаясь на свою неистощимую память, начал рассказ:
– Друзья мои, вы должны помнить – и майор, вероятно, этого не забыл – имена тех путешественников, о которых я говорил вам на борту «Дункана». Из всех, кто стремился добраться до центральной части Австралии, только четырем удалось пройти этот материк с юга на север или с севера на юг. Бёрк это сделал в 1860 и 1861 годах, Мак‑Кинли – в 1861 и 1862 годах, Ландсборо – в 1862‑м, Стюарт также в 1862‑м. О Мак – Кинли и Ландсборо я упомяну лишь мимоходом. Первый из них прошел от города Аделаида до залива Карпентария, а второй – от залива Карпентария до Мельбурна. Оба они были посланы австралийскими организациями на поиски Бёрка; он не возвращался, и ему уже не суждено было вернуться.
Бёрк и Стюарт – вот те два исследователя Австралии, о которых я сейчас без дальних предисловий начну рассказывать.
Двадцатого августа 1860 года Мельбурнское географическое общество отправило экспедицию, во главе которой стоял Роберт О'Хара Бёрк, отставной ирландский офицер, бывший полицейский инспектор в Каслмейне. Его сопровождали одиннадцать человек: Уильям Джон Уилс, выдающийся молодой топограф, доктор Беклер, ботаник Грей, молодой военнослужащий индийской армии Кинг, затем Ландельс, Браге и несколько сипаев [100]. Двадцать пять лошадей и столько же верблюдов везли на себе путешественников, их багаж и съестные припасы на полтора года.
Экспедиция направлялась на северное побережье, к заливу Карпентария, но предварительно должна была исследовать берега реки Куперс‑Крик. Беспрепятственно перебравшись через реки Муррей и Дарлинг, экспедиция достигла поселения Мениндье на границе колоний. Здесь выяснилось, что такое большое количество багажа очень обременительно. Это затруднение, да еще несколько резкий характер Бёрка внесли разлад в отряд. Дело дошло до того, что Ландельс, ведавший верблюдами, отделился от экспедиции и вместе с несколькими погонщиками‑индусами вернулся к берегам Дарлинга. Бёрк продолжал свой путь. Продвигаясь вперед то по великолепным, обильно орошаемым пастбищам, то по каменистым, безводным дорогам, он спустился к реке Куперс‑Крик. Двадцатого ноября, после трехмесячного странствия, Бёрк устроил на берегах этой реки свой первый склад провианта.
Здесь путешественники на некоторое время задержались в поисках удобного пути на север, – пути, пролегающего вблизи воды. С большими трудностями они добрались до пункта, находящегося на полпути между Мельбурном и заливом Карпентария. Они устроили в этом месте сторожевой пост, обнесли его изгородью и дали ему название «форт Уилс». Здесь Бёрк разделил свой отряд на две части. Одной группе, возглавляемой Браге, предстояло оставаться во вновь созданном форте в течение трех месяцев, а если хватит провианта, то и дольше, и ожидать возвращения другой. Эта вторая группа состояла из самого Бёрка, Кинга, Грея и Уилса. Они взяли с собой шесть верблюдов и съестных припасов на три месяца, а именно: триста фунтов муки, пятьдесят фунтов риса, пятьдесят фунтов овсяной муки, сто фунтов сушеного лошадиного мяса, сто фунтов соленой свинины и сала, а также тридцать фунтов сухарей. Взятых продуктов должно было хватить на путешествие в шестьсот лье в оба конца.
И вот эти четыре человека отправились в путь. С трудом перебравшись через каменистую пустыню, они достигли реки Эйр‑Крик, крайней точки, до которой дошел в 1845 году Стюарт. Отсюда, держась как можно ближе к сто сороковому меридиану, они направились к северу.
Седьмого января они под палящим солнцем пересекли тропик. Их часто морочили обманчивые миражи; они страдали от жажды; но время от времени их освежали сильные грозы. Кое‑где они встречали кочующих туземцев, которые относились к ним довольно радушно. В общем, надо сказать, путь их, не преграждаемый ни озерами, ни большими реками, ни горами, не представлял особых трудностей.
Двенадцатого января на севере показалось несколько холмов из песчаника, в их числе гора Форбса, а дальше пошли одна за другой гранитные горные цепи. Здесь двигаться вперед стало очень утомительно, животные еле плелись, порой совсем отказываясь идти дальше. «Мы все еще среди горных цепей. Наших верблюдов от страха бросает в пот», – писал Бёрк в своем путевом дневнике. Однако ж исследователям благодаря их энергии удалось добраться сначала до берегов реки Тернер, а затем и до верхнего течения реки Флиндерс, которую в 1841 году видел Стокс. Неся свои воды в зарослях из пальм и эвкалиптов, Флиндерс впадает в залив Карпентария.
Там уже сказывалась – множеством болотистых мест – близость океана. Один верблюд погиб в болоте, а остальные отказались идти дальше. Кинг и Грей принуждены были остаться с ними. Бёрк и Уилс продолжали вдвоем двигаться к северу, и, преодолев трудности, о которых весьма смутно упоминается в дорожном дневнике Бёрка, они достигли болотистого места, заливаемого морским приливом. Но самого океана они так и не увидели. Произошло это одиннадцатого февраля 1861 года…
– Значит, этим отважным людям не удалось продвинуться дальше? – спросила леди Элен.
– Нет, сударыня, – ответил Паганель. – Болотистая почва уходила из‑под ног, и им оставалось только попытаться вернуться к своим спутникам, оставшимся в форте Уилс. Поистине печальное возвращение. Слабые, изнуренные, едва передвигая ноги, дотащились они до Грея и Кинга. Отсюда экспедиция, спускаясь к югу по уже пройденной дороге, направилась к Куперс‑Крик. Нам не известны в точности все перипетии, опасности, муки этого путешествия, ибо в дорожном дневнике нет соответствующих записей, но, несомненно, все это было ужасно.
В апреле в долину Куперс‑Крик прибыли только трое: Грей изнемог в пути и скончался. Четыре верблюда погибли. Однако, доберись путешественники до форта Уилс, где ждал их Браге со своим складом провианта, и они были бы спасены.
Они удвоили усилия и брели еще несколько дней. Двадцать первого апреля показалась наконец ограда форта. Они входят – и что же: в этот самый день, тщетно прождав пять месяцев, Браге ушел из форта Уилс!..
– Ушел? – воскликнул Роберт.
– Да, ушел, по роковой игре случая… И, судя по оставленной Браге записке, всего за каких‑нибудь семь часов до их появления. Нечего было и думать догнать его. Несчастные, брошенные на произвол судьбы люди немного подкрепились оставленными на складе продуктами. Но у них не было средств передвижения, а до реки Дарлинг оставалось еще целых полтораста лье.
Тут Бёрку пришла в голову мысль идти к австралийским поселениям, находящимся у подножия горы Хоплесс, в шестидесяти лье от форта. И вот, несмотря на то, что Уилс был против этого плана, трое путешественников пустились в путь. Из двух еще уцелевших верблюдов один утонул в тинистом притоке Куперс‑Крик, а другой был не в силах больше сделать ни шагу; пришлось прикончить верблюда и питаться его мясом. Вскоре припасы иссякли. Трем несчастным пришлось питаться только «нарду» – съедобным водяным растением.
Отдалиться же от реки они не могли, так как в стороне от нее нет воды, а нести запас ее они не могли. Хижина, в которой они ночевали, сгорела вместе со всеми дорожными вещами. Они были обречены на гибель. Оставалось лишь умереть.
Бёрк подозвал к себе Кинга и сказал ему: «Мне осталось жить всего несколько часов. Вот мои часы и мой дневник. Когда я умру, вложите в мою правую руку пистолет и оставьте меня так, не зарывая». Это было последнее, что сказал Бёрк. На следующий день, в восемь часов утра, его не стало. Кинг, в страхе и отчаянии, бросился искать туземцев. Вернувшись, он застал мертвым и Уилса. Самого Кинга приютили туземцы. У них нашла его в сентябре экспедиция Хоуита, которая одновременно с экспедициями Ландсборо и Мак‑Кинли была послана разыскивать Бёрка. Так из четырех исследователей, предпринявших переход через Австралийский материк, уцелел лишь один…
Рассказ Паганеля произвел на всех слушателей тяжелое впечатление. Каждый думал о капитане Гранте, который, быть может, подобно Бёрку и его спутникам, бродил по этому роковому материку. Удалось ли потерпевшим кораблекрушение избежать участи отважных исследователей? Это сопоставление было так естественно, что слезы заблестели на глазах Мери Грант.
– Отец, бедный отец!.. – прошептала она.
– Мисс Мери, мисс Мери! – воскликнул Джон Манглс. – Чтобы подвергнуться всем этим бедам, нужно углубиться внутрь материка, а капитан Грант, как Кинг, попал к туземцам и, как Кинг, будет спасен. Ваш отец никогда не был в таких страшных условиях.
– Никогда, – подтвердил Паганель. – И я еще раз говорю вам, дорогая мисс Мери, что австралийцы очень гостеприимны.
– О, если бы это было так! – промолвила девушка.
– Ну, а Стюарт? – спросил Гленарван, желая отвлечь своих товарищей от этих грустных мыслей.
– Стюарт? – отозвался ученый. – О, ему больше повезло, и имя его внесено и прославлено в анналах австралийской истории. Еще в 1848 году Джон Мак‑Доуэлл Стюарт, ваш соотечественник, друзья мои, начал свои странствия по Австралии, приняв участие в путешествии Стерта в пустыню, простирающуюся к северу от Аделаиды. В 1860 году Стюарт, в сопровождении всего двух человек, тщетно пытался проникнуть в глубь Австралии. Но он не падал духом. Первого января 1861 года, во главе одиннадцати смелых спутников, он двинулся в путь с берегов Чамберс‑Крик и остановился всего лишь в шестидесяти лье от залива Карпентария. Пересечь весь этот опасный материк он так и не смог – из‑за недостатка съестных припасов пришлось вернуться в Аделаиду.
Все же Стюарт отважился еще раз попытать счастья и организовал третью экспедицию. На этот раз ему суждено было достигнуть цели, к которой он так пылко стремился.
Парламент Южной Австралии поддержал это начинание и постановил выдать Стюарту пособие в две тысячи фунтов стерлингов. Стюарт, обладая уже опытом исследователя, принял все меры предосторожности. Друзья его: естествоиспытатель Уотерхауз, Фринг, Кэкуик, его бывшие спутники; Вудфорд, Олд и другие – всего десять человек – присоединились к нему. Он взял с собой двадцать бурдюков из американской кожи, вместимостью по семь галлонов каждый, и пятого апреля
1862 года экспедиция в полном составе уже находилась в бассейне Ньюкасль‑Уотерхаус, за восемнадцатым градусом широты, в том самом пункте, дальше которого Стюарт не смог продвинуться в прошлый раз. Дальнейший путь экспедиции лежал приблизительно вдоль сто тридцать первого меридиана, то есть на семь градусов отклонялся на запад от маршрута Бёрка.
Базой этих новых исследований должен был служить бассейн Ньюкасль‑Уотерхаус. Стюарт тщетно старался пройти через густые леса на север и северо‑восток. Также не удалось ему достичь на западе реки Виктории: путь преграждала непроходимая чаща кустарников. Тогда Стюарт решился перенести свой лагерь в другое место, и ему удалось раскинуть его немного севернее, среди Говеровых болот. Отсюда, идя к востоку, он встретил на своем пути среди равнин, поросших травой, реку Дейли и поднялся по ее течению приблизительно миль на тридцать.
Места становились чудесными: роскошные пастбища обрадовали и обогатили бы любого скваттера; эвкалипты изумляли своей вышиной. Восхищенный Стюарт продолжал двигаться вперед. Он достиг берегов реки Странгуэйс, притока реки Ропер, открытой Лейххардтом. Эти реки несут свои воды среди великолепных пальмовых рощ, достойных детищ этого тропического края. Здесь жили туземные племена. Они радушно приняли исследователей.
Отсюда экспедиция направилась к северо‑западу, разыскивая среди песчаника и железистых горных пород истоки реки Аделейд, впадающей в залив Ван‑Димена. Ее русло проходит по области Арнхемленда, среди пальм, бамбука, сосен и панданусов. Река Аделейд делалась все шире, а берега ее становились болотистыми. Чувствовалась близость моря.
Во вторник, двадцать второго июля, Стюарт разбил лагерь среди болот Фришуотер. Его продвижение очень затрудняли бесчисленные ручьи, и он решил послать троих из своих спутников на поиски более удобных путей. На следующий день, то огибая непроходимые озера, то увязая в топях, Стюарт выбрался на более высокие места, поросшие травой. Там и здесь виднелись рощицы камедных деревьев и каких‑то деревьев с волокнистой корой. Носились стаи ибисов, гусей, совершенно диких водяных птиц. Туземцев не было, только вдалеке виднелись дымки их кочевий.
Двадцать четвертого июля, через девять месяцев после выступления из Аделаиды, Стюарт, желая достигнуть в тот же день берега океана, двинулся на север в восемь часов двадцать минут утра. Он проходил по холмистой местности, усеянной железной рудой и обломками горных вулканических пород. Деревья становились ниже, как всегда на берегу моря. Перед глазами открылась широкая долина с наносной почвой, окаймленная деревцами. Стюарт отчетливо слышал шум прибоя, но ничего не говорил своим спутникам. Они вошли в заросли дикого винограда. Стюарт сделал несколько шагов – и вот он на берегу Индийского океана!
«Море, море!» – закричал изумленный Фринг.
Подбежали остальные, и путешественники приветствовали Индийский океан троекратным продолжительным «ура».
Австралийский материк был пересечен в четвертый раз.
Выполняя обещание, данное губернатору сэру Ричарду Макдонеллу, Стюарт ступил в море и умыл лицо и руки соленой водой. Вернувшись в долину, он вырезал на стволе дерева свои инициалы: Д. М. Д. С. Лагерь раскинули у ручья. На следующий день Фринг отправился в разведку: надо было выяснить, можно ли с юго‑запада подойти к устью реки Аделейд. Почва оказалась слишком болотистой для лошадей, и пришлось отказаться от этого намерения.
Тогда Стюарт выбрал на поляне высокое дерево, срубил его нижние ветки, а на верхушке водрузил австралийский флаг. На коре дерева он вырезал следующие слова: «Ищи под землей на один фут к югу».
И если какой‑нибудь путешественник когда‑либо разроет землю в указанном месте, то он найдет там в жестяной коробке документ, каждое слово которого врезалось в мою память:
«Великое исследование и переход с юга на север Австралии.
Исследователи, возглавляемые Джоном Мак‑Доуэллом Стюартом, достигли этого места двадцать пятого июля 1862 года. Перед тем они пересекли всю Австралию от Южного моря до берегов Индийского океана, пройдя через центр материка. Они покинули город Аделаиду двадцать шестого октября 1861 года, а последний населенный пункт английских колоний в северном направлении – двадцать первого января 1862 года. В память этого счастливого события они водрузили здесь австралийский флаг с начертанным на нем именем главы экспедиции. Все обстоит благополучно. Боже, храни королеву».
За этим следуют подписи Стюарта и его спутников. Так было увековечено это крупное событие, слух о котором прокатился по всему земному шару.
– А свиделись ли эти мужественные люди со своими друзьями на юге? – спросила леди Элен.
– Да, – ответил Паганель, – до юга добрались все, но чего им это стоило! Больше всех страдал Стюарт. Когда он двинулся обратно в Аделаиду, здоровье его было очень расшатано цингой. В начале сентября болезнь стала так прогрессировать, что Стюарт уже потерял надежду когда‑нибудь увидеть обитаемые места; он был не в силах держаться в седле и двигался вперед, лежа на носилках, подвешенных между двумя лошадьми. В конце октября у него началось кровохарканье, совершенно его истощившее. Пришлось убить одну из лошадей, чтобы сварить ему бульон. Двадцать восьмого октября Стюарт чуть не умер, но наступил спасительный кризис, и десятого декабря маленький отряд в полном составе достиг первых поселений.
Семнадцатого декабря восхищенные жители Аделаиды встречали Стюарта. Но здоровье его все же было подорвано, и вскоре, получив от Географического общества большую золотую медаль, он на судне «Инд» отплыл на родину – в Шотландию, где мы можем по возвращении встретиться с ним[101].
– А после Стюарта никто не пытался делать новые открытия? – спросила леди Элен.
– Как же, – ответил Паганель, – я не раз упоминал о Лейххардте. Этот исследователь уже в 1844 году совершил замечательное путешествие на север Австралии. В 1848 году он организовал экспедицию на северо‑восток Австралии. Вот уже семнадцать лет, как он исчез. В прошлом году ботаник доктор Мюллер из Мельбурна организовал сбор средств на снаряжение поисковой экспедиции. Нужная сумма была в короткое время собрана, и отряд скваттеров во главе с Мак‑Интайром покинул двадцать первого июня 1864 года берега реки Пару. Сейчас, когда я рассказываю вам об этой экспедиции, она, вероятно, уже далеко углубилась внутрь страны. Пусть же поиски Лейххардта увенчаются успехом, и пусть мы сами, подобно этой экспедиции, отыщем дорогих нам друзей!
Так закончил географ свое повествование. Час был поздний. Поблагодарив Паганеля, слушатели разошлись. Несколько минут спустя все уже мирно спали. Только птица‑часы, спрятавшись в листве белого камедного дерева, равномерно отбивала секунды этой безмятежной ночи.
Глава XII