УСТАВ КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА СВЯТОСЛАВИЧА 8 страница
Кроме того, важно изменение грамматической формы рассказа об учреждении епископии в этой статье сравнительно с основной частью грамоты. Здесь о событиях говорится уже не в настоящем (се уставляю – ст. ст. 2, 14), даю (ст. ст. 3–5, 9) или в прошедшем времени (приведох епископа – ст. 2, есми дал землю – ст. 8, уставил есми епископью – ст. 12), а в предпрошедшем, как о давно совершенном действии: еже был уставил епископу пристроивати святей Богородици. Правда, в следующей фразе рассказ вновь ведется в настоящем времени (уставляю сию епископию).
Документ 2
Статья 1
Первый смоленский епископ со своей стороны подтверждает княжеские постановления, связанные с созданием епископии и ее обеспечением.
Маноил (умер после 1068 г.) – грек, пришедший на Русь До 1032 г. Летописец отмечает вокальные данные епископа, называя его певец гораздый339 [ПСРЛ, т. II, стб. 300]. Поставлен в епископы киевским митрополитом Михаилом, также греком, находившимся на кафедре в 1129 (1131?) – 1145 гг.
С... князем моим Михаилом – христианское имя князя Ростислава было Михаил.
Утвержаеве – мы утверждаем.
Статья 2
Статья содержит духовную санкцию, которая включает также ссылку на апостольские правила и правила Первого вселенского собора в Никее в 325 г. (святых отец 318). Эта ссылка не является точной. Ни в апостольском 1 правиле, ни в никейском 4 правиле не говорится о том, в каком городе нужно ставить епископа. По византийским обычаям, каждый город имел своего епископа, и Мануил сообщает в своей грамоте об условиях, с которыми он столкнулся на Руси.
Статья 3
Ст. 3 (как и ст. 16 грамоты Ростислава) содержит заклятье нарушителям установлений.
Статья 4
Статья также содержит духовную санкцию, на этот раз тем, кто лишит церковь выделенных ей десятин и земель (что связано со ст. 16 грамоты Ростислава).
Не правит иметь – не будем исполнять;
Анафема – отлучение от церкви, наивысшее дисциплинарное взыскание по каноническому праву.
Документ 3
Жалованная (данная) запись князя Ростислава на холм (смоленский детинец или его часть), который князь передает в 1150 г. кафедральной церкви, находившейся на этом холме. Такая щедрость князя может быть объяснена желанием возместить епископу тот ущерб, который он понес в 1140-е годы, возможно, отчасти, из-за недостаточной его защиты князем. Предполагается, что княжеская резиденция была перенесена за пределы города, на Смядынь.
Симеон епископ – переяславский епископ в 1101г., когда Владимир Мономах заложил в Смоленске церковь Богородицы.
Строити наряд церковный и утверженье – обеспечивать деятельность церкви. Дата княжеской записи – 30 сентября 1150 г. с упоминанием индикта – 15-летнего цикла – дана по византийскому стилю, в котором начало года приходится на 1 сентября. Такой календарный стиль использован в этой записи, как и в летописной записи о вторичном освящении 15 сентября 1150 г. смоленской церкви, вероятно, в связи с деятельностью епископа-грека. В других русских городах использовался в летописях мартовский стиль.
Документ 4
Документ представляет собой анонимную уставную запись о поступлении смоленской епископии пошлин с городов Смоленской земли. Эти пошлины назывались погородием и состояли из двух частей – урока и почестья. Урок взимался епископом уже без участия княжеской власти, в дополнение к указанным в документе 1 десятинам от даней. Почестье, судя по этимологии этого слова (от честь, честити – оказывать уважение), – первоначально угощение и подарки, связанные с выполнением епископом или его представителем публичных (судебных и административных) функций. К XIII в. это пошлина в денежной и натуральной формах. Запись перечисляет 12 городов Смоленской земли, в которых, естественно, существовали храмы.
Документ не имеет даты. В пользу датировки его более поздним временем, чем 1136–1150 гг., скорее концом XII – первой половины XIII в., могут указывать следующие соображения. Во-первых, денежный счет записи принадлежит к тому же периоду, что и грамота 1136 г. В записи не упоминаются гривны серебра, известные в документах середины XI11 в. и тем более гроши конца XIV в. Во-вторых, система исчисления пошлин не имеет архаичной формы доли поступлений, а обозначена в твердых ставках, что свидетельствует об определенном времени, нужном для выработки новой системы. В-третьих, запись относится ко времени, когда церковная организация могла самостоятельно собирать с городов причитающиеся ей пошлины, не опираясь на княжескую систему сбора даней. В-четвертых, экономическое положение смоленских городов было достаточным для удовлетворения среди других и финансовых претензий владыки. Л. В. Алексеев обратил внимание на отсутствие указания на почестье от Торопца – крупнейшего, наряду с Мстиславлем и Ростиславлем, провинциального города княжества – и нашел, что это свидетельствует о времени, когда смоленский епископ не мог приезжать в этот город. Он связывает составление записи с 1211 –1218 гг., когда новгородский архиепископ Митрофан был изгнан из Новгорода в Торопец340 [Алексеев Л. В. Смоленская земля…, с. 24-25].
Три гоны короткии – значение этих слов не ясно. Гоны – мера площади земли и расстояния (Земли орамой [пахотной] пятери гоне341 [Словарь русского языка XI – XVII вв. в. 4. М., 1977, с. 72]), а также участки, отведенные для разведения бобров или для охоты на зверя.
Невод, тр[...]ица, бредник – вероятно эти слова обозначали орудия рыбной ловли.
Полавочник, скатерти, убрусы – тканые изделия разного назначения;
Берковеск – мера веса, равная десяти пудам, 160 кг.
УСТАВ НОВГОРОДСКОГО КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА ОЛЬГОВИЧА
О ЦЕРКОВНОЙ ДЕСЯТИНЕ 1137 Г.
Введение
Устав князя Святослава представляет собой законодательный акт, регулирующий отчисления в пользу новгородской епископии от судебных доходов князя.
В Уставе содержатся ценные сведения об организации управления в северных и северо-восточных землях Новгорода. Наличие в нем позднейших приписок, отразивших изменившийся в XIII в. порядок распределения юрисдикции между князем и органами боярской республиканской государственности, дает возможность исследовать динамику укрепления новгородской независимости от княжеской власти.
Материалы Устава имеют значительную ценность также для изучения развития новгородской денежной системы.
Устав Святослава Ольговича известен в двух списках:
1. С – второй половины XIV в., в приложении к Синодальной кормчей 1280-х гг. (ГИМ, Син. 132); используется здесь как основной;
2. Е – конца XV – начала XVI в., в Кормчей (ГБЛ, Егор. 472).
В обоих известных сейчас списках Устав Святослава оказывается прямым продолжением помещенного перед ним Церковного устава князя Владимира. По мнению Я. Н. Щапова, предшествующая документу редакция Устава Владимира сложилась в XIII в.; следовательно, интересующий нас текст воссоединился с ней не ранее второй половины XIII в.342 [Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь…, с. 150-165]. Так же в обоих случаях Устав Святослава дополнен припиской, состоящей из двух рубрик: А се обонезъскый ряд (ст. 6) и А се бежичьскый ряд (ст. 7). Временем составления этих приписок А. А. Зимин и Я. Н. Щапов считают XIII в.343 [Там же, с. 164-165; Памятники русского права. Вып. второй. Составитель Зимин А. А. М, 1953, с. 120].
Дата составления самого Устава Святослава обозначена в его тексте – в лето 6645, индикта 15, что соответствует 1137 г.
Князь Святослав Ольгович занимал новгородский стол дважды: с 19 июля 1136 г. по 17 апреля 1138 г., а затем с 25 декабря 1139 г. по февраль 1141 г.344 [Новгородская Первая летопись, с. 24-26, 209-211].
Текст
1. Устав345, бывъшии346 прежде нас347 в Руси348 от прадед349 и от дед350 наших, имати пискупом351 десятину352 от дании353 и от вир354, и продажь355, что входить в356 княжь двор357 всего358.
2. А зде, в Новегороде, что есть десятина от дании обретох упряжено преже мене бывъшими князи. Толико от вир и продажь десятины зьрел, олико днии в руце княжи и в клеть его.
3. Нужа же бяше пискупу, нужа же князю в томь, в десятой части божий. Того деля уставил есмь святой Софьи, а ть емлеть пискуп зв десятину от вир и продажь 100 гривен новых кун, иже выдаваеть домажиричь из Онега. Аче не будеть полна ста у домажирича, а359 осмьдесят выдасть, а дополнок възметь 20 гривен у князя ис клети.
4. Урадил есмь аз святей Софии и написал Никола князь новогородьскыи Святослав: в Онеге на Волдутове погосте два сорочка, на Тудорове погосте два сорочька, на Ивани погосте с даромь 3 сорочькы361, на Ракуле 3, на Спиркове362 два, у Вихтуя сорочек, в Пинезе 3, в Кегреле 3, устье Емьце два, устье Ваг два, у Пуите сорочек, у Чюдина пол сорочька, у Аигуя с363 даромь два, у Вавдита с даром два, у Вели два, у Векшензе два, на Борку сорочек, в Отмине364 сорочек, в Тоиме сорочек, у Поме пол сорочка, у Тошьме сорочек, у Пененича сорочек, у Порогопустьцъ пол сорочка, у Валдита два сорочка, на Волоце в Моши два, у Еми скора, а на мори от чрена и от салгы по пузу, у Тудора сорочек.
В лето 6645, индикта 15.
5. Оже ли кто в которое время а то рюшить или отиметь, что я урядил князь Никола Святослав с владыкою Нифонтом, князь ли, или ин кто сильных новогородець, а будеть богу противен и святей Софии.
6. А се обонезьскыи ряд: во Олонци 3 гривны, на Свери гривна, на Юсколе 3365 гривны, в Тервиничах 3 гривны, у Вьюнице гривна, устье Паши гривна, у Пахитка на Паши пол гривны, на Кукуеве горе гривна, у Пермина гривна, у Кокорка пол гривны, на Масиеге низ Сяси пол гривны, в поезде от всее земли владыце 10 гривен, а попу две гривны, у Липсуевичь пол гривны, у Тоивота гривна, в Липне пол гривны.
7. А се бежичьскый ряд: в Бежичих 6 гривен и 8 кун, Городецьке полъпяты гривны, в Змени 5 гривен, Езьске 4 гривны и 8 кун, Рыбаньске гривна волжьская, в Низьске пол гривны волжьская
РАЗНОЧТЕНИЯ
СНдалее а Руси;
НВ бывших;
347–348
СН, КЕ, Сд нет;
СН Русе;
349–350
ОФ нет;
РЕ митрополиту;
ОФ нет;
П дати;
П мер; Тт веры;
Крестин. далее и от лова княжа; КЕ, Сд далее и от лов княжих, и от виноград, и от всею;
356–357
КЕ, Сд дом княж; Крестин., РЫЕ двор княжь от;
КЕ, Сд, ЯТ нет;
Е нет;
Е Турове;
Е сорочьке;
Е Спирове;
Е з;
Е Обине;
Е 10;
Е нет.
КОММЕНТАРИЙ
Статья 1
Первая статья Устава содержит ссылку на существующее законодательство, идущее в Руси от прадедов и дедов, т. е. имеющее общерусский характер. Это законодательство касается предоставления епископам (пискупом) десятины от всех княжеских доходов (что входить в княжь двор всего), в том числе от даней, вир и продаж. Статья, следовательно, говорит о двух формах десятины – от даней и от вир и продажь.
Следует заметить, что несмотря на ссылку на устав прадедов и дедов, порядок назначения обеих форм десятины отнюдь не был непреложным. В практически синхронном памятнике – Уставе князя Ростислава смоленской епископии 1136 г. десятина формируется на основе только податного иммунитета: И се даю святей Богородици и епископу десятину от всех даней смоленских что ся в них сходит истых кун, кроме продажи, и кроме виры, и кроме полюдья367 [Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М, 1976, с. 141].
Статья 2
В момент вокняжения Святослав Ольгович обнаружил, что податной иммунитет новгородской епископии обеспечен преже нею бывшими князи, тогда как организация судебного иммунитета нуждается в особом вмешательстве. Неясная фраза Толико от вир и продажь десятины зьрел, олико днии в руце княжи и в клеть его порождает противоречивые толкования.
Слово днии в этой фразе М. Н. Тихомиров переводил как дней и соответственно усматривал в нем указание на былое существование порядка дележа доходов между князем и епископом по дням368 [Тихомиров М. Н., Щепкина М. В. Два памятника новгородской письменности. М, 1952, с. 21. Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XIII вв. М., 1955, с. 195].
Более убедительным представляется общепризнанное понимание в слове днии испорченного даней, позволяющее толковать всю фразу как: десятина от вир и продаж находилась в соответствии с теми суммами дани, которые собирались в руках князя и в его казне. Очевидно, слово даней имеет здесь расширительное значение, подразумевая именно поступления от вир и продаж, а не от податей, что в данном контексте было бы бессмысленным.
Десятина от податей, как явствует из самого факта ее противопоставления, до Святослава Ольговича была уже установлена кем-то из его предшественников.
Надо особо оговорить это обстоятельство, поскольку Б. Д. Греков был склонен переводить спорную фразу следующим образом: к моменту вокняжения Святослава сумма одной только десятины от вир и продаж равнялась всей сумме княжеской дани, собираемой с Новгородской земли369 [Греков Б. Д. Избранные труды. Т. 4. М., 1960, с. 144]. Такое толкование отодвигает момент фиксации судебной десятины в отдаленное прошлое, что противоречит Уставу Святослава Ольговича.
Статья 3
Существо нововведений Устава сформулировано в ст. 3. Она устанавливает фиксированную сумму ежегодной судебной десятины независимо от реальных доходов князя, получаемых от судебного иммунитета. Устав определяет, что епископу надлежит получать 100 гривен новых кун «от вир и продаж», а выдавать ему эту сумму должен домажирич из Онега. Если у домажирича (сборщика податей) не будет полной суммы десятинных отчислений, то разницу епископ получает из княжеской казны (клети). Этот порядок пояснен конкретным примером: если у домажирича будет только 80 гривен, то недостающие 20 гривен берутся из клети. Начальная фраза статьи свидетельствует о равной заинтересованности епископа и князя в установлении такого порядка.
В литературе давно уже стала дискуссионной проблема политической направленности этого документа. В чью пользу он был составлен? Кто получал выгоды в результате фиксации судебной десятины – князь или епископ? Мнения исследователей по этому вопросу можно разделить на три группы: Устав носит прокняжеский характер; Устав практически нейтрален: Устав – результат победы Новгорода в антикняжеской борьбе.
Выразителем первой точки зрения был Б. Д. Греков. В самом деле, если в соответствии с его пониманием спорной фразы в ст. 2 судебная десятина до Святослава была равна всей сумме даней, собиравшихся княжеской казной, то ее фиксация в 1137 г. резко ограничивала доходы епископа. «Может быть, – спрашивал Б. Д. Греков, – эта реформа была одной из причин оппозиции владыки Нифонта по отношению к князю Святославу?»370 [Греков Б. Д. Революция в Новгороде Великом в XII в. – Ученые записки Института истории РАНИОН. Т. 4. М., 1929, с. 18].
Вторая точка зрения изложена С. В. Юшковым: «Содержание этого Устава весьма бедное; никаких особых привилегий он не обеспечивает новгородской церкви»371 [Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства, с. 222].
Наконец, последняя точка зрения безраздельно господствует сегодня. Впрочем, она была провозглашена еще Н. М. Карамзиным, увидевшим в Уставе стремление князя Святослава «обезоружить Нифонта своею щедростию»372 [Карамзин Н. М. История государства Российского, т. 2, с. 185-186]. Д. С. Лихачев обратил внимание на форму заклятия против возможных нарушителей Устава: гарантом Устава в ст. 5 названа св. София, патронесса епископии, а не св. Николай, патрон князя Святослава373 [Лихачев Д. С. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. – Исторические записки, № 25, 1948, с. 244-249]. А. А. Зимин отметил, что фиксация десятины создает известную независимость епископии от князя374 [Памятники русского права. Вып. второй, с. 116, 119]. М. Н. Тихомиров пошел дальше других исследователей, склоняющихся к общей оценке документа как памятника победы новгородцев в антикняжеской борьбе. Он признал в Уставе Святослава государственный акт, отражающий интересы смердов, повинности которых отныне строго определены законодательным путем375 [Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XIII вв. с. 195].
На наш взгляд, сама постановка вопроса при всей его важности носит несколько идеальный характер, исходя главным образом из оценки не самого Устава, а обстоятельств, сопутствовавших его появлению. И дело здесь даже не в личности Святослава Ольговича, которая не вполне сочетается с тем представлением, которое может быть составлено о князе, пришедшем в Новгород на гребне антикняжеских волнений 1136 г. Хорошо известно, что сразу по вокняжении Святослав вступает в конфликт с епископом Нифонтом, отказавшим князю в церковном венчании. Святослава дважды изгоняют с новгородского стола. Все эти события характеризуют его как последовательного защитника княжеских привилегий, опиравшегося не на Новгород как таковой, а на определенные боярские группировки в нем. Деятельность князя позволяет оппозиционным боярским группам дважды добиваться его изгнания.
В этой связи представляется, что распространенная оценка Устава Святослава как важнейшего памятника, порожденного успехами восстания 1136 г., основывается главным образом на прямолинейном привлечении в качестве аргумента той схемы периодизации новгородской истории, в которой восстание 1136 г. признано поворотным пунктом от княжества к боярской республике. Дает ли сам Устав материалы именно для такой его оценки? Разумеется, он выгоден епископии. Действительно, он укрепляет ее независимость от князя. Но возможно ли говорить о значительных материальных льготах, предоставленных князем новгородской церкви?
Фиксированный Уставом доход епископа в 100 гривен новых кун сравнительно невелик. Под гривнами новых кун, которые к концу XII в. стали гривнами ветхих кун376 [ГВНП, с. 55-56, № 28], возможно понимать лишь гривны кун Пространной Правды. Их соотношение с гривной серебра, отмеченное договором Новгорода с немцами конца XII в., равнялось 4:1. Иными словами, 100 гривен новых кун равны 25 гривнам серебра. Для сравнения отметим, что такая сумма составляет половину вступительного взноса «пошлого» купца в иванскую корпорацию. Эту сумму, бывшую лишь одним из источников дохода новгородской епископии, можно было бы при желании признать заметной, если бы она впервые назначалась князем в качестве десятины. Однако судебная десятина в виде нефиксированной величины и прежде поступала в Софийский дом. Следовательно, вопрос о материальной выгодности для новгородской епископии рассматриваемого Устава вообще может быть сведен к обсуждению мизерной суммы, составлявшей разницу между прежними и новыми поступлениями в епископскую казну десятины от вир и продаж. Если оставаться в русле материальных расчетов, следует признать правоту С. В. Юшкова, говорившего об отсутствии особых привилегий новгородской церкви, якобы декларированных этим документом.
Статья 4
В ст. 4 определяется порядок обеспечения суммы в 100 гривен новых кун, которая собирается в форме княжеской ренты с ряда погостов по фиксированным для каждого погоста нормам. Погосты, перечисленные в Уставе, составляя область недавней колонизации Новгорода, локализованы А. Н. Насоновым в районе нижней Двины и ее притоков, а также в районе Пинеги и ее притоков. Сборщик податей с этой территории – «домажи-рич», как это видно из ст. 3, находится в Онеге377 [Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951, гл. V и VI].
Сборы с погостов в большинстве случаев выражены в «сорочках», в двух случаях – в иных единицах измерения: мех (с Еми) и от чрена и от салги по пузу (на море). Результат подсчета сорочков выражается в цифре 43 ½. Добавляя к этой сумме сборы, выраженные в других единицах, можно говорить об итоге, близком 45 сорочкам.
Между тем при равенстве гривны серебра примерно 196 гр. 100 гривен новых кун приравниваются 4912 гр. серебра. В таком случае сорочек оказывается соответствующим 109,15 гр. серебра, а лежащая в его основе единица (одна сороковая) – 2,73 гр. серебра, что поразительно совпадает с куной-дирхемом русской денежной системы IX–X вв.378 [Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 52]. Полагаем поэтому, что счет на сорочки является реликтовым, отражающим очень древнюю денежную практику Новгорода. Вместе с тем мы видим, что данные ст. ст. 3 и 4 Устава находят взаимное подтверждение.
Статья 5
Содержит заклятие возможным нарушителям Устава и является логической концовкой документа.
Свидетельство того, что Святослав Ольгович действительно в крещении назывался Николаем, содержит группа принадлежавших ему свинцовых печатей из Новгорода с изображением святых Николая и Михаила (Михаилом звали в крещении отца Святослава – Олега Святославича)379 [Янин В. Л. Актовые печати древней Руси. Т. I. M., 1970, с. 194-195, № 140-142]. Нифонт был новгородским епископом с 1131 по 1156 гг.
Статьи 6 и 7
А. Н. Насонов полагал, что территорией, сборы с которой передавались епископу взамен десятины с судебных пошлин, была территория Обонежья, подробно описанная в ст. 6 и локализуемая в районе, примыкавшем с востока к Ладожскому озеру и к поволховским владениям Новгорода. Погосты, перечисленные в ст. 4, располагаются вне Обонежья, на восток и северо-восток от него, и составляют район недавней колонизации Новгорода. А. Н. Насонов не ставил вопрос о разновременности Устава и приписок к нему. Напротив, по его мнению, установленный в «Обонежском ряде» порядок имеет более глубокую древность, коль скоро территория Обонежья была колонизована ранее Двинской земли380 [Насонов А. Н. «Русская земля»… М., 1951].
Мы вынуждены подвергнуть эту аргументацию существенной критике, основанной прежде всего на подсчете перечисленных в документе отчислений, поскольку А. Н. Насонов заключал: «...св. Софии выдавалось, во-первых, за десятину от вир и продаж 100 гривен из Онега и, во-вторых, по отдельным погостам, начиная от Валдутова и Тудорова на Онеге и кончая погостами, лежащими на Двине и Сухоне». И далее: «...можно заключить, что 100 гривен в пользу св. Софии выплачивались с Обонежского ряда»381 [Там же, с. 94].
Как уже показано выше, сумма в 100 гривен новых кун тождественна сумме сборов с погостов, перечисленных в ст. 4. Между тем легко подсчитать, что в Обонежье (по ст. 6) собирается 29 ½ гривен (без владычного подъезда – 17 ½ гривен), что даже отдаленно не напоминает уставной единицы в 100 гривен новых кун. В Бежицах (по ст. 7) собирается 19 ½ гривен 16 кун и 1 ½ волжских гривны. Даже общая сумма сборов по ст. ст. 6 и 7 оказывается много меньше той, которая обозначена в ст. 3.
Приведенное сопоставление еще раз позволяет утверждать, что в тексте Устава Святослава имеется в виду только территория погостов, перечисленных в ст. 4, которые и дают в сумме фиксированную в 100 гривен новых кун судебную десятину. Заметим, что разница в денежной терминологии собственно Устава и «Обонежского ряда» прямо свидетельствует о разновременности этих записей.
Итак, в Уставе Святослава речь идет о сборе судебной десятины с земель, находящихся в Заволочье. В этой связи наибольший интерес должен представлять статус таких земель относительно князя в будущем.
Начиная с древнейшего дошедшего до нас докончания Новгорода с князем (а такое докончание датируется 60-ми годами XIII в.), во всех договорах вплоть до падения новгородской независимости присутствует обязательная формула: А волостии ти, княже, новгородьскых своими мужи не держати, нъ держати мужи новгородъскыми; а дар от тех волостии имати. А се волости новгородьскые: Бежиче, Городецъ, Мелечя, Шипино, Егна, Вологда, Заволоцье, Колоперемъ, Тре, Перемь, Югра, Печера; а ты волости дьржати мужи новгородьскыми; а дар от них имати... А за Волок ти своего мужа не слати, слати новгородца382 [ГВНП, № 1, 2, 3, 6, 7, 9, 10, 14, 15, 19, 22, 26]. Существо этого постановления заключается в разграничении земель, на которые в XIII–XV вв. не распространялась судебная власть князя, от тех территорий, где он распоряжался и судебными доходами на основе обычного смесного с посадниками порядка. Такое разделение было одним из важнейших завоеваний боярской республики. Прилагая это разделение к интересующим нас территориям, мы увидим, что они вовсе не однородны. На земли перечисленных в Уставе Святослава погостов (ст. 4) в XIII в. и в последующих столетиях князю доступа не было, тогда как район, описанный в ст. 6, не входил в систему «новгородских волостей», а принадлежал к той части владений Новгорода, где и в позднейшее время деятельность князя не подлежала специальным ограничениям.
Между тем многие исследователи склонны (не замечая указанных противоречий, порожденных Уставом Святослава) вслед за Б. Д. Грековым относить создание указанных ограничений княжеской власти к событиям 1136 г., т. е. ко времени, предшествующему возникновению Устава Святослава Ольговича.
Иными словами, мы приходим к выводу, согласно которому формирование нового порядка взаимоотношений новгородского князя и новгородских колоний отнюдь не порождается непосредственно преобразованиями 1136 г., а принадлежит ко времени более позднему (однако не позднее 60-х годов XIII в., когда такой порядок уже фиксирует докончание Новгорода и князя Ярослава Ярославича). В 1137 г., спустя год после восстания, самого противопоставления новгородских волостей и метрополии еще не существовало, на что указывает деятельность княжеского домажирича, сидевшего в Онеге, но управлявшего также и Заволочьем.
В связи с такой постановкой вопроса большой интерес представляет объяснение причин, в силу которых к Уставу Святослава в какой-то момент добавились приписки об Обонежском и Бежецком рядах. Позволим себе сформулировать проблему следующим образом. Коль скоро во второй половине XIII в., когда к Уставу Святослава был проявлен особый интерес, его постановления уже не имели юридической силы (Заволочье, фигурирующее в Уставе, было изъято из юрисдикции князя), имели ли такую силу разделы, касающиеся Обонежского и Бежецкого рядов?
Положительный ответ на этот вопрос дает известная откупная грамота 1460 г.: У великого князя наместника у Григорий у Васильевичя се купи Яким Гуреев и Матфеи Петров обонискыи суд князя великого: вниз по Волхову, и на Паши на реке, и на Кожеле, и на Кукоевском погосте, и на Кукоеве горе, и в Лепни, и на Сетомле, и на Ояти на реке, и на Свере на реке, и на Олонце на реке, а Кукоевского погоста, где ни буди, или в городе или а селе, ино платити им суд князя великого по старине. А суд им судити и пошлины имати им по старине и верное им имати...383 [ГВНП, с. 149, № 93. О дате грамоты см.: Янин В. Л. К хронологии новгородских актов Василия Темного. – Археографический ежегодник за 1979 год. М., 1981].
Описанная в откупной грамоте территория совпадает с территорией Обонежского ряда. Суд здесь был особо урегулирован. Находясь целиком в княжеском распоряжении, он был изъят из системы смесного с посадником суда. Для периода расцвета Новгорода Обонежье и Заволочье составляют как бы два противоположных полюса. В Заволочье князь не имеет прав. В Обонежье его права безраздельны: А хто згонит или замешает, даст князю великому гривну золота, а борцам серебро въдвое384 [ГВНП, с. 149, № 93].
Свидетельство откупной грамоты указывает на то, что в эпоху, когда постановления собственно Устава Святослава уже не имели законной силы, положения приписок к нему сохраняли характер действующего законодательства. Сам по себе этот факт является решающим аргументом в пользу позднейшего происхождения приписок.
Другое важное свидетельство содержится в договоре князя Ярослава Ярославича с Новгородом, заключенном в 1265–1267 гг.: А суд, княже, отдал Дмитрии с новгородци бежичяном и обонижаном на 3 лета, судье не слати385 [ГВНП, с. 11, №2]. Упомянутое постановление князя Дмитрия Александровича датируется временем не позднее 1264 г., коль скоро к моменту составления цитированного докончания не истек названный в нем трехлетний срок. Приведенное свидетельство также ставит Обонежье, а вместе с ним и Бежецкий Верх в особое по отношению к княжескому суду положение, возникшее до 1264 г. Здесь князь имеет какие-то преимущественные права в области суда и извлечения судебной пошлины.