Свернутые аналогии
Здесь явно чувствуется, что ребенок рассуждает по аналогии. Но что и с чем он сопоставляет и какой делает вывод?
Чтобы ответить на этот вопрос, нужна небольшая реконструкция.
Вначале ребенок бесконечно задает вопросы взрослому. Когда последнему надоедает отвечать, он ссылается на непонятный «перпендикуляр», и на этом все вопросы кончаются. Затем взрослый настойчиво спрашивает ребенка. Как только ребенку надоедает отвечать, он, подобно взрослому, ссылается на тот же «перпендикуляр» и ожидает, что после этого вопросов больше не будет.
Сравниваются, таким образом, РґРІРµ ситуации: РІ первой ребенок задает РјРЅРѕРіРѕ РІРѕРїСЂРѕСЃРѕРІ взрослому, Р° РІРѕ второй взрослый ребенку. Рти ситуации РІРѕ РјРЅРѕРіРѕРј СЃС…РѕРґРЅС‹. Ребенок, РєСЂРѕРјРµ того, замечает особенность первой РёР· РЅРёС…: после «перпендикуляра» РІРѕРїСЂРѕСЃС‹ РЅРµ задаются. Рту черту РѕРЅ Рё переносит РїРѕ аналогии РЅР° вторую ситуацию, делая вывод, что Рё РІ этом случае обращение Рє «перпендикуляру» снимет дальнейшие расспросы.
Ртот вывод является, конечно, РЅРµ более чем гипотезой, причем гипотезой, имеющей малую вероятность. Ситуации действительно СЃС…РѕРґРЅС‹, РЅРѕ РЅРµ полностью. Р’ РѕРґРЅРѕРј случае РІРѕРїСЂРѕСЃС‹ задает ребенок, Р° РІ РґСЂСѓРіРѕРј – взрослый; реакция Р¶Рµ взрослого РЅР° «перпендикуляр» скорее всего будет РёРЅРѕР№, чем реакция ребенка.
В обычном мышлении умозаключение по аналогии редко встречается в ясной, не требующей анализа и реконструкции форме. Чаще всего аналогия оказывается свернутой, какие-то части умозаключения опускаются.
Нередко аналогией называют рассуждения, заведомо не являющиеся умозаключениями по аналогии.
В сказке Л.Кэрролла «Алиса в Стране чудес» есть такой диалог.
Алиса спрашивает Чеширского кота:
– А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?
– Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?
– Допустим, – согласилась Алиса.
– Дальше, – сказал кот. – Пес ворчит, когда сердится, а когда доволен, виляет хвостом. Ну а я ворчу, когда я доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я не в своем уме.
РљРѕС‚ сравнивает здесь СЃРІРѕРµ поведение СЃ поведением РїСЃР° РІ тех Р¶Рµ обстоятельствах, или, как обычно РіРѕРІРѕСЂСЏС‚, РїСЂРѕРІРѕРґРёС‚ аналогию. Однако рассуждение кота – это РЅРµ умозаключение РїРѕ аналогии. Последнее требует, чтобы РЅР° РѕСЃРЅРѕРІРµ сходства известных черт делался вывод Рѕ совпадении Рё РґСЂСѓРіРёС… черт. Ртого РІ данном случае как раз нет. Пес РІ своем СѓРјРµ, РёР· чего РєРѕС‚ заключает, что сам РѕРЅ, РІ противоположность РїСЃСѓ, СЏРІРЅРѕ РЅРµ РІ своем СѓРјРµ.
Аналогия обладает слабой доказательной силой. Продолжение сходства может оказаться поверхностным или даже ошибочным. Однако доказательность и убедительность далеко не всегда совпадают. Нередко строгое, проводимое шаг за шагом доказательство оказывается неуместным и убеждает меньше, чем мимолетная, но образная и яркая аналогия. Доказательство – сильнодействующее средство исправления и углубления убеждений, в то время как аналогия подобна гомеопатическому лекарству, принимаемому ничтожными дозами, но оказывающему тем не менее заметный лечебный эффект.
Аналогия – излюбленное средство убеждения в художественной литературе, которой по самой ее сути противопоказаны сильные, прямолинейные приемы убеждения. Аналогия широко используется также в обычной жизни, в моральном рассуждении, в идеологии, утопии и т.п.
Метафора, являющаяся ярким выражением художественного творчества, представляет собой, по сути дела, своего рода сгущенную, свернутую аналогию. Едва ли не всякая аналогия, за исключением тех, что представлены в застывших формах, подобно притче или аллегории, спонтанно может стать метафорой. Примером метафоры с прозрачным аналогическим соотношением может служить следующее сопоставление Аристотеля: «…старость так относится к жизни, как вечер к дню, поэтому можно назвать вечер „старостью дня“… а старость – „вечером жизни“». В традиционном понимании метафора представляет собой троп, удачное изменение значения слова или выражения. С помощью метафоры собственное значение имени переносится на некоторое другое значение, которое подходит этому имени лишь ввиду того сравнения, которое держится в уме. Уже это истолкование метафоры связывает ее с аналогией. Метафора возникает в результате слияния членов аналогии и выполняет почти те же функции, что и последняя. С точки зрения воздействия на эмоции и убеждения метафора даже лучше справляется с этими функциями, поскольку она усиливает аналогию, вводя ее в сжатом виде.
Аналогия является популярным способом индуктивной аргументации в поддержку оценок. Общая схема оценочной аналогии:
Предмет А имеет признаки a, b, c и является позитивно (негативно, нейтрально) ценным.
Предмет В имеет признаки a, b, c.
Значит, предмет В также является, вероятно, позитивно ценным.
В этом рассуждении сходство двух предметов в каких-то признаках оказывается продолженным, и на основании того, что первый предмет имеет определенную ценность, делается вывод, что и второй предмет обладает такой же ценностью.
Например: «Книга А – антиутопия, написанная хорошим языком, имеющая занимательный сюжет, заслуживает похвалы; книга В также является антиутопией, написанной хорошим языком и имеющей занимательный сюжет; значит, книга В также, по-видимому, заслуживает похвалы».
Часто аналогия с оценочной посылкой предстает в форме: «Предмет А имеет свойства а, в, с и должен быть d; предмет В обладает свойствами а, в, с; значит, предмет В, вероятно; должен быть d».
Например: «Хороший автомобиль имеет колеса, мотор и должен быть экономичным; хороший трактор имеет колеса и мотор; значит, хороший трактор тоже, по-видимому, должен быть экономичным». Только в самых редких случаях оценочная аналогия выступает в такой прозрачной форме, как в приведенных примерах. «Человек по сравнению с божеством так же ребячлив, – говорит Гераклит, – как ребенок по сравнению с человеком». В этой свернутой аналогии речь идет о том, что человек в сравнении с более высокой ступенью развития (какой является божество) должен казаться ребячливым, поскольку ребенок, во многом подобный взрослому человеку (и имеющий его более высокой ступенью своего развития), должен казаться ребячливым. В «Дон Кихоте» Сервантеса проводится такая ясная аналогия: «Странствующий рыцарь без дамы – это все равно, что дерево без листьев, здание без фундамента или же тень без тела, которое ее отбрасывает». Поскольку дерево, лишенное листвы, здание без фундамента или тень без тела внушают подозрение и не могут оцениваться положительно, такую же реакцию вызывает и странствующий рыцарь без дамы.
Аналогия свойств и аналогия отношений
Аналогия – старое понятие, известное уже греческой науке и средневековому мышлению. Руже в древности было замечено, что уподобляться друг другу, соответствовать и быть сходными по своим свойствам могут не только предметы, но и отношения между ними.
Пионеры воздухоплавания не могли справиться с проблемой продольного изгиба крыльев своих летательных аппаратов. В 1895 г. Ф.Шаню сделал билан с крыльями, соединенными стойками (подпорками). Конструкция была похожа на ажурный мост, и не удивительно: Шаню был инженером-мостостроителем и увидел аналогию между своим делом и проблемой укрепления крыльев аэроплана без их утяжеления.
Рзобретатель паровой турбины Р§.Парсонс начал СЃРІРѕСЋ работу РёСЃС…РѕРґСЏ РёР· аналогии между потоком пара Рё потоком РІРѕРґС‹ РІ гидравлической турбине.
Уподобление крыла аэроплана – мосту и потока пара – потоку воды – это выявление сходных свойств разных объектов. Заметив это сходство, можно продолжить его и заключить, что сравниваемые предметы подобны и в других своих свойствах.
Р’ хорошо известной планетарной модели атома его строение уподобляется строению Солнечной системы. Р’РѕРєСЂСѓРі массивного СЏРґСЂР° РЅР° разном расстоянии РѕС‚ него движутся РїРѕ замкнутым траекториям легкие электроны, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ тому как РІРѕРєСЂСѓРі Солнца обращаются планеты. Р’ этой аналогии устанавливается, как Рё обычно, сходство, РЅРѕ РЅРµ самих предметов, Р° отношений между РЅРёРјРё. Атомное СЏРґСЂРѕ РЅРµ РїРѕС…РѕР¶Рµ РЅР° Солнце, Р° электроны – РЅР° планеты. РќРѕ отношение между СЏРґСЂРѕРј Рё электронами РІРѕ РјРЅРѕРіРѕРј РїРѕРґРѕР±РЅРѕ отношению между Солнцем Рё планетами. Заметив это сходство, РјРѕР¶РЅРѕ попытаться развить его Рё высказать, например, предположение, что электроны, как Рё планеты, движутся РЅРµ РїРѕ круговым, Р° РїРѕ эллиптическим траекториям. Рто будет умозаключение РїРѕ аналогии, РЅРѕ опирающееся СѓР¶Рµ РЅРµ РЅР° сходство свойств предметов, Р° РЅР° сходство отношений между, РІ общем-то, совершенно разными предметами.
У английского книгопечатника Д.Дантона был счастливый, но очень короткий брак: молодая жена его рано скончалась. Спустя всего полгода он, однако, вновь женился. В истории своей жизни Дантон оправдывал столь скорое утешение тем, что вторая жена была всего лишь повторением первой: «Я поменял только лицо, женские же добродетели в моем домашнем круге остались те же. Моя вторая жена не что иное, как первая, но лишь в новом издании, исправленном и расширенном, и я бы сказал: заново переплетенном».
Здесь отношение новой жены к предыдущей уподобляется отношению второго издания книги к первому. Какое значение имеет то, что, второе издание вышло сразу же вслед за первым? Любопытно заметить, что, как истинный любитель книги, Дантон ценит именно первое издание, даже несмотря на то что оно утрачено.
Хороший пример аналогии отношений приводит польский философ Н.Лубницкий. Вообразим себе караван, идущий в пустыне на заходе солнца. Тени, падающие на песок, удлинены и деформированы. Но каждому положению, каждому движению наездников и животных соответствует определенное положение и движение тени на песке. Между людьми и верблюдами и их искаженными тенями мало сходства. Животные и люди являются трехмерными, цветными; тени же плоские, черные, карикатурно удлиненные. Рвместе с тем между миром вещей и миром их теней есть элемент подобия и даже тождества. В обоих мирах существуют одни и те же отношения. Взаимные положения теней являются такими же, как взаимные положения членов каравана. Каждому наклону головы, каждому движению ноги наездника или верблюда отвечает точно такое же движение соответствующей тени на песке. Можно сказать, что поведение теней строго аналогично поведению тех объектов, которые отбрасывают эти тени.
При аналогии отношений уподобляются отношения. Сами же предметы, между которыми эти отношения имеют место, могут быть совершенно разными.
Могущество такой аналогии, освобожденной РѕС‚ РіСЂСѓР·Р° предметности, необычайно велико. Рспользуя ее, РјРѕР¶РЅРѕ установить неограниченное число черт сходства между самыми отдаленными областями. Выявляемые РїСЂРё этом РїРѕРґРѕР±РёСЏ Р±СѓРґСѓС‚ РЅРµ массивными, зримыми РїРѕРґРѕР±РёСЏРјРё вещей самих РїРѕ себе, Р° более тонкими сходствами РёС… отношений.
Аналогия отношений, способная сопоставить и сблизить все что угодно, является мощным оружием человеческого мышления, требующим, однако, особой осторожности и рассудительности при его применении. В умелых руках такая аналогия может стать средством глубоких, опережающих свое время прозрений или ярких, поэтических образов, заставляющих увидеть мир в новом свете и в необычном ракурсе.
При поверхностном применении аналогия отношений превращается в орудие безудержной, непродуктивной фантазии, обрывающей связи с реальным миром и пренебрегающей существующими в нем связями и отношениями.
Около трехсот лет назад, на заре современной науки аналогия – и особенно аналогия отношений – была чрезвычайно популярна. Однако устанавливаемые с ее помощью подобия оказывались, как правило, поверхностными и легковесными. Так, отношение светил к небу, в котором они мерцают, уподоблялось отношению травы к земле, живых существ – к земному шару, на котором они живут, минералов и алмазов – к породам, в которых они содержатся, органов чувств – к лицу, которое они одушевляют, пигментных пятен на коже – к телу, которое они тайком отмечают, и т.п. Хождение имела старая аналогия между растением и животным: растение – это животное: голова его внизу, а рот – или корень – погружен в землю.
Ясно, конечно, что познавательная ценность всех этих уподоблений равна нулю. Они фиксируют чисто внешнее сходство отношений, существующих между разнородными вещами, подменяют конкретное исследование этих отношений бесконечными уподоблениями их каким-то иным отношениям, расплывчатым и лишенным ясного содержания. Посредством таких аналогий можно сблизить любые объекты, ничего не сказав о них по существу.
Ученые XVII в. любили сопоставлять человеческое тело с земным шаром: кожа человека – это поверхность земли, его кости – скалы, вены – большие потоки, а семь главных частей тела соответствуют семи металлам.
Подобные аналогии не просто бесполезны, но, хуже того, вредны. Они опутывают объекты, нуждающиеся в исследовании, густой паутиной надуманных, вычурных и совершенно пустых конструкций, внушают иллюзию ясности и понятности того, что еще только предстоит изучить.