ТИТР: ТРИНАДЦАТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». ПРИЁМНАЯ ДИРЕКТОРА. УТРО.
Электронные часы на стене показывают время: 10:27.
Оля сидит за столом – стандартным столом секретарши в небольшой, но преуспевающей фирме. Оля очень занята – она играет в «Angry birds». Рабочий день начался удачно: Оля убила уже много свиней.
ОЛЯ: Ага!.. Ага!.. Ага!.. Ага!.. Опс-с-с…Я боюсь. Я не боюсь. Я сильно, сильно, сильно, очень сильно боюсь нашу Горгону. Она никогда не опаздывает, она никогда не болеет, она ничего не прощает и никого не любит. У неё двое детей, у неё один бойфренд, у неё одна кошка и ни одной подруги. У неё дряблая кожа, у неё короткие волосы, у неё плотная задница и большая грудь. Её зовут Горгона, её зовут Соломенная Фрау, её зовут Эта У Себя, её зовут Софья Павловна.
Входит Соня. Оля быстрым движением, ставшим от многократного повторения автоматическим, закрывает игру, и на экране монитора появляется текст, который начинается словами: «Ваше высокопревосходительство господин губернатор!».
ОЛЯ: Доброе утро, Софья Павловна! Вы сегодня раньше…
СОНЯ: Доброе утро, Оля. Разбери почту, позвони в дом печати, договорись об аренде конференц-зала, уточни список приглашённых, узнай, сколько денег бухгалтерия заложила на фуршет, планёрки сегодня не будет, в пять у меня интервью на радио, десять лет фирме – это праздник для всех сотрудников, правда?
ОЛЯ: Мы все очень рады и очень гордимся, что работаем все эти годы вместе с вами, Софья Павловна.
СОНЯ: Я знаю, народ ждёт бонусов к юбилею, да? Люди старались, пахали, как проклятые…
ОЛЯ: Все эти годы мы все были одной командой, Софья Павловна.
СОНЯ: Что там с календарём?
ОЛЯ: Епархия отозвала заказ. Не нравится дизайн, говорят, шняга.
СОНЯ: Это в епархии так сказали?
ОЛЯ: Нет, они сказали, слишком сусально. Я спросила Михаила Борисовича, что это значит, он сказал, шняга.
СОНЯ: Он заходил сегодня? Когда?
ОЛЯ: Он не приходил, он звонил.
СОНЯ: Не говори пока девочкам, бонусов к юбилею не будет. (Достаёт из сумочки несколько бумаг и конвертов.) Я брала домой последнюю переписку с заказчиками и эти, как их… в общем, разберись… (Бросает бумаги и письма на стол Оле, входит в кабинет, закрывает за собой дверь.)
ОЛЯ: Я хочу жить в маленьком городе, я хочу танцевать ирландские танцы, я хочу, чтобы не было двух могил на заволжском кладбище, я хочу носить длинную юбку, я хочу купить вишнёвый феррари, я хочу родить трёх сыновей, я хочу блинов и окрошки, я хочу абсент и бейлис, я хочу почистить карму, я хочу, чтобы лучи света сожгли царство тьмы, я хочу, чтобы Горгона сдохла. (Открывает один из лежащих на столе конвертов, достаёт письмо, читает.) «Биопсия сторожевого лимфатического узла показала наличие злокачественных изменений… требуется расширенное обследование…»
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. СЪЁМНАЯ КВАРТИРА МИШИ. УТРО.
Миша бреется в ванной – неспешно, растягивая удовольствие от процесса. На ладони его правой руки пена, которой он убеляет щёки. В левой руке одноразовый бритвенный станок.
Надя ходит по комнате. Дверь в ванную открыта, но чтобы Миша услышал Надю, ей приходится говорить громче обыкновенного, и это её раздражает.
НАДЯ: Когда ты вернёшься?
МИША: Я скачал первую часть пятого сезона «Breaking Bad». Держат планку чуваки, не снижая. Просто охренительно.
НАДЯ: Ты вообще собираешься возвращаться?
МИША: Все уже как-то слегонца подзабыли, что у мистера Уайта неоперабельный рак, там уже другая логика событий, понимаешь. Он рушит, рушит, просто рушит всё вокруг, это такой драйв и как-то очень по-русски. Хочешь посмотреть?
НАДЯ: Нет! Мать ждёт, что ты вернёшься.
МИША: А ты ждёшь? Тебе нужно, чтобы всё опять стало, как было?
НАДЯ: Она не поняла, почему ты так сделал.
МИША (выглядывает из ванны, по левой щеке он уже прошёлся бритвой, правая всё ещё в пене): Почему я так сделал? А ты не хочешь спросить, почему так сделали со мной? Почему надо мной, надо мной смеялась вся эта сраная контора, которой управляет твоя мамочка?
НАДЯ: Никто над тобой не смеялся.
МИША: Конечно, нет! Они уссыкались, уписывались просто! Надо же, хахаль нашей Горгоны до сих пор работает курьером!
НАДЯ: Как её называют? Повтори.
МИША: Только не прикалывайся, будто ты этого не знала никогда. Горгона – не самое кислое погоняло.
НАДЯ: Какая ж ты сволочь. Они её при тебе так называли, да?
МИША: Всё, всё, game over! Я уже позвонил, сказал, что приду после обеда, заберу трудовую и прости-прощай!
НАДЯ: Она тебя не уволит. Не. Даже не надейся.
МИША (уходит в ванную): Значит, придётся ей кое-что рассказать.
НАДЯ (после паузы): Она не поверит.
МИША: У меня все фотки в айфоне. Эсэмэски твои. Полная доказательная база.
НАДЯ (ходит по комнате, ищет айфон Миши): Только попробуй! Я тебя убью. Точно, убью! Что, не веришь? Чего молчишь?
МИША: Напряги весь свой могучий интеллект.
НАДЯ (продолжает поиски): Ты чего, тихо сам с собою? Ты с кем сейчас говоришь?
МИША: Я же знаю, ты роешься в моих вещах, ищешь, где айфон лежит. Подумай, как следует, где я мог его оставить.
НАДЯ (продолжает поиски): Вот урод, вот урод. Ты не сделаешь этого никогда, понял? (Открывает ящик стола, достаёт большой охотничий нож в кожаном чехле.)
МИША (заканчивая бриться): И ножичек на место положи. Да, да. Не тобой подарено, не тебе распоряжаться.
Миша выходит из ванной. Напротив двери в ванную стоит Надя, в её правой руке – охотничий нож.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». БУХГАЛТЕРИЯ. УТРО.
В кабинете, отданном бухгалтерии, пять столов. За четырьмя сидят четыре женщины, за пятым столом – никого. Женщины разного возраста, от двадцати двух до пятидесяти пяти, подобранные по принципу неполной комплектации: каждой не хватает хотя бы одной детали, чтобы выглядеть стильно и миловидно. Перед каждой женщиной – монитор. Каждая стучит пальцами по клавиатуре.
С кувшином воды в правой руке входит Анжела. Наливает воду в стоящий на журнальном столике электрочайник, нажимает на кнопку, садится за свободный стол – за свой стол.
АНЖЕЛА (набирает текст на клавиатуре): Почему ты хочешь со мной дружить? Потому, что я знаю Мишу и его новую жену?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Я не высыпаюсь постоянно.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Я не высыпаюсь постоянно.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Я не высыпаюсь постоянно.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Отосплюсь на выходных!
АНЖЕЛА (набирает текст на клавиатуре): Да, Миша женился! А ты не знала? Конечно, он закрыл тебе доступ к своему аккаунту.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Замучилась менять парикмахеров.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Замучилась менять парикмахеров.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Замучилась менять парикмахеров.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: А реснички кто-нибудь наращивал?
АНЖЕЛА (набирает текст на клавиатуре): Конечно, я была на свадьбе. В самом наикрутейшем ресторане. Нет, свадебшные фотки вывешивать не буду. Слишком много любопытных. С чёрной энергетикой. Нет, не про тебя. А мне насрать, что ты подумала.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Чёт я не решительная какая-то.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Чёт я не решительная какая-то.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Чёт я не решительная какая-то.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Йога и курение вообще не совместимы!
АНЖЕЛА (берёт мобильный телефон, набирает номер и говорит, понизив голос): Сонь, слушай… Не, не, не, Сонь, я по делу… Сонь, мне сейчас «В контакте» Лариса постучалась… Какая-какая? Мишкина бывшая! Предложила с ней дружить, прикинь?.. Сонь, случилось чего? Ты чего какая отмороженная?.. Я счас зайду, ладно?.. Сонь, ты чего?
Свистит электрический чайник. Четыре женщины встают из-за столов, идут к журнальному столику. Каждая берёт из коробки пакетик чая, опускает в его в чашку, заливает кипятком и возвращается с чашкой за свой стол.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Недосыпы, перекуры, мужики, и всё на нервах.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Недосыпы, перекуры, мужики, и всё на нервах.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Недосыпы, перекуры, мужики, и всё на нервах.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Палево, палево, палево!
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. СЪЁМНАЯ КВАРТИРА МИШИ. УТРО.
Миша стоит напротив Нади. Надя держит нож в правой руке – на уровне живота Миши.
МИША: Если я буду сопротивляться… (Делает шаг в сторону Нади.)
НАДЯ (отступает на один шаг): А ты будешь сопротивляться?
МИША: …А я буду сопротивляться…
НАДЯ: Ты будешь сопротивляться, и всё равно умрешь. (Делает шаг в сторону Миши.)
МИША (отступает на один шаг): Но! Тут есть одно «но». С одного удара ты меня не завалишь, у тебя нет привычки резать по утрам взрослых мужиков. А это значит…
НАДЯ: Что же это значит?
МИША:…А это значит, тебе придется бить, и бить, и снова бить меня ножом. Вот сюда… (Показывает на живот.) Вот сюда… (Показывает на сердце.) Вот сюда… (Показывает на горло.) И сюда, сюда, сюда, сюда! (Наносит сам себе воображаемые удары.) Десять, двадцать ударов, не меньше! Здесь всё будет залито кровищей. И будет стоять вонь, страшная вонь, потому что ты будешь бить, куда попало и распорешь мне кишки. Всё моё дерьмо будет перемешано с моей кровью, с твоей кровью…(Делает шаг в сторону Нади.)
НАДЯ (отступает на один шаг): Откуда возьмётся моя кровь?
МИША: Ну, мы же договорились: я буду сопротивляться. (Делает шаг в сторону Нади. Надя отступает на один шаг.) Отчаянно сопротивляться. (Делает шаг в сторону Нади. Надя отступает на один шаг.) Зверски сопротивляться. (Делает шаг в сторону Нади. Надя отступает на один шаг.) Со всем присущим мне фанатизмом. (Делает шаг в сторону Нади. Надя отступает на один шаг - и упирается спиной в стену.)
НАДЯ: Что ты хочешь?
МИША: Догадайся.
Миша подходит к Наде. Надя смотрит ему в глаза, не опуская нож. Нож в правой руке Нади остриём упирается в живот Миши.
МИША: Мне самому хочется тебя убить. Когда ты становишься похожей на свою мать.
Надя разжимает пальцы правой руки. Нож падает на пол. Миша целует Надю. Надя целует Мишу.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ЗАВОЛЖСКОЕ КЛАДБИЩЕ. УТРО.
Кладбище провинциального русского города. Могилы, могилы, могилы – кресты металлические, кресты деревянные, памятники из мрамора и мраморной крошки, белые, серые, кирпичного цвета, с фотографиями зарытых в землю людей и без фотографий, с фамилией-именем-отчеством и датами рождения и смерти. На кладбище много берёз, листва уже пожелтела, так что даже на самых убогих, самых забытых могилах лежит золотой отсвет первоначальной осени.
По дорожке между могилами идёт Люба.
ЛЮБА: Ну, и где же… Ну, и где же… Участок 34-127… Надо было идти по главной аллее и повернуть направо… И ещё раз, только налево… Кажется, прошла… Погоди, там должен быть такой памятник, большой, с закруглением наверху… И фамилия смешная – Заяц… Заяц белый, куда бегал… О!.. (Останавливается у одной из могил, читает надпись на памятнике.) Заяц! Так держать, Люба! (Идёт дальше, всматриваясь в надписи на памятниках.) Вот за той берёзой, вот… Вот здесь мы…
Люба подходит к металлической некрашеной ограде, обозначающей границы могильного участка. Ограда невысокая, и Люба перешагивает через неё, хотя можно открыть калитку и войти. На могиле стоит деревянный крест с белой табличкой, на которой написано: «Левченко Борис Тимофеевич 1971 09 05 – 2010 01 18».
ЛЮБА: Ну, пап… Вот я и пришла… С днём рожденья…
Люба садится на землю, ищет в кармане куртки пачку сигарет. Достаёт сигарету, закуривает. Закрывает глаза.
ЛЮБА: Встань, папа. Встань, папа. Ты всегда вставал. Помнишь, я тянула тебя за рукав пьяного из лужи, из снега, ты мычал, а я тянула, ты мычал, а я тянула, а все смотрели, никто не хотел помочь, только смеялись, смешно, писюшка такая с таким опойком, смешно, а ты вдруг поднялся и пошёл на них, кто Любку обижает, су-уки, кто, разбежались сразу, а ты рычал на них, матерился благородно, за дочь заступался, встань, папа. Встань, папа, мне худо, мне страшно, никому я не нужна, я к тебе хочу, папа.
ГОЛОС БОРИСА ЛЕВЧЕНКО: Слушай, Люба.
Люба открывает глаза. Перед ней, опираясь на крест, как на перила, стоит отец – Борис Левченко.
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Люба, это я.
ЛЮБА: Пап… ты зачем?
БОРИС ЛЕВЧЕНКО (достает носовой платок, протирает очки): Люба, это я, у меня мало времени, совсем мало, послушай меня.
Люба встаёт с земли, делает шаг к отцу, но останавливается.
ЛЮБА: Уходи… Зачем ты… Не нужен ты здесь никому.
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Люба, Люба, Люба, ты даже не догадываешься, откуда я пришёл, и не надо тебе догадываться, я тебя люблю, Люба. А ты?
ЛЮБА: Ты меня сиротой сделал.
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: А ты думаешь, я сам умер, да? Убили меня, доча, у-би-ли, отомсти за меня. Обещай, что отомстишь. Ты же меня любила, одна ты, жалела меня всегда.
ЛЮБА: Папа, оставайся. Пожалуйста! Не уходи, папочка! Чё нужно, чтоб ты остался? Хочешь, я в церковь схожу? Я попов ненавижу, но всё равно схожу, даже помолиться за тебя могу. А хочешь, за пивасиком сбегаю? Или тебе водочки надо? Только мне не дадут, я попрошу Давидика, ты его не видел, он мазовый, пап, ты, главное, оставайся.
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Отомсти, Люба.
ЛЮБА: Кому?
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Ты их знаешь.
ЛЮБА: Кто они?
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Ты знаешь. Ты их каждый день видишь.
ЛЮБА: Гонишь ты всё! Не могла она! Ты кто? Ты откуда взялся? Мой отец умер! А ты чей? Ты вообще кто?
БОРИС ЛЕВЧЕНКО: Я тебе знак пошлю. Ты жди. Не забывай меня, ладно?
ЛЮБА: Стой! Сюда иди! Сюда иди, понял?
Громко каркает сидящая на берёзе ворона. Люба оглядывается. Поворачивается к могиле – отца нет. Люба смотрит по сторонам – никого. Люба подходит к кресту, ощупывает перекладину. Садится на могилу, прислоняется затылком к кресту, закрывает глаза.
ЛЮБА: Хали-гали Кришна, Хали-гали Рама…
Люба сидит, закрыв глаза. По дорожке быстрым шагом идёт Давидик. Замечает Любу, перешагивает через ограду, подходит к Любе, трясёт её за плечи,
ДАВИДИК: Май либен, ты чего? Поймала бледного? Ты чего от нас сбежала? Чего молчишь-то? Обкурилась, что ли? Любася! Чего с тобой?
ЛЮБА (открывает глаза): Как обычно, всё клубнично.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. СЪЁМНАЯ КВАРТИРА МИШИ. УТРО.
Миша одевается. Сначала натягивает брюки. Надевает рубашку. Ищет носки. Надя наблюдает за ним, лёжа на диване. Она прикрылась покрывалом. Надина одежда лежит на полу.
НАДЯ: Пуговицу на животе застегни, герой героический.
МИША: Угу. Я смотрю, тебе мой живот не даёт покоя. Навязчивая тема.
НАДЯ: Я как-то брезгую пузатыми дядьками.
МИША (подходит к дивану и подсаживается к Наде): Но…
НАДЯ: Но?
МИША: Но! Бывают исключения…
Миша начинает щекотать Надю. Та визжит и отбивается. Постепенно игра превращается в поединок – Миша всерьёз нападает, Надя всерьёз пытается вырваться, но Миша сильнее и придавливает её к дивану, а потом наваливается сверху. Надя начинает хрипеть и задыхаться. Миша вдруг отпускает Надю, встаёт с дивана, заправляет в брюки выбившуюся рубашку.
Надя кашляет, садится на диван.
НАДЯ: Деби-ил!.. Я чуть не задохлась… Ты совсем дурной? Ты же мог меня задушить на раз-два.
МИША: Не паникуй, Надежда! Тебе ещё жить и жить, и жить…Ты ещё меня переживёшь. Бай!
Миша идёт к двери.
НАДЯ: Так во сколько мы встречаемся у матери?
Миша останавливается. Смотрит на Надю.
МИША: Зачем?
НАДЯ: Чтобы рассказать о нас с тобой. Что я к тебе ухожу. Мы ж договорились.
МИША: А-а… Ну, да. Я сам всё скажу.
НАДЯ: Нет.
МИША: Нет?
НАДЯ: Нет. Скажем вместе. Я хочу видеть её лицо в тот момент, когда она всё узнает.
Миша смотрит на Надю и молчит.
НАДЯ: Ты что, боишься?
МИША: Приходи в два часа на фирму. Я тебя буду ждать в приёмной… У Горгоны.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА. ДЕНЬ.
Соня стоит у окна. За окном – самое начало тёплой, избыточно живописной, словно обработанной в фотошопе осени. Соня плачет.
Входит Анжела, быстро закрывает за собой дверь.
Прежде, чем отвернуться от окна, Соня успевает вернуть лицу невозмутимость.
СОНЯ: Я тебя не звала. Иди, работай.
АНЖЕЛА: Сонь, ты не первая, от кого мужик уходит.
СОНЯ: Скажи ещё, не последняя.
АНЖЕЛА: Как ты догадалась? Слушай, а есть такая пословица… Пословица? Или, поговорка, что ли, мудрость такая народная, последние станут первыми, как-то так.
Пауза.
СОНЯ: Ты со своими матрёшками пила чай сегодня? (Подходит к столу, нажимает кнопку на телефоне.) Оля, нам два чая, пожалуйста.
Соня садится за стол. Анжела бёрет стул, придвигает к столу, за которым сидит Соня.
Пауза.
АНЖЕЛА: А давай на выходных изобразим чего-нибудь? Барбекю! Точно! Мясца пожарим, кагорчиком причастимся…. Как у меня тётка Лена говорила, царство ей небесное, вино на радость нам дано… Сонь… ну, ты хоть это, хоть улыбнись!
Входит Оля с подносом в руках. На подносе две чайных чашки с блюдечками, заварной чайник, сахарница, корзиночка с печеньем – всё это Оля ставит на стол, заученно улыбается, смотрит на Соню. Соня, не сказав ни слова, кивает головой в сторону секретера. Оля подходит к секретеру, открывает дверцу, достаёт початую бутылку коньяка, две рюмки, ставит их на стол, снова смотрит на Соню. Соня кивает на дверь – свободна. Оля уходит.
СОНЯ (разливая коньяк по рюмкам): Хуй ли нам, красивым бабам. Да? Поехали!
Соня выпивает всю рюмку. Анжела, чуть помедлив, тоже выпивает всю рюмку, изображает, что коньяк был слишком крепким, но вкусным, что она не привыкла пить с утра и прочие состояния женщины, давно и прочно дружащей с алкоголем, но не желающей в этом сознаваться.
АНЖЕЛА: Сонь, так чего, мне с Мишкиной бывшей задружиться, что ли? Или как?
СОНЯ: Я была вчера в клинике. Онкологической.
АНЖЕЛА: Не пугай меня.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». ПРИЁМНАЯ ДИРЕКТОРА. ДЕНЬ.
Оля продолжает играть в «Angry birds». Звук отключён, поэтому Оля не получает от игры максимального удовольствия.
В приёмную входит Миша. Подходит к Оле, смотрит на монитор.
МИША: Нужно искать слабые места в конструкциях, ледяные или там деревянные, и туда бить. Бить! Прицельно! (Тянется к клавиатуре.) Дай покажу!
ОЛЯ (бьёт Мишу по руке): Неа. У меня терпения не хватает. Я всегда хреначу напролом.
МИША: Игруха-то логическая. Тут мозгами надо. (Кивает в сторону закрытой двери в кабинет Сони.) Эта у себя?
ОЛЯ (прекращает играть, смотрит на Мишу): Ты чего, правда, увольняешься?
МИША: Почему у вас здесь… (Принюхивается.) мертвечиной какой-то пахнет? Тухлая у вас повседневность, девочки.
ОЛЯ: Не всем зажигать да пляжить, а потом коньяк пить сосранья.
МИША: Зависть – ядовитое чувство, Олюшка. (Привычно обнимает Олю за плечи.) Знаешь, где мучаются завистники после смерти? Во втором круге ада. Не завидуй, никогда и никому.
ОЛЯ (со злостью дергает плечом): Кому завидовать-то? Старухе твоей, что ли?
Миша снова обнимает Олю, смотрит на неё и улыбается – снисходительно, словно малолетке.
ОЛЯ: Баблосам её, что ли? Богатенькая, да? Любого раком поставит, ага. А теперь её саму нагнуло. Ты хоть знаешь, что у неё опухоль? Злокачественная. Да, да, чего вылупился? Рак!
Оля берёт со стола конверт, бросает его Мише. Миша берёт конверт, достаёт письмо, читает.
МИША: Говорила уже кому-нибудь?
Оля отрицательно качает головой.
МИША: Вот и молчи. Если Софья Павловна узнает, что ты знаешь, что она с тобой сделает, прикинь?
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА. ДЕНЬ.
Соня и Анжела сидят на диване. На рабочем столе Сони стоит пустая коньячная бутылка, две пустых рюмки и две чашки с давно остывшим чаем.
СОНЯ: И уже ничего не надо, и не хочется уже. Он говорит, будем готовить вас к операции. Я говорю, зачем? Не хочу, чтобы мне грудь оттяпали. Он говорит, боитесь? Да, боюсь. Я в больнице лежала, видела, как старух готовят к операции. Из жизни будто вынимают, как цветок из горшка, старую землю стряхивают с корней, а приживутся по-новой или нет, не знает никто. Есть не дают, делают клизму, бреют лобок, а им уже без разницы, не понимают почти, чего от них хотят. Белые, бледные, дряблые, еле ноги переставляют, бумаги какие-то подписывают, что согласны, что их зарезать могут, прямо там, на столе, под наркозом. Боюсь, говорю, боюсь. Увозят их на каталке, а возвращают в другую палату, если возвращают. А зачем всё? Санитарки злющие, как черти, руки холодные у них, всегда холодные. Чего ради терпеть, мучиться, проклинать всё на свете? Чтоб ещё вот так пожить? Да?
АНЖЕЛА: Так ведь и другие, Сонь, тоже не вечные. По-любасу когда-нибудь придётся родню на салатики собирать.
СОНЯ: Другие, другие, что другие? Другие медленно умирают, незаметно. Каждый день понемногу. По чуть-чуть. Нет, нет, нет, не хочу так, хочу быстро. Раз - и без всякой очереди, и уже там… (Показывает пальцем вверх.) И уже отдыхаешь. Чего я здесь забыла? Чего отставлю? Кого? Девчонок своих? Поплачут и забудут, прямо с поминок - и на вечерину. Не любит меня никто. Нет. И ты не любишь. Просто тебе удобно, я вроде как подруга, вроде мы с тобой столько лет рядом. И Бог меня не любит, если такую болезнь послал. Он мне говорит, не Бог говорит, врач говорит, вы, говорит, не должны бояться, вы же интеллигентная женщина. Я говорю, нет, интеллигентная женщина – это я напоказ, это всё фотошоп, а исходник-то мой - русская баба.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. СЕТЕВОЕ КАФЕ «ПОЛЯНА». ДЕНЬ.
Сетевое кафе – безликое, стёртое и безразличное ко всем, кто входит сюда и по каким- то причинам задерживается. Четыре женщины - те же, что работают в бухгалтерии или неотличимо схожие - сидят за четырьмя угловыми столиками.
Люба и Надя сидят за столиком у окна. За окном накрапывает рахитичный городской дождь, оставляя мелкие капли на стекле.
НАДЯ: Что-то долго кофе варят. (Смотрит на мобильный. Время на дисплее – 13:30.) Ты ещё что-то заказывала?
ЛЮБА: Чизкейк. А чё ещё тут брать? Обычная рыгаловка. Я вообще не поняла, чё ты мне здесь стрелку забила.
НАДЯ: Ты мне позвонила, да? Говоришь, надо встретиться, да? Я бросаю все дела…
ЛЮБА: Ты бросаешь все дела? Какие у тебя дела? Не, реально, реально? Ты чё, гондурасишь на стройке?
НАДЯ: Так! С тобой нужно, как с дауном, предельно чётко и конкретно. Что? Ты? От меня? Хочешь?
ЛЮБА: Хочу понимания, заботы и сочувствия. Чисто по-родственному.
НАДЯ: Значит, денег.
ЛЮБА: Правильно мать говорит. Какая-то ты, Надька, меркантильная. Только башли в голове.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Почему десерт приносят после блюда основного?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Почему десерт приносят после блюда основного?
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Почему десерт приносят после блюда основного?
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Чаевые? Обойдутся!
НАДЯ: Что-то долго кофе варят. (Смотрит на мобильный. Время на дисплее – 13:35.) Ты в школе была сегодня?
ЛЮБА: Надь, а когда батя умер, ты где была?
НАДЯ: Люб, мы вообще-то вместе с тобой были. Дома. Я ещё в Скорую звонила, они ехали целый час.
ЛЮБА: Да я помню, помню. Не, а в тот самый интересный момент, когда он уже всё, отошёл, ушёл… Ты где была?
НАДЯ: У себя в комнате, наверное… Не помню я.
ЛЮБА: А рядом с ним кто был?
НАДЯ: Никого… Наверное… Люб, ты не могла тему замутить повеселее? Ангел-хранитель с ним был, душу его безгрешную прилетел забирать! Ты хоть помнишь, сколько дней он до этого бухал? Как ты его синчером называла, алконавтом, кричала: «чтоб ты скопытился поскорее»?
ЛЮБА: Да я помню, помню. А мать где была?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Я вся в метаниях.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Я вся в метаниях.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Я вся в метаниях.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: А прыщи всё сыпят и сыпят.
НАДЯ: Что-то долго кофе варят. (Смотрит на мобильный. Время на дисплее – 13:40.) А мне сегодня собака чёрная приснилась.
ЛЮБА: Чёрная? Клёво. Чё-то мне ничё такого не снится. А мать когда начала с ним встречаться? Ещё при бате при живом?
НАДЯ: С кем с ним?
ЛЮБА: Ты знаешь. С ним. С кексом этим. С Мишаней.
НАДЯ: Я тебе миллион раз говорила. Не называй! Его!..
ЛЮБА: Мишаней. Ладно, ладно, сорри, я тебя поняла. Теперь ответь мне на вопрос.
НАДЯ: На какой? Ты уже сто вопросов задала, совершенно идиотских! Я не знаю, когда у них там что началось, мне это не интересно ни разу. Если тебе нужно, сама спроси у матери, потом расскажешь, какими нежными словами она тебя облаяла.
ЛЮБА: Ладно, ладно, не психуй. Лечи нервы, систер.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Я три раза ходила беременной.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Я шесть лет кормила грудью.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Я зверею от ПМС.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: И муж вниманья требует не меньше, чем ребёнок!
НАДЯ: Официантку эту за смертью посылать. (Смотрит на мобильный. Время на дисплее – 13:45.)
ЛЮБА: Надь, а какой диагноз ему поставили? Ну, не диагноз, этот… Как называют, когда вскрытие делают, а потом пишут, от чего умер? Заключение, да?
НАДЯ: Я сейчас тебе самой диагноз поставлю. Идиотизм как высшая степень олигофрении. Два года прошло! Два! Года! Тебе потрындеть больше не о чём? (Берёт сумку, встаёт из-за стола.)
ЛЮБА: Ага. Два года, всё правильно. Пора бы и забыть. Подумаешь, отец. Он, вообще, кто такой? Чё он для нас сделал?
НАДЯ: Ты это к чему?
ЛЮБА: Ты хоть помнишь, какой сегодня день?
НАДЯ: Пятое сентября. И что?
ЛЮБА: Ничё. День как день. Как там батя говорил? Пятого проклятого месяца девятого.
Пауза.
НАДЯ: Ой-ё… Точно… Я совсем…
ЛЮБА: И ты совсем, и я совсем… Любящие дочери.
НАДЯ: Ох, Любка…
ЛЮБА: Надь, посиди со мной. Пожалуйста. Давай про батю повспоминаем.
Надя смотрит на Любу – точно угадывая, что на самом деле ждёт от неё сестра. Садится за стол и придвигает стул ближе к Любе.
- РОССИЯ. УСНИГОРОД. ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «РУЧЕЙ». ПРИЁМНАЯ ДИРЕКТОРА. ДЕНЬ.
Оля набирает текст на компьютере – сосредоточенно, злобно и быстро, отвлекаясь лишь на то, чтобы изредка взглянуть на сидящего в кресле Мишу – точно это он заставил её вспомнить о невыполненной работе.
Миша откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Может показаться, что он спит, но для спящего человека дыхание у него слишком быстрое и порывистое.
Электронные часы на стене показывают время: 14:27.
Открывается дверь кабинета директора. Первой выходит Соня, за ней Анжела.
Услышав, как скрипит дверь, Миша открывает глаза.
МИША: Добрый день, Софья Павловна.
СОНЯ (смотрит на Олю): Оля, в бухгалтерии что-то напутали с платёжками, сходи с Анжелой Фёдоровной, разберитесь там.
ОЛЯ: А я…
Соня смотрит на Олю – смотрит так, что прозвище «Горгона» не кажется эстетически самоценным. Анжела кивает Оле: пойдём, девочка, так надо. Оля встаёт из-за стола, выходит из приёмной вслед за Анжелой.
МИША (встаёт из кресла): Не хочешь здороваться?
СОНЯ: Не хочу тебя видеть. Давай заявление, я подпишу.
МИША: А я передумал. Я не хочу увольняться. В нашей фирме меня всё устраивает.
СОНЯ: Это моя фирма. И меня не устраивают такие сотрудники, как ты. Давай сюда заявление.
МИША: Мы же с тобой не будем разыгрывать сцену из старого советского кино, правда? Это как-то совсем уж дёшево.
СОНЯ: Не хочешь по-хорошему, уволю по статье. Ты неделю не появлялся на работе.
МИША: Неделя, как я ушёл из твоего дома. А на работу в фирме я не ходил четыре дня. В твоей фирме. В моей жизни слишком много твоего, а в твоей так мало меня, тебе не кажется? Надо как-то менять этот дисбаланс.
СОНЯ: Я позабочусь о том, чтобы тебя совсем, совсем не было в моей жизни.
Соня бледнеет – внезапно, не понимая, что происходит, но чувствуя слабость. Она садится на стул Оли, тяжело дышит.
МИША: Тебе плохо? Врача вызвать?
СОНЯ: Не надо. Всё нормально.
МИША: У меня мать такая же, просто один в один. Её однажды машина сбила, на переходе, девка там ехала, дочь судьи, что ли. Девка сразу папаше названивать, а мать пластом лежит на асфальте и очень вежливо так, негромко говорит: подайте, пожалуйста, сумочку, я хочу поправить макияж. Девку чуть родимчик не хватил. (Смеётся.)
СОНЯ: Ты забыл у меня в ванной набор для бритья. Сам заберёшь? Могу тебе на квартиру переслать. С новым курьером.
МИША: Спасибо, Софья Павловна, только мне теперь без надобности. Я решил бороду отпустить. Как у твоего мужа покойного. Когда борода отрастёт, выйдешь за меня?
СОНЯ: Прощайте, Михаил Борисович. (Встаёт.) Получите деньги под расчёт, не удивляйтесь, что так много. Я распорядилась, чтобы вам выписали бонус, к юбилею фирмы.
МИША (удерживает Соню за левую руку): Не веришь? Я тебе по-взрослому предлагаю стать моей женой и всё такое. И ещё родить мне наследника.
СОНЯ: Я так понимаю, к совести твоей взывать бесполезно.
МИША: Исключительно бессмысленно.
СОНЯ: Бога ты тоже не боишься.
МИША: У меня с Ним пакт о ненападении.
СОНЯ: Тогда просто и без обид – пошёл вон.
Соня пытается освободить руку, Миша не позволяет ей это сделать. Правой, свободной рукой Соня бьёт Мишу по левой щеке.
МИША: Ты же не этого хочешь - унижать меня, морду бить. Тебе совсем другого хочется, да? Прямо здесь, прямо сейчас.
СОНЯ: Что?
МИША: Помнишь, в Турции, на пляже?
Миша отпускает левую руку Сони. Миша обнимает Соню. Соня обнимает Мишу. Миша целует Соню. Соня целует Мишу.
В приёмную входит Надя. Видит Соню и Мишу – и останавливается в дверях.
НАШЕ ВРЕМЯ
Зал судебных заседаний.
ДОКТОР НЕВСКИЙ: Наша клиника, наша клиника предназначена для пациентов, страдающих онкологическими заболеваниями. Мы выполняем, мы выполняем основные виды так называемых малых вмешательств, направленных на диагностику, лечение и коррекцию осложнений у онкологических больных. Не всегда результаты успешны, результаты успешны. К сожалению, к сожалению, смерть – оборотная сторона жизни.
ОТЧЕНАШ: Кто решает, нужна ли вашему пациенту операция, или можно обойтись другими методами лечения?
ДОКТОР НЕВСКИЙ: Безусловно, безусловно, лечащий врач. В данном случае – я. Обычно процедура мастэкомии…
ОТЧЕНАШ: Какая процедура?
ДОКТОР НЕВСКИЙ: Что? А, ну да, ну да… Простите. Операция, когда удаляются все ткани груди.