ТИТР: ШЕСТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ
32. РОССИЯ. УСНИГОРОД. ВОЗЛЕ КАФЕДРАЛЬНОГО ПОКРОВСКОГО СОБОРА. ДЕНЬ.
Длинная-длинная очередь тянется от дверей кафедрального собора к ограде, к воротам и дальше – по улице. Чтобы стоящие в очереди люди не смешивались с прохожими, полиция выставила ограждение и следит за порядком.
В очереди в собор стоят четыре женщины из бухгалтерии или неотличимо похожие на них женщины из кафе, или неотличимо похожие на них женщины из клиники, стоит мужчина из кафе, похожий на покойного мужа Сони, стоит Оля, стоит Лариса, стоит Давидик, стоит доктор Невский, стоят десятки, сотни, тысячи других – верующих и неверующих, просветлённых и непросветлённых, принявших и не принявших Слово.
Последней в очереди стоит Анжела.
АНЖЕЛА: Могли бы и отдельную очередь с детьми… Не толкайтесь, мамочка!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Нужно не злобиться, а читать молитвы.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Матерь Божия, покрой своим покровом от печати антихриста.
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Каждый день совершается много чудес, каждый.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Чтобы дочка родилась, чтобы муж не пил.
МУЖЧИНА: Ничего, что без креста, Бог простит?
ОЛЯ: Я не знаю, чего я хочу.
ЛАРИСА: Не прощу, не прощу, никогда не прощу.
ДАВИДИК: Любася, Любася, что же ты, Любася?
ДОКТОР НЕВСКИЙ: Первый раз, первый раз такое вижу.
АНЖЕЛА: Всё стоим и стоим, до чего же долго.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми моё чадо!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми моё чадо!
ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми моё чадо!
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми!
МУЖЧИНА: Отчаяние, уныние, леность.
ДОКТОР НЕВСКИЙ: Отчаяние, уныние, леность.
ДАВИДИК: Отчаяние, уныние, леность.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми!
ОЛЯ: Я не знаю, чего я хочу.
ЛАРИСА: Я не знаю, чего я хочу
АНЖЕЛА: Я не знаю, чего я хочу.
ЧЕТВЁРТАЯ ЖЕНЩИНА: Господи, вразуми! Господи, вразуми!
АНЖЕЛА: Мама просила иконку освятить.
К церковной ограде подъезжает автозак. Двое конвоиров выводят Соню. На запястьях Сони защёлкнуты наручники. Конвоиры ведут Соню в обход очереди прямо к кафедральному собору.
НАШЕ ВРЕМЯ
Зал судебных заседаний.
СОНЯ: Я увидела дочерей рядом с трупом Михаила. Они даже не пытались скрывать, что убили моего мужа… Мишу моего…
ЛЮБА: Будь ты проклята.
СОНЯ: Я сама не понимала, что делаю, когда звонила в полицию.
ЛЮБА: Проклинаю!
НАДЯ: Ваша честь, я хочу сделать заявление. Я признаю себя виновной.
ЛЮБА: Сдохни, тварь! Сдохни!
Отченаш стучит судейским молотком – и картина застывает, замораживается. Никто не движется, не вопит, не плачет, не нарушает порядка в зале.
ОТЧЕНАШ: На что вы годитесь? Ни на что вы не годитесь. Чего стоите? Ничего не стоите. Чего ждёте? Правда, ждёте? Самим-то не смешно? А, так жить проще? А зачем жить? Вам – зачем жить? И вам. И вам. Тебе, ему, ей. Им тоже. Всем. Получить ещё один бонус, ещё одну жизнь выиграть – и что? Дальше – что?
Не светит вам суд праведный, потому что правду вы невзначай растлили и достойных опорочили мимоходом, и закон поставили служить нечестивым.
Не светит вам суд милостивый, потому что милость ваша – насмешка и суесловие, и нищий от вас уходит ещё беднее, а богатый ещё заносчивей, до первой проверки налоговой.
Не светит вам суд неподкупный, потому что сами вы скаредны и падки на мерзость, и хвалите любого, кто вас соблазнит, в реале и социальных сетях.
Отныне и вовеки, сбоку, с края и по касательной.
Картина оживает.
ОТЧЕНАШ (стучит судейским молотком): Соблюдайте порядок в зале!
ТИТР: СПУСТЯ ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ
33. РОССИЯ. МОРДОВИЯ. ИСПРАВИТЕЛЬНАЯ КОЛОНИЯ ОБЩЕГО РЕЖИМА. ДМР – ДОМ МАТЕРИ И РЕБЁНКА. УТРО.
Осуждённая Левченко играет с младенцем. Она в некрасивой, но добротно сшитой одежде тёмно-серого цвета. На свидание с младенцем осужденной Левченко отпущен один час в день.
Младенец играет с матерью. Он не знает, час – это много или мало?
Москва, февраль-май 2013 г.