Не ложись в кровать. Приеду через 10 минут. 3 страница
Он видит, что я задумалась и использует свое преимущество.
— А ты знаешь, что с 2007 года наше правительство выделило более триллиона фунтов на спасение банков? Что говорит о его приоритетах. Если оно смогло найти деньги на спасение банков, на бомбежку Афганистана, Ирака, Ливии, сейчас хотят начать войну в Сирии, то почему не могут найти деньги для школ и больниц?
Я смотрю на него с тревогой.
— Правда, миллиарды можно получить от этих больших шишек, но никто не делает этого. Когда-нибудь наше правительство поднажмет на этих крупных налоговых мошенников, но ты можешь порадоваться, ты пробил брешь в моей морали по повод схем уклонения от уплаты налогов и своей лекцией об утопических идеалах распределения богатства. А пока, дай мне, черт побери, передохнуть.
Я поднимаю мой бокал с вином и осушаю, аккуратно ставлю обратно на стол. Возможно, не осознавая этого, но я выпила слишком много. У меня голова затуманена. Из-за недееспособного государства, я не могу придумать и подобрать ни одного подходящего оправдательного аргумента. Я чувствую сердцем, его доводы кажутся вполне логичными, но так не должно быть. Этого не может быть.
Он смотрит на меня почти с грустью.
— Ты напоминаешь мне, песню, ставшую уже классикой еще давнишнего Led Zepplin, «Лестница в небо». Женщину, которая считает, что все что блестит есть золото и покупает лестницу в небо. Но твоя лестница раскачивается на ветру, Элла.
6.
Элла
Струны лютни одиноки,
Хотя они и производят музыку.
Халиль Джебран
Я стараюсь не встречаться с ним глазами, поэтому безучастно смотрю на официанта, наполняющего мой бокал. Он опускает бутылку на стол, я испытываю настоящий шок, поскольку выпила больше половины. И все это легло на первоначальный коктейль —шампанское с водкой! Неудивительно, что он затягивает меня в кольцо своим ущербным рассужденем «я заплачу, если они заплатят».
Он придвигается ближе.
— Ты хочешь выпеть еще? — мурлычет он.
Так близко он вдруг кажется диким, наполненным грязными обещаниями. Я склоняюсь к нему, как мотылек к пламени.
— Ты намеренно пытаетесь меня напоить?
— А почему нет, если бы ты была бы моей?
Мой разум гоняется за собственным хвостом.
— Почему ты хочешь, чтобы я была пьяная?
— Ты действительно хочешь услышать правду? — его глаза полуприкрыты.
— Конечно.
— Потому что ты относишься к типу скованных женщин, которые должны быть немного пьяны, чтобы исследовать свои сокровенные желания. Тогда, ты не будешь нести ответственность за свои поступки. «Я была так пьяна» сможешь сказать твоей лучшей подруге завтра утром.
Это далеко от истины (я бы переспала с ним без капли алкоголя), но будь я проклята, прежде чем я скажу ему об этом.
— Очень уверен в себе, не так ли?
— Мне нравится играть с огнем, мисс Сэвидж.
Его телефон должно быть завибрировал в кармане, потому что он достает и смотрит на экран.
— Не возражаешь? — спрашивает он.
Я качаю головой.
— Привет, ма, — говорит он, и слушает ответ. — Она так сделала? — говорит он, и улыбается, и это неподдельная улыбка. Мягкая, теплая улыбка. Я смотрю на него с удивлением. Мне как раз и не стоит знать, что он обожает свою мать. И я вдруг понимаю, что не смогу не осуществить свой план, переспать с ним хотя бы одну безумную ночь. Хотя прекрасно понимаю, что секс с ним откроет двери того, что я не смогу контролировать. У него есть все возможности причинить мне душевную боль. Я полностью попала под его влияние, и с ним я чувствую то, что никогда не чувствовала раньше.
Он поднимает взгляд и встречается с моими глазами, улыбка застывает.
— Мне надо идти, мам, но я заскочу к тебе завтра. Отдашь мне? Хорошо. Пока, — он кладет телефон.
Я смотрю ему в глаза.
— Я не могу заниматься с тобой сексом.
— Почему? — хрипло спрашивает он.
Я откидываюсь на спинку кресла, алкоголь гудит по венам, пульсируя в висках. Сказать ему настоящую правду или полуправду — это лучший вариант.
— Потому что ты жулик.
Его глаза сверкают с неподдельной яростью. Вежливость и элегантность оказались всего лишь фасадом. Сейчас передо мной — реальный Доминик Иден. Забияка, горячая голова, который может запросто попрать права человека, возможно даже мои.
— На каких доказательствах основаны твои обвинения? — холодно спрашивает он.
— Инстинкт.
— Такое объяснение не прокатит. Пока ты не найдешь доказательств, оправдывающих твой «инстинкт», я предлагаю тебе воздержаться от таких слов.
— Я найду, — говорю я, зная, что это пустая угроза. Завтра я ухожу с этого дела, и больше никогда его не увижу. Сейчас же я притворюсь, что крутая, строгая следователь по налогам.
— Попытайся.
— Не стоит меня недооценивать, — резко говорю я.
Он улыбается шикарной улыбкой, которая перехватывает мое дыхание, лампочка у меня в мозгу начинает гореть, посылая предупреждения.
Я перевожу взгляд на его загорелое горло. Не справедливо, что этот мужчина такой великолепный. Мои глаза скользят обратно вверх, к его губам, которые могут меня целовать, поднимаются вверх к глазам с тяжелыми веками. Ресницы густые и короткие, а голубые глаза настолько интенсивные, словно просверливают меня насквозь. К моему ужасу, алкоголь подпитывает реакцию моего тела, соски напрягаются и становятся жесткими.
— Мне нужно домой, — выдавливаю я.
Он приподнимает руку, официант приносит чек в кожаной папке. Он смотрит на цифру, и достает банкноты из бумажника.
Я продолжаю играть свою роль.
— Наличные?
— Всегда, — его глаза пожирают меня.
Но я не поддаюсь.
— Почему?
— Мне нравится запах денег.
— Богатые люди, желая что-то скрыть, оплачивают наличными.
— Боюсь повториться, люди, не желающие, чтобы их банк и любой гребаный государственный надзор в мире, имел доступ к их чертовой личной жизни, тоже так делают. Ты готова?
Я киваю и встаю, слегка покачиваясь.
Он хмуриться, отчего становится мрачным и задумчивым. Как мой любимый герой всех времен, Хитклифф. (Хи́тклифф — главный действующий персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». )
— С тобой все в порядке? — спрашивает он.
— Конечно, — отвечаю я, расправив плечи иду впереди него. Мы спускаемся вниз по лестнице. Мужчина поднимается вверх и смотрит на меня с неприкрытым интересом. Поравнявшись с нами, Дом останавливается берет его голову в руки и поворачивает в противоположную сторону от меня. Человек смотрит на него со страхом. Он всего лишь на голову ниже Дома, но выглядит как испуганный кролик перед пастью тигра.
Я вижу, как снисходительно Дом поглаживает мужчину по щеке, прежде чем повернуться ко мне, мы продолжаем спуск по лестнице. Я оглядываюсь, мужчина движется точно вперед, вверх по лестнице, видно слишком напуган, чтобы обернуться и посмотреть на нас. Черт! Это было словно сцена из фильма «Мафия».
Я поворачиваюсь в сторону Дома.
— Что ты сделал?
— Придурку несказанно повезло, поскольку я в хорошем настроении. Он бы лучше следил за своей башкой, которую, к чертовой матери, стоило бы открутить.
— Почему?
— Потому что он бл*ть пялился на мою женщину, вот почему.
Совершенно не кстати, но я испытываю настоящий мощный кайф, каждая моя клетка просто светится, никогда так не светилась за всю мою тоскливую жизнь. Я хочу быть его женщиной, хочу, чтобы он так говорил обо мне. Но эта мысль проходит также быстро, как и появилась, и остается только странное чувство потери. Я никогда не подозревала, что нуждаюсь и хочу быть чьей-то женщиной. Какого черта со мной происходит! Я чувствую себя настолько эмоционально неуравновешенной от своей жалкой реакции на его слова, что выпаливаю фразу, которая вылетает из меня, как тяжелая пуля.
— Я не твоя женщина.
Он смотрит не стесняясь, невозмутимо, и сразу же отвечает:
— Он же этого не знает. Я никогда другому мужчине не позволю так пялиться на женщину, как делал он.
Больше мне нечего сказать.
Дом
Она наклоняет голову, и ее шелковые цвета меда пряди спадают на плечи. Что-то дергается внутри меня. Господи, я не могу этого сделать. Это слишком болезненно. Она смотрит на меня большими и удивленными глазами, как у ребенка.
— Что случилось? — спрашивает она.
Ее взгляд обжигает.
— Ничего, — голос звучит резко, я не хотел так ей отвечать.
Она вздрагивает, ее глаза становятся отдаленными.
Я выдавливаю из себя улыбку и притворяюсь вежливым джентльменом, каким и был, несмотря на то, что это убивает меня изнутри. Я готов пойти на все, потому, испытываю необходимость — она должна быть в моей кровати. Я хочу провести пальцами по влажным складкам ее половых губ, я хочу увидеть, насколько дикой она может стать, когда мой член будет погружаться в нее.
Может, она остановит мою боль.
Элла
Он открывает пассажирскую дверь и наши руки случайно соприкасаются, мы отступаем, словно нас дернуло током.
— Извини, — мямлю я.
Он резко вдыхает и ничего не говорит.
Я проскальзываю на сиденье, он закрывает дверь за мной. Как только он садится рядом, я кошусь на его высокое, поджарое тело. Он весь напряжен, как сжатая пружина. Затем приводит автомобиль в движение, и мы едем по ночному городу.
Он останавливается рядом с моим домом. Я поворачиваюсь к нему.
— Спасибо за ужин. Я действительно…
— Я провожу тебя до двери квартиры, — говорит он.
— Со мной все будет в порядке, — отвечаю я, но он уже выскальзывает из машины. Я тупо смотрю прямо перед собой. Мне кажется, я начинаю переживать из-за того, что может случиться дальше.
Он открывает пассажирскую дверь с моей стороны. Я опускаю руку в его протянутую ладонь, и изящно ставлю ноги на тротуар, насколько могу конечно, он тянет меня за руку вверх. Придерживает открытой входную дверь дома, мы идем к лифту. Он нажимает кнопку, но раздается в ответ скрежещущий звук. Лифт снова сломался.
Я поворачиваюсь к нему.
— Сломался.
— Слава Богу, — бормочет он. — Не думаю, что смогу еще раз перенести запах мочи на ночь глядя.
Я взмахиваю рукой.
— Не волнуйся, ты можешь идти. Со мной все будет хорошо. Я всегда поднимаюсь по лестнице.
Он бесстрастно поглядывает на меня.
— Я тоже поднимался к тебе по лестнице. Я не могу находится там, где плохо пахнет. Я воспользовался лифтом, потому что ты на шпильках.
— Ой! — восклицаю я, мигая, чтобы прийти в себя. — Ладно, если ты хочешь, — беззаботно отвечаю я, разворачиваясь и начиная подниматься по лестнице.
Мы поднимается на три лестничных пролета, молча. У двери я начинаю шарить в клатче, пытаясь нащупать ключ. Я держу его в руке.
— Спокойной ночи и спасибо…, — с улыбкой начинаю я и замолкаю на половине фразы.
Он смотрит на меня так, этот взгляд явно вне закона. Ни один мужчина никогда не смотрел на меня подобным образом, словно он голодал долгое время, а я хорошо прожаренный стейк «Рибай». У меня перехватывает дыхание, я даже не могу вспомнить, что мне нужно сделать. Я по-прежнему смотрю ему в глаза, стоя с открытым ртом, он забирает мой ключ из дрожащих пальцев.
— Это серьезная ошибка, — шепчу я.
— Мне необходимо, и ты тоже хочешь, — жестко отвечает он.
Он вставляет ключ в замочную скважину. Я отрицательно качаю головой.
— Это неправильно. Мы будем сожалеть об этом.
Он открывает дверь и втаскивает меня внутрь.
— Возможно ты, но я нет.
Он пинает ногой дверь, чтобы та захлопнулась. Я делаю глубокий вдох, и его взгляд тут же опускаются на мою вздымающуюся грудь.
— Дом, — выдыхаю я.
Он прижимает меня к стене, его рот в дюйме от моего. Его энергия похожа на силовое поле, прижимающее меня к стене. Мягкое рычание вибрирует у него в горле, возбуждает. Мое тело реагирует, остолбенев. Кровь стучит в ушах, оглушая меня низким гулом, и любая трезвая мысль вылетает из моего оглушенного мозга. Одной рукой он хватает меня за затылок, другой — обхватывает вокруг талии, как сталью, впечатавшись своим твердым телом, сжавшись в грудь. Хорошо, что он удерживает меня, потому что я чувствую себя без костей, словно растворившись в нем.
Я чувствую его дыхание на своем лице, сладковатое, как вишня в ликере. Я никогда не чувствовала себя такой живой, такой трепещущей, такой любимой. Я могла бы подняться в горы, полететь к звездам, растопить солнце. Как будто он — моя тайная мечта. Та, о которой я никогда не догадывалась. Я задыхаюсь от удивления и желания, и он тут же нападает на мои приоткрытые губы.
Это напоминает гигантскую волну во время прилива…, которая накрывает с головой. Я не вижу, как он открывает фольгу презерватива, чувствую его размер в резинке. Все эти действия он производит, утягивая меня все глубже и глубже своим поцелуем. Он отстраняется. Я хватаю ртом воздух. Ухватившись за концы разреза на моей красной юбке, он разрывает и поднимает ее до талии. Разорванные мокрые труси тоже летят в сторону на пол. Его руки пробегают вниз по моей спине и заднице, приподняв меня вверх, теперь я нахожусь почти на уровне его глаз. Он медленно двигает своей эрекции напротив меня.
Потом его член входит, жестко. Огромный... Чужеродный... Доминирующий. Шок от его размера заставляет меня вскрикнуть. Мышцы начинают усиленно сокращаться, пытаясь свыкнуться с неожиданным вторжением.
— Разве это ошибка? — рычит он.
Я обворачиваю ноги вокруг его бедер.
— Пошел ты, — выплевываю я, еще больше сжимая мышцами его член.
— Дааа, сделай это. Просто сделай, — хрипло подбадривает он.
Он чуть-чуть выходит и толкается в меня с такой силой, что мое тело поднимается вверх по стене.
— Ах, — восклицаю я, но на самом деле, чувство просто феерическое. Так и должно быть.
— Хочешь глубже? — спрашивает он хрипло.
— Да, — хнычу я.
Он снова врезается в меня, и я начинаю дрожать всем телом. Черт! Я готова распасться на миллион маленьких кусочков прямо здесь… сию минуту. Электрический ток проходит по моему телу, которое начинает напрягаться и вибрировать. Сердце колотится так громко, я даже слышу его стук. Я стараюсь не толкаться к нему, я итак уже встала на путь джаггернаут. Я кончаю, запрокинув голову и с диким воплем. Он продолжает толкаться, пока я бьюсь в оргазме, пока с ревом не кончает сам. Все еще тяжело дыша, мы встречаемся взглядами. (Джаггернаут — идея, которой слепо покланяются, иногда с трагическими последствиями.)
Мы пялимся друг на друга. Враги снова.
Он вытаскивает из меня свой член, и я чувствую укол от потери. Мне нравится чувствовать его внутри себя, но без него я по крайней мере могу рационально мыслить, и мне вдруг стыдно за себя, я начинаю злиться. Какая же я идиотка.
Он позволяет мне соскользнуть вниз, поставив на ноги, но когда я пытаюсь освободиться от него, он зажимает меня своей стальной хваткой. Я быстро опускаю куски порванной юбки вниз, прикрывая мою пульсирующую киску и все еще дрожащие бедра.
— Не жди повторения, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Он снимает презерватив, застегивает молнию и устремляет свой взгляд на меня. Его голос звучит непреклонно.
— Не обманывай себя, девочка. Я буду повторять всякий раз, как только захочу.
— Не рассчитывай на это, — жестко отвечаю я.
— Я готов заключить пари на весь свой налог до последнего доллара, — говорит он, и берет меня за подбородок. Его рука тяжелая и сильная, пальцы длинные. Он тянет подбородок вверх и смотрит на меня, его глаза специально ничего не выражают. Я смотрю на него возмущенно.
— Я заеду за тобой завтра в семь вечера, — говорит он нахмурившись.
— У меня назначена другая встреча, — вру я.
Что-то опасное вспыхивает у него в глазах.
— Отмени, — грубо отвечает он.
Я открываю рот, пытаясь возразить, но он накручивает на затылке мои волосы на кулак и закрывает мой рот ладонью. Я смотрю на него с широко открытыми глазами со страхом, вперемежку с возбуждением.
— Я коснулся лишь малой части того, что я бл*дь хочу с тобой сделать, — рычит он.
И вышел за дверь, тихо закрыв за собой.
Моя грудь вздымается, будто я только что пробежала марафонскую дистанцию.
— Это всего лишь физика. Просто секс, — шепчу я в пустоту.
Я— сталкер
Я стою на улице и смотрю на окна ее спальни, за ними давно ничего нет. Затем... ее тень... проходит мимолетно. Я с нетерпением всматриваюсь в сиюминутное видение. На ней одето что-то белое, волосы распущены по спине, в них поблескивает свет, и такое впечатление, словно каждый шелковый завиток подсвечивается изнутри. Это придает ей необузданный вид, словно ее душа дикая и свободная. Она отходит от окна.
Я жду еще час, но она не появляется. Я продолжаю смотреть в окно даже, когда гаснет свет. Какой кайф наблюдать за ней, а она не подозревает. Я провел часы, представляя ее в постели — ее красивые волосы разбросаны по подушке, интересно, какое постельное белье у нее. Но сегодня я не испытываю радости, бл*ть, представляя, как она мастурбирует, получая оргазм и засыпает с широко открытыми бедрами, ее киска мокрая и готовая для меня.
Всплеск ненависти поднимается у меня в кишках, как горящая лава. Несмотря на то, что он оставался не долго, я знаю, что он трахал ее. У него аура мужчины, который разгружает свой груз. Гордый, довольный, неаккуратный.
Я никогда не думал, что она предаст меня. У меня есть желание броситься к ней в квартиру. Какой, мать твою, шок она испытает. Мои ноги начинают двигаться, а затем я останавливаю себя.
Терпение и спокойствие.
Она будет моей...
7.
Элла
Я стучу в дверь Роба.
— Войдите, — кричит он.
Я вхожу.
— Ты хотел меня видеть?
Он показывает, чтобы я подошла к его столу.
— Ты назначила еще одну встречу с этим бухгалтером придурком?
Я точно знаю кого он имеет ввиду, но делаю вид, что не совсем поняла.
— Каким придурком?
Он смотрит на меня с нескрываемым раздражением.
— Со сколькими придурками мы имеем дело? Придурком Идена, это же очевидно.
— Э... еще нет. Я не знала, когда ты выйдешь на работу. Как ты сегодня себя чувствуешь?
— Хорошо, — коротко отвечает он. — Проверь мое расписание встреч и назначь встречу, как можно скорее.
Я топчусь на месте в дверях, переминаясь с ноги на ногу, и у меня вдруг возникает мысль, что скорее всего я и Роб имеем к Доминику Идену претензии несколько личного характера. Я, поскольку пересекла вчера границу дозволенного и, скорее всего, сделаю это и сегодня, а Роб, потому что Дом унизил его, отказавшись пожать ему руку, поэтому мой босс решил показать, кто реальный «босс» в этом сценарии. До вчерашнего дня Роб просто выполнял свою работу, сегодня же он жаждет крови.
К сожалению, это ставит крест на моих планах, отказаться от этого дела. Во-первых, в таком настроении, Роб не «примет» мой отказ. И во-вторых, я не могу выйти из этой заварахи, позволив Робу использовать свое служебное положение и власть для уничтожения Дома. Я видела и раньше своего босса в таком состоянии, когда люди относились к нему не должным образом, и знаю насколько мстительным он может быть. Как только он впадает в раж, всегда требует максимального наказания. Тюрьмы, если это возможно.
Я прикрываю за собой дверь и прохожу в глубь кабинета.
— Сэр, вы никогда не задумывались, правильно ли мы поступаем?
Он поднимает на меня глаза.
— Нет, — откидывается на спинку кресла. — Что с тобой, Сэвидж?
У меня начинает гореть лицо. Боже! Если бы он знал, что я вчера совершила.
— Ничего, — отвечаю я легко и спокойно. — Мне просто стало интересно, почему мы все время проверяем средний и выше среднего классы общества. Мы никогда не проверяем крупные корпорации и самых богатых людей, способных заплатить миллиардные налоги.
Он смотрит на меня таким взглядом, словно я дебилка.
— Потому что это не наша работа. В наши обязанности входит всего лишь средний и выше среднего классы. А проверять «больших мальчиков» — дело других людей.
— Каких?
— Если бы я знал? — отвечает он, покачивая головой.
— Насколько я вижу, никто не проверяет их.
— Ты удивлена этим?
— Что вы имеете в виду?
Он вздыхает.
— Лучшее объяснение, которое я когда-либо слышал по налогообложению, принадлежит экс-министру Денису Хили. Он очень толково описал всю картину по выщипыванию живого гуся: цель состоит в том, чтобы выщипать максимальное количество перьев с минимальным количеством шипения. Выщипывание корпораций вызовет такое шипение, с которым мы не в состоянии справиться. У них самые лучшие юристы и самые талантливые бухгалтера, способные обвести нас вокруг пальца. Мы никогда не сможем докопаться до сути. Это бессмысленное занятие. (Денис Уинстон Хили, барон Хили (англ. Denis Winston Healey, Baron Healey; 30 августа 1917 — 3 октября 2015) — британский государственный деятель .)
— Поэтому мы пытаемся поймать мелких и средних рыб, потому что не можем поймать больших белых акул и касаток?
— Угадала.
— Но это не совсем правильно, с нашей стороны.
— Нет, это как раз правильно, потому что каждый год мы возвращаем от скользких ублюдков, готовых уйти от налогов, в казну миллиарды.
— И что происходит с этими деньгами?
Он смотрит на меня с издевкой.
— Благодаря нам правительство может платить за школы, больницы, ремонтировать дороги, платить зарплату людям, вывозящим мусор, полиции, пожарникам. Мне продолжить?
— Но все равно это несправедливо, — тихо отвечаю я.
Он наклоняется вперед и указывает на меня пальцем.
— А жизнь вообще несправедливая штука, Сэвидж. Разве справедливо, что один ребенок рождается правнуком английской королевы с золотой ложкой во рту, а другой, совершенно не по своей вине, рождается в голодной Африке? — он замолкает, выжидающе смотря на меня, я продолжаю молчать, Роб добавляет:
— Сейчас иди и договорись о встрече с придурком бухгалтером. Уже есть один гусь, которого я хочу увидеть общипанным и приготовленным с хрустящей корочкой.
Я прикусываю губу.
— Я не вижу проблем с его счетами, Роб. В компьютере отображается поданная им налоговая декларация, в которой была всего лишь одна неверная цифра, но мы оба знаем, что это скорее всего ошибка бухгалтерии. Если бухгалтер скорректирует эту цифру, у нас не будет никаких причин подозревать его в мошенничестве и неуплате налогов.
Он сужает глаза и внимательно смотрит на меня.
— Что случилось с тобой сегодня, Сэвидж? Ты что, умом тронулась?
Я невольно отступаю на шаг назад, в Робе присутствует какая-то жестокость. Я не хочу стать жертвой его ярости.
Он холодно продолжает:
— Это столь же очевидно, как и то, что у меня на лице есть нос, этот ресторан не заплатил необходимую сумму налога. Они никогда не заплатят нужную сумму. Конечно, копать не легко, но всегда что-то можно найти. По крайней мере, я рассчитываю извлечь массовые неустойки, а также оплату за нами потраченное время и усилия.
— Хорошо. Я договорюсь о встрече сейчас же, — быстро отвечаю я и покидаю его кабинет, прежде чем он начнет высказаться по поводу моей позиции по этому вопросу.
Я сажусь за свой рабочий стол и опираюсь лбом на ладони. Что за кровавое месиво он собирается устроить! Найджел Броадстрит уже дважды, звонил мне, пытаясь поговорить, оставив свой номер мобильного. Я набираю его, он тут же отвечает на мой звонок.
— Мистер Броадстрит? Это Элла Сэвидж.
— Доброе утро, мисс Сэвидж.
— Я звоню вам, чтобы перенести нашу встречу.
— Да, конечно. Когда будет удобно?
Я смотрю на экран компьютера, анализируя назначенные встречи Роба и мои.
— Как насчет понедельника в десять утра?
— Отлично. Там же?
— Было бы хорошо.
— Я буду там, да.
— Эм... мистер Иден будет тоже присутствовать?
Он замолкает, словно немного удивлен.
— Нет, — твердо отвечает он. — Мистер Иден — сотрудник, который мало что смыслит в бухгалтерии. Как я говорил уже раньше, а также буду настаивать в ходе нашей встречи, это ситуация всего лишь ошибка стажера, которую довольно-таки легко можно исправить.
— Хорошо. Увидимся в понедельник. Пожалуйста, не опаздывайте.
Он неловко кашляет.
— Конечно.
— До свидания, мистер Броадстрит.
— До свидания, мисс Сэвидж.
Я записываю в наш план встреч назначенное время. Потом звоню маме и подтверждаю, что заберу ее и отца ровно в двенадцать. Следующий мог звонок предназначен Джону, которому сообщаю, что мне необходима машина в одиннадцать тридцать «по работе». Я прижимаюсь спиной к своему креслу. Дом не будет присутствовать на встрече. Слава Богу. Честно говоря, не думаю, что смогу вести себя нормально и соответствующе, если он будет присутствовать и смотреть на меня глазами, говорящими, что он трахал меня.
* * *
Как я и планировала, забираю родителей в двенадцать и веду их на ланч в местный паб. Еда на вкус соответствует именно £5.99 за два блюда и £9,99 за три… но отец, похоже рад сменить обстановку, и мама тоже пребывает в хорошем настроении. Ланч проходит очень хорошо и легко.
После ланча, мы все погружаемся обратно в машину и едем в Tesco, где отовариваемся на следующую неделю. Все запланировано и эти еженедельные покупки в таком большом магазине тоже. Вчера я чувствовала себя намного хуже, поскольку никогда не смогу сводить своих родителей в такое место, как «Кубик Рубика», сейчас я кладу в корзинку то, что подороже, нежели как всегда, видно испытывая стыд.
Мама обеспокоенно дотрагивается до моей руки.
— Это слишком дорого для нас, дорогая. Купим все как обычно — для эконом класса, — говорит она.
— Нет, — с грустью отвечаю я. — Я хочу купить вам что-то получше, чем эконом класс на этой неделе.
— Но, дорогая, — шепчет мама, — ты оставишь себе без цента.
Я улыбаюсь.
— Я хочу сделать вам приятное на этой неделе. На следующей вернемся к экономии!
Я наполняю тележку тонко нарезанным хамон, дорогими сырами, двумя упаковками отличного филе, одним из лучших десертов Tesco в красивой коробке, лучшим морковным тортом, круассанами, фирменным мороженым, двумя утиными грудками и хлебом с органическими злаками. Чек у меня вызывает шок, почти вдвое больше, чем я обычно трачу на продукты. Моя мать тут же говорит: «Давай вернем все назад, посмотри сколько это стоит?», но я игнорирую ее, достаю свою кредитную карту и ввожу PIN-код.
Я возвращаюсь на работу в два часа для и обнаруживаю большую коричневую коробку из Argos, внутри которой находится полиэтиленовый пакет. Сначала мне кажется, что это мама отправила мне подарок. Она покупает изредка кое-какие вещи для меня, но потом я думаю, зачем ей стоило мне что-то отправлять, если я только что с ней рассталась?
Хмурясь, я отрываю коробку, натыкаюсь на полиэтиленовый пакет, внутри которого лежит еще одна коробка явно из дорогого бутика. Я быстро все кладу назад в коробку Argos. У меня начинает гореть лицо и сердце колотится, как ненормальное в груди.
Я точно знаю от кого этот подарок. Я запихиваю коробку под стол, включаю компьютер и тупо смотрю в экран. Мне кажется, тот, кто отправил мне эту коробку, решил не доставлять мне уйму неприятностей, и со стороны все выглядит так, будто я купила дешевые вещи в Argos. Я конечно очень благодарна. Но мне совершенно не нужно, чтобы мои коллеги по работе, думали будто я беру взятки от неплательщика налогов.
Лена, черт побери, просовывает голову в дверь.
— Ты видела коробку?
— Эм… да.
Она без приглашения входит в комнату.
— И что в ней? — спрашивает она.
— О, моя мама послала мне кое-какие вещи для квартиры. Наверное, посуда.
— Да, — она морщит нос, как бы говоря «ничего интересного».
Я пожимаю плечами и отвечаю:
— Такова жизнь, что поделаешь?
Она радостно восклицает.
— Не хочешь пойти с нами сегодня выпить?
— Э... Нет. Не сегодня. Я слишком устала.
— Ой, да ладно. Сегодня же пятница.
— Знаю, но я слишком устала.
— Уверена?
— Да. Развлекайтесь.
* * *
Вернувшись домой, первое, что делаю — открываю коричневую коробку и достаю из пакета дорогую, к которой прикладывается записка.
«На замену того, что я разорвал.
Дом»
У него уверенный, но не очень красивый почерк, но чувствуется сила и уверенность. Я открываю коробку, через белую упаковочную бумагу просматривается что-то красное. Я отодвигаю бумагу и ахаю. Вау!
Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела, с разрезом на спине и мне кажется, что это мой размер. В оцепенении я провожу пальцами по мягкому материалу. У меня никогда такого не было, никогда не было ничего столь прекрасного.
С осторожностью я вешаю платье на плечики на ручку двери моего шкафа. Затем ложусь на кровать, открываю коробку шоколадных конфет ручной работы и ем их, любуясь платьем. Конфеты очень вкусные. Платье сказочное. Но мне не нравится, что на данный момент я поставлена в тупик тем, во что так верила раньше.