Р.НИКСОН: СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 287 4 страница

В момент прощания на аэродроме Форд подарил Брежневу свою меховую

шапку, сделанную из волчьих шкур, которую он получил во время

поездки на Аляске. Брежнев тут же ее надел. Фоторепортеры получили

хороший материал. Вообще говоря, в личном плане оба руководителя сошлись достаточно близко.

д.Форд-президент сша 317


В целом обе стороны - учитывая краткость встречи во Владивостоке и ее определенную продуктивность - остались довольны итогами этой встречи.

По прибытии домой 24 ноября на военно-воздушную базу „Эндрюс" около Вашингтона Форд заявил, что его встреча с Брежневым прошла „очень, очень хорошо" (впоследствии в своих мемуарах он записал, что результаты встречи превзошли его ожидания).

Брежнев в своем докладе Политбюро дал высокую оценку итогам встречи во Владивостоке, особенно договоренности по ограничению стратегических вооружений. Он высказал также свое впечатление, что с президентом Фордом установлен неплохой личный контакт и что „с ним можно будет в дальнейшем иметь дело".

После встречи во Владивостоке

Однако в Вашингтоне президент столкнулся с сильной критикой противников разрядки, усмотревших в достигнутой во Владивостоке договоренности „печальный итог политики уступок давлению русских". Особенно им не понравился принцип равенства уровня ядерных вооружений и их ограничений определенными пределами. С резкой критикой выступили представители крайне правого крыла республиканской партии во главе с Рейганом, а также сенатор Джексон и его сторонники.

Надо сказать, что все это совпадало с ситуацией, когда эйфория вокруг объявленного президентом Фордом конца „общенационального политичес­кого кризиса, вызванного „уотергейтом", стала сходить на нет после подписания Фордом 8 сентября 1974 года указа о „полном, безусловном и абсолютном прощении вины" бывшего президента Никсона.

Начались спекуляции насчет сговора между Никсоном и Фордом: президентство в обмен на прощение - американцы в большинстве своем не одобряли выдачи индульгенции Никсону. „Самоограничение", наложенное вначале прессой на критику личности нового президента и деятельности возглавляемой им администрации, было снято. Стали широко цитировать неудачные высказывания президента, фоторепортеры и телеоператоры, казалось, задались целью снимать президента лишь в крайне неловких для него ситуациях.

Все это ослабляло уверенность президента в себе и в проводимой им политике.

И все же, оглядываясь. назад, надо прямо сказать, что встреча во Владивостоке была наивысшей точкой советско-американского сотрудничества и взаимного поиска договоренности за весь период президентства Форда. Сам Владивосток стал значительным рубежом, который постоянно фигурировал в последующих переговорах по ядерному разоружению.

Киссинджер рассказал мне, когда я вернулся в Вашингтон, что он обсуждал с президентом Фордом итоги советско-американской встречи во Владивостоке. Президент высоко оценивал свою первую встречу с Генеральным секретарем прежде всего с точки зрения установления с ним хорошего личного контакта и доверия.

Президент придавал особое значение достигнутой во Владивостоке договоренности по ОСВ, считая, что она является хорошей и важной основой на оставшийся двухгодичный срок его нынешнего президентства для

сугубо

ДОВЕРИТЕЛЬНО


дальнейшего развития советско-американских отношений по всем направ­лениям. Именно это было основной темой выступления президента на заседании Совета национальной безопасности в Белом доме с участием основных членов кабинета, посвященном итогам встречи во Владивостоке. Он поручил Киссинджеру, Шлесинджеру, Колби и генералу Брауну выступить в соответствующих основных комиссиях конгресса с разъясне­ниями договоренности по ограничению стратегических вооружений, чтобы заранее ослабить оппозицию.

10 декабря по поручению обоих правительств между мною и Киссинджером состоялся негласный обмен конфиденциальными памятными записками по вопросу ограничения стратегических вооружений в соот­ветствии с достигнутой во Владивостоке договоренностью.

В записках излагались согласованные положения (по конкретным типам и количествам - потолкам - соответствующих вооружений), которыми стороны будут руководствоваться при выработке соглашений по ограниче­нию стратегических наступательных вооружений. Новое соглашение вступит в действие с октября 1977 года до декабря 1985 года и будет включать в себя соответствующие положения Временного соглашения от 26 мая 1972 года, которое остается в силе до октября 1977 года. Переговоры между делегациями СССР и США с целью выработки нового соглашения, которое будет включать достигнутые договоренности, возобновятся в Женеве в январе 1975 года.

„Новое соглашение, будучи основано на принципе равенства и одинако­вой безопасности сторон, - указывалось в этих конфиденциальных запис­ках, - будет включать в себя, в частности, следующие ограничения, которые будут применяться на протяжении срока действия этого соглашения:

а) В течение срока действия нового соглашения каждая из сторон будет
иметь право располагать суммарным количеством носителей стратеги­ческого оружия, не превышающим 2400 единиц. В это число включаются
пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет (МБР)
наземного базирования, пусковые установки баллистических ракет на
подводных лодках (БРПЛ) и тяжелые бомбардировщики, если они
оснащены бомбами или ракетами „воздух - земля" с дальностью действия не
более 600 км. При оснащении бомбардировщика ракетами „воздух - земля" с
дальностью свыше 600 км каждая такая ракета будет засчитываться как
одна единица в общее суммарное количество носителей стратегического
оружия (2400).

б) В пределах этого общего ограничения каждая из сторон будет свободна сама определять состав суммарного количества при условии выполнения согласованного запрещения на строительство новых пусковых установок МБР подземного базирования.

в) Каждая из сторон будет ограничена не более чем 1320 МБР и БРПЛ,
оснащенных разделяющимися головными частями индивидуального
наведения; в пределах этого суммарного количества каждая из сторон вправе
сама определять типы и количество своих ракет, оснащенных такими головными частями".

Эти записки были завизированы мною и Киссинджером в качестве

официальных документов. Одновременно с обменом памятными записками

было негласно подтверждено сделанное во Владивостоке президентом конфиденциальное заявление о готовности США взять на себя обязательство отказаться от базирования американских подводных лодок с

д.форд-президент сша


баллистическими ракетами в Роте (Испания) после 1983 года (это соглашение не было тогда опубликовано).

Казалось, что после Владивостока переговоры по завершению договора по ОСВ были поставлены на правильные рельсы. Открывался наконец путь к быстрому завершению нового соглашения с существенно большими ограничениями стратегических наступательных вооружений по сравнению с Временным соглашением 1972 года. И Брежнев, и Форд хотели скорейшей договоренности. Новый импульс получили переговоры в Женеве на уровне соответствующих делегаций. В этом же направлении работали и •внешнеполитические ведомства обеих стран. Общий настрой в Советском Союзе был в пользу договоренностей.

Однако далеко не так обстояло дело в США. Противники разрядки и любых ограничений в гонке ядерных вооружений подняли шумную кампанию, которая отражала и разногласия в правительственных кругах США. К этой кампании активно подключились и средства массовой информации, разжигая споры и страсти вокруг возможной советско-американской договоренности по ОСВ и отношений с СССР вообще. Американский народ оказался сбитым с толку. Известные в стране политические деятели публично резко расходились во мнениях. В течение длительного времени американцы знали только о своем ядерном превосходстве. Теперь же договоренности о ядерном паритете вызывали в стране недоуменные вопросы и даже беспокойство. По-прежнему широко употреблялось в США не очень понятное французское слово „детант" (разрядка), которое воспринималось противоречиво.

К тому же вскоре после Владивостока большие споры и разногласия вызвали две новые системы оружия, до сих пор практически неизвестные: новые американские крылатые ракеты и новый советский бомбардировщик ТУ-22м, названный в НАТО „Бэкфайером", которые получили затем широкую известность в связи с переговорами по ОСВ (возник вопрос о том, как учитывать их во владивостокских договоренностях).

Короче, вокруг дальнейших переговоров по ОСВ возникла весьма противоречивая обстановка, которая оказалась особенно трудна для Форда ввиду надвигавшейся избирательной кампании. Эта обстановка вплоть до нового соглашения в 1979 году, уже при Картере, все время осложнялась разными обстоятельствами, периодически подвергавшими серьезным испытаниям процесс разрядки.

Снова вопрос о торговле

Когда мы с Киссинджером завтракали в госдепартаменте 18 декабря, взволнованный помощник госсекретаря передал ему только что полученное критическое заявление ТАСС вместе с опубликованным текстом письма Громыко, врученного в Москве Киссинджеру 26 октября о еврейской эмиграции из СССР. В заявлении ТАСС, со ссылкой на обсуждавшиеся в конгрессе США разного рода оговорки и поправки дискриминационного характера к законопроекту о торгово-экономических отношениях с СССР, говорилось, что „в руководящих кругах СССР категорически отвергают как неприемлемые всякие попытки, от кого бы они ни исходили, вмешиваться в дела, которые целиком относятся к внутренней компетенции Советского государства".

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО


Киссинджер вначале вспылил по поводу того, что Москва не предупредила его относительно публикации письма Громыко. Он утверждал, что заявление ТАСС лишь осложнит рассмотрение соответствующего законопроекта в конгрессе (в этом он был прав, нам не следовало увлекаться публичными заявлениями по этому вопросу, но и он нарушил договоренность с нами).

Я прервал его и сказал, что в нынешнем виде законопроект, который сейчас обсуждался в конгрессе, носит еще более дискриминационный в отношении СССР характер, чем он был в 1972 году, когда оба правительства начали проводить политику разрядки в отношениях между обеими странами. Теперь дискриминация распространяется на торговлю и кредиты. Привел ему конкретные примеры из слушаний по этим вопросам. В то же время вызывает удивление, что ни президент, ни госсекретарь не выразили до сих пор протеста против явно дискриминационного законодательства. Прези­дент Никсон, как известно, обещал использовать вето на такое законода­тельство, а нынешняя администрация вообще молчит.

Киссинджер заметно поостыл. Он стал звонить Скоукрофту. Тот подтвердил мои слова. Киссинджер выругался, что его не держат в курсе дела, и бросил трубку. Затем он позвонил президенту и рассказал ему о моем разговоре с ним.

Как можно было понять из их разговора, Форд признал, что действительно дело в конгрессе в целом приняло неблагоприятный оборот для советско-американских экономических отношений и что надо срочно принимать меры, но что до конца сессии конгресса осталось всего два дня. Он сказал Киссинджеру, что сегодня же надо собрать совещание в Белом доме и посмотреть, что можно сделать. Нельзя позволять конгрессу, подчеркнул он, постоянно „подрезать администрации крылья" в вопросе отношений с СССР и надо что-то предпринять в этом смысле с начала работы нового состава конгресса в 1975 году.

Ясно было, однако, что в оставшиеся дни администрация не могла уже повлиять на конгресс. 20 декабря конгресс одобрил законопроект о торговой реформе с поправками Джексона-Вэника и Стивенсона, в соответствии с которыми предоставление Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования в торговле и кредитах было обусловлено требова­ниями об изменении эмиграционной политики Советского Союза. Этот закон фактически надолго блокировал развитие торгово-экономических отношений между США и СССР.

Решение конгресса явилось весьма неприятным сюрпризом для руководства СССР. Дело в том, что оно постоянно недооценивало влияние американского общественного мнения и конгресса на американскую внешнюю политику, В Кремле, не испытывавшем такого воздействия у себя в стране, американский президент подсознательно рассматривался как своего рода верховный правитель, который в конечном счете и решает все дела. Отсюда и соответствующая реакция советского руководства.

25 декабря возмущенный Брежнев прислал Форду письмо в связи с дискриминационным законодательством, принятым американским конг­рессом.

„...Мы считаем необходимым официально заявить, - говорилось в письме, - что принятые конгрессом США торговый и кредитный законы в части, касающейся СССР, неприемлемы для нас в своей основе по изложенным мотивам (т. е. дискриминация и вмешательство во внутренние

ПРЕЗИДЕНТ США 321


дела. - А.Д). Это, разумеется, освобождает и советскую сторону от тех обязательств, которые были взяты ею в едином комплексе договоренностей по торгово-кредитным вопросам (включая Соглашение о погашении задол­женности по ленд-лизу). Таким образом, нашим торгово-экономическим отношениям, несомненно, нанесен серьезный ущерб, и это отнюдь не помогает развитию советско-американских отношений в других областях".

По данным Министерства внешней торговли СССР, в 1974 году объем торговли между СССР и США составил очень небольшую сумму в 742,2 млн. руб., экспорт в США - 177,3 млн. руб., импорт - 564,9 млн. руб.

Дискриминационное законодательство, принятое конгрессом, явилось ударом не только по экономическим, но и политическим отношениям между обеими странами, способствуя процессу подрыва разрядки.

Форд как личность и лидер

Вынужденная отставка Никсона нанесла сильный удар по позициям республиканской партии, номинальной главой которой он являлся. Руководитель республиканцев в сенате сенатор Скотт в беседе со .мной признал, что республиканская партия оказалась в очень тяжелом и сложном положении. Если не принять меры, чтобы выправить положение в стране, особенно в области экономики, то на следующих выборах республиканцы понесут крупные потери, включая и Белый дом.

К сожалению, сказал он, Форд, у которого большие президентские возможности, пока что не проявил достаточно воли, мужества и других качеств сильного лидера, чтобы помочь республиканской партии выбраться из создавшегося положения. Подспудно Форд еще не преодолел психологии конгрессмена и полностью не осознал еще тех огромных прав и возможностей, которые он имеет как президент страны. В известной степени он даже побаивается пользоваться в полной мере президентскими полномочиями, опасаясь, что отсутствие опыта в этих делах и неудачное применение прав президента может привести к неблагоприятным последствиям для его дальнейшей политической судьбы. Поэтому Форд проявляет чрезмерную осторожность в принятии ответственных решений, особенно непопулярных, что практически неизбежно, когда сталкиваешься с экономическими проблемами, отметил сенатор.

Отсюда стремление Форда оттягивать важные решения, советоваться с большим числом лиц. Была еще и обратная сторона медали: разные точки зрения, особенно старых друзей из конгресса, лишь путали Форда и затягивали принятие важных решений, подчас неотложных, особенно в связи со спадом деловой активности в стране.

Руководство республиканцев и сам Форд, сказал Скотт, возлагают большие надежды на вице-президента Рокфеллера, который мог бы привлечь на службу администрации „лучшие умы с Уолл-стрит", тем более что попытки самого Форда заполучить таких людей не имели пока успеха.

В ходе одной из бесед Киссинджер признал со своей стороны, что ему легче работать с Фордом, с которым он сотрудничал всего несколько месяцев, чем с Никсоном, хотя работал с ним более шести лет.

Никсон был гораздо лучше осведомлен в вопросах внешней политики, чем Форд. Кроме того, Никсон порой выдвигал свои идеи в области внешней политики (чего Форд пока не был в состоянии делать), которые

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО


Киссинджеру было не так-то легко отклонять, ибо Никсон был упрям в отстаивании своих идей, независимо от их целесообразности. Иногда требо­валась деликатная работа в течение 2-3 недель, чтобы отговорить Никсона от той или иной его идеи.

Никсон не ограничивался, как это сейчас делает Форд, рассмотрением одного предложения, которое вносилось ему на утверждение по определен­ному вопросу. Он обязательно требовал дополнительный материал, выяснял, как этот вопрос может оказать влияние на другие аспекты внешней политики - на отношения с СССР, Китаем, Индией и т. п. Другими словами, каждый раз надо было готовиться к рассмотрению вопроса с разных точек зрения, что занимало много времени и энергии, прежде чем президент принимал решение.

С Фордом в этом отношении гораздо проще. Он не задает побочных вопросов и не спрашивает о сложных взаимных переплетениях с другими проблемами. Он предпочитает, чтобы вносимый на его рассмотрение вопрос был ясно сформулирован и сопровождался ясной рекомендацией. При этом к вопросу он подходит прежде всего с внутриполитической точки зрения: как встретят его решение в конгрессе, в партии, в стране. А уж потом он думает о внешнеполитических последствиях.

Киссинджер сказал, что он сейчас старается приучить президента в оди­наковой степени - как с внутренней, так и с внешней стороны - рассмат­ривать принимаемые им решения, т. е. добиваться того, чтобы внутренние соображения не довлели над президентом по каждому внешнеполитическому вопросу.

Но, конечно, в вопросах внутренней политики президент гораздо более опытен, чем он сам. Поэтому подчас тут трудно спорить с ним, особенно с учетом предстоящих президентских выборов в 1976 году.

Никсон, продолжал сравнивать Киссинджер, в душе не был ярым консерватором, хотя он и был известен широкой публике как консерватор-антикоммунист. Он, скорее, использовал этот ярлык, чтобы добиваться своих целей. Он был готов при этом (когда чувствовал в этом необходи­мость) отходить от этого клише, например, в своей политике в отношении СССР и КНР.

Форд в этом смысле правее Никсона, более консервативен по своим убеждениям. Такой отпечаток на него наложило 25-летнее пребывание в палате представителей, которая в массе своей значительно консервативнее и гораздо больше обращена внутрь, а не вовне страны, как сенат. И эти же настроения, к сожалению, поддерживают у него старые друзья из конгресса, которые по-прежнему являются частыми гостями Форда.

Киссинджер отметил одну немаловажную деталь, касающуюся различия в характере двух президентов. Никсон, несмотря на репутацию решитель­ного человека в кризисных ситуациях, на самом деле был весьма нере­шительным и принимал решения после мучительных колебаний и бессонных ночей.

Форд не таков. Он не обременяет себя длительным анализом всех возможных сопутствующих проблем и соответствующих последствий, а, предпочитая упрощенные „ясные комбинации", склонен к принятию быстрых решений, от которых его нелегко потом отговорить. Соответ­ственно он порой бывает даже более эмоционален, чем Никсон, хотя в повседневном обращении Форд более прост, человечен, доступен и готов выслушивать своих помощников.

Д.ФОРД-

ПРЕЗИДЕНТ США


В целом личные отношения для Форда играли гораздо большую роль, чем для Никсона. В этом смысле важное значение имело установление хороших личных отношений Форда с советскими руководителями, начало которому, судя по всему, было положено во Владивостоке.

Таков был 1974 год - год, полный драматизма во внутренней жизни США. Однако советско-американские отношения не подвергались серьезным кри­зисным испытаниям, как это бывало в предыдущие годы, а сохраняли относительно ровный характер, пройдя в целом без заметных- потерь период необычного перехода власти от одного президента к другому.

3. 1975 ГОД: РАЗРЯДКА ИДЕТ НА СПАД Разногласия в США вокруг разрядки

Вступление США в 200-й год своей независимости совпало с наиболее глубоким за послевоенные годы экономическим кризисом в западном мире, ударившим и по американской экономике. Продолжалась также эрозия основных политических институтов страны в результате „уотергейтского" скандала, доверия населения к способности правительства, конгресса, всей государственной системы США сколько-нибудь удовлетворительно обеспе­чить их интересы. Сказывалось и крупнейшее в современной истории военно-политическое поражение США в Индокитае, которое сильно ударило по культу милитаризма в Америке, „ни разу не проигравшей войны", и вызвало эмоциональную „переоценку ценностей" в стране.

Президенту Форду в течение года не удалось заметно поднять свой политический авторитет в стране, хотя он и смог вывести себя и республиканскую администрацию из-под „тени Никсона". Он проявил себя в целом достаточно осторожным руководителем как во внешней, так и во внутренней политике, в том числе и в вопросах советско-американских отношений. Вместе с тем, как, пожалуй, ни один президент до него после второй мировой войны - тем более пришедший в Белый дом не путем общих выборов, - Форд был скован в своей деятельности на посту президента про­должающимся наступлением оппозиционно настроенного конгресса (где большинство принадлежало демократам) на широкий круг президентских прерогатив, в том числе в области формирования и проведения внешней политики.

Во второй половине 1975 года все большее влияние на поведение Белого дома и деятельность администрации в стране и на международной арене оказывали приближающиеся президентские выборы и, в частности, тот факт, что в самой республиканской партии Форду - ее титулованному лидеру (как президенту страны) - бросил открытый вызов ультраправый деятель Рейган, выдвинувший себя вторым кандидатом в президенты от этой же партии, что само по себе являлось весьма необычным событием в американской истории.

сугубо

ДОВЕРИТЕЛЬНО


В 1975 году советско-американские отношения развивались на достаточно широкой базе договоренностей и соглашений, достигнутых в результате советско-американских переговоров на высшем уровне в 1972 - 1974 годах и встреч Брежнева и Форда во Владивостоке и в Хельсинки. Продолжали действовать и заключенные ранее двусторонние договоры и соглашения. В целом довольно бесперебойно работал механизм двусторонних связей и контактов. СССР впервые посетила с ответным визитом официальная делегация конгресса США. В конце года после сложных переговоров было подписано новое межправительственное соглашение между СССР и США по вопросам морского судоходства. После двухлетней задержки была ратифицирована конвенция между СССР и США по вопросам налого­обложения. Проведение совместного космического полета „Союз-Аполлон" наглядно продемонстрировало потенциальные возможности и результативность совместных советско-американских усилий в решении крупных научно-технических проблем.

На протяжении всего года продолжался, хотя и непросто, советско-американский диалог по выработке - на основе владивостокской договорен­ности - нового долгосрочного соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений. В марте вступила в силу конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериоло­гического (биологического) и токсического оружия и об их уничтожении. США и СССР согласованно выступили на Женевской конференции по рассмотрению действия договора о нераспространении ядерного оружия, а в августе параллельно внесли в Комитет по разоружению в Женеве согласованный проект конвенции о запрещении военного использования средств воздействия на природную среду. Продолжались двусторонние переговоры по вопросам, связанным с проведением ядерных взрывов в мирных целях.

Администрация США, несмотря на серьезные сложности внешне­политического и внутреннего порядка, придерживалась в основном, хотя и с колебаниями, курса на разрядку, который был унаследован Фордом от Никсона. Форд принял и „доктрину Киссинджера" о поддержании „баланса сил" как основу внешнеполитической стратегии США, особенно применительно к „треугольнику" США-СССР-КНР в дополнение к своей собственной философии о необходимости „сильной Америки".

К концу 1975-го - началу 1976 года в США резко активизировалась - в силу специфики внутриполитической борьбы накануне президентских выборов - деятельность различных сил, выступающих против разрядки (сионистские круги, профсоюзная верхушка, консерваторы всех мастей и связанная с ними „большая пресса"). В результате внешняя политика США и ее американо-советский аспект стали подпадать под прямое воздействие предвыборных соображений, становиться объектом безответственной предвыборной демагогии, что начинало заметно сдерживать Белый дом в отношении новых крупных шагов или соглашений с СССР, которые могли бы вызвать дискуссию в предстоящий до выборов период. Главные противники Форда в предвыборной борьбе - Рейган и Уоллес - не скрывали своих намерений и дальше активно использовать лозунг, призывающий .изменить разрядку в пользу США". Вопрос о разрядке постепенно стал превращаться в глазах стратегов предвыборной кампании в довольно «спорный вопрос" с точки зрения успеха на выборах.

дфорд-
президент сша 325


Немаловажным фактором в усилении в 1975 году негативных тенденций в отношении политики разрядки, кроме постоянно действующего идеологи­ческого фактора, был „кризис" исполнительной власти, т. е. довольно сильное ослабление в сравнении с предыдущими администрациями позиций самого Белого дома после „уотергейта". Не избранный, а назначенный президент, каким являлся Форд, вынужден был постоянно оглядываться на правые круги, а также на конгресс, который после „уотергейтского" скандала настаивал на усилении своей роли в управлении страной, особенно в области внешней политики. Это ограничивало ведущую роль Белого дома в этой сфере, не говоря уже о том, что „комплекс неполноценности" президента несколько сковывал его решимость. Пентагон, ЦРУ и другие ведомства заставляли его порой уступать их нажиму, а также давлению связанных с ними кругов и идти на компромиссы с оппонентами (например, по ОСВ), на которые в других условиях президент, возможно, и не пошел бы. Стремясь обеспечить поддержку правого крыла своей партии на съезде, который должен был выбирать республиканского кандидата в президенты, Форд „правеет", позволяет порой нарочито жесткие высказывания по отдельным проблемам отношений с СССР. Он вводит в лексикон администрации тезис „о недопустимости односторонней разрядки", дающей якобы преимущество Советскому Союзу, особенно в „третьем мире".

Осложнение положения Киссинджера также сыграло свою роль. Утрата им поста помощника президента по национальной безопасности и, как следствие, кресла председателя в ряде важных межведомственных комиссий заметно ослабила его возможность влиять на решения Белого дома по внешней политике, хотя он по-прежнему оставался ведущей фигурой в этой области. Правые круги обвиняли его в „чрезмерной уступчивости" Москве, либеральные - в забвении „моральной стороны" внешней политики („права человека" и т. п.), в излишнем прагматизме и т. д. Усилились нападки на него и в конгрессе: большинство законодателей-демократов в стремлении ослабить „монополию исполнительной власти" все чаще ставил палки в колеса дипломатии Киссинджера. Внутри кабинета у него было немало противников, ближайшее окружение Форда не упускало случая подставить ему „подножку". Все это действовало на Киссинджера. Он становился более нервозным, более противоречивым в действиях, чем раньше. Однако в крупном плане Киссинджер все же оставался в администрации основным сторонником поддержания политики разрядки в наших отношениях, хотя в его внешнеполитических акциях и заявлениях стала проявляться непосле­довательность.

Сказывалось и идеологическое противостояние, которое порой без всякой нужды осложняло отношения Москвы с США по вопросам -особенно регионального порядка, - не затрагивавшим реальные националь­ные интересы СССР. Срабатывал инстинкт „интернациональной помощи" тем, кто хотя бы на словах заявлял о своей приверженности „идеям социализма". В США же это расценивалось как сознательное стремление Кремля ущемить американские интересы. Типичным примером была гражданская война в Анголе, в которую вслед за Кубой оказались вовлеченными СССР, с одной стороны, и США - с другой. Более активно осуществлялась установка Киссинджера на увязку региональных событий с решением более важных вопросов советско-американских отношений, что, в свою очередь, тормозило развитие этих отношений. Ближний Восток и Куба оставались постоянными раздражителями.

сугубо доверительно


В силу разных причин не состоялся планировавшийся, но постоянно откладывавшийся визит Брежнева в США в 1975 году, который мог бы дать очередной импульс советско-американским отношениям и, в частности, способствовать заключению соглашения по ограничению стратегических вооружений.

Советско-американские отношения испытывают на прочность

Новый, 1975 год начался с официальной регистрации неудовлет­ворительного состояния советско-американских торгово-экономических отношений.

3 января Форд подписал Закон о торговой реформе 1974 года с поправ­ками Джексона-Вэника и Стивенсона, которые предоставляли Советскому Союзу режим наибольшего благоприятствования первоначально сроком на 18 месяцев, но лишь при условии изменения порядка выезда советских граждан на постоянное жительство за границу; кредиты Экспортно-импортного банка США Советскому Союзу ограничились суммой 300 млн. долл. на 4 года. СССР было отказано в кредитах на добычу полезных ископаемых.