То, что мы узнаем в человеке, воспламеняем мы в нем
Остерегайся же маленьких людей!
Перед тобою чувствуют они себя маленькими, и их низость
Тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение.
Разве ты не замечал, как часто умолкали они, когда ты
Подходил к ним, и как сила их покидала их, как дым покидает
Угасающий огонь?
Да, мой друг, укором совести являешься ты для своих
Ближних: ибо они недостойны тебя. И они ненавидят тебя и охотно
Сосали бы твою кровь.
Твои ближние будут всегда ядовитыми мухами; то, что есть в
Тебе великого, -- должно делать их еще более ядовитыми и еще
Более похожими на мух.
Беги, мой друг, в свое уединение, туда, где веет суровый,
свежий воздух! Не твое назначение быть махалкой от мух. --
Так говорил Заратустра.
О целомудрии
Я люблю лес. В городах трудно жить: там слишком много
Похотливых людей.
Не лучше ли попасть в руки убийцы, чем в мечты похотливой
Женщины?
И посмотрите на этих мужчин: их глаза говорят -- они не
Знают ничего лучшего на земле, как лежать с женщиной.
Грязь на дне их души; и горе, если у грязи их есть еще
Дух!
О, если бы вы совершенны были, по крайней мере как звери!
Но зверям принадлежит невинность.
Разве я советую вам убивать свои чувства? Я советую вам
Невинность чувств.
Разве целомудрие я советую вам? У иных целомудрие есть
Добродетель, но у многих почти что порок.
Они, быть может, воздерживаются -- но сука-чувственность
Проглядывает с завистью во всем, что они делают.
Даже до высот их добродетели и вплоть до сурового духа их
Следует за ними это животное и его смута.
И как ловко умеет сука-чувственность молить о куске духа,
Когда ей отказывают в куске тела!
Вы любите трагедии и все, что раздирает сердце? Но я
Отношусь недоверчиво к вашей суке.
У вас слишком жестокие глаза, и вы похотливо смотрите на
Страдающих. Не переоделось ли только ваше сладострастие и
Теперь называется состраданием!
И это знамение даю я вам: многие желавшие изгнать своего
Дьявола сами вошли при этом в свиней.
Кому тягостно целомудрие, тому надо его отсоветовать:
Чтобы не сделалось оно путем в преисподнюю, т. е. грязью и
Похотью души.
Разве я говорю о грязных вещах? По-моему, это не есть еще
Худшее.
Познающий не любит погружаться в воду истины не тогда,
Когда она грязна, но когда она мелкая.
Поистине, есть целомудренные до глубины души: они более
Кротки сердцем, они смеются охотнее и больше, чем вы.
Они смеются также и над целомудрием и спрашивают: "Что
Такое целомудрие?
Целомудрие не есть ли безумие? Но это безумие пришло к
Нам, а не мы к нему.
Мы предложили этому гостю приют и сердце: теперь он живет
у нас -- пусть остается, сколько хочет!"
Так говорил Заратустра.
О друге
Quot;Всегда быть одному слишком много для меня" -- так думает
Отшельник. "Всегда один и один -- это дает со временем двух".
Я и меня всегда слишком усердствуют в
Разговоре; как вынести это, если бы не было друга?
Всегда для отшельника друг является третьим: третий -- это
Пробка, мешающая разговору двух опуститься в бездонную глубь.
Ах, существует слишком много бездонных глубин для всех
Отшельников! Поэтому так страстно жаждут они друга и высоты
Его.
Наша вера в других выдает, где мы охотно хотели бы верить
В самих себя. Наша тоска по другу является нашим предателем.
И часто с помощью любви хотят лишь перескочить через
зависть. Часто нападают и создают себе врагов, чтобы скрыть,
Что и на тебя могут напасть.
Quot;Будь хотя бы моим врагом!" -- так говорит истинное
Почитание, которое не осмеливается просить о дружбе.
Если ты хочешь иметь друга, ты должен вести войну за него;
А чтобы вести войну, надо уметь быть врагом.
Ты должен в своем друге уважать еще врага. Разве ты можешь
Близко подойти к своему другу и не перейти к нему?
В своем друге ты должен иметь своего лучшего врага. Ты
Должен быть к нему ближе всего сердцем, когда ты противишься
Ему.
Ты не хочешь перед другом своим носить одежды? Для твоего