Температуры в США 1880–2000 5 страница
– Нет, использовать их определенно нельзя. Наша организация называется НФПР, или вы забыли? Сколько всего у нас этих кружек?
– Триста штук. Их раздают представителям средств массовой информации, прессе и…
– Тогда извольте раздобыть экологически приемлемые кружки! – сказал Дрейк. – Разве в Канаде, к примеру, кружки не производятся? Никто никогда еще не жаловался на канадскую продукцию. Раздобудьте канадские кружки, нарисуйте на них это слово, «катастрофа». Вот и все.
Художники переглянулись. Кто-то из них сказал:
– Есть один поставщик в Ванкувере…
– Да, но у них кружки только кремового цвета…
– А мне плевать, хоть серо-буро-малиновые! – отрезал Дрейк. В голосе его звучали визгливые нотки. – Давайте действуйте!.. Так, теперь что у нас с пресс-релизами?
Один из дизайнеров приподнял листок бумаги.
– Четырехцветные знамена, нарисованы биологически разлагающимися чернилами на бумаге из переработанных отходов.
Дрейк взял листок у него из рук.
– Из переработанных отходов, говорите? Здорово смотрится.
– Вообще-то это обычная бумага. Свеженькая, только что с комбината, – дизайнер занервничал, – Но никто не узнает.
– Вы этого мне не говорили! – рявкнул Дрейк. – Это очень важно, чтоб материалы из переработанных отходов выглядели хорошо.
– Они так и выглядят, сэр. Так что не беспокойтесь.
– Ладно, идем дальше. – Он обернулся к сотрудникам, падающим связями с общественностью:
– Каков общий план кампании?
– Ну, во-первых, стандартное выступление с участием звезд, которые доведут до сведения общественности всю значимость проблемы резкого изменения климата, – поднявшись, ответил один из сотрудников. – У нас имеется договоренность с телевидением о воскресных ток-шоу, а также договоренность о соответствующих публикациях в воскресных выпусках газет. Они расскажут о том, что за конференция начинается в среду. Появятся интервью с самыми фотогеничными ее участниками. Стэнфорд, Левин, другие люди, которые хорошо смотрятся по ящику. Рекламные материалы о конференции будут напечатаны во всех ведущих мировых еженедельниках, в «Тайм», «Ньюсвик», «Дер Шпигель», «Пари Матч», «Огги», «Экономист». В общей сложности информация о нашей конференции появится в пятидесяти новостийных печатных изданиях. Ряд из них мы попросили вынести рекламу на обложку и снабдить ее графическим изображением. Предположительно, такие обложки будут у двадцати изданий.
– Хорошо, – кивнул Дрейк.
– Конференция открывается в среду. В списке приглашенных хорошо известные, харизматичные ученые-экологи, а также политики из промышленно развитых стран. Делегаты прибудут из всех уголков мира, так что на цветных снимках и по телевизору аудитория будет смотреться прекрасно – разнообразие лиц, цвета кожи. К промышленно развитым странам теперь относят Индию, Корею, ну и, разумеется, Японию. Китайская делегация тоже заявила об участии, но вот выступающих от нее не будет. – Он перевел дух, затем продолжил:
– Прибудут также свыше двухсот тележурналистов. Для них забронированы номера в «Хилтоне». Интервью будут брать не только там, но и в конференц-залах, информация будет доступна телезрителям всего мира. Запланировано также участие представителей печатных средств массовой информации, их задача донести слово до элиты, формирующей общественное мнение. Иначе говоря, до тех, кто читает, но не смотрит телевизор.
– Прекрасно, – кивнул Дрейк. Похоже, он был доволен.
– Тема каждого дня получит свое отражение в графическом символе. Наводнения, пожары, повышение уровня моря, всякие там айсберги, тайфуны, ураганы и прочее. Каждый день мы будем принимать новых политических деятелей со всего мира, они будут давать интервью, отражающие их высокую озабоченность этой новой проблемой.
– Хорошо, очень хорошо, – продолжал кивать Дрейк.
– Все эти политики будут задерживаться лишь на день, кое-кто всего на несколько часов, у них не будет времени посещать саму конференцию. Их задача – показаться на публике, сфотографироваться и кратко высказать свою позицию, но считаю, этого вполне достаточно. Каждый день будут также привозить детишек из местных школ в возрасте от четырех до семи лет. Они должны знать об опасностях, простите, о катастрофах, подстерегающих нас в будущем. У нас имеются также образовательные брошюры, которые мы будем раздавать учителям, чтобы знакомили своих учеников с последствиями кризиса, связанного с резкими климатическими изменениями.
– Когда выходят эти ваши брошюры?
– Должны были выйти сегодня, но мы придержим, надо вписать новое слово в девиз.
– Ясно, – сказал Дрейк. – Ну а как охвачены высшие школы?
– Вот тут возникли небольшие проблемы, – ответил пиарщик. – Мы показали образцы брошюр ряду преподавателей высших школ, и… э-э…
– И что? – спросил Дрейк.
– Судя по всему, они их не очень удовлетворили.
Дрейк помрачнел.
– Это почему?
– Видите ли, образование в высших школах ориентировано на колледжи, у них очень осторожный подход к выбору данных и…
– При чем здесь это?
– Ну, дело в том, что они сочли эти тексты спекулятивными и необоснованными с чисто научной точки зрения. Только и слышал от них: «Где здесь истинно научный подход?» Это не мои слова, сэр, это они так говорили.
– Черт побери! – снова взорвался Дрейк. – Какая же это, к дьяволу, спекуляция? Ведь все это происходит на наших глазах!
– Ну, возможно, мы просто выбрали не совсем те материалы…
– Ладно, хрен с ним, – отмахнулся Дрейк. – Главное тут сыграть на доверии, подчеркнуть, что это может случиться. – Он обернулся и удивленно воскликнул:
– Эванс! Давно ты здесь?
Питер Эванс стоял в дверях вот уже минуты две и слышал большую часть разговора.
– Только что приехал, мистер Дрейк.
– Хорошо. – Дрейк обернулся к своим сотрудникам. – Думаю, мы все обсудили. Действуйте. Пошли со мной, Эванс.
Дрейк затворил дверь в кабинет.
– Мне нужен твой совет, Питер, – тихо произнес он. Подошел к столу, взял какие-то бумаги, протянул Эвансу. – Что, черт побери, это означает?
Эванс взглянул на бумаги.
– Это отзыв гранта Джорджа.
– Ты их составлял? – Да.
– А чья это была идея, вписать параграф «3 а»?
– Параграф «3 а»?
– Да. Это ты его добавил?
– Знаете, я теперь не очень помню…
– Тогда позволь освежить твою память, – сказал Дрейк. Взял документ и начал читать вслух:
– «В случае, если возникнут сомнения в моей умственной адекватности, может последовать попытка наложить судебный запрет на исполнение вышеперечисленных пунктов настоящего договора. А потому данный договор санкционирует выплату НФПР пятидесяти тысяч долларов еженедельно. До тех пор, пока не будет объявлено окончательное решение суда. Вышеупомянутая сумма должна пойти на оплату текущих расходов НФПР, и никакие судебные запреты на нее не распространяются». Это ты написал, Эванс?
– Да, я.
– Чья была идея?
– Джорджа.
– Джордж не юрист. Ему кто-то помогал.
– Во всяком случае, не я, – сказал Эванс. – Он сам продиктовал этот пункт. Я бы не додумался.
Дрейк злобно фыркнул.
– Пятьдесят тысяч в неделю! – воскликнул он. – Выходит, на то, чтобы получить десятимиллионный грант, должно уйти целых четыре года!
– Ну, этого хотел Джордж, – заметил Эванс.
– И все-таки, чья была идея? – не унимался Дрейк. – Если не твоя, тогда чья же?
– Не знаю.
– Так выясни!
– Не уверен, что это получится, – ответил Эванс. – Особенно теперь, когда Джорджа больше нет с нами. Понятия не имею, с кем он мог консультироваться на эту тему.
Дрейк, сверкая глазами, впился в него взглядом.
– Ты с нами, Питер, или нет? – Он начал нервно расхаживать по кабинету. – Дело в том, что судебная тяжба вануату должна стать самым громким нашим процессом, – менторским тоном заговорил он. – Ставки очень высоки, Питер. Просто огромны. Глобальное потепление – это страшный кризис, грозящий всему человечеству. Ты это знаешь. Я тоже знаю. Да всему цивилизованному миру об этом известно. Мы должны предпринимать самые активные действия для спасения нашей планеты. Пока еще не слишком поздно.
– Да, – сказал Эванс. – Я понимаю.
– Понимаешь ли? Нам предстоит судебная тяжба, очень важная тяжба. Этим людям надо помочь. И пятидесяти тысяч в неделю явно недостаточно. Это погубит все дело.
Эванс позволил себе усомниться.
– Но пятьдесят тысяч долларов – большие деньги, – заметил он. – И не понимаю, почему это должно погубить…
– Да потому что погубит, и все! – рявкнул Дрейк. – Раз я говорю, значит, так оно и будет! – Казалось, он сам не ожидал от себя такого эмоционального взрыва. Ухватился за край стола, успокоился немного, затем продолжил:
– Мы не должны забывать о наших противниках. Промышленное лобби – это очень серьезный, очень сильный противник. Промышленники не хотят, чтобы им запретили и дальше загрязнять атмосферу. Им это невыгодно. Хотят гадить всюду, где только можно, и здесь, и в Мексике, и в Китае, везде, где у них предприятия. Ставки просто огромные.
– Я все понимаю, – сказал Эванс.
– В исходе этой тяжбы заинтересованы самые могущественные силы.
– Да, конечно.
– Силы, которые ни перед чем не остановятся. Лишь бы мы проиграли.
Эванс нахмурился. На что это, черт возьми, намекает Дрейк?
– Их влияние чувствуется повсюду, Питер. Возможно, они даже оказывают давление на некоторых сотрудников твоей юридической фирмы. Возможно, это люди, которым ты полностью доверяешь. Но ты не должен им доверять. Потому что они на стороне нашего противника, пусть даже порой и не осознают этого.
Эванс промолчал. Просто смотрел на Дрейка и слушал.
– Будь осторожен, Питер. Не обсуждай свои дела ни с кем… кроме меня. Старайся поменьше общаться по мобильному телефону. И через электронную почту, это тоже чревато. Возможно, за тобой даже кто-то следит, так что проверяй…
– Вы знаете… кажется, за мной действительно кто-то следит, – не выдержал Эванс. – Ярко-синяя машина, «Приус», и в ней…
– Это наши люди. Не понимаю, зачем они это делают. Я отозвал их несколько дней назад.
– Ваши люди?
– Ну да. Из какой-то новой охранной фирмы. Мы воспользовались их услугами. Наверное, просто не слишком еще опытны.
– Вот уж не ожидал, – заметил Эванс. – Оказывается, у НФПР есть собственная охранная фирма?
– Конечно. Уже много лет. Работа у нас опасная. Пожалуйста, не пойми меня превратно, Питер. Мы все в опасности. Ясно?.. Неужели не понимаешь, что начнется, если мы выиграем процесс? Промышленники должны будут потратить триллионы долларов на переоборудование своих предприятий, чтоб уменьшить выбросы в атмосферу, вызывающие глобальное потепление. Триллионы долларов! Когда ставки столь высоки, несколько человеческих жизней значения не имеют. А потому будь очень и очень осторожен, Питер.
Эванс пообещал. Дрейк пожал ему руку.
– И все же хотелось бы знать, кто подсказал Джорджу идею вписать этот параграф, – сказал Дрейк. – Нам необходимо получить возможность пользоваться всей суммой по собственному усмотрению. Это важно для процесса. Так что уж ты постарайся, узнай, – добавил он. – Удачи тебе, Питер.
Уже на выходе из здания Эванс столкнулся с молоденькой женщиной, взбегающей по ступенькам. Она едва не сшибла его с ног. Эванс торопливо извинился и прошел дальше.
Подходя к машине, он оглядел улицу. Стоявший в конце квартала ярко-синий «Приус» исчез.
Он завел мотор и поехал к дому Мортона, к Саре.
ХОЛМБИ-ХИЛЛЗ
Вторник, 5 октября
Вечера
Движение на улицах было очень плотным. Он медленно ехал по Сансет; что ж, тем лучше, есть время подумать. Странный все же разговор получился с Дрейком. Зачем Дрейку понадобилось столь срочно вызывать его, тоже непонятно. Точно он хотел проверить, может ли манипулировать им, Эвансом. Свистнул ему, и он тут же примчался. Словно хотел убедиться в своей власти над ним. Что-то в этом роде.
Эванс чувствовал: неспроста все это.
И еще ему показалась странной эта история с охранным агентством. Как-то неуместно выглядела здесь эта организация. Ведь НФПР – это объединение добропорядочных граждан, в нем состоят чуть ли не святые. К чему им нанимать агентов и следить за людьми? И все эти настойчивые предупреждения Дрейка казались ему теперь не слишком убедительными. Дрейк явно переигрывал, впрочем, такое случалось с ним и прежде.
Дрейк по натуре своей был склонен драматизировать любую ситуацию. Это у него в крови, ничего не поделаешь. Повсюду кризис, все ужасно, каждая мелочь страшно важна. Он жил в каком-то экстремальном мире, который создал себе сам.
Эванс позвонил в свою контору, Хитер снова отпросилась с работы. Тогда он позвонил Ловенштейну и поговорил с Лизой.
– Послушай, – сказал он, – мне нужна твоя помощь.
– Конечно, Питер, слушаю, – она сразу заговорила таинственным шепотом.
– Мою квартиру ограбили.
– Господи! И тебя тоже?
– Да, и меня тоже. И мне надо было бы вызвать полицию…
– Да, конечно, обязательно!.. О боже, они украли что-нибудь ценное? – Нет, не думаю, – ответил он. – Но надо сделать заявление. Все эти формальности… а я сейчас страшно занят, мне надо к Саре… все это может затянуться далеко за полночь…
– Ну конечно. Так ты хочешь, чтобы я связалась с полицией по поводу твоего ограбления?
– А ты можешь? – спросил он. – Это не очень тебя обременит?
– Ну конечно, сделаю. Питер, – сказала она. – Предоставь это мне. – Пауза, затем она заговорила совсем уже тихим шепотом:
– Может, там есть что-то такое… и ты не хочешь, чтоб это нашла полиция?..
– Нет, – ответил он.
– Просто я хочу сказать… у каждого в Лос-Анджелесе есть дурные привычки, иначе бы мы здесь просто не жили… Но я всегда пойму и…
– Нет, Лиза, – сказал он. – Наркотиков я не принимаю, конечно, если ты это имеешь в виду.
– Нет, нет, что ты, – забормотала она. – Я не имела в виду ничего конкретного. Может, какие-нибудь там снимки или фильмы?..
– Ничего подобного у меня нет, Лиза.
– Я имею в виду, ну, всякие неприличности.
– Боюсь, что и этого нет.
– Хорошо. Я просто хотела убедиться.
– Спасибо, что согласилась сделать это для меня. Так, теперь, как тебе туда попасть…
– Я знаю, – перебила его она. – Ключ под ковриком у двери.
– Да… А откуда ты это знаешь?
– Но, Питер, – протянула она, и в голосе ее звучала обида, – я вообще много чего знаю, поэтому ко мне и обращаются.
– Ладно, хорошо. Спасибо тебе.
– Не стоит. Ну а что с Марго? Как там она? – спросила Лиза.
– Марго? Нормально.
– Ты к ней заезжал?
– Да, сегодня утром, и…
– Нет, я имею в виду, в больницу. Как, разве ты не слышал? Она возвращалась из банка домой и застала у себя грабителей. Только представь, три ограбления в один день! Ты, Марго, Сара! Что происходит? Ты вообще что-нибудь понимаешь?
– Нет, – ответил Эванс. – Все это очень странно.
– Это точно. Весьма даже странно.
– Ну а что с Марго?
– Ах, да. Ну, насколько я поняла, она вступила в схватку с этими парнями. И они ее сильно избили, кажется, она даже сознание потеряла. Я слышала, у нее подбит глаз, и когда полицейские начали расспрашивать ее о случившемся, она упала в обморок. Не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Даже дышать перестала.
– Шутишь, что ли?
– Да ничего я не шучу. У меня был долгий и очень подробный разговор с детективом, который там был. Это он сказал, что она не могла двигаться и дышать, ну а потом они вызвали «Скорую» и отвезли ее в больницу. Весь день бедняжка находилась в реанимации. Врачи ждут, когда она придет в себя, чтобы расспросить о синем кольце.
– Каком еще синем кольце?
– Ну, перед тем как вырубиться, она что-то бормотала о каком-то синем кольце или синем кольце смерти.
– Синее кольцо смерти… – пробормотал Эванс. – Что это означает?
– Они сами не знают. А Марго еще не может говорить. Случайно не знаешь, она принимала наркотики?
– Да нет, она была просто помешана на своем здоровье, – сказал Эванс.
– Врачи говорят, что с ней все будет в порядке. Просто временный паралич.
– Заеду навестить ее чуть позже.
– И обязательно перезвони мне после того, как навестишь, ладно? Я займусь твоей квартирой, так что не беспокойся.
* * *
Уже стемнело, когда он вернулся к дому Мортона. Люди из службы безопасности куда-то исчезли, во дворе стояла всего одна машина, «Порше» Сары. Эванс позвонил, Сара открыла ему дверь. Он заметил, что она переоделась в спортивный костюм.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, – ответила Сара. Они прошли из холла в гостиную. Свет там был включен, комната казалась такой уютной и теплой.
– А где весь народ?
– Уехали ужинать. Они еще вернутся.
– Все уехали?
– Они скоро вернутся. А пока хочу показать тебе кое-что, – сказала Сара. И достала электронный металлоискатель. Провела прибором вдоль его тела, как это делает служба безопасности в аэропортах. Потом прикоснулась к левому карману пиджака. – Вынь из него все.
В кармане находились только ключи от машины. Эванс послушно выложил их на журнальный столик. Сара продолжала водить металлоискателем по его груди и бокам. Прикоснулась к правому карману, попросила опустошить и его.
– Что это ты затеяла? – спросил Эванс. Вместо ответа она просто покачала головой.
Он достал из кармана мелкую монетку. Один пенни. Тоже положил на столик.
Сара вопросительно уставилась на него, словно хотела сказать: еще что-нибудь есть?
Он снова пошарил в кармане. Ничего.
Тогда она провела прибором над связкой ключей. На цепочке был закреплен пластиковый треугольник, пульт, с помощью которого он открывал машину. Сара взяла перочинный нож и вскрыла его.
– Эй, послушай…
Эванс увидел внутри тонкие проводки, батарейку. И тут Сара извлекла откуда-то из-под них какое-то крохотное электронное устройство, размером чуть больше кончика графитового карандаша.
– Есть!
– Что это такое?
Она бросила устройство в стакан с водой. Потом занялась монеткой. С минуту внимательно рассматривала ее, затем начала вертеть в пальцах. И тут к изумлению Эванса монета распалась на две половинки, и внутри он увидел нечто, напоминающее миниатюрное электронное устройство.
Она и его бросила в стакан с водой.
– Где ты оставил машину?
– Перед домом.
– Ее проверим позже.
– Что это все означает? – спросил Эванс.
– Ребята из службы безопасности нашли на мне жучки, – ответила Сара. – Их и по всему дому полно. Наверное, ограбление было лишь имитацией, целью взломщиков было разместить все эти подслушивающие устройства. И на тебе тоже оказались жучки.
Эванс огляделся по сторонам.
– Но теперь в доме все нормально?
– С этой точки зрения – да. Ребята нашли в общей сложности с дюжину жучков. Думаю, теперь все чисто.
Они уселись на диван.
– Тот, кто это сделал, – сказала Сара, – считает, что нам что-то известно. И мне начинает казаться, что этот некто прав.
Эванс рассказал ей об упомянутом Мортоном списке.
– А он говорил, что именно это за список? – спросила она.
– Нет. Собирался сказать, но нам помешали.
– А помимо списка, он ничего тебе такого не говорил? Ну, когда вы оставались вдвоем?
– Да нет, не припоминаю.
– Ну, может, когда садились в самолет?
– Нет…
– За столом, во время обеда?
– Вроде бы тоже нет. – А когда вы с ним шли к машине?
– Нет, тогда он все время пел. Вообще, надо сказать, вел он себя весьма странно… А когда садился в машину… Погоди-ка! – Эванс резко выпрямился. – Сказал одну забавную вещь.
– Что именно?
– Процитировал буддистское философское высказывание. И просил меня его запомнить.
– Какое высказывание?
– Точно не помню, – ответил Эванс. – Только в общих чертах. Ну, что-то вроде: «Все, что имеет значение, находится поблизости от того места, где находится Будда».
– Не припоминаю, чтобы Джордж интересовался буддизмом, – заметила Сара. – С чего это он вдруг сказал тебе это?
– Все, что имеет значение, находится рядом с тем местом, где сидит Будда, – задумчиво повторил Эванс.
И вдруг уставился немигающим взором в раскрытую дверь смежной комнаты.
– Сара…
Прямо на них смотрела огромная деревянная статуя сидящего Будды, в яркой подсветке. Бирманская скульптура, четырнадцатый век.
Эванс поднялся и прошел в комнату. Сара последовала за ним. Скульптура достигала в высоту четырех футов и была закреплена на высоком пьедестале. Эванс обошел статую по кругу.
– Ты думаешь?.. – спросила Сара.
– Возможно.
Он ощупал пальцами основание статуи. Между скрещенными ногами было узкое углубление, но там ничего не прощупывалось. Он нагнулся, всмотрелся. Ничего. Несколько широких трещин в дереве, но больше ничего примечательного он не заметил.
– А можно сдвинуть этот пьедестал? – спросил Эванс.
– Он на роликах.
Вдвоем они сдвинули пьедестал, но под ним, кроме белого ковра, ничего не оказалось.
Эванс вздохнул.
– А еще какие-нибудь Будды здесь есть? – спросил он, оглядывая комнату.
И тут увидел, что Сара опустилась на четвереньки.
– Питер…
– Что?
– Смотри.
Он наклонился. В самом низу основания пьедестала просматривалась щель шириной около дюйма. И в ней виднелось нечто белое, напоминающее уголок конверта. Конверт, по всей видимости, был спрятан внутри пьедестала.
– Черт, вот это номер!..
– Конверт…
Она пыталась просунуть в щель пальцы.
– Ну что? Достаешь?
– Сейчас, погоди… Есть, достала!
Сара вытянула из щели конверт. Обычный конверт, запечатанный и без надписей.
– Питер! – возбужденно воскликнула Сара. – Думаю, это то, что мы искали!
И тут вдруг свет выключился, и весь дом погрузился во тьму.
Питер и Сара вскочили на ноги.
– Что случилось? – спросил Эванс.
– Все нормально, – ответила Сара. – Через секунду должен подключиться аварийный генератор.
– Но этого не произойдет, – раздался чей-то голос из темноты.
* * *
В лицо им ударили лучи двух фонариков. Эванс зажмурился от яркого света; Сара попыталась прикрыть ладонью глаза.
– Будьте любезны сюда конверт, – произнес голос.
– Нет, – сказала Сара. Послышался щелчок: кто-то взвел курок пистолета. – Мы все равно заберем этот конверт, – сказал голос. – Чего бы это ни стоило.
– Нет, не заберете, – продолжала стоять на своем Сара.
Эванс дернул ее за рукав и тихонько шепнул на ухо:
– Сара…
– Замолчи, Питер. Они его не получат!
– Будем стрелять, – предупредил голос.
– Отдай им этот долбаный конверт, Сара! Слышишь?! – воскликнул Эванс.
– Пусть попробуют взять сами, – решительно ответила девушка.
– Сара…
– Сука! – взвизгнул голос, и тут же грянул выстрел. Эванс погрузился в хаос и тьму. Раздался чей-то крик. Один из фонариков упал и покатился по полу, луч света освещал теперь угол комнаты. Эванс успел заметить тень какой-то огромной фигуры. Человек этот набросился на Сару, та визжала и отбивалась. И тогда Эванс, недолго думая, бросился на нападавшего, схватил его за рукав кожаного пиджака. Он чувствовал на своем лице дыхание мужчины, даже успел уловить, что от него пахнет пивом. Тут сзади на него набросился кто-то другой, повалил на пол и начал бить ногами под ребра.
Эванс откатился в сторону, натыкаясь в темноте на мебель, а потом вдруг вверх метнулся луч света, и на всю комнату грянул грозный и низкий новый голос:
– А ну отвали, быстро! – Нападавший тут же перестал бороться и обернулся на этот голос. Эванс увидел Сару, она лежала на полу. Еще один мужчина поднялся и шагнул на свет фонаря.
Раздался треск, мужчина вскрикнул, отшатнулся и рухнул на пол. Луч фонарика метнулся к напавшему на Эванса человеку.
– Ты, быстро! Лежать!
Тот послушно распростерся на ковре.
– Лицом вниз.
Мужчина перекатился на живот.
– Так-то лучше, – произнес новый голос. – Эй, мы двое, как там, в порядке?
– Со мной все нормально, – ответила Сара. Поднялась и, щурясь, уставилась на луч света. – Кто вы, черт побери?
– Как можно, Сара! – произнес голос. – Разочарован, что ты не узнала меня. И тут в комнате вспыхнул свет.
– Джон! – ахнула Сара.
И, к изумлению Эванса, перешагнула через лежащего на полу мужчину и крепко, с благодарностью, обняла Джона Кеннера, профессора Массачусетского технологического института.
ХОЛМБИ-ХИЛЛЗ
Вторник, 5 октября
Вечера
– Может быть, вы все-таки объяснитесь? – сказал Эванс. – Думаю, я это заслужил.
Кеннер, присев на корточки, надевал наручники на двоих лежавших на полу мужчин. Первый из них был до сих пор без сознания.
– Это модулированный тейзер, – ответил Кеннер. – Выстреливает стрелой в пятьсот мегагерц, которая через четыре миллисекунды после попадания в цель дезактивирует церебральное функционирование. Проще говоря, валит тебя с ног. Человек тут же теряет сознание. Правда, всего на несколько минут.
– Да нет, – покачал головой Эванс, – я не про это…
– Почему я здесь? – спросил Кеннер и еле заметно улыбнулся.
– Да, – кивнул Эванс.
– Он добрый друг Джорджа, – сказала Сара.
– Вот как? – удивился Эванс. – И давно?
– С тех пор как мы с ним познакомились, – ответил Кеннер. – Что произошло относительно недавно. Думаю, вы помните также и моего помощника Санджонга Тапу.
В комнату вошел миниатюрный, но крепкого сложения молодой человек с оливково-темной кожей. Как и при первой встрече, Эванса удивили его почти военная выправка и безупречный английский.
– С электрическим освещением все в порядке, профессор, – сказал Санджонг Тапа. – Полицию вызвать?
– Пока не надо, – ответил Кеннер. – Лучше помогите-ка мне в другом деле, Санджонг. – И они обшарили карманы скованных наручниками мужчин. – Что ж, так я и думал, – выпрямившись, произнес Кеннер. – Никаких документов, удостоверяющих личность, у них при себе не оказалось.
– Кто они такие?
– Пусть это выясняет полиция, – ответил Кеннер. Как раз в этот момент мужчины начали приходить в себя, кашляли, пытались подняться. – Давайте отведем их к входной двери, Санджонг. – Они рывками поставили мужчин на ноги и поволокли их вон из гостиной.
Эванс и Сара остались вдвоем.
– Как Кеннер проник в дом?
– Он находился в подвале. Большую часть дня принимал активное участие в обыске дома.
– Почему ты мне этого не сказала?
– Я просил не говорить. – Кеннер вошел в комнату. – Как-то не слишком был в вас уверен. Очень уж сложное дело. – Он потер руки. – А теперь, думаю, самое время взглянуть, что же находится в этом конверте. Согласны?
– Да. – Сара уселась на диван и вскрыла конверт. Внутри находился аккуратно сложенный пополам листок бумаги. Она развернула его. Лицо у нее разочарованно вытянулось.
– Что там? – спросил Эванс.
Не говоря ни слова, она протянула ему листок.
Это был счет от оформительской фирмы Эдвардса, что находилась в городке Торранс, штат Калифорния, Счет по оплате услуг за изготовление пьедестала для статуи Будды, выписанный три года тому назад.
* * *
Чувствуя себя обманутым, Эванс опустился на диван рядом с Сарой.
– Что? – спросил Кеннер. – Уже и сдались? Сразу лапки вверх?..
– А что еще остается?
– Ну, к примеру, вы можете в точности воспроизвести, что именно сказал вам на прощанье Джордж Мортон?
– Точно я не помню.
– Тогда расскажите, что помните.
– Он сказал, что это философское изречение. А звучало оно примерно так: «Все, что имеет значение, находится рядом с тем местом, где сидит Будда».
– Нет, это невозможно! – возмущенно воскликнул Кеннер.
– Что невозможно?
– Он бы так никогда не сказал.
– Почему? Кеннер вздохнул.
– Думаю, это очевидно. Если он хотел дать какие-то инструкции, а полагаю, именно так оно и было, то выразился бы точней. Должно быть, он сказал что-то еще.
– Но я помню только это. – В голосе Эванса звучала обида. Слишком уж он властный и напористый, этот Кеннер. Ему никогда не нравились такие люди.
– Все, что вы помните? – воскликнул Кеннер. – Попробуйте еще раз, напрягите память. Где именно сказал вам это Джордж? Должно быть, уже после того, как вы вышли из здания?
Поначалу Эванс даже немного растерялся. Затем вспомнил.
– Вы тоже были там?
– Да, был. Находился на автостоянке чуть в стороне.
– И что же вы там делали, позвольте спросить?
– Об этом позже, – ответил Кеннер. – Итак, давайте по порядку. Вы с Джорджем вышли на улицу…
– Да, – кивнул Эванс. – Мы с Джорджем вышли. На улице было холодно. Очень холодно, и Джордж даже перестал петь. Мы стояли на лестнице перед отелем, ждали, когда подадут машину.
– Так-так…
– Ну и когда она подъехала, он сел в «Феррари», и тут я испугался. Он слишком много выпил, и ему нельзя было вести, и я сказал ему об этом. И тут Джордж мне и говорит: «Это напоминает мне одно философское изречение». Тогда я спросил: «Какое?» И он ответил: «Все, что имеет значение, находится рядом с тем местом, где сидит Будда».