Мусульмане Осетии на рубеже веков
В начале XX века на Северном Кавказе первое место по числу мусульманских общин принадлежало Дагестану. К 1914 году их число здесь было самым большим — 1856. Второе место занимала Терская область — 297 общин, затем шли Кубанская область — 153 общины, Ставропольская губерния, Донского войска область — 7 общин и Черноморская губерния — 7 общин.358
Терская область включала в себя округа Владикавказский, Веденский, Грозненский, Назрановский, Нальчикский, Хасав-Юртовский и отделы: Кизлярский, Мозокский, Пятигорский, Сунженский, а также города Владикавказ, Георгиевск, Грозный, Кизляр, Кисловодск, Моздок и Пятигорск.359 Владикавказ получил статус областного города с численностью населения (без военных) 32230 человек. В городе было шесть православных церквей, две мечети, один молитвенный дом; действовала железнодорожная станция второго класса, почтовая станция, телеграф. Промышленность Владикавказа находилась в развивающемся состоянии, она была представлена небольшими полукустарными заводами: кирпичными, черепичными и пр. По данным 1884 года в городе существовало до 100 таких фабрик и заводов.360 В годы первой мировой войны был построен свинцово-цинковый завод и вагоноремонтные мастерские. В 1903 году во Владикавказе было 715 ремесленных заведений: сапожные, портняжные и прочие мастерские. В каждой мастерской работали 1–3 человека.361
В конфессиональном отношении Владикавказ представлял большое разнообразие. Самый большой процент — 63%, составляли русские (православные и сектанты). В городе проживало небольшое число (8,4%) других европейских народов, исповедующих христианство (в том числе и католики). Армяне-гриогориане составляли 11,4%, евреи 1,1%, цыгане 0,1%. Что же касается коренных кавказских народов, проживающих во Владикавказе, то по статистическим сведениям того времени, все они являлись мусульманами-суннитами (11,7%) и небольшой процент составляли шииты, так называемые «персы», скорее всего, в своем большинстве это были выходцы из Южного Азербайджана (3,4%). Соответственно, из общей численности населения Владикавказа количество мусульман составляло чуть более 15%. Но это была мобильная, активная в экономическом и политическом отношении часть горожан.
В 1906 году состоялись совещания представителей населения Терской и Кубанской областей, которые приняли резолюции об учреждении на Северном Кавказе духовных правлений и семинарий. Эти резолюции были подтверждены в 1908 году в городе Грозном представителями мусульманского духовенства Терской области. В 1910 году мусульмане центральной части Северного Кавказа требовали организации самостоятельного Северо-Кавказского муфтията с широкими выборными правами. Ахмед Цаликов разработал проект об учреждении во Владикавказе (или Екатеринодаре) мусульманского духовного правления, состоящего из муфтия и четырех советников правления. При этом А. Цаликов отмечал, что двое из советников должны быть последователями шафиитского, а двое других — ханафитского мазхаба. Главным руководством в выборе муфтия и членов правления должен быть шариат, а работа самого управления — подконтрольна духовенству и мусульманскому населению: «Мы не предрешаем сейчас формы контроля, но считаем его существенно важным».362
Одновременно говорилось о необходимости учреждения во Владикавказе (или Екатеринодаре) мусульманской духовной семинарии для подготовки кадиев и мулл. Разрабатывались и предложения о системе обучения в семинарии, которое велось бы как на арабском, так и на родном языке учащихся с параллельным преподаванием русского языка. Для того, чтобы семинария готовила действительно образованных духовных деятелей, в ней должны преподаваться как мусульманские, так и светские науки.
«Мы считаем, что правильное удовлетворение религиозно-культурных нужд мусульманского населения может служить орудием более быстрого культурно-поступательного движения этого населения», — писал Цаликов и, развивая эту мысль, продолжал: «Нужно, чтобы мусульманское духовенство на Кавказе из орудия реакции и застоя было обращено, насколько это возможно и пока возможно, — в орудие дальнейшего культурного движения горских народов».363
Чтобы сдвинуться «с мертвой точки застоя», мусульманские лидеры предлагали «восстановить ясную отчетливую картину действительности», а именно: собрать все материалы, характеризующие состояние ислама в регионе, а затем созвать мусульманские съезды представителей каждого из северокавказских народов. По прогнозам А. Цаликова, эти съезды «могли бы послужить исходным пунктом для разработки детального проекта мусульманских духовных учреждений на Северном Кавказе». Предметом совещаний этих съездов предполагалось сделать вопросы, имеющие наиболее важное значение, а именно: положение мусульманского духовенства на Северном Кавказе (правовое, материальное и т.д.) и меры, необходимые к улучшению этого положения; организация Духовного управления мусульман Северного Кавказа; организация конфессионального мусульманского образования на Северном Кавказе.364 Логическим завершением проведенных съездов должен был стать общий съезд мусульманских лидеров и населения Северного Кавказа.
Представители российской власти на Кавказе были недостаточно хорошо осведомлены о тенденции к политизации ислама внутри северокавказского общества. Даже в 1913 году глава администрации Кавказа граф Воронцов-Дашков сообщал императору: «К нашему счастью, никаких сепаратических идей в мусульманской, косной пока, массе возникнуть не может, почему и отдельные попытки проповеди панисламизма и пантюркизма никакого успеха на Кавказе не имеют...». Тем не менее, не придавать значения усилению центробежных процессов у мусульман Кавказа становилось все более трудно, и тот же Воронцов-Дашков вынужден был заметить, что «надо всегда иметь в виду, что среди более культурных слоев мусульманства начинают развиваться идеи национального самосознания...». Признавая право мусульманских народов на их самобытность и на свободное исповедание религии, глава кавказской администрации рекомендовал «воздействовать на них посредством приобщения их к русской культуре и насаждения среди них начал русского правосознания».365