Бессмертие души и Загробная жизнь
По представлениям курдов-езидов душа являет собой некое волосатое существо способное в любое время покинуть человеческое тело и опять вернуться в него. По поверьям верующих езидов этот процесс происходит также в момент сновидений, то есть душа покидает тело человека, летает над миром и опять возвращается в свое пристанище. В основном именно такое представление имеют верующие о душе. Езиды верят, что у тела всего одна душа, которая похожа на него самого, что отдающееся в природе эхо это ни что иное как переместившиеся в камни, скалы, деревья и горы голоса душ или духов. По их мнению, душа, дарующая человеку, животным и растениям жизнь и наделяющая предметы движением, сама по себе самостоятельна и не зависит от тела, она покидает человеческое тело во время сна или смерти. По толкованию езидских шейхов, покинувшая человеческое тело душа способна переселиться в тела животных, в растения и разные предметы и направляется в рай или ад по усмотрению Азраила. По представлениям езидов, в случае смерти человека его душу забирает и уносит на небеса ангел смерти Азраил. Такая мысль отслеживается в одном из каулов езидов:
Roja Rojana
Mûsa kurê Amîrana,
Axî Azraîl lê bû mêvanê:
- Were ji mn bixweze, te çi xizmete
Min te kişandîye herata.
Azraîl go:
- Eze ruh’ê te bikşînim.
Как-то, в один из дней,
Явился к сыну Амирана Мусе[58]
Ужасный Азраил.
И спросил его Муса:
"Тебя я страшусь.
Скажи, что тебе надо?"[59]
Ответил Азраил:
"Я пришел за твоей душой".
Это анимистическое представление настолько глубоко засело в умах езидов, что собравшиеся у ложа умирающего люди не смели издавать ни единого звука и безмолвствовали, дабы душа умирающего руками Азраила легко "покинула свой Короб" /имеется в виду "тело"/(Qalibê xwe). И лишь после наступления смерти начинались вопли оплакивания, так как по езидским поверьям это означало, что Азраил уже забрал и унес душу. Если глаза усопшего оставались открытыми, то люди считали, что его душа не насладилась этой жизнью полностью и она тоскует по ней. Езиды думали, что во время похорон душа усопшего временно возвращается в свое пристанище /в тело/, но потом опять покидает его и навсегда возносится на небеса.
"Душа, - говрит житель с. Алагяз Апаранского района Ахме Чоло, - выбравшись наружу через рот усопшего, начинает кружиться в воздухе вокруг своего тела. Он только тогда осознает, что умершим является он сам когда пытается после погребения поднять голову и вместе со скорбящими родственниками возвратиться домой. Именно в это самое время Азраил вновь забирает его душу и уносит либо на небеса, либо в темное царство (Dinya tarî) Езиды считают, что только руками Азраила душа может покинуть тело. По представлению езидов, Азраил имеет внушающий ужас вид; он довольно высокого роста с тонкой талией. У него огромные глаза, а на руках длинные серповидные ногти. По рассказам стариков, в момент агонии он подходит к умирающему и становится у его изголовья. Умирающий, увидев Азраила, от страха тотчас теряет дар речи и испускает дух.
По езидским поверьям, появление Азраила гораздо страшней для тех умирающих, кто в жизни совершал грехи. В одном из каулов об этом сказано устами умирающего:
Yek ser mîra seknîye,
Çeva weke t’asin,
Neynika weke desin,
Desta risasin,
Xwezila min wî ruh’î,
Bê sucî, bê binúsa.
Кто-то стоит надо мной,
Глаза большие как блюдо,
Ногти большие как серп,
Руками шевелит беспрестанно,
Завидую и рад я той душе,
Кто не совершал в жизни греха.
Как уже сказано, выше Азраил у езидов считается ангелом смерти. У него есть помощники: Джабраил, Асрафил и Микаил, которые по велению Азраила забирают душу умершего и уносят ее либо на небеса, либо в темное царство (Dinya tarî)
Похожих помощников ангела смерти мы видим и в древнегреческой мифологии, где помощником главного ангела являлся Хадес.[60]
В армянских верованиях также присутствует такое представление об ангелах смерти.[61]
Таким образом по представлениям верующих езидов люди, животные и другие существа имеют душу, которая временно живёт в их телах, а после их смерти переселяется в иной мир для продолжения существования уже в загробной жизни.
В верованиях курдов-езидов понятие о бессмертии души считалось неодолимой судьбой и фатальной неизбежностью.
Например, они думали, что человек после смерти полностью не исчезает, что душа его бессмертна (rehmanî), а тело, которому курды предавали второстепенное значение, являет собой нечто несущественное и тленное. Это есть понятие о загробной жизни, и оно на протяжении многих веков овладевало эмоциональной сферой жизни курдов-езидов. По представлениям езидов после того как душа покидала свой Koроб (qalib), для нее начиналась новая жизнь уже в загробном мире. Душа человека числится в списке Ходе /бога/, которую в сопровождении Азраила его помощники доставляют на небеса или в темное царство, где для неё и начинается соответствующая загробная жизнь.
Езиды считают, что душа может приобрести покой только в земле, и поэтому тело покойного обязательно надо предавать земле. Во время похорон необходимо было правильно и неукоснительно соблюдать все ритуалы, чтобы души усопших в другом мире (dinya dinê) остались довольны своими живыми родственниками.
Такое же представление о пребывании тела или души в покое наблюдается и в верованиях армян, которые на надгробных плитах обычно писали "Аст ангчи", указывая тем самым на место, где покоится душа или тело.
Езиды полагают, что души умерших, оказавшиеся чьи-то в раю, а чьи-то в аду, в потустороннем мире встречаются друг с другом, общаются между собой, одни рассказывают о своей счастливой жизни в загробном мире, другие жалуются по поводу своих несчастий. Они тоже в той жизни видят свет и мрак, им ведома любовь и ненависть, знают что такое сытость и голод, холод и тепло, бывают в пустынях и оазисах с пышной растительностью, видят море и познают засуху и т.д., то есть ощущают все то, что могут познать и чувствовать живые люди. Ад считается темницей. Как в светлой жизни люди носят еду и питье /передачи/ в тюрьмы для находящихся в заключении своих родных и близких, так и пребывающие в темном царстве /на небе или под землей/ души, которые в аду обречены на вечные муки, получают свою долю еды и питья от повелителя ада, но и то только при условии, если его родные и близкие на этом свете раздавали "Нане мрйа" [62] (Nanê mirya), Мысль о том, что темное царство служит пристанищем для душ и некоторых божеств ярко отражена в курдской сказке "Гулпари". Герой этой сказки Мирзамахмуд неправильно следует наказу некой колдуньи, по совету которой для спасения своей возлюбленной он должен был сесть на белого архара, но по ошибке уселся на черного, унесшего его вниз под седьмой слой земли (bin heft tebekê erdê), то есть в темное царство. И только благодаря птице паве (teyrê sîmrî) ему удалось выбраться из темного царства в светлый мир.
Понятие о душе и загробной жизни существовало также, у древних греков, римлян, армян, арабов, германцев и многих других народов. Греки, римляне и германцы верили, что души воинов, погибших в сражениях, ангелы на быстроногих конях уносили в царство душ.[63] Представление о загробной жизни особенно развито среди мусульман, которые считают мирскую жизнь "игрой и шуткой"[64].
Езиды считали, что душа умершего может и не улетать на небеса, она может жить также в самой могиле, а по ночам она может покинуть свое пристанище, переселяться в тела животных и принимать их обличие, превращаться в Раше шаве /букв, означает чернота ночи, в данном случае означает ночное страшилище/ и бродить по земле повсюду.
Со слов стариков–езидов ночью нельзя ходить мимо кладбищ, дабы не нарушать покой отдыхающих в могилах душ, иначе они могут проснуться, и разозлившись, выбраться из могил в облике животных, ввергнув людей в ужас.
Мнение о том, что пристанищем для душ может быть могила в земле, что души способны выбираться из-под земли и принимать облик животных, существовало у курдов и армян Дерсима. Дерсимцы полагали, что "человек после своей смерти вновь возрождается, появляясь на свет в обличии бессловесных животных, пресмыкающихся, птиц, бабочек, мух и разных других насекомых. Перейдя из одного вида в другой, душа продолжает жить до последнего судного дня в неизменном состоянии, не теряя даже ни единого волоска, потому что в судный день он должен держать ответ и отчитаться о своих добрых и плохих делах, совершенных при жизни".[65]
Касаясь вопроса о загробной жизни с точки зрения езидов, представляет большой интерес обычай езидов Апаранского и Талинского районов по закапыванию в землю постриженных ногтей и волос. Старухи езидских сел упомянутых районов после стрижки ногтей и волос закапывают их в землю или кладут в могилы, а иногда заворачивают в бумагу и засовывают сверток в щели между камнями в стене, чтобы душа умершего родственника в судный день не сталкивалась с трудностями. Из этих обычаев усматривается, что по представлению езидов и в загробной жизни тоже существуют суд и судилище.
"Дерсимские курды-езиды довольно часто проделывали многодневный путь, дабы успеть прийти к умирающему больному, чтобы узнать от него о своем будущем месте в загробном мире".[66]
Существуют данные и о представлениях западных армян о душе, которые верили, что "душа, выбравшись из могилы уже в облике козы или собаки, бродит повсюду, но никогда не посмеет переступить через протекающую мимо воду или прочерченную перед ним черту.[67]
Подобный взгляд бытует и среди одних из племен аборигенов Северной Америки. Такие же поверья были и у ассирийцев Арзни Котайкского района Армении.[68]
Во время похорон езиды по указке своего духовенства исполняли все необходимые обряды и предписания, как например: после похорон должны были раздавать "Нане тавкол"[69], совершать добрые дела во имя спасения души покойного, читать каулы. Находящиеся в трауре женщины в качестве жертвы рвали на себе волосы и оцарапывали лица, мужчины били руками себе по голове. Затем в течении трех дней на могиле погребенного жгли костер. По мнению езидов, все это делалось ради блага душ усопших.
В случае неисполнения всех этих обрядов душа покойного будет постоянно преследовать своих ПЗМАМОВ /близких людей/ и подвергать их опасностям, потому, что покинув тело, она, как уже было сказано выше, будет скитаться и присутствовать везде.
Представление о том, что души выбираются из могил и бродяжничают, существует не только у курдов-езидов, такое религиозное поверье широко распространено и у многих других народов.
Обычай мести "кровь за кровь", существовавший среди курдов на протяжении многих веков, объясняет и то поверье, будто кровь или душа убитого обладает такой сверхъестественной магической силой, что может навредить убийце даже на расстоянии. Чтобы уберечься от такой опасности, последний должен был взять на себя грехи и силу погубленной им души. Только так он мог освободиться от преследований со стороны души покойного.
На основании анимистических взглядов, идущих параллельно с понятием о загробной жизни, не только обычай кровной мести, но и другие обычаи курдов освящены религиозными верованиями, поскольку люди основным стержнем жизни считали душу, перед которой никто не должен был провиниться.
Такие взгляды существуют не только у курдов, но и у других народов. Как уже отмечено было выше, курды считали, что душа убитого никогда не успокоится в загробном мире, пока не свершится месть за его кровь, или пока убийца не примет на себя все его грехи.
Относительно этих поверий существует множество этнографических материалов и фольклорных произведений.
Езиды Апаранского района при исполнении ритуала ХУНДАИН /откуп за кровь/ приводили убийцу к могиле убитого им человека и трижды водили его вокруг могилы. Они верили, что с исполнением этого обряда все грехи убитого перейдут к убийце, и вопрос о кровной мести будет считаться осуществленным.
В сказке "Мирзамахмуд" главным образом говорится о сверхъестественной силе змеи, однако в ней мы сталкиваемся также с потусторонним миром душ, которые, по мнению курдов, бессмертны и в другом мире продолжают жить своей жизнью
Представления о загробной жизни встречаются и в похоронных обычаях езидов. К примеру, спустя три дня после погребения умершего на его могиле разжигали костер. Молотильную доску, на которой производилось омовение тела покойника, переворачивали, на нее клали кусок меди и сверху ставили лампаду. Лампада беспрестанно горела три дня. Иногда упомянутую доску поливали водой. В эти дни беднякам раздавали еду и хлеб. По мнению езидов, все эти обряды исполнялись с той целью, чтобы в загробной жизни душа умершего ни в чем не нуждалась, чтобы у нее были вода, еда, хлеб и свет. Конечно же, эти поверья имеют отношение также к культу воды и огня, о чем мы поговорим ниже.
Езиды считают, что души всех пзмамов /близких людей/, будь они в могиле, в раю или аду, сосредоточены в одном месте и действуют сообща, как и живые пзмамы на этом свете. Именно этим и объясняется, что езиды имели свои отдельные родовые кладбища. Обособленные группы таких кладбищ сегодня можно увидеть в селах Джарджарис Апаранского района, Гялто Талинского района и в других селениях Армении, населенных курдами-езидами. Они полагали, что души пзмамов данного рода и племени, похороненных на отдельных родовых кладбищах, останутся чистыми и незапятнанными, если будут находится в стороне от кладбища тех родов и племен, которыми некогда еще при жизни были совершены неприглядные поступки и недобрые дела.
И поскольку по езидским представлениям души их соплеменников сосредоточены на одном и том же родовом кладбище, поэтому езиды обычно всем племенем в один и тот же день и час в апреле месяце посещают могилы своих родственников, принося с собой на кладбище угощения в честь умерших (nanê mrya), дабы ни одна из душ не скучала и не томилась в ожидании своих родных (Çev nemîne Li rê).
В селах Апаранского района во время похоронного шествия впереди чардара[70] с телом покойного несли семь хлебов (heft nan), которые после погребения раздавали беднякам и нищим.
Этот обычай указывает на то, что душа умершего с самого первого дня своей смерти должна была иметь свой кусок хлеба, еду и питье.
Такой обычай услужения душе усопшего, превратившийся в святую обязанность и предмет религиозного верования, отмечается не только у курдов.
Подобное представление о загробной жизни существовало также у ингилойцев, согласно поверьям которых "душа умершего в загробном мире продолжает жить как и обычный человек в этой жизни, она также нуждается в еде, одежде и веселье."[71] Поверье о загробной жизни и обычай обеспечения душ умерших всем необходимым весьма характерны для хевсуров и пшавов. О семейных поверьях пшавов М.Ковалевский пишет: "Пшавская семья, как религиозное сообщество, представляет собой особый очаг. Связь между живыми и усопшими осуществляется необходимостью помнить и угощать их".[72]
В основе подобных представлений лежат также общественные понятия о предметных и иных средствах существования. Так, езиды считали, что загробная жизнь аналогична их земной. Исходя из этого, езиды Снджара и по сей день вместе с умершим хоронят его оружие и другие принадлежащие ему предметы. Этот обычай отражает также и понятие о собственничестве, а именно: умерший должен был унести с собой хотя бы маленькую часть своей собственности, чтобы не остаться беспомощным в загробном мире.
Представления о загробной жизни склонили первобытных людей к такой крайности, что вместе с умершим хоронили и его жену, чтобы она была неразлучна с ним и на том свете. И свидетельством этого ритуала являются совместные захоронения мужчин и женщин, обнаруженные при археологических раскопках во многих странах мира.
В похоронных ритуалах курдов-езидов распространен обряд КОТАЛ.[73] Во время похоронного шествия на кладбище впереди процессии под уздечку вели коня, увешанного оружием и одеждой усопшего. У езидов этот обычай означал, что конь и на том свете пригодится своему хозяину, что в загробном мире он будет таким же неразлучным и преданным другом души усопшего, каким был и на этом свете. А значит, нельзя душу хозяина лишать его любимого скакуна, который в течении всей его жизни служил ему верой и правдой. В этом и заключается мотив того, что у езидов считалось обязательным атрибутом участие коня в похоронной процессии.
Ритуал КОТАЛ осуществлялся только во время похорон умершего мужчины.
В курдской словесности сохранились ряд ярких выражений, указывающие на существование таких явлений. Например: "Bira ruhê min bi tera here mezel" (Пусть моя душа вместе с тобой отправится в могилу) или "Bira meytê min bişewite, le ruhê min bighîje te" (Пусть сгорит мое тело, лишь бы моя душа присоединилась к тебе).
Существовали и другие обычаи, связанные с представлениями о загробной жизни. К примеру, женщина, ставшая вдовой, и остальные женщины рода, считающиеся пзмамами усопшего, стригли себе волосы и погребали вместе с телом покойного. Кроме того, в качестве символического принесения себя в жертву, наносили себе телесные повреждения - до крови царапали себе лица, обеими руками били себя по голове и т.д.