Следовательно, вы — не разум. 5 страница
встречаются и такие зеркала, которые просто не хотят меняться по тем или иным причинам. В подобных случаях эти зеркала чаще всего просто покидают жизнь человека — либо по собственному желанию, либо в силу жизненных обстоятельств. Предположим, к примеру, что одним из таких зеркал был ваш босс, и вы проработали все, что требовало внимания, — и все же, несмотря на тот факт, что вы потрудились над каждой тонкостью, какую могли проглядеть в самом начале, ваш босс по-прежнему не проявляет никаких признаков изменений в ваших
отношениях. Когда происходит нечто подобное, вы можете быть готовы к тому, что либо вас, либо его переведут на другую должность, — так или иначе, зеркало начальника обязано покинуть вашу жизнь.
Вопреки всему, что было сказано ранее, следует понять, что некоторые зеркала, которым не суждено измениться, просто не смогут покинуть вашу жизнь — во всяком случае, в ближайшее время. Типичными примерами таких зеркал могут быть родители или дети, и все-таки даже эти случаи не являются исключениями из принципа зеркал. Если зеркало не может или не хочет меняться, а человек не в состоянии избавиться от него, логично предположить, что, независимо от его ощущений и предположений, это зеркало все еще ему необходимо. К примеру, если родители или ребенок продолжают отражать то поведение, которое, как без сомнений известно человеку, он уже давно преодолел, человек должен принять как факт, что это зеркало необходимо ему по каким-то неясным для него причинам.
В большинстве случаев такое случается потому, что это зеркало существует как напоминание о том, что воин должен научиться быть свободным и отстраненным от окружающего мира, не подвергая его суждениям. Иными словами, воину следует усвоить, что все живое пребывает во взаимодействии и по этой причине любое поведение человека возникает из-за его связи с окружающими. Таким образом, даже если человек избавился от того образа действий, который отражался в его родителях или ребенке, то ему по-прежнему необходимо провести определенную работу над своими взаимосвязями и взаимодействием не только с родителями или ребенком, но и со всем миром в целом. Когда это будет сделано, родители или ребенок непременно изменят свое отношение к нему, пусть даже оно останется прежним по отношению ко всем остальным, — это случится по той простой причине, что никто не может избежать влияния закона Света и Отражения.
Последний вопрос, о котором следует поговорить подробнее, заключается в том, что если человек приложил все силы к безупречному отношению со своими зеркалами, но какое-то из них остается неизменным, то можно со всей смелостью предположить, что это зеркало превратилось в испытание. В таких случаях испытание обычно связано с тем, что человеку необходимо занять твердую позицию в отношении того, за что он сражается. Обычно все сводится к той или иной форме компромисса. К примеру, ученики Пути Воина часто допускают ошибку, не желая прервать какие-либо личные отношения, даже если их сохранение подвергает учеников риску. Это могут быть любовные, деловые и дружеские отношения, а изредка — отношения с родителями или детьми. И все же следует осознать, что если человек собирается заявить свои права на силу, то рано или поздно он столкнется с необходимостью занять твердую позицию и защитить самого себя и свои убеждения.
Чаще всего для преодоления подобного испытания достаточно просто отстоять свои права, однако случается так, что испытание заключается в выборе между Путем Воина и подобными личными отношениями. В таком случае у человека не остается иного выбора, кроме прекращения отношений, каким бы трудным решением это ни оказалось. Нет нужды говорить, что это особенно трудно в том случае, когда речь идет о собственном ребенке, который одновременно является и зеркалом. И все же временами приходится проявлять откровенную безжалостность даже к своему ребенку — если человек не отстоит свои права, то никогда не сможет заявить права на силу, а это не принесет никакой пользы никому — и меньше всего его ребенку.
Я совсем не имею в виду, что родители преступников должны сбрасывать с себя ответственность, просто оставляя своих детей; напротив, я утверждаю, что такие родители должны предпринять все необходимые действия для того, чтобы запечатлеть в разуме своего ребенка полную недопустимость подобного поведения. То, как именно это можно сделать, зависит исключительно от обстоятельств жизни семьи; к примеру, можно отправить ребенка в интернат для трудных подростков, а при необходимости — ив исправительную колонию. Принимая такое решение, родители во всех отношениях прерывают отношения с ребенком, так как его не будет рядом, однако при этом они не уклоняются от ответственности за него. С такими испытаниями очень нелегко справиться, и эта тема требует более подробных пояснений, чем те, что были представлены, и все же без рассказа о подобных формах испытаний изложение данного раздела учений оказалось бы неполным.
Итак, никого не обвиняя и время от времени возвращаясь вспять, воин не имеет иного выбора, кроме подхода к жизни со смирением. Изо дня в день работая с принципом зеркал, каждый ученик на собственном жизненном опыте рано или поздно постигает тот факт, что он действительно не лучше и не хуже других.
В конечном счете все мы равны друг другу и всем остальным формам жизни на этой планете. Единственная подлинная разница между двумя существами заключается в том разнообразии подходов, какое все мы используем для воплощения в действительность своих жизненных испытаний.
Хотя в мире существует огромное число людей, мнящих себя выше других, благодаря работе с зеркалами воин понимает, что он — не ангел; научившись честно признавать себя таким, каков он есть, воин не боится всего того, что существует на его острове тоналя. Постигнув все стороны своего бытия, от худшей до самой лучшей, он не может осуждать других людей и существа вообще — в этом и заключается его величайшее достоинство. Не стыдясь того, что он не лучше самого низкого преступника, и одновременно не стесняясь того, что в нем кроются черты характера святого, воин может честно смотреть в лицо всему живому, выпрямившись во весь рост и гордо подняв голову, — эта поза означает не высокомерие, не чувство собственной важности и не ложную гордыню; она показывает, что воин обрел то подлинное смирение, которое опирается на истинные знания о том, что, во-первых, нет никого выше или ниже и, во-вторых, воин представляет собой исполненное достоинства существо, так как он достаточно честен ко всем граням своего острова тоналя и достаточно смел, чтобы сражаться за безупречность.
Честность и смелость — вот те два качества, что служат признаками достоинства настоящего воина, поскольку в конечном счете именно они являются двумя сторонами той медали, которую называют достоинством. Чтобы быть честным перед собой, нужна смелость, а без честности не бывает истинной отваги —только напускная бравада, скрывающая глубокий страх перед тем, что некто сможет заметить в тебе что-то такое, о чем тебе не хочется знать самому, не говоря уже о том, чтобы открыть это окружающим. Но может ли достоинство проявиться в той жизни, которая опирается на ложь, притворство и порожденную страхом трусость? Можно ли надеяться заявить свои права на силу воина, если человеку недостает ни честности, ни смелости? Чтобы обрести силу, нужны знания; поскольку знания можно получить только из жизненного опыта, то как человек добьется силы, если не желает узнать, что он на самом деле собой представляет? И все же необходимо понять, что следует распознать в себе худшее — и не возненавидеть себя за это; признать в себе все самое лучшее — и поверить в то, что ты достоин таких прекрасных качеств. Умение сделать это требует несомненной честности и непоколебимой отваги.
Единственный способ добиться такой честности заключается в том, чтобы смириться с фактом, что окружающий мир — зеркало. Есть только один путь к обретению необходимой смелости: опираться на понимание того, что, если человеку не нравятся отражения в этом зеркале, он обладает достаточными способностями и силой, чтобы изменить эти отражения,меняя самого себя. Таким образом, хотя воин не может осуждать других, он осознает и то, что не обязан оправдывать недостойное поведение. Воин не мирится с таким поведением в самом себе и потому совсем не обязан терпеть его со стороны других. Вследствие этого воин никогда не оценивает самих людей, но с умением различать воспринимает поведение окружающих. Куда ведет их поведение — к свободе или к рабству? Возвышает оно или унижает? Является это поведение достойным или недостойным? И все же даже при таком подходе воин никогда не оказывается настолько высокомерным, чтобы осуждать другого за его поведение, так как, признавая свою ответственность за возникновение этого зеркала, воин пытается выявить такое поведение в самом себе, а в остальных случаях относится к нему как к испытанию. Иными словами, вопрос заключается в том, отражает ли поведение другого человека те качества воина, которые повышают его достоинство.
Все то, что было сказано о зеркалах, чрезвычайно важно принимать во внимание при разработке любой стратегии, так как стратегия воина не нацелена на изменение других путем навязывания им своей воли, но составлена таким образом, чтобы возвышать самого воина и тем самым все живое, что его окружает. Воин стремится именно к этому; он поступает так не потому, что этого требуют его моральные принципы, и не по причине своего бескорыстия —просто его чувство собственного достоинства таково, что он не может заниматься кем-то кроме самого себя. Таким образом, даже если воину придется выбирать между отношениями с каким-либо человеком и Путем Воина, он все-таки выберет самого себя и собственное развитие. Делая то, что
лучше для него, он невольно совершает наибольшее благо для любого близкого человека.
Такая практика представляет собой саму основу сталкинга;
именно благодаря ей воин управляет всем, ничем не управляя, — следует понять, что, изменяя себя, человек действительно меняет весь окружающий мир и потому ему совсем не нужно прибегать к мелочной диктатуре. Используя закон Света и Отражения и воплощая на практике взаимосвязанность всего живого, воин со временем становится подлинно неуязвимым существом, в распоряжении которого есть значительная сила. Однако вначале все ученики ошибочно воспринимают это утверждение слишком простодушно или упрощенно. И все же оно в точности описывает все то, что делает воин: несмотря на то что все его действия обманчиво просты и выглядят обыденными и безобидными, они несут в себе невообразимую силу. Это особенно справедливо в отношении разрабатываемых воином стратегий — предельная простота действительно придает им безобидный вид, но на самом деле они попросту беспощадны. Чтобы понять, как это выглядит на практике, вновь вернемся к примеру Шона и его брата Уиллиса.
Разрабатывая стратегию для битвы со своим братом, Шон должен принимать во внимание второй аспект правила сталкера, то есть тот факт, что б своем стремлении к простоте воин отбрасывает любые лишние действия. Учитывая знания о зеркалах, этот аспект правила сталкера становится достаточно простым для понимания. Обращая все к себе и к собственному движению по Пути Воина, воин избавляется от огромного числа поступков, эмоций, чувств и мыслей, которые могут возникнуть и иметь какое-либо значение лишь в контексте чувства собственной важности и эгоцентричности.
Это утверждение не требует каких-либо дальнейших пояснений, так как даже одной мысли о принципе зеркал окажется достаточно для того, чтобы написать целые тома. Поступки, эмоциональное состояние, непрекращающиеся и двигающиеся по кругу мысли и сумбурное смешение чувств подавляющего большинства людей вызваны их эгоцентрическим подходом к жизни и умонастроением жертвы. С точки зрения воина, любая битва совершенно проста — это сражение за достоинство воина. Уже не затрачивая усилий на то, чтобы укрепить свою социальную обусловленность нежеланием признавать собственные недостатки или попытками оправдать свое поведение, осуждая те поступки, которые он не одобряет, воин не принимает в расчет почти ничего такого, что не помогает ему возвысить себя и стать еще более достойным существом.
Не может быть ничего проще, и все же свершение такого подвига совсем не просто, так как все мы являемся загадочными созданиями и эта загадочность заставляет нас действовать с поистине поразительной сложностью. В связи с этим важно отметить, что люди в целом неизменно совершают одну ошибку: они полагают, что знают самих себя и, следовательно, понимают свое поведение. И все же обычные люди не имеют даже туманного представления о том, что именно становится причиной их поведения и почему у них появились те недостатки, которые им свойственны. Люди утверждают, что понимают все это, но даже простейшая проверка показывает: то, что они называют пониманием, неизменно оказывается не чем иным, как индивидуальным вариантом игры в обвинения других.
Это приводит нас непосредственно к четырем постулатам сталкинга. В случае Шона необходимо прежде всего рассмотреть второй постулат сталкинга, так как он связан с действием, а разработка стратегии представляет собой самое первое действие, которое он предпринимает в своей битве с Уиллисом. Во втором постулате утверждается, что долг воина заключается в разгадке этой тайны, хотя воин никогда не должен предаваться надежде на то, что это ему удастся.
Мы уже выяснили, что подлинная битва Шона заключается в избавлении от своей заниженной самооценки; для этого он должен признать перед самим собой, что на самом деле он, как личность, обладает высокой значимостью. Прежде всего, Шону предстоит путем перепросмотра установить, что именно вызвало у него невысокое мнение о самом себе. Однако перепросмотр выявит только причину заниженной самооценки, но не сможет показать основу того, почему битве за правильное мнение о себе суждено стать одним из важнейших испытаний Шона за всю его жизнь.
Очевидно, ответ на последний вопрос тесно связан с предназначением, и все же в данном случае причина того, почему Шону приходится бороться со своей заниженной самооценкой, остается частью загадочности его бытия. В этом и заключается подлинное значение второй части рассматриваемого постулата, так как следует помнить, что все на острове тоналя имеет свою причину и, хотя человек постепенно превращает свои недостатки в ценное достояние, эти недостатки все же остаются с ним на протяжении всей жизни. Иными словами, несмотря на то, что со временем Шон покорит невысокое мнение о самом себе (научившись пользоваться им конструктивно вместо того, чтобы позволить ему вызывать те поступки, которые подрывают его уверенность в себе и самоуважение), такая заниженная самооценка все-таки останется с ним на всю жизнь, так как является особенностью его острова тоналя.
Это относится к любым недостаткам, так как превращение недостатков в достоинства означает лишь то, что человек учиться заставлять их работать на него, а не против него. И все же в процессе такого превращения он никогда не избавляется от своих недостатков и не уничтожает их — впрочем, это и не желательно, так как недостатки человека являются его билетом к свободе и дорогой к силе. В отсутствие недостатков ему никогда не удастся превратить себя в воина, поскольку только борьба за их превращение в достоинства позволяет окончательно избавиться от того поведения, к которому недостатки первоначально приводили. Именно посредством превращения своих недостатков человеку удается преобразить себя в воина; это означает, что он избавляется только от того поведения, какое вызывали эти недостатки, но не от них самих — беззаботные ученики слишком часто об этом забывают.
Логично предположить, что если недостатки позволяют человеку раскрывать загадочность его бытия, но от них невозможно избавиться, то решение этой загадки, разумеется, требует намного большего срока, чем одна человеческая жизнь. Иными словами, лучшее, что может сделать каждый человек, —начать с того места, где он находится, и приложить все усилия к тому, чтобы разгадать как можно большую часть тайны своего бытия на протяжении текущей жизни. Именно об этом говорится в первой части второго постулата: долг воина заключается в разгадке этой тайны. Слово «долг» предполагает, что решение загадки собственного бытия представляет собой долг не только перед самим собой, но и перед всем вокруг, поскольку все живое взаимозависимо. Впрочем, присущее воину чувство долга совсем не совпадает с представлениями о долге, свойственными обычным людям. Для воина долг означает признание того факта, что он не имеет права стоять на месте и дожидаться, пока все остальные исполнят свои обязанности, то есть сослужат ему службу. Все без исключения обязаны возвышать самих себя — не только потому, что это способствует развитию личных способностей, но и потому, что такое поведение приносит благо всем, ибо все люди являются частями одной жизни. Таким образом, всякий раз, когда воину удается разгадать некую часть тайны собственного бытия, он одновременно разгадывает и крошечный фрагмент той огромной загадки, что охватывает все живое, частью которого воин является. В конечном счете именно это понимается под выражением «составление карты непознанного» —и именно это воин считает своим долгом, а также единственным оправданием того, что его наградили бесценным даром жизни.
Вполне понятно, что, продолжая разработку своей стратегии, Шону следует обратиться к третьем постулату. Напомним, что этот постулат гласит: воины считают самих себя частью этой загадки — этот факт уже отмечался в разговоре о зеркалах. Однако, помимо этого, в постулате говорится и о том, что воины становятся едиными с ней. Это чрезвычайно важно, поскольку, как уже упоминалось ранее, человек получает надежду на разрешение этой загадки, только погружаясь в нее целиком. Причина заключается в том, что, когда дело касается загадки бытия, рациональный ум почти не приносит пользы, и потому человек должен опираться на чувствительность; с другой стороны, практически невозможно почувствовать нечто, не погрузившись в него. На важность обращения к чувствам указывает и тот факт, что при работе с третьим постулатом человек обращается к Югу — как известно из книги «Крик Орла», эта сторона света связана с иррациональным, и потому требует чувствования, а не рационального ума.
Шон обнаруживает, что ему не так уж легко отбросить обычную рациональность и обратиться к чувствованию, так как он всегда был достаточно традиционен и широко опирался на рациональный ум. Обращение к чувствованию представляет собой то, что называют умением слушать свое сердце — сложное умение, которое редко удается развить быстро и без труда; к счастью, в распоряжении Шона есть третий аспект правила сталкера. Этот принцип будет подробно исследован в следующей главе, но сейчас, при изучении того, как воин разрабатывает свою стратегию, необходимо кратко его коснуться.
Третий аспект правила сталкера гласит: воин всегда готов сразиться насмерть прямо здесь и прямо сейчас. Раздумывая об этом, Шон обнаруживает, что в действительности не так уж трудно отбросить в сторону все свои рациональные рассуждения о том, как ему лучше всего справиться со сложившейся ситуацией. Для этого понадобилось всего лишь сосредоточить свое внимание на том факте, что ни один человек не имеет гарантий долгой жизни и потому подлинной важностью обладает только текущее мгновение. По этой причине, едва только Шон задается вопросом о том, чего он захотел бы больше всего, если бы эта минута была последним мигом его жизни на свете, Шона внезапно охватывает весьма странное чувство, вызывающее почти непреодолимое желание освободиться от близких отношений со своим братом.
Сначала Шон не может сообразить, что именно означает переживаемое им чувство, и все же он уверен в одном: ему определенно хочется окончательно разорвать отношения с Уиллисом. Однако, если Шон собирается освободиться от этих отношений, ему придется тем или иным образом заявить свои права на силу. Это ничуть не удивительно, так как при работе с третьим постулатом Шон обратился к Югу, который является не только местом тепла, но и местом силы. Эта особенность характерна для всех стратегий, разрабатываемых воином, поскольку в конечном счете единственная цель всех испытаний заключается в том, чтобы предоставить человеку возможность заявить права на силу и при этом возвысить себя.
Размышляя над тем, как лучше всего заявить права на силу именно в этой битве, Шон вспоминает, что его подлинное сражение заключается в необходимости наилучшим образом воспользоваться этой возможностью, чтобы начать превращать свою заниженную самооценку в достоинство. Однако рациональный ум здесь не приносит особой пользы, так как рациональность способна направлять Шона лишь в том, что ему уже известно, то есть она могла пригодиться, если бы он принял один из общеупотребимых вариантов. Но мы уже убедились, что в данном сражении ни один из них не пойдет Шону на пользу. К этому заключению Шон приходит с помощью третьего постулата, но, чтобы закончить разработку своей стратегии, ему предстоит столкнуться с новым испытанием —найти тот вариант, который пока ему совершенно не известен. При встречах с непознанным также необходимо пользоваться чувствованием, и это означает, что теперь Шон должен обратиться лицом к Западу, месту чувствования, и воспользоваться четвертым постулатом сталкинга.
Обернувшись к Западу, Шон быстро осознает: поскольку эта четверть связана со стиранием личной истории, это подразумевает, что его стратегия должна в той или иной мере стать упражнением по стиранию личной истории. Это прозрение становится для Шона невероятно глубоким, так как теперь он понимает, что именно личная история —которая, как поясняется в «Крике Орла», и является нашей самооценкой — становится самым крупным препятствием в жизни человека. Это особенно справедливо для текущего момента жизни Шона, так как сейчас он по-настоящему страдает от последствий своего заниженного мнения о себе. Однако необходимо отдавать себе отчет в том, что личная история крепко приковывает даже людей с правильной самооценкой к их взгляду на мир, и потому ее можно обнаруживать у самых корней любого жизненного испытания. Единственный способ преодолеть свои испытания и разрешить загадку собственного бытия заключается в стирании личной истории с целью остановки мира. Пока человек не остановит мир, загадка бытия будет ускользать от него, испытания будут казаться ему тяжким бременем, а жизнь в целом — скучным и безотрадным явлением в рамках обыденного мира.
Размышляя о стирании личной истории и понимая, что оно означает необходимую трансформацию его заниженной самооценки в достоинство, Шон вспоминает, что воин использует в качестве указаний те линии напряжения, которые относятся к текущей битве. В данном случае эти линии напряжения, без сомнений, опутывают его мнения о самом себе и о своем брате. Вспомним, что линии напряжения порождаются качеством интенсивности, а эта интенсивность является следствием взаимодействия между восприятиями двух личностей.
При обдумывании этого факта Шон внезапно понимает, что если у него есть такое жгучее желание освободиться от общения с братом, то это невысказанное стремление, пусть даже он никогда прежде его не осознавал, было вызвано очень давней напряженностью между ним и его братом. Более того, поскольку начало битве положил Уиллис, то есть все основания полагать, что он испытывает то же самое желание; в конце концов, заявив, что он начинает управлять компанией, Уиллис, вероятнее всего, имел в виду именно это.
Эта мысль уже посещала Шона, когда он пытался выяснить, что является его настоящей битвой, но в тот момент он мог быть уверен только в том, что и ему и Уиллису придется сражаться за свои самооценки. Теперь, оценивая связанные с этой битвой линии напряжения, Шон вновь вспоминает то странное ощущение, которое возникало у него раньше и которое он тогда не смог понять. Однако сейчас он осознает, что это чувство, без сомнений, означало его желание освободиться от Уиллиса, —все окончательно становится на свои места.
Теперь Шон ясно понимает, что важнейшая линия напряжения в его деловых отношениях с Уиллисом всегда сводилась к тому, чтобы любой ценой ладить с братом, — по той простой причине, что их обоих увлекали общие желания и мечты в отношении будущего. Осознав это, Шон может постичь и значение своего странного ощущения, а также подобрать для него подходящее название: «зависимость друг от друга»! Поскольку и Шон и Уиллис уже очень давно страдают от заниженной самооценки, каждый неизменно полагался во всех своих делах на поддержку другого, и в результате они начали зависеть друг от друга. Эта взаимная зависимость стала такой сильной, что, размышляя об этом, Шон выяснил, что ему очень трудно отделить самого себя от тех черт своего брата, которые он непроизвольно начал считать своими собственными.
После этого осознания Шону стало совершенно ясно, что важнейшей задачей для него является разрыв с братом и поиск собственной личности. Вследствие этого вопрос о партнерских отношениях с Уиллисом был снят. С другой стороны, Шону не принесут пользы и попытки сохранить компанию — хотя в самом начале это действительно была его компания, с того момента, когда к делу присоединился Уиллис, она тоже стала отражением их зависимости друг от друга. Деятельность компании в целом, тот тип клиентов, который она привлекала, и характер выполняемых ею заказов — все это опиралось на взаимную зависимость двух братьев. Таким образом, если Шон собирается найти собственную личность, ему необходимо освободиться от всего, что в той или иной степени сохраняет эту взаимозависимость. Коротко говоря, теперь Шон понимает, что ему следует позволить Уиллису взять в свои руки управление компанией и всем вместе взятым, — не потому, что Шон слишком труслив, чтобы сражаться, но лишь по той причине, что этого требует его предназначение.
С учетом относящихся к делу линий напряжения Шону становится понятно, что суть этой борьбы — как для него самого, так и для Уиллиса — заключается в том, что оба должны избавиться от сложившейся зависимости друг от друга. Стремление завладеть компанией было для Уиллиса только способом выражения того, что он тоже хочет избавиться от влияния Шона в своей жизни. Иными словами, с точки зрения Уиллиса, пост управляющего директора компании позволит ему отнестись к себе лучше, добиться большей уверенности в себе, — а это будет означать меньшую зависимость от Шона.
В этот миг ясности Шона охватывает глубочайшее благоговение перед тем фактом, что люди действительно представляют собой лишь зеркала; теперь он на собственном опыте способен осознать: как утверждается в четвертом постулате, основой этой тайны является бесконечная загадочность бытия всего сущего и в этой загадке бытия все равны. В результате Шон уже не чувствует злости на брата — сейчас он может по-настоящему понять свою собственную роль в происшедшем и потому глубоко погружается в переживание истинного смысла фразы «воин достигает подлинного смирения».
Помимо того, Шон понимает, что если он намерен заявить свои права на силу воина, то ему совершенно необходимо сделать это так, чтобы одновременно повысить собственное мнение о себе. В этом смысле Шон понимает, что впервые в жизни по-настоящему хочет отдавать себе отчет в собственных желаниях и смириться со своим сильнейшим стремлением освободиться от брата. Таким образом, ему остается лишь обсудить с братом практические вопросы, связанные с переводом всей компании на имя Уиллиса. После недолгих размышлений Шон понимает, что в действительности ему нужны только деньги за три месяца, которые позволят ему продержаться до тех пор, пока он не начнет новое дело, — это вполне разумная и простая просьба: Уиллису и в голову не придет возражать.
После разработки своей стратегии, которая являет собой саму простоту, Шону остается только применить ее на практике; при этом в качестве указаний он вновь воспользуется теми линиями напряжения, что связаны с низкими самооценками обоих братьев. Иными словами, понимая, что его брат, скорее всего, займет оборонительную позицию, так как Уиллису будет неловко за свои несправедливые требования, Шон должен будет дать своему брату понять, что самого Шона предложение Уиллиса
вполне устраивает. Это сводится к тому, что Шону предстоит убедить Уиллиса в том, что тот сделал совершенно правильный выбор для обоих и потому Шон не держит на Уиллиса никакого зла.
Нет нужды говорить, что стратегия Шона полностью отличается от любого развития событий, какой предпочло бы большинство людей, окажись они на его месте, и все же эта стратегия беспощадна. Уиллис меньше всего ожидает, что Шон с готовностью согласится с его требованием, и это, без сомнений, выведет его из равновесия. На первый взгляд может показаться, что Уиллис выиграл битву, но в действительности Шон начинает выслеживать и себя и брата в совершенно неприметной битве, которая только начинается. В свою очередь, братья меняются местами, а Шон превращается из объекта охоты в самого охотника. В этом смысле ни один из братьев еще не знает, какую цену предстоит заплатить Уиллису за поверхностное отношение к этой битве как к «выигранной». Следует, впрочем, понимать, что стратегия Шона принесет пользу не только ему самому, но и Уиллису. Таким образом, Шон не эгоцентричен, хотя и действует в своих интересах.