Следовательно, вы — не разум. 6 страница

Необходимо подчеркнуть и еще один важный момент: хотя воин может казаться очень обычным и безобидным, он всегда остается смертельно опасным противником. Пример Шона и Уиллиса явно показывает, что воин может выглядеть отступающим и потерпевшим поражение, — и все же кто знает, что кроется за его стратегией? Какие незримые удары он замышляет, куда они будут направлены? В данный момент этого не знает даже сам Шон, однако он без сомнений знает одно: своими действиями Уиллис распахнул перед Шоном проход к свободе и Шон не допустит, чтобы этот мимолетный миг шанса ускользнул от него. Увидев, что шанс достичь полной свободы возникает перед ним силами его собственного брата, Шон решительно настроен на то, чтобы воспользоваться этим шансом и извлечь из него максимальные преимущества. Он уже заявил права на огромный объем силы, так как понял, что совсем не обязан исполнять роль «доброго пастыря» по отношению к Уиллису, чтобы повысить свою самооценку, и не нуждается в помощи брата для достижения успеха в делах. В этом смысле Шон по-настоящему сместил фокус с ощущения жертвы к позиции победителя; при этом он не только воспользовался той интенсивностью, которая была порождена заниженными мнениями о себе обоих братьев, но и научился манипулировать ею.

Вполне естественно, что манипулирование интенсивностью представляет собой первый шаг к преобразованию своего тоналя в правильный тональ, однако это еще не все, поскольку такое манипулирование одновременно является и первым шагом к овладению высшей магией —Знанием Драконов. В следующей главе мы подробнее поговорим о том, что это означает.

Что касается Знания Драконов, то в конце этого раздела осталось осветить только один вопрос. Излагая пример Шона, я намеренно свел рассказ о линиях напряжения к самому простейшему уровню. Причиной этого стало то, что искусное использование линий напряжения приводит к практикам, выходящим далеко за рамки данной книги, —и эти практики можно по праву отнести к высшим ступеням искусства сталкинга. И все же нет никакой возможности воплощать учения на практике, не имея по крайней мере зачаточного представления об- использовании линий напряжения. В связи с этим читателю вновь рекомендуется помнить о том, что ему никогда не следует думать, будто изложенные до сих пор факты представляют собой учение во всей его полноте.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ШАГ В НЕПОЗНАННОЕ

ДЛЯ ПРОНИКНОВЕНИЯ В НЕПОЗНАННОЕ НУЖНО УМЕТЬ МАНИПУЛИРОВАТЬ ИНТЕНСИВНОСТЬЮ. ПОКА НЕ ЗАТРАГИВАЕТСЯ ИНТЕНСИВНОСТЬ, ТОЧКА СБОРКИ ОСТАЕТСЯ ЖЕСТКО ЗАКРЕПЛЕННОЙ, А ПЕРЕХОД К ЛЕВОЙ СТОРОНЕ ОСОЗНАННОСТИ И ВХОД В НЕПОЗНАННОЕ — НЕВОЗМОЖНЫМИ.

После того как воин разработал стратегию, ее следует применить на практике, чтобы она принесла тот или иной результат. Однако правило сталкера в действительности представляет собой лишь определение параметров выбранного направления импровизации. Это очень важное соображение, о котором никогда не следует забывать, так как, имея дело с силой, человек не может заранее предугадать развитие предстоящей битвы и ее последствия. Можно быть уверенным лишь в том, что рано или поздно битва нахлынет на человека, словно волна океана жизни, и тогда разработанная стратегия позволит ему оседлать эту волну и держаться на ее гребне. Что произойдет после этого, куда понесет его волна — все это надежно скрыто в царстве непознанного. По этой причине Толтеки называли практическое применение стратегии шагом в непознанное.

Следует осознать, насколько подход воина отличается от подхода обычного человека. В течение своей жизни люди планируют ход своих действий так, как если бы могли в точности предугадывать реальное течение событий; в тот миг, когда действительность начинает развиваться совсем не так, как они ожидали или надеялись, люди немедленно бросаются искать способ вызвать результат, совпадающий с их чаяниями. Такие люди считают это надежностью своего образа жизни, но с точки зрения воина попытки воздейстовать на руку силы — откровенная глупость, опирающаяся на иллюзорное представление о том, что люди в силах управлять течениями в океане жизни.

Предаваться таким мыслям означает полностью лишиться здравого смысла. Человек не в состоянии повелевать силой — ведь это всеобщая сила; с другой стороны, поскольку сила является продуктом восприятия, человек действительно способен управлять собственным уровнем восприятия, то есть его настройкой, а это, разумеется, определяет и его уровень личной силы. Таким образом, хотя человек не в состоянии управлять силой непосредственно, он вполне может выбирать любое восприятие событий своей жизни. Именно этим люди и занимаются; такое действие лежит в самой основе явления социальной обусловленности, поскольку, несмотря на присущее человеку грубое ощущение отделенное™ от всего окружающего, все человеческие существа инстинктивно склонны к групповому сознанию — в результате им нравится подчиняться единодушию группы и, в особенности, добиваться одобрения своих собратьев. Конечным результатом такого поведения становится то, что люди цепляются за всеобщий сон, словно это и есть окончательная реальность, и при этом навсегда приспосабливают свое восприятие к ограничениям этого сна. По этой причине люди не только ограничивают свое восприятие и сводят свое существование к жизни в рамках иллюзии, но и, хуже того, уменьшают свою личную силу, то есть сами лишают себя сил.

Поддержка всеобщего сна без затрагивания основ социальной обусловленности требует относительно жесткого закрепления точки сборки каждого человека на одном и том же уровне восприятия. Более того, поскольку человек постоянно стремится к ощущению надежности своего жизненного опыта, та позиция, в которой закрепляется точка сборки, всегда должна находиться в рамках познанного. С учетом того, что нам уже известно, можно сделать вывод, что всеобщий сон — и, следовательно, социальная обусловленность —зависит от той интенсивности, которая закрепляется и поддерживается большей частью человеческих существ. Именно поэтому обычные люди склонны совершенно не замечать непознанного; при любом столкновении с ним они ведут себя так, словно это часть познанного, которая по каким-то причинам складывается «неправильным образом» и потому должна быть подчинена или отброшена, причем как можно скорее. Очевидно, что при таком отношении люди постоянно мешают самим себе сознательно шагнуть в непознанное,

а их жизни превращаются в одностороннюю рациональность, в пределах которой непредвиденные проявления непознанного воспринимаются как полный беспорядок «удач» и «невезений».

Воин, однако, не относится к числу тех, кто цепляется за всеобщий сон или социальную обусловленность. По этой причине любая его стратегия нацелена на то, чтобы позволить ему сотрудничать с проявляющимися в его жизни силами и скользить на гребне волне непознанного к своим потенциальным способностям и своему предназначению. Вследствие этого для воина, который жаждет проникнуть в непознанное, основной целью разработки и применения стратегии является изменение своей интенсивности. В этом смысле следует напомнить о том, что предназначение воина заключается в полном и разумном сотрудничестве с целями его сновидящего; поскольку сновидящий уже жестко контролирует цель своего воплощения с помощью направленного намерения, логично предположить, что воину необходимо сделать свое восприятие достаточно подвижным для того, чтобы безупречно справляться со всеми возникающими испытаниями.

Еще более важным является тот факт, что человек сам создает себе жизненные испытания, пользуясь линиями напряжения в паутине своей жизни, а линии напряжения, в свою очередь, возникают в результате той интенсивности, которую человек вырабатывает при взаимодействии с окружающими во время акта восприятия. Таким образом, хотя человек не в силах избежать своей судьбы в том смысле, что не в силах изменить намерение своего сновидящего, он тем не менее способен властвовать над качеством своих испытаний, если научится управлять вырабатываемой интенсивностью.

Власть над качеством своих испытаний не означает попытки предопределять течение своей жизни. Для пояснения этой разницы я часто прибегаю к одной аналогии, сравнивая судьбу с путешествием. Если в этой жизни человеку суждено побывать в Риме, он так или иначе попадет туда, но то, как именно это случится, целиком зависит от него самого. Осознает человек это или нет, но для того, чтобы оказаться в Риме, он создаст самые разнообразные испытания, которые направят его в нужную сторону. Одни из этих испытаний покажутся ему «хорошими», так как они обеспечат радостное и приятное путешествие; другие будут выглядеть «плохими», поскольку сделают путешествие неприятным и горестным. Человек в состоянии превратить свою дорогу в Рим либо в захватывающее приключение, либо в сущий кошмар, когда ему будет казаться, будто его, брыкающегося и вопящего, тащат туда за волосы. Именно эта разница и означает умение повелевать качеством своих испытаний.

И все же необходимо понимать, что интенсивность представляет собой лишь следствие того или иного уровня восприятия. Таким образом, если вы хотите изменить свою интенсивность и тем самым научиться управлять ею, вам следует стремиться к изменению уровня восприятия и контролю над ним. Это непосредственно возвращает нас к принципу необходимости иметь подвижную точку сборки, так как без такой текучести человек не в состоянии управлять своим уровнем восприятия и, соответственно, своей интенсивностью. Самый простой способ сделать свою точку сборки, подвижной заключается в том, чтобы учиться выслеживать свое восприятие; с другой стороны, лучший способ научиться этому сводится к умению толковать линии напряженности, проявляющиеся в вашей повседневной жизни, так как эти линии порождаются только интенсивностью. Научившись выявлять линии напряжения, вы можете перейти к изменению своего уровня восприятия и интенсивности — это достигается просто применением щита воина и практическими занятиями неделанием. Иными словами, если вы хотите истолковать линии напряжения своей обыденной жизни, а не довольствоваться поверхностным значением событий, вы невольно начинаете принимать, не принимая, и верить, не веря; в результате ваше восприятие уже не закрепляется одержимостью, а точка сборки становится подвижной.

Однако для того, чтобы выявить линии напряженности обыденной жизни, не говоря уже об их истолковании, воин должен быть бдительным, бесстрашным, полным уважения и очень спокойным. Разумеется, это предполагает применение щита воина и одновременно возвращает нас к тому, что воин живет на грани, и в этом смысле вся его жизнь опирается на третий аспект правила сталкера, а именно на то, что воин всегда готов сразиться насмерть прямо здесь и прямо сейчас. Следствия этого аспекта правила сталкера выходят далеко за рамки данной книги, но самыми важными из них для текущего изложения являются тесно взаимосвязанные принципы шага в непознанное и жизни в текущем мгновении.

На примере Шона должно быть понятно, что, приступая к применению разработанной стратегии, он немедленно шагнет в непознанное в самом буквальном смысле этого слова, так как исход этого события невозможно предугадать. Шон может быть уверен только в том, что в результате этого действия его жизнь изменится навсегда, а вместе с ней изменится и его восприятие как самого себя, так и своей жизни. Достаточно немного задуматься, и становится ясно, что для обычного человека подобное непредсказуемое положение вещей равнозначно кошмару, но для воина все обстоит совсем иначе. Поскольку воин живет своими испытаниями, такое положение дел является великолепным и представляет собой подтверждение того факта, что он стал достаточно текучим, чтобы суметь жить на грани, и достаточно сильным, чтобы выдержать трудности составления карты непознанного. В случае Шона этот момент отмечает его проход к свободе, но для того, чтобы войти в этот проход, Шону следует обдумать следствия третьего постулата сталкинга во всей их глубине.

В третьем постулате сталкинга подчеркивается, что мир и события жизни человека совсем не такие, какими кажутся, — на самом деле они представляют собой бесконечную загадку. Более того, поскольку ощущение этой загадочности меняется при изменении восприятия, сам человек также является частью этой тайны благодаря тому, что загадочность присуща самому акту восприятия. Вследствие этого для человека, подобного Шону, единственный практически осуществимый способ подхода к собственной жизни, начиная с такого мгновения, заключается в том, чтобы принимать, не принимая, и верить, не веря. Шон уже не может позволить себе относиться к событиям поверхностно и довольствоваться этим. Теперь для него чрезвычайно важно жить с надежным пониманием того, что каждый день, каждый миг его жизни придется провести на неизведанной территории, а каждый рассвет будет открывать перед ним новые горизонты непознанного.

Шаг в непознанное отнюдь не похож на обыкновенную прогулку, — любое проникновение в непознанное представляет собой бесповоротное действие, навсегда изменяющее жизнь человека. Только те заблудшие души, которые хотят обрести силу воина, но не обладают необходимыми для этого самодисциплиной, уважением к себе и достоинством, мечтают врываться в непознанное и покидать его по собственной воле. Иными словами, такие люди желают переходить в непознанное из контекста своей текущей жизни, узнавать в непознанном нечто новое, а затем возвращаться к прежней жизни с этими знаниями. Хотя подобные практики действительно возможны, они чрезвычайно опасны, так как таким людям не хватает ни трезвости, ни безупречности. Шаг в непознанное в чем-то похож на близость к атомному реактору, так как в тот же миг, когда человек оказывается в непознанном, все его существо заряжается невероятной энергией, которая приводит в действие необратимую цепную реакцию. Единственный способ справиться с этой цепной реакцией заключается в том, чтобы отдаться ей и устремить свое намерение на полное преобразование. Благодаря такому преобразованию человек становится неуязвимым к разрушительному воздействию «радиации», однако при отсутствии желания измениться не может быть и стремления стать по-настоящему безупречным воином, и тогда практикующий в буквальном смысле слова подставляет себя невероятно губительному влиянию «радиоактивности». В связи с этим читателю рекомендуется перечитать представленный в «Крике Орла» рассказ об искушениях силы в облике одного из четырех естественных врагов.

Итак, шаг в непознанное представляет собой акт, приводящий в действие процесс смерти, и сделать его безопасным позволяет только подчинение смерти. В этот момент своей подготовки воин должен быть готовым расстаться со своей прежней жизнью во имя процесса трансформации. Воин должен прийти к знаниям полностью подготовленным к смерти, и ученик будет готов сделать все, что необходимо для превращения в воина, только в том случае, если эта трансформация становится актом выживания.

К принципу подчинения смерти не следует относиться поверхностно, так как это совсем не то, что могут представить себе обычные люди. Подчинение смерти не только чрезвычайно важно для процесса трансформации, но и совершенно необходимо для достижения свободы. В конечном счете подчинение смерти является всего лишь естественным следствием умения жить на грани; поэтому его часто называют танцем на грани. Однако жизнь и танец на грани — не одно и то же. Жить на грани означает, что воин достиг в своей жизни той стадии, когда его стремительно выталкивает в непознанное либо благодаря собственным усилиям, либо в силу жизненных обстоятельств.

Оказавшись в непознанном, воин обнаруживает, что там его со всех сторон подстерегает целый ряд неведомых испытаний, требующих новых знаний, и любое небезупречное поведение означает физическое, умственное или эмоциональное уничтожение. С другой стороны, умение танцевать на грани означает приобретенную способность воина уравновешивать трезвостью страх перед гибелью; эта способность позволяет ему оседлать любую встретившуюся волну и скользить на ее гребне, так как неумение сделать это также означает уничтожение в той или иной форме. Иными словами, танец на грани представляет собой умение, которое воин приобретает в результате того, что относится к смерти как к своему лучшему советчику, —ведь воин прекрасно понимает, что поступать иначе означает отказаться признать существование стрелков Вселенной, чьи удары могут принести мгновенное уничтожение.

Таким образом, отношение к смерти как к лучшему советчику сводится к признанию того, что у человека нет иного выбора, кроме освоения танца смерти, позволяющего танцевать на грани.

Одним из глубочайших следствий принципа жизни на грани является то, что жизнь вечно нова, вечно обновляется. Вследствие этого воину, который живет на грани, жизнь никогда не кажется застывшей, повторяющейся или скучной — напротив, каждый миг его жизни наполнен благоговейным удивлением и захватывающими чудесами. Ученику не очень легко постичь это, так как большая часть учеников склонна считать слово «грань» чем-то вроде «внешнего края жизни», если читатель позволит мне использовать такое странное выражение. Я могу попытаться пояснить это только одним способом: путем аналогии, которая использовалась для этого с незапамятных времен. В ней жизнь сравнивается с огромным колесом — колесом жизни.

Кроме широкого обода, у колеса жизни есть множество спиц, отходящих от центральной ступицы. Большую часть человечества следует отнести к ободу этого колеса, тех, кто продвинулся несколько далее обычных людей, — к его спицам; одни из них ближе к ободу, а другие — к ступице. Те читатели, которые бывали в парках развлечений, знают, что центробежной силы на внешнем крае вращающегося колеса достаточно, чтобы вызвать у человека головокружение; обычно она настолько велика, что в буквальном смысле слова приковывает человека к одной точке. Иными словами, положение на ободе колеса жизни не только приводит в замешательство, но и удерживает человека на месте.

Однако следует понимать, что большая часть колес вращается под воздействием той круговой силы, которую сообщает им ступица, и поэтому то, что Толтеки называют гранью, достаточно буквально означает внутренний край ступицы колеса, то есть тот ее край, который находится ближе всего к ведущему валу; в рамках нашей аналогии он соответствует источнику проявленной жизни. Там, в центре колеса, при твердом сосредоточении на ведущем вале, жизнь вовсе не выглядит вращающейся с такой головокружительной скоростью. На самом деле, по сравнению с внешним ободом и даже спицами, внутренний край ступицы кажется почти неподвижным и спокойным. С другой стороны, центробежная сила вдали от ступицы колеса вызывает такое впечатление, словно яростный ветер не дает человеку дышать; единственный способ остаться в живых заключается в том, чтобы противопоставить этой силе соответствующую центростремительную силу. Это выражается следующим изречением:

В ЦЕНТРЕ КОЛЕСА ЖИЗНИ БУШУЕТ МОГУЧИЙ ВЕТЕР. И ЕДИНСТВЕННОЙ ЗАЩИТОЙ ВОИНА ОТ НЕГО ЯВЛЯЕТСЯ НЕСГИБАЕМОЕ НАМЕРЕНИЕ ДОСТИЧЬ ПОЛНОТЫ СВОЕЙ СУЩНОСТИ И СОХРАНИТЬ ЕЕ. ТАК КАК ДВИЖУЩАЯ СИЛА ЭТОГО КОЛЕСА —ДУХ ЧЕЛОВЕКА.

Как подчеркивает приведенное изречение, именно намерение, нацеленное на достижение полноты сущности, позволяет воину отдалиться от обода колеса по направлению к ступице и удержаться в центре колеса. Следует помнить о том, что полнота сущности подразумевает такое состояние осознания, в котором нагваль, сновидящий и тональ воспринимаются как одно целое или, иными словами, тот уровень осознания, который лучше всего характеризуется словом «единение». Однако, как мы уже убедились, единение, или полнота сущности, возвращает нас непосредственно к принципу группового сознания, в котором, впрочем, тоже есть только один нагваль, единый дух человека. Обращаясь ко второй главе данной книги, можно вспомнить и о том, что полнота сущности позволяет воину отправиться к центру вращения трех колец и проникнуть в третье кольцо силы. Настоящему воину важно стремиться не только к безупречности,

но и к свободе —и того, и другого можно достичь только достижением полноты сущности.

Полноты сущности не достигнуть быстро и легко, но воплощение на практике всех фрагментов учений, изложенных к настоящему моменту, будет приносить читателю все большую степень безупречности и повысит его личную силу, а эти два качества приближают воина к возможности сбросить человеческую форму при переходе к полноте сущности. Что же именно называют жизнью на грани?

Извечная новизна жизни на грани заставляет воина жить в непрерывном состоянии движения и изменений, то есть непрестанно подправлять свое восприятие жизни и мира в целом. Именно в этом заключается смысл понятия текучести воина и подвижности точки сборки, и все же сама по себе текучесть является не целью, а лишь средством достижения более великой цели —полноты сущности. Как уже известно из третьего постулата сталкинга, человек представляет собой загадку. Хотя благодаря второму постулату нам ясно, что долг человека заключается в том, чтобы разгадать эту тайну, не следует надеяться, что это когда-нибудь удастся сделать. Следствия этого вполне очевидны, но одновременно и потрясающи, так как необходимо осознать, что полнота сущности — не цель, но только необходимый камень для перехода, с которого начинается еще более грандиозное путешествие и приключение познания самого себя.

Именно по этой причине с точки зрения настоящих Толтеков подлинное путешествие, то есть окончательное путешествие воина, начинается только после перехода к третьему вниманию и достижения воином полноты сущности. Вплоть до этого момента путешествие заключается в изучении того, как из человеческого существа стать человеком. Тогда и только тогда, когда это существо становится человеком, оно способно пуститься в окончательное путешествие воина, чтобы постичь, что значит быть человеком в противоположность человеческому существу. Только после этого воин может стать Толтеком, то есть человеком знания. Этот факт с легкостью упускают из виду те беззаботные ученики, которые часто склонны забывать о том, что подлинным человеком является человеческое существо, сбросившее человеческую форму, по этой причине такие ученики ошибочно полагают, что смогут стать Толтеками, сохраняя человеческую форму.

Превращение в воина — не конечная цель, и любой, кто вступает на Путь Воина с желанием узнать, сколько времени потребуется ему для достижения такой «цели», обречен на неудачу. Подлинного состояния воина можно достичь, только научившись безупречно танцевать на грани и одновременно жить на этой грани. Признаком настоящего воина является определенный уровень осознания, а также свойство управлять этим осознанием с таким умением, какого можно достичь только продолжительным практическим опытом. Иного пути к знаниям и личной силе воина попросту нет. То, какое время потребуется человеку для достижения такого уровня осознания и мастерства, зависит только от самого человека, однако в любом случае подлинный прогресс возможен лишь после того, как ученик прекращает беспокоиться о своей воображаемой цели.